Подледье. Мятежник

Пролог



— Ты видишь что-нибудь? — Огромная тень наклонилась над распростертым на льду Вукуваем.

Мальчишка убрал глаз от увеличительного стекла, через которое пытался хоть что-то разглядеть, и поднял голову. Над ним стоял Онрын. Нагнувшись, уперев руки в колени, Онрын с любопытством следил за тем, что делал его друг.

— Нет, — ответил Вукувай и махнул рукой, — если бы ты не загораживал солнце, то, может быть, я что-нибудь и разглядел.

— Глупый, маленький Вукувай, — улыбнулся приятель. — В твое стекло нельзя разглядеть даже большого белого медведя, который будет стоять на расстоянии вытянутой руки.

Вукувай не стал обижаться. Онрын часто пытался его задеть, чтобы вызвать в нем гнев. Когда Вукувай негодовал, то друг безобидно называл его «злобным ледоедом». Онрына всегда забавляло, как злился Вукувай. Высокий, широкий в плечах, он весело наблюдал, как невысокий, худощавый Вукувай с кулаками лез к нему драться. Обычно это заканчивалось тем, что Онрын без особого труда скручивал друга и держал его, пока Вукувай не успокаивался. Не зря имя Онрына переводилось, как «крепыш». Он был необычайно силен для своих юных лет, и мужчины-охотники из племени уже даже пару раз брали его с собой на охоту на белых медведей.

Вукувай немного завидовал другу, так как его собственное имя переводилось как «маленький стрелок». Он был ниже своих ровесников и метко попадал из рогатки со ста шагов в ледоедов: маленьких, пушных зверьков, что выбирались из прибрежных лесов на лед, который они крошили острыми коготками, а потом топили в теплых лапках и пили. Мало кто мог сравниться с Вукуваем в стрельбе из рогатки, но он не особо любил свое имя и иногда жалел, что имя ему дали слишком рано. По старой, древней традиции, имена давали детям не при рождении, а когда они себя проявляли, либо когда становились очевидными их физические способности. И в память о древних великанах, которые когда-то давно жили на земле, имена давали на их ныне забытом языке.

— Солнце сегодня не очень яркое, — подытожил Вукувай, глядя на небо и садясь на лед. — Сложно что-то увидеть.

Онрын тоже взглянул на безоблачное небо, потом, прищурившись, взглянул на солнце, но не смог понять, как друг определяет его ясность. Тем не менее он поверил Вукуваю. Может быть, он и был сильнее друга, но уважал Вуквукая, так как считал его умнее. Друзья как будто дополняли друг друга, один силой, другой умом.

Онрын, тяжело выдохнув, опустил свое грузное тело рядом с другом. Некоторое время они сидели и смотрели на бесконечный лед, что простирался перед ними. Весеннее солнце пригревало, на них были теплые медвежьи шубы, поэтому им было достаточно комфортно просто сидеть и молча думать о чем-то своем.

Куда ни посмотри, везде был лед. Спереди, сзади, сбоку. До берега надо было добираться добрых полдня, но без большой надобности туда никто не ходил. Лишь вдалеке, за спинами мальчишек, можно было увидеть небольшие треугольные домики, сложенные из шкур. Над ними клубился густой черный дым. В домиках ярко полыхал огонь, что согревал жилища и их обитателей, которые были вынуждены постоянно жить на льду. Там была родная деревня мальчишек. Если хорошо прислушаться, то можно было услышать лай собак, которых окоченелые использовали для охоты и езды на широких санях.

Вукувай провел ладошкой по льду, он был прозрачен, как стекло. На несколько метров вниз можно было рассмотреть, что там творилось. Но чем глубже уходила ледяная толща, тем гуще становилась тьма. Солнечный свет не мог проникать на сотни метров, на которое лед простирался вниз. Однако мальчишка знал, что где-то там, глубоко подо льдом, существует целый мир, где живут люди. Много людей. Намного больше, чем окоченелых, что были сиротливо разбросаны по льду в нескольких небольших деревнях. Там раскинулись княжества со своими князьями, армиями и замками.

Мальчишка обернулся и посмотрел на свою деревню, в очередной раз недоумевая: почему они живут сверху, в огромном мире, и вынуждены ютиться в маленьких жилищах? А подо льдом люди живут в крепостях и замках. Он никогда не видел эти сооружения, но по рассказам бабушки представлял, что это что-то громадное.

Он грустно вздохнул. Он родился здесь, здесь жили его предки, и он будет здесь жить. Таков закон, и таков удел его народа. Но он не особо расстраивался. Сколько он себя помнил, его всегда притягивал лед. Он находил в нем что-то таинственное и мистическое. Он слышал много легенд про лед и часами мог проводить время на льду, стараясь рассмотреть, что творилось там, внизу, в этом неизведанном мире. Увы, практически ничего видно не было. Отец, посмеиваясь над необычным занятием сына, однажды подарил ему небольшое увеличительное стекло. Караван из деревни раз в полгода уходил на Большую землю, во Фрагийское княжество, где находился один из самых больших базаров в мире. Из одной такой поездки отец привез стекло, выменяв его на несколько шкурок ледоедов. Мальчишка очень обрадовался подарку и еще больше времени начал проводить на льду, стараясь его изучить. Стекло ненамного увеличивало пространство, что Вукувай мог рассмотреть, но иногда он стал замечать редкие оранжевые всполохи, которые на большой скорости проносились там, во льду. Старейшины называли их лучами солнца, что упали под лед и заблудились в нем. Мальчишка не знал, насколько это соответствует истине, но однажды он увидел, как один такой луч замер. Вукувай почувствовал на себе злобный взгляд. Он не был уверен, но ему показалось, что у луча он разглядел два маленьких красных глаза. Луч некоторое время постоял на месте, а потом исчез.

— Вместо бесполезного стекла тебе надо смотреть в трубу, — нарушил первым молчание Онрын с умным видом. — Старейшины говорят, что в нее можно увидеть весь тот мир, что лежит внизу.

— В нее не смотрели уже много десятков лет, — горько заметил Вукувай. — Отец запрещает даже думать о трубе, в нее могут смотреть только старейшины.

Он часто думал о священной трубе, что хранилась в доме старейшин. По древним легендам, их народ очень давно поднялся из-подо льда, потому что люди нашли там что-то ужасное, что грозило гибелью всему живому. Люди долго сражались против этого зла и победили. Предки окоченелых посчитали, что колет, злой дух, с которым сражались люди, был заключен в виквикан, в переводе с языка великанов — камень. Загнав виквикан в пещеру, многие решили, что борьба окончена, но это было не так. Предки окоченелых видели, что земля, куда был изгнан колет, разбухала и рождала виквикан все больше и больше, исторгая его из себя. Камень, которым была богата земля, питала силы колет. Окоченелые предупреждали, что когда-нибудь виквикан может стать орикваном, то есть стучащим камнем, намекая на то, что камень упрется в ледяное небо и начнет его разрушать. Но им не поверили, над ними смеялись, и людей больше заботило, как побыстрее прибрать к рукам многочисленные богатства подледного мира. Тогда окоченелые поднялись в Верхний мир. Они поселились на поверхности моря Льда, под которым находилось Подледье, и поклялись охранять его, ожидая, что когда-нибудь виквикан станет орикваном. Именно для этих целей и была создана труба, с помощью которой, несмотря на толщу льда, можно наблюдать за виквиканом. Шли годы, окоченелые исполняли свой долг, но ничего не происходило — в Подледье прочно обосновались люди, появлялись и гибли княжества, все шло своим чередом. Виквикан становился просто страшной легендой, которой пугали детей. О трубе со временем было забыто, как и о наблюдении за подледным миром. Но со льда окоченелые не ушли, привыкнув жить в суровых условиях. Один великий князь, что когда-то давно проезжал мимо их деревень, увидев, как они живут, громко рассмеялся и заявил, что все они окоченеют на льду через год. Они не окоченели, но с тех самых пор к ним привязалось это название — окоченелые.

Вукувай не считал легенды про камень неправдивыми. Он что-то чувствовал. Он не знал, как это объяснить, но что-то было там, внизу, подо льдом. Зло, что набирало силу день ото дня.

— Онрын, — позвал он, и друг повернул к нему задумчивое лицо. — Ты ничего не слышал ночью необычного?

Онрын пожал плечами и недоуменно уставился на Вукувая.

— Что именно?

— Мне кажется, что сегодня ночью я слышал звуки, — хмуря брови, вспоминал Вукувай свою тревожную ночь. — Они шли из-подо льда. Какое-то гудение, долгое и протяжное. А потом я услышал далекий треск, словно где-то глубоко под нами ломался лед.

— Глупый Вукувай, — снова поддел Онрын друга, громко рассмеявшись. — Ты читаешь слишком много и забиваешь голову всякой ерундой.

Отчасти он был прав. Вукувай много читал и много знал.

Согласно мироустройству окоченелых, в земле находится два ядра — одно порождает огонь, другое — лед. Именно эти два ядра дарили миру гармонию и баланс. Но как эти две силы не могли существовать друг без друга, так они пытались и уничтожить друг друга. Когда-то давно огненное ядро породило огнедышащих змей, которые начали сжигать землю и превращать все в пепел. Тогда ледяное ядро, в противовес, создало белых великанов и наделило их оружием, что хранилось глубоко в недрах земли. Битва была долгой, кровавой и разрушительной. Но великаны смогли остановить змей и заточить их в лед. С тех самых пор и появилось два мира — один подо льдом, другой над ним. Со временем великаны исчезли. Их язык стали забывать, но старейшины окоченелых хранили древнее писание великанов, которые они забрали с собой, покидая Подледье. В писании рассказывалось об оружии, которое можно было призвать снова, если змеи вернутся. Любопытный Вукувай считал, что когда-то писание может понадобиться, поэтому старался изучать язык великанов всеми доступными способами. Старики, что жили в деревне и немного помнили древний язык, часто сдавались под юношеским напором и обучали мальчишку. Легенды о змеях и виквикане тревожили его, и именно поэтому многие считали, что у него очень богатая фантазия и часто он воображает нереальные вещи.

Вукувай потряс головой. Возможно, они все правы и ему действительно приснились эти ночные звуки.

Он прикрыл глаза, подставил лицо ласковому солнцу и улыбнулся, наслаждаясь хорошей погодой и тишиной.

Внезапно он услышал звук — именно такой, какой слышал ночью.

«Значит, это был не сон», — подумал мальчишка.

Он открыл глаза и повернулся к Онрыну. Тот сидел и испуганно смотрел на друга, значит, он тоже это слышал. Нагнувшись ко льду, Вукувай приложил к нему ухо. Онрын, затаив дыхание, внимательно наблюдал за ним. Некоторое время ничего не происходило, а потом раздался такой треск, что со страха Вукувай отпрянул ото льда. Ему показалось, что где-то там, в глубине, что-то пробиралось наверх, ломая лед.

— Беги к отцу! — выпалил он.

Онрын подскочил и без лишних разговор помчался в деревню.

— И скажи отцу, чтобы он звал старейшину с трубой!

На миг Онрын замер, повернулся и испуганно посмотрел на Вукувая.

— Ты думаешь, это то самое?

— Я не знаю, — огрызнулся Вукувай, злясь на друга за то, что он теряет время.

Треск становился все громче. Вукувай ощущал, как лед дрожит под ним, когда прибежал отец. Рядом, запыхавшись, семенил старейшина, прижимая к груди короткую, широкую трубу. Оба они с беспокойством смотрели на мальчишку. Они всё слышали и чувствовали.

Не теряя времени, старейшина приложил трубу ко льду, прильнул к ней глазом и начал наблюдать. Он ничего не говорил, но Вукувай видел, как задрожало его тело, как он вцепился руками в трубу. Протяжной вздох вырвался из груди старейшины.

Он отнял взгляд от трубы и посмотрел на сына и отца с нескрываемым страхом, лицо его побелело.

— Виквикан стал орикваном, он рушит лед.

Глава 1

Казалось, что спускались они уже целую вечность. Все ниже и ниже уходила узкая, втиснутая в толщу льда дорога, а впереди не было видно Кровавых ворот. Над ними не простиралось небо. В это время суток, думал Унто, на небе сверкает множество ярких звезд, а бледная луна освещает землю болезненно-желтым светом. Он поднял голову и увидел лед, и в нем отражались только блики факелов, которые они держали в руках, освещая дорогу перед собой. Юноша не чувствовал теплого воздуха, пропитанного запахами свежей травы и ароматами тысячи самых разнообразных цветов. Воздух в тоннеле не имел запахов и становился только холоднее, обжигая легкие, изнывающие от долгого путешествия. Ноги тоже устали. Унто приходилось их напрягать, чтобы не поскользнуться. Железные шипы, что были вкручены в высокие подошвы ботинок, с гулким звуком врезались в лед под ногами. Иногда шипы застревали в нем, и приходилось прилагать усилия, чтобы вытащить их и не отстать от спутников. Унто вырывал ботинки изо льда и крошил его на мелкие кусочки. Каждый новый поворот впереди вселял в душу наемника надежду, но стоило им повернуть, как он видел бесконечный, холодный, ледяной тоннель.

«Великий Светлобог! За что мне это?!»

Унто по привычке, как случалось с ним в моменты гнева, хотел схватиться правой ладонью за рукоять меча, но нащупал только воздух, рука беспомощно сжалась в кулак. Он зло стиснул зубы. Меч он оставил наверху, у входа в ледяной тоннель, так как законы Подледья не позволяют людям из Верхнего мира спускаться под лед с оружием. При себе разрешалось иметь клинок, лезвие которого должно было быть не длиннее указательного пальца его владельца. Отсутствие оружия, на которое юноша всегда мог положиться и которое не раз выручало его даже в самой безнадежной ситуации, угнетало. У него давно сложилось правило: не стоит безоружным идти туда, где не знаешь, что тебя ждет. Но он должен был спуститься в Подледье. Он должен был найти Ахти. Унто поклялся всегда защищать младшего брата.

«Хорошо, что не отобрали доспехи».

Звяканье и бряцанье железа, которое все больше сковывал жгучий мороз, разносилось шумно и далеко, убегая по ледяным стенам тоннеля вперед. На Унто были хорошие доспехи, выкованные в Гордомире. Это княжество славится кузницами на весь Известный мир. Самое острые мечи и самые прочные и надежные доспехи ковали трудолюбивые кузнецы Гордомира. Правда, стоило это все недешево, поэтому Унто, как и другие наемники, завоевал доспехи в честном бою против наемника-гордомирца, который возомнил, что владеет мечом лучше, чем Унто. Бой договорились вести до первой крови, как было принято выяснять отношения между наемниками, что служили одному господину. Схватка закончилась быстро. Унто сделал несколько ловких, быстрых движений мечом и выбил оружие из руки противника, после чего гордомирец схватился за правое плечо, куда Унто нанес легкий, но моментально остудивший пыл противника удар. Кровь хлынула из плеча, и гордомирец, испуганно выкатив глаза, отступил, признавая поражение. После боя, за которым наблюдали несколько десятков глаз самых отчаянных наемников и головорезов, об Унто начали говорить как об умелом воине. Юноша очень гордился доспехами и не менял их на другие, даже более дорогие. Они напоминали ему о том дне, когда он стал воином.

— Что, парень, устал? — На него с усмешкой смотрел рыжий здоровяк, который шел слева от него. Он был одет в огромную медвежью шубу, на ногах были такие же огромные меховые сапоги. Здоровяк всю дорогу громко, тяжело дышал и сопел, что несколько раздражало Унто. — Сдается мне, что ты не привык бывать в местах, где холодно. Тебе больше по душе мягкие перины и теплые компании юных блудниц. Ты не знаешь, каково спать на холодной земле под ледяным небом, когда воет злой, колючий ветер и надо опасаться зубоскалов, чьи зубы так остры, что они легко могут разорвать твое худощавое тело.

Здоровяк громко и весело рассмеялся.

— Меня зовут Унто, и я не парень. — Юноша бросил на здоровяка гневный взгляд, снова хватаясь за несуществующий меч. Любой, кто насмехался над ним, чувствовал потом острие его клинка на своем брюхе. Наемники никогда не прощали насмешек в свой адрес.

— А кто ты? — искренне удивился здоровяк.

— Воин.

— Хорошо, — произнес рыжий здоровяк. — А мое имя Норунг, и я…

— Я знаю, откуда ты, — зло перебил его Унто. — Мне говорили, что все рыжие обезьяны родом со Скалистого берега, куда без надобности не заглядывают даже бродячие псы. Скажи мне, это правда, что ваши жены съедают младенцев еще до того, как те научатся кричать?

Раздался громкий смех. Длинноволосый дружинник и толстяк из Диких Западных степей, что шли чуть впереди, дружно рассмеялись.

— Да что ты себе позволяешь, паршивец!

Громко рыча, здоровяк двинулся в сторону Унто, широко расставив руки. Он преобразился в один миг — из добродушного весельчака превратился в неистового воина. Через мгновение своим огромным телом он заслонил перед наемником дорогу, отчего юноше пришлось остановиться. У Унто мелькнула мысль, что был бы меч, кишки громилы оказались бы на льду. Но юноша мог рассчитывать только на нож, которым в тучном теле здоровяка он мог проделать разве что небольшую дырку. И наверняка комары Скалистого берега, о которых говорили, что они размером с кошку, жалили больнее, чем острие крошечного ножа. Унто понимал, что в рукопашной схватке ему не устоять. Но он был наемником, которого воспитал Эрл, поэтому не мог отступить.

— Я тебя размажу, — заревел Норунг, взмахивая своими кулаками-кувалдами. В меховой шубе он напоминал разъярённого медведя.

Сделав шаг назад, стараясь, чтобы шипы ботинок глубже вошли в лед, Унто пригнулся, принимая более твердую стойку и сжимая кулаки. Он улыбнулся. Даже самая безвыходная ситуация заставляла его кровь кипеть.

— Тише, Норунг, — сквозь смех произнес дружинник, вставая на пути между ним и Унто. Наемник увидел перед собой развевающийся красный плащ. Дружинник развел руку в стороны, призывая здоровяка успокоиться. — Он пошутил. Нельзя убивать мальчишку за то, что он не умеет держать язык за зубами. Тем более он больше так не будет. Я прав?

Дружинник повернул голову к Унто и вопросительно посмотрел на него.

Унто хотел ответить, что он давно не мальчишка что ему исполнилось девятнадцать лет и в боях он победил много врагов, но не стал. Он понимал, что без оружия не сможет противостоять здоровяку. А что хорошего было в том, чтобы умереть здесь? Бесславный конец в бесславном месте. Унто молча, исподлобья, смотрел на здоровяка. Тот, раздувая ноздри, несколько секунд крепко сжимал кулаки, что-то обдумывая, а потом фыркнул, развернулся и пошел дальше.

— Зачем ты спускаешься в Подледье? — спросил дружинник спустя несколько минут, когда они продолжили путь. Он улыбнулся и протянул Унто руку. — Кстати, меня зовут Рагнар.

Унто не хотел говорить правду — что он идет спасать младшего брата, которого завербовал старый варяг Нурмир. Всем в Хоратии было известно, что Нурмир набирал наемников, чтобы отправиться служить мятежному князю острова Буян. Брат Унто, Ахти всегда отличался крутым нравом и любовью к самым опасным приключениям. Как только брату вложили в руки меч, он начал махать им направо и налево. Ахти был готов убить любого, кто вставал у него на пути. Он не ведал страха, а опасность для него была как огонек от спички, который можно было легко зажечь и так же легко, наигравшись с ним, потушить. Унто сильно любил брата и потому всегда защищал его и выручал из неприятностей, в которые тот умудрялся влипнуть. И вот ему в очередной раз приходилось спасать Ахти, отправляясь, без сомнения, в самое опасное место в мире. Остров Буян, что располагался в Холодном море, захватили мятежники, к которым охотно присоединялись наемники, так как мятежный князь пообещал им хорошую плату за их услуги. А великий князь Белимора, которому раньше принадлежал Буян, призывал все Подледье, чтобы отбить остров. Когда остров падет, судьба мятежников будет не завидна.

— Я слышал, что князьям Подледья нужны хорошие воины. Хочу пойти к ним на службу, — соврал Унто, пожимая протянутую руку дружинника. — Я Унто.

— К кому именно? — не унимался Рагнар, внимательно слушая собеседника.

— Кто больше платит.

— Ты наемник?

— Да, но не по рождению, я был воспитан наемником. Меня и моего брата выкупил один старый наемник, который обучил нас ратному делу. С тех пор мы служим ему и выполняем ту работу, которую он для нас находит.

— Понятно, твой учитель — коллунг, что оставил службу, и получил во владение кусок земли, — понимающе кивнул Рагнар.

— Ничтожное племя, — сплюнул себе под ноги Норунг, который слушал их разговор, идя чуть впереди. — Воин должен всегда оставаться воином. Он не может стать кем-то другим, особенно учителем или тем более земледельцем.

— А кто же тогда будет учить сражаться молодых воинов? — Унто зло посмотрел в спину впереди идущего Норунга.

— Сама битва — лучший учитель, — не менее зло ответил здоровяк.

— Норунг, не гневи мальчишку, — весело произнес толстяк. — Ты же видишь, что он раскален, как клинок в кузнечном горне.

В ответ варвар насупился и засопел еще громче.

— Подледье — не лучшее место, чтобы зарабатывать деньги. — Рагнар словно не слышал слова своих приятелей, его лицо было задумчивым и серьёзным. — Платят хорошо, но опасностей не меньше, чем льда. В Подледье надо спать с открытыми глазами: если тебя не достанет клинок врага, то обязательно достанет холод.

— А зачем вы идете в Подледье? — решил переменить тему Унто. — На торговцев вы не похожи, и сомневаюсь, что вы спускаетесь в Подледье, чтобы добывать золото или жемчуг в Холодном море.

Унто хорошо изучил своих спутников, которых встретил на заставе, что находилась у тоннеля, ведущего в Подледье. В тоннели не спускались по одному, так как это был опасный, коварный, непредсказуемый путь. Унто слышал истории о замёрзших людях, чьи тела находили в тоннелях, некоторые вовсе пропадали. Поэтому на заставе собирали небольшие отряды по несколько человек, и только после этого можно было отправляться в путь. Наемнику повезло спускаться с этими тремя мужчинами.

Рагнар был дружинником, о чем говорили его кольчуга, недешевые пластинчатые доспехи и красный плащ. У него не было щита с гербом одного из пяти великих княжеств Равнин, а это означало, что он оставил княжескую службу. Дружинники не часто оставляли службу, так как им хорошо платили, и они имели много привилегий, поэтому странно было увидеть Рагнара здесь.

Светловолосый коротышка, который шел впереди, смешно раскачиваясь при ходьбе, был родом из племени толстяков, что жили далеко на западе, в Диких Западных степях, за Легирией — страной специй и приправ. За землями восхитительных ароматов простираются широкие, практически безлюдные степи, покрытые колючими кустарниками и жидкой, низкой травой, где и обосновался этот народ. Толстяки с самого детства учатся владеть луком и арбалетом, так как в голых степях это было самое эффективное оружие, где врага было видно издалека. Великие князья нанимали себе целые отряды из толстяков, поскольку мало кто мог тягаться с ними в искусстве стрельбы.

А здоровяк Норунг был из варваров. Они обитали на неприветливых и мрачных Скалистых берегах, которые обдуваются промозглыми ветрами старой Студеной Воды. Варвары отличались диким нравом, плохими манерами и охотно шли на службу к любому, кто мог заплатить.

Странная была троица, но тем не менее они были вместе и хорошо знали друг друга, как понял Унто, слушая их разговоры.

— Ты прав, юный Унто, — улыбнулся Рагнар. — Мы воины, но мы этого не скрываем. Я, Норунг и Яри, — он указал пальцем на белобрысого толстяка, — вместе сражались на золотых полях Асдалии и в землях некогда могущественного Кратоса. Мы бились под знаменем Медведя в землях Гордомира в год Раздора. Но мы ушли со службы. Мы насытились кровавыми битвами и шумными пирами. Мы устали вечно проводить жизнь в походах, ночуя то в полях, то в горах. Мы выбрали более спокойную работу, мы спускаемся в Подледье, чтобы затем сопроводить в Верхний мир торговый караван.

Унто непонимающе посмотрел на него.

— Подледье — это холодный, суровый, но очень богатый мир. В Холодном море добывают золото и жемчуг. Подледские запасы золота самые большие во всем Известном мире. Именно из-за золота и жемчуга так высоко ценятся земли Подледья. После войны подледных князей против союза всех пяти великих князей Равнин, которая унесла жизни многих воинов и в которой ни одна из сторон не добилась успеха, был заключен мир. Согласно договору, скрепленному печатями всех великих князей, Подледье обязывалось продавать княжествам Равнин золото и жемчуг по очень низкой цене. Великие князья Равнин в свою очередь обещали больше не лезть во внутренние дела подледного мира. С тех пор договор соблюдается, и мы сопровождаем ценный товар из Подледья в Верхний мир и контролируем, чтобы он попал в нужные руки.

— Понятно, — усмехнулся Унто. — Вы верные псы, что тащат кость своему хозяину.

Рагнар посмотрел на него жестким взглядом воина.

— Твой язык такой же острый, как и нож, который ты старательно прячешь в левом рукаве туники под доспехами. Но если ты продолжишь сыпать остротами, то я позволю Норунгу прихлопнуть тебя как муху. — Лицо Рагнара стало словно высеченным из камня, от милой улыбки не осталось и следа. Он наклонился чуть ниже к Унто, хмуря брови. — Юность бывает не только дерзкой, но и короткой. Чтобы юноше достичь дня, когда он станет мужчиной, ему надо научиться быть вежливым и уважать тех, кто старше его и сильнее. Иначе жизнь юноши может очень трагично оборваться.

Яри и Норунг засмеялись, но на лице Рагнара не было и намека на то, что он шутил.

— Клянусь огнедышащим Жарбогом, если этот парень продолжит в том же духе, то голова его упадет прежде, чем он достигнет берегов Холодного моря, — сквозь хохот, вытирая слезы, произнес Норунг. — А берег в Подледье бывает очень узок.

Унто, который все еще ощущал на себе испепеляющий взгляд дружинника, перехотел продолжать дерзить. Но внутри у него все бурлило, и душа требовала немедленно ответить какой-нибудь колкостью. Он никогда не стеснялся в выражениях. Наемник должен не только ловко владеть оружием, но и уметь развеселить компанию в минуты отдыха. Эрл научил его многим скверным словам, которые могли вывести из себя даже самого спокойного человека. Именно из-за таких слов Унто получил свой первый шрам. Левую лопатку обожгло при воспоминании об этом. Шрам ему оставил Эрл, тот, кто его усыновил и стал его учителем, когда юноша неудачно пошутил о нем. Тогда Унто и понял, что иногда лучше попридержать язык. Сейчас он поступил также, и опустил взгляд, признавая, что был не прав.

Дальше они шли молча. По прошествии примерно получаса из бесконечного тоннеля, который, казалось, спускался в сами Сумрачные земли, они вышли в зал, похожий на высеченную в толще льда огромную пещеру. Впереди, метрах в тридцати, Унто увидел огромные ледяные ворота, которые упирались в далекий, практически невидимый ледяной свод. Ворота были украшены узорами из хаотично нанесенных тонких и толстых линий разной длины, которые то переплетались, то разбегались в стороны, то соединялись в причудливые фигуры. Некоторые из них напоминали стволы деревьев, от которых в разные стороны уходили линии поменьше, а на их концах распускалось несколько маленьких лучей. Что-то похожее Унто видел в жилище Эрла, когда зимними вечерами сидел и учил буквы и цифры. Мороз, что властвовал на улице, раскрашивал подобным образом окна. Юноша помнил, как зачарованно наблюдал за этой необычной работой невидимого художника. Красивое было зрелище. На воротах рисунки были больше во много, много раз. Не было видно ни свечей, ни факелов, что освещали помещение, и создавалось впечатление, что сияние шло от самих ворот. Они переливались тусклым синим светом. Иногда то тут, то там пробегали крохотные яркие серебряные всполохи.

— Знаешь, почему их называют Кровавыми? — нарушил тишину Рагнар.

Все они стояли и, задрав головы, разглядывали ворота.

— Нет, — почти шепотом ответил Унто. Он говорил тихо, потому что думал, что от громкого звука эта красота может рассыпаться, ведь ворота были сделаны изо льда, а лед достаточно хрупок. Но любой, кто вступал в мир вечного холода, знал, что ледяные ворота тверже и крепче, чем любой камень.

— Пять тысяч лучших сынов солнечной Асдалии сложили здесь свои головы. Им противостояло всего восемьсот воинов великого князя Велибора. Люди сверху пришли, чтобы отобрать эти земли и завладеть золотом, но ледяные люди не пропустили асдалийцев. Жестокая, беспощадная была битва, и, когда она закончилась и пыл выживших воинов остыл, их предводители увидели, что все вокруг было в крови. Кровь остыла и замерзла, и еще долго это место имело кроваво-красный цвет. Люди Равнин навсегда запомнили ту картину и пугали рассказами о ней своих детей. Теперь понимаешь, какие люди здесь живут и к чему может привести твой неуправляемый язык?

— Видит Светлобог, я не боюсь никого сверху, не побоюсь никого и снизу. В жилах людей, что живут за этими воротами, тоже течет кровь. Кожа их боится клинка, как и любая другая, — довольно дерзко ответил Унто, стараясь этими словами больше приободрить себя.

— Ты поклоняешься новому богу? — удивленно изогнул бровь Рагнар.

— Я не верю ни в нового бога, ни в забытых богов. Но к Светлобогу всегда обращался мой отец… точнее, учитель, — поправил себя Унто.

— Будь аккуратнее, — серьезно произнес Рагнар. — В Подледье чтят забытых богов и смеются над новым. Им чуждо все то, к чему ты привык в Верхнем мире. Стоит тебе произнести имя нового бога, и тебя повесят на ближайшем дереве.

— Дикари, — сплюнул Норунг.

В этот момент раздался грохот. Он был такой громкий, что Унто подумал, будто рушится тоннель. Возникла мысль бежать, но спутники его стояли совершенно спокойно. Вскоре Унто понял почему. С оглушительным шумом начали открываться Кровавые ворота. Лед под ногами дрожал так, что от стен начали откалываться льдины, которые, падая, разбивались на множество осколков. Совладав с чувствами и вернув себе спокойствие, Унто смотрел, как огромные створки медленно, но неумолимо расходятся в стороны, а между ними появляется узкая полоска света. Свет был тусклым и необычным, зеленого и голубого оттенка.

Ворота открывались все шире, и Унто был полностью поглощен этим зрелищем. Последний раз он был так поражен, когда побывал на Песчаном базаре, что находится за Безводной пустыней. Великий маг Далеких Восточных земель Фатих строил из песчаных блоков высокую башню. Он стоял на месте, вырисовывая в воздухе руками какие-то фигуры. Песок, подчиняясь движениям мага, поднимался с земли, кружился в безудержном вихре, собирался в огромные блоки. Затем сосредоточенный Фатих делал легкое движение пальцами, и блоки, как легкие пушинки, громоздились друг на друга, выстраиваясь в высокую, доходящую почти до самого неба башню. Стоило Фатиху опустить руки, как башня рассыпалась, превратившись в песчаную бурю, которая прокатилась по базару и унеслась за пышущий солнечным жаром горизонт. Наемник считал, что за Безводной пустыней живут люди, которые умеют поражать воображение. Теперь Унто видел, что такие люди живут и подо льдом. Но если на знойном востоке всё создавали с помощью иллюзии и обмана чародеи и маги, то здесь все было наяву и создано благодаря усердному, неимоверному труду.

«Великие люди, — думал Унто. — Великие, сильные и бесстрашные».

Унто слышал многое про жителей Подледья. Если хотя бы половина из услышанного была правдой, то ему и Ахти не повезет, если они навлекут на себя гнев этих подледцев. А так как брат отправился на Буян, то это было неизбежно. Унто следовало очень быстро отыскать Буян, найти брата и убираться отсюда.

Ворота открылись, Норунг, Яри и Рагнар пошли вперед, Унто последовал за ними. Он продолжал смотреть на ворота, которые застыли на месте как огромные великаны, что были на страже покоя подледного мира. Когда они прошли за ворота, заметно похолодало, изо рта пошел пар. На мгновение Унто замер, так как перед ним предстал мир Подледья. Мир, окутанный множеством легенд и мифов, в большинство которых сложно было поверить.

Первое, что поразило наемника, — это небо. Подледье было полностью окружено льдом, ледяным было и небо. Холодное и бесконечное — оно висело так низко, что это одновременно и пугало, и очаровывало. Никогда в жизни Унто не думал, что небо может быть настолько близко к земле. Он словно чувствовал всю тяжесть, которая нависла над этим миром. А ведь небо состояло из сотен метров толстого льда, который поднимался до самого Верхнего мира и образовывал то, что было известно людям наверху, как море Льда.

Небо было молочно-белого цвета. Под небом висели облака, поддернутые изумрудно-голубым свечением. Юноша не мог оторваться от этого волшебного зрелища — ледяное небо и облака, переливающиеся разными цветами.

Неожиданно над их головами, в небе, вспыхнул яркий синий свет. Он превратился в молнию и быстро побежал по небу, извиваясь из стороны в сторону, как змея. Унто внимательно следил за синей стрелой, пока она не скрылась за горизонтом. Это зрелище можно было сравнить с падением звездных камней, что иногда сыпали на землю с неба, в Верхнем мире.

Рагнар наблюдал за мальчишкой.

— Если ты заблудишься, если не будешь знать, куда идти, и увидишь такую молнию, то следуй за ней, она поможет тебе, — произнес дружинник.

— А что это? — только и смог выдавить Унто, продолжая смотреть на небо. Оно было восхитительным, чарующим, волшебным. Даже сказки Эрла, который иногда старик рассказывал детям, меркли на фоне ледяного неба.

— Лучи ледяного ядра, — пояснил Рагнар, улыбнувшись, и наклонился к Унто. — Но они приходят на помощь не ко всем.

— А к кому же?

— Не знаю, — пожал плечами дружинник и улыбнулся шире. — Ходят легенды, что они приходят на выручку только добрым, открытым людям, кто помогает Подледью.

Рагнар похлопал Унто по плечу и пошел вперед. Наемник двинулся следом.

Из-за близости неба постройки, что виднелись впереди, были не очень высокими. Самой высокой была бочкообразная башня с треугольной красной крышей. На крыше торчал длинный шпиль с небольшим зеленым полотном на конце. Зеленый цвет во всем Известном мире означал свободу.

Оглядываясь назад, Унто недоумевал, как можно было втиснуть сюда Кровавые ворота.

Когда они подходили к башне, из нее вышло несколько человек. На них были хауберки, доходящие им до колен, на плечи были накинуты короткие шубы, в руках они держали щиты. Также двое сжимали копья, а третий — арбалет. Тот, что был с арбалетом, поднял оружие и направил его в грудь Норунгу, видимо, думая, что варвар представляет самую большую опасность. Унто остановился вместе со своими спутниками.

— Кто вы? — грозно пробурчал человек с копьем, выходя немного вперед. Он были чуть выше и крупнее своих товарищей. Сложно было увидеть на его лице что-то кроме неряшливой бороды, выбивающейся из-под остроконечного шлема, и злобных, темных глаз.

— Приветствуем вас, стражники Кровавых ворот! Мы люди великого князя Ольберга. — Рагнар поднял правую руку к груди, а затем достал из-под доспехов какую-то бумагу и протянул ее стражникам. — Мы пришли за партией золота и жемчуга, что обещана была великому князю Асдалии и всем его потомкам после войны. Также с нами наемник, который спустился в Подледье, чтобы поступить на службу к местным князьям.

— Наемник? — Стражник крепче сжал копье. — Кто из вас наемник?

Его товарищи тоже напряглись. Стражник с арбалетом начал тыкать им то в Норунга, то в Рагнара.

— Вы знаете законы, заключенные между великими князьями. — От дружелюбия Рагнара не осталось и следа. Его голос стал холоден, как воздух Подледья. — Свободная Торговая зона, — он обвел руками место, где они стояли, — была дарована людям Верхнего мира после войны. Здесь не действуют законы Верхнего мира, но еще и не вступают в силу законы Подледья. Это место свободно от законов и правил. Мы пришли без оружия, вы не задаете лишних вопросов. Тем более не задаете те вопросы, которые вас не касаются. Разве при нас вы видите оружие? — спросил Рагнар стражников.

Стражники начали переминаться с ноги на ногу и неуверенно переглядываться. Затем тот, что был крупнее, отрицательно замотал головой.

— Тогда у вас нет прав задерживать нас, — спокойнее пояснил Рагнар.

— Много наемников прибывает к нам в последнее время, — хриплым, низким голосом сообщил стражник с арбалетом. — Многие из них отправляются на Буян, а это мятежный остров. Давайте мы посмотрим на вашего наемника поближе, не прячет ли он оружие? Я так понимаю, наемник — мальчишка? — Он мерзко улыбнулся и направил арбалет на Унто.

Унто на мгновение растерялся. Такого он не ожидал. Между ним и стражниками было метров пять. Он не успеет ничего предпринять и приблизиться к ним, так как получит стрелу в грудь. Он мог попытаться вытащить нож, но арбалетчик, улыбаясь, внимательно следил за ним.

Норунг громко выдохнул и сделал широкий шаг, закрывая собой наемника.

— Я Норунг, сын рыжебородого Бьерна со Скалистого берега. Неужели вы хотите нарушить договор? — заревел он, уперев руки в бока. — Если прольется кровь, то завтра сюда прибудут дружины великих князей Равнин! Все варвары со Скалистого берега хлынут сюда, чтобы отомстить за меня и моих братьев. Они не оставят и камня от этого места! Скажите, стражники Кровавых ворот, защитят ли вас князья Подледья? Захотят ли они из-за таких собак, как вы, нарушить священный договор, скрепленный кровью воинов Верхнего мира и сыновей Подледья?

Неизвестно, что больше возымело эффект: разъярённый вид Норунга или его грозные слова, но стражники о чем-то пошептались, а затем расступились, опуская оружие. Тот, кто общался с Рагнаром, подошел ближе, внимательно посмотрел на протянутую бумагу. Пробежав по ней глазами, он расслабился.

— Хорошо, мы намерены соблюдать договор, — он злобно посмотрел на Унто. — Но стоит вам его нарушить, и вас убьют. Это касается в первую очередь тебя, — он ткнул пальцем в сторону наемника. — Знай, любой, кто отправляется на Буян, становится мятежником, а значит, становится вне закона. А путь у мятежника один — или виселица, или топор палача. И никто не заступится за тебя. Помни, что великие князья Подледья забыли все старые распри и собирают войско, чтобы привести Буян к покорности.

Он развернулся и направился в сторону башни, два других стражника последовали за ним.

— Трусливее этих собак только гиены заброшенных пастбищ Каласа, — рассмеялся Рагнар и подмигнул Унто. — Их поставили, чтобы они следили за порядком, и каждый раз они пытаются показать свою важность, но остаются ни с чем. А ты, Норунг, как всегда хорош, быстро поставил их на место!

— Да, — поддержал товарища Яри, — в какой-то момент я начал переживать за их жизни.

Все трое рассмеялись, а Унто растерянно переводил взгляд с одного на другого. Рагнар заметил это. Он подошел к юноше, положил ему руку на плечо и, глядя в глаза, спокойно пояснил:

— Свободная Торговая зона — это небольшой клочок земли, который князья Подледья выделили для людей из Верхнего мира. Здесь не действуют законы льда, только один — любой человек без оружия может спокойно сюда прийти и попросить помощи. Здесь можно купить или продать все что угодно. Там, — он указал за башню, где виднелась полоса бесплодной земли, укрытой снегом, — берег Холодного моря. На берегу ты сможешь найти лодку, которая доставит тебя практического до любого княжества. У великих князей всегда полно работы для смелых юношей. — Он внимательнее посмотрел на Унто. — Подо льдом много вещей, которые тебе надо будет познать и которые отличаются от вещей Верхнего мира. Запомни, люди Подледья очень сильны, но в их жилах течет холодная кровь, поэтому они медлительны. Твое преимущество — это скорость и реакция.

— Спасибо! — Унто почувствовал благодарность к этим людям, даже к Норунгу, с которым они еще недавно всю дорогу ругались. Здоровяк заслонил его своим телом, когда наемнику грозила опасность. Никто и никогда не рисковал своей жизнью ради него, кроме брата и Эрла. Унто осознал, что не особо хочет расставаться с ними. Мелькнула мысль, что с их помощью он сможет быстрее найти брата, но он быстро отогнал ее. Он понял, что как только они узнают, куда юноша отправляется, их отношение к нему можем измениться. У них была своя дорога, у него своя.

— Мой тебе совет, — Рагнар нахмурил брови. — В Подледье всякое случается, и думаю, ты не из тех, кто будет угождать местным князьям и выполнять все их прихоти. А местные князья суровы и скоры на расправу. Возможно, тебе придется бежать, и ты окажешься вне закона, тогда ворота в Верхний мир для тебя будут закрыты. Ни один стражник не пропустит тебя назад, попасть сюда намного легче, чем выбраться отсюда. Кроме ворот в Верхний мир ведут еще проруби. Их прорубают во льду контрабандисты и разбойники, у которых проблемы с законом. Но пользуйся ими только в крайнем случае, если дела твои станут совсем плохи, так как в этих прорубях можно замерзнуть и сгинуть навсегда. Толщина льда в некоторых местах может достигать многих и многих сотен метров, и путь по этим коварным, тесным проходам может оказаться очень долгим.

Судя по всему, Рагнар догадался о том, что Унто скрыл от них истинную причину своего появления в Подледье. Юноше стало стыдно, и он опустил глаза.

Рагнар еще раз внимательно посмотрел в лицо наемника и отошел в сторону.

— Слева, на западе, — он показала рукой влево, где за невысокими жидкими деревьями, устремившими к небу голые, кривые ветви, виднелся далекий горизонт, — земли Малых княжеств, они доставляют много проблем всему Подледью. В тех землях хозяйничает хаос, князья не могут жить в мире и постоянно воюют. Опасайся тех мест. Но опасайся не князей и их междоусобных войн, а Безымянной горы, которая находится за границами Малых княжеств и за землями Мерзлых племен.

При этих словах Унто почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он слышал об этой горе. Многие отправлялись к ней, но никто не возвращался. А еще говорили, что гора постоянно увеличивалась в размерах. Безымянная гора была овеяна мифами, от которых волосы на голове вставали дыбом.

— Да, это очень опасное место, — читая мысли Унто, продолжил Рагнар. — Есть легенда, что к этой горе ушли последние истинные хозяева Подледья, когда под лед спустились люди.

— Камнекожие, — пояснил Яри.

— Точно, — кивнул Рагнар. — Справа начинаются земли великого князя Ратибора, Урдмур. Далее, за Урдмуром, на востоке, расположены богатые земли великого князя Михаила, Белимор. Великий князь Белимора владеет мелким берегом, где расположены самые богатые залежи золота и жемчуга. На далеком севере, за Холодным морем, простираются земли Ордена Льда. Великие князья Урдмура и Белимора хорошо платят за службу, советую тебе пойти к ним. Но не вздумай отправляться к дому Ордена, — Рагнар усмехнулся. — Вместо золота ты получишь только лед.

— Почему вы мне помогаете? — удивился Унто.

— Помочь тому, кто в этом нуждается, долг каждого воина, — улыбнулся Рагнар. — Воин — это не только тот, кто умело владеет оружием, но и тот, кто может принести пользу словом, советом или делом. Есть негласное правило людей с Равнин — помогать всем своим соплеменникам, что спускаются сюда, — голос Рагнара стал тверже. — В этих землях мы можем рассчитывать только на помощь друг друга. Люди Подледья с недоверием относятся к тем, кто спускается к ним. Навряд ли ты найдешь тут много людей, кто поможет тебе.

— Мне мало кто помогал… кроме брата и Эрла, — замялся Унто.

— Твой взгляд такое же оружие, как и твой меч, — сказал Яри. — Да, в Подледье не любят людей с Равнин, но они уважают сильных. У тебя смелый взгляд, но этого недостаточно. Научись правильно использовать свою смелость. Стань умнее. Умный противник намного опаснее сильного. Поверь, толстяков с детства обучают этому, и именно поэтому мое маленькое племя еще свободно от великих князей Равнин.

Норунг подошел к Унто. Юноша невольно отступил, но варяг улыбнулся ему:

— Ты слишком дерзок для сопляка, но я все же пожелаю тебе удачи. Надеюсь, твой учитель научил тебя обращаться с ножом. Пока ты не поступишь на службу, настоящего оружия тебе не видать.

— Кроме как держать оружие, мой учитель еще научил меня, что надо с благодарностью принимать добрые слова и благодарить в ответ. Спасибо, желаю и вам удачи. — Он протянул руку и пожал здоровенную ручищу Норунга.

— Да кто же был тот, кто воспитал такого дерзкого выскочку? — удивился здоровяк. — Кто был твой учитель?

— Моим учителем был Эрл, коллунг из Хоратии.

— Ничтожное племя, — Норунг улыбнулся шире. — Но, когда увидишь своего старика, не забудь ему напомнить о том, как он стоял плечом к плечу с Норунгом, сыном Бьерна, у стен древнего Кипящего Вулкана. И пусть он вспомнит, как мы упивались вином на руинах этого ненавистного города.

Далее Рагнар посоветовал Унто оставить доспехи на хранение на постоялом дворе. Дружинник сказал, что доспехи воинов Верхнего мира отличаются от местных и могут привлечь лишнее ненужное внимание, особенно со стороны шпионов Ордена Льда, которые внимательно следили за теми, кто прибывал в Подледье. Унто согласился и за одну серебряную монету оставил защитное вооружение улыбчивому толстяку с алчными горящими глазками, который держал лавку как раз для таких целей в Свободной Торговой зоне. Расставаться с доспехами было так же тяжело, как и с мечом. Он привык к своему вооружению так, словно оно было частью его самого. На юноше осталась теплая кофта с высоким воротником и капюшоном, и теплые штаны. Вместо ботинок он приобрел у толстячка теплые меховые сапоги, в которых перемещаться было значительно проще и удобнее. Норунг отдал Унто толстую сбитую кожаную куртку. Здоровяк пробурчал, что привык к холодам, да и куртка ему была мала. Как ни странно, куртка оказалось наемнику почти впору. Затем они перекусили в небольшой корчме, что располагалась недалеко от Кровавых ворот, и после тарелки горячего куриного бульона настроение у юноши улучшилось.Затем они распрощались у сторожевой башни, Унто развернулся и отправился к берегу. Ему предстояло проделать долгий и опасный путь, чтобы найти брата. Слова стражника о том, что князья собирают войско против мятежников, его сильно встревожили.

Глава 2

Как оказалось, до берега было идти не очень далеко. Это обрадовало Унто.После длительного и утомительного спуска по тоннелю ноги сильно устали. Он был рад, что поменял тяжелые ботинки на сапоги. Юноша понимал, что в ботинках далеко бы не ушел. Да и горячая пища, что еще согревала желудок, придавала сил, поэтому он бодро шагал вперед.

Свободная Торговая зона располагалась чуть ли не в самой узкой части берега Подледья. Ширина полоски суши от Кровавых ворот до Холодного моря составляла буквально пару километров. По пути Унто повстречалась небольшая деревенька с низенькими одноэтажными домиками. Они были настолько маленькими, что едва выделялись на фоне окружавшего их снега. Домики можно было определить по черным от копоти трубам, из которых в морозный воздух поднимался жидкий серый дым. Окна домишек были грязными или запотевшими, отчего внутри ничего нельзя было разглядеть. Домишки были огорожены ледяными заборчиками, состоящими из сосулек в полметра высотой, воткнутых в землю широким основанием. Острые кончики ощетинились неровными рядами, остужая пыл любого, кто захотел бы перелезть через забор.

Вдоль домишек сновали люди. Они что-то кричали, перебивая друг друга, тыкали пальцами в предметы, что располагались на кривых столиках перед заборами, и тащили к ним любого, кто невольно зазевался. Щуплый, сухой старичок с крючковатым красным носом схватил Унто за рукав куртки и подтащил к своему столику, пытаясь продать юноше пару черных жемчужин. Унто отрицательно мотал головой и старался вырваться из цепких объятий, что вскоре ему удалось. Далее он старался идти между рядами стихийного базара как можно быстрее, ни на чем не заостряя свое внимание.

Когда шумная деревня осталась позади, он облегченно выдохнул, увереннее направляясь к берегу. Перед ним простиралась пустынная белая степь, где он видел только редкие пушистые елочки, покрытые от холода белым инеем.

Пока он шел, у него было достаточно времени подумать о том, почему сбежал Ахти. Они оба принадлежали Эрлу и должны были быть благодарны старому наемнику за заботу и кров, которые тот им предоставил. Благодарность они выражали верностью — братья служили старику. Унто не мог даже допустить мысли о том, чтобы предать Эрла.

Эрл нашел их детьми в пещерах Хаоса, куда люди редко приходят по собственной воле. Старик взял их к себе, вырастил и воспитал, научил стрелять из лука, владеть копьем и мечом, скакать верхом на коне. Когда братья повзрослели, их мечи стали мечами стареющего Эрла, который покинул службу и стал коллунгом — наемником, который в награду за службу получил во владение кусок земли в солнечной Хоратии. Он выращивал хлеб и параллельно находил для мальчишек работу, за которую, в силу возраста, уже не мог браться сам.

— Даже самое крепкое дерево с годами превращается в трухлявый пень, — грустно улыбаясь, говорил старый наемник, жалуясь на боль от старых ран.

Братья участвовали в военных походах и обагряли клинки мечей кровью во имя великих князей и ради своего учителя. Эрл платил братьям за службу, причем платил прилично. Братья проводили много веселых и бессонных ночей в корчмах, упиваясь вином и наслаждаясь компанией прелестных девиц. Унто никогда не жаловался на жизнь, осознавая, что в пещерах Хаоса они могли погибнуть еще детьми.

В груди слегка кольнуло. Принадлежали. До Унто дошел смысл этого слова. Не очень приятное определение, как будто они были вещью. Но именно так однажды выразился Эрл, смахнув с седых усов капли хмельного вина. Старик не часто пил, но если это случалось, то он впадал в состояние какой-то дикой вседозволенности. В такие дни он часто оскорблял братьев, иногда поднимал на них руку. Но на следующий день, когда старик трезвел, он совершенно не помнил, что вытворял накануне, и все возвращалось на круги своя. Ахти возненавидел старика за его пьяные выходки, а Унто прощал.

Унто хмыкнул, вспоминая брата. Ахти никогда не испытывал теплых чувств к Эрлу, и дело было не только в выпивке. Ахти раздражало то, что он должен был кому-то служить и выполнять чьи-то приказы. Брат считал, что лучше бы они остались в пещерах Хаоса, тогда они были бы свободными. Унто молча слушал брата, замечая, как в его глазах разгорается гнев. Унто давно заметил, что Ахти испытывал скрытую враждебность к окружающим. Только старшего брата Ахти любил и уважал. Правда иногда их шутливые игры могли перерастать в настоящие кровавые бои. Унто понимал, что сложно требовать от брата проявления каких-то теплых чувств, если еще младенцем он оказался в пещерах. В том ужасном месте даже самый прекрасный цветок очень быстро превращался в колючку.

Унто был старше, он хорошо запомнил пещеры. Вечные промозглые ветры, повсюду снующие крысы и настойчивые, тупые, злые взгляды тех, кто ждет, когда ты ослабнешь или совершишь ошибку, которая будет стоить тебе жизни. Постоянный полумрак и сырость, каждая тень скрывает опасность. В воздухе стояла ужасная вонь, что источали трупы, которые валялись в темных углах как ненужный хлам. Ходили слухи, что если уйти слишком глубоко в пещеры, то можно встретить обезумевших, полуслепых людей, отвыкших от солнечного света, которые питались человеческой плотью. В пещерах Хаоса собирались бродяги, никчемные разбойники и дети, которых сюда относили нелюбящие родители. Не было ни царей, ни вождей, ни законов. Никто из великих князей не претендовал на те земли, никто не хотел ими владеть, а обычные люди старались обходить их стороной. В пещерах царил хаос, именно поэтому их так и прозвали — пещерами Хаоса, сложно было найти на земле место ужаснее.

Выныривая из мрачных воспоминаний, Унто взобрался на небольшой пригорок, откуда открывался вид на Холодное море. В Верхнем мире, во время дальних походов, юноша видел моря. Они бывали тихими и спокойными, и тогда ленивые воды едва накатывали на берег. Либо же они были буйными и капризными, со свистящими в ушах злыми ветрами и пенящимися волнами, что разбивались о прибрежные скалы на множество брызг. Но все они были живыми.

— У каждого моря свой характер, — учил Эрл, когда провожал братьев в поход против лихих людей, что грабили суда в Теплом море и досаждали великому князю Асдалии. — Чтобы море не погубило, его нужно научиться понимать. Море может стать как твоим другом, так и врагом, — многозначительно заключал старик.

Глядя на Холодное море, Унто осознал, что совершенно не понимает, какое оно. Море перед ним выглядело равнодушным, безжизненным, застывшим, загустевшим. Волны двигались к берегу как-то медленно, чересчур неторопливо, периодически почти совсем замирая. Море было необъяснимым. Это настораживало больше всего — нет ничего хуже друга или врага, которых совершенно не понимаешь.

Унто поежился, глядя на море. Оно не зря носило такое название, Холодное. Даже небо и цветные облака почти не отражалось в его темных водах. Море было настолько спокойным, если не считать редких волн, что юноше показалось, будто оно покрыто коркой льда. Но нет, взглянув на берег, он увидел множество лодок самых разных размеров, которые покачивались на воде. У широкой каменной пристани, что растянулась километра на два, были пришвартованы несколько довольно больших кораблей. На высоких мачтах под порывами слабого ветра развевались флаги. Один из флагов привлек особое внимание Унто — синее пламя на белом фоне. Юноша знал, чей это флаг, — Ордена Льда. Приглядевшись, Унто рассмотрел на корабле несколько высоких фигур в длинных белых туниках. Юноша видел, что кожа и волосы льдонян были не менее белыми, чем цвет их одежды. Даже седина старика Эрла не была настолько белой. Льдонян называли потомками белых великанов, которые жили в Подледье задолго до появления людей. Но юноша и представить не мог, что эти потомки ставшего мифическим народа настолько отличались от людей.

На берегу вовсю кипела жизнь. Люди сновали по пристани, навьюченные тюками. Пара высоких деревянных кранов поднимали большие мешки и ставили их на палубы кораблей, где ловкие матросы быстро утаскивали тюки с товарами в трюмы. Капитаны внимательно следили за тем, как идет работа, иногда отдавая короткие, но громкие приказы, от которых матросы на кораблях начинали бегать быстрее. Какие-то ящики и мешки, наоборот, сгружали с кораблей на телеги и увозили в длинные, широкие амбары, что располагались поблизости. Все вокруг шумело, скрипело, двигалось, ползло — как и в любом порту в Верхнем мире. И только корабль Ордена выглядел обособленно на фоне хаоса, что их окружал. Там ничего не происходило, а белые фигуры замерли и были похожи на статуи. Даже на расстоянии Унто ощутил холод, который шел от их судна.

Юноша натянул на голову капюшон, поднял ворот и направился к берегу, старясь держаться как можно дальше от корабля Ордена. Он не испытывал к льдонянам никакого доверия. В Верхнем мире говорили, что Орден Льда — самый жестокий и беспощадный народ всего Известного мира. Им неведомы жалость, сострадание, страх, доброта, они так же бесчувственны, как куски льда. Многие со смехом утверждали, что на самом деле льдоняне произошли от ледяных глыб.

Сторонясь кораблей, Унто подошел к берегу, где сгрудились маленькие рыбацкие лодочки.

— Мне сказали, что в Свободной Торговой зоне я могу найти все, что мне нужно, —обратился он к невысокому полноватому мужчине с бледным лицом, что перебирал рыболовные снасти в лодке. Лодка была небольшая, но у нее были парус и весла, а большего Унто и не нужно было. Если надо, он сам был готов сесть на весла, лишь бы быть подальше от льдонян и поближе к брату.

Мужчина перестал возиться с сетками и внимательно посмотрел на юношу. Затем хитро прищурился и улыбнулся. Почесав короткими пальцами лысую макушку, он весело произнес:

— Найти можно все, но у всего есть цена. Есть ли у тебя деньги?

Его довольное круглое лицо просияло, на щеках появился легкий румянец. Он смотрел на Унто, потирая пухлые ладошки.

— У меня есть деньги, столько, сколько надо, — холодно отрезал Унто.

Невольно юноше захотелось взглянуть на корабль льдонян. Он будто бы ощущал на себе их пристальное внимание. Вдруг они его увидели и что-то заподозрили? Унто был чужак, и, как бы ни старался, он отличался от людей, что жили в Подледье. Его мог выдать хотя бы более смуглый цвет кожи. Наемник почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он и представить не мог, что льдоняне сделают с ним, если узнают, куда он хочет отправиться. Буян захвачен мятежниками, а льдоняне соблюдают законы Подледья, как и любые другие народы.

Унто постарался взять себя в руки. Он не был трусом, а ощущал какой-то беспричинный страх: корабль льдонян был далеко, и наверняка у его команды были более важные дела, чем рассматривать людей, что сновали в порту.

— Обычно, — в глазах толстяка появился озорной блеск, — когда у таких мальчишек много денег, то они либо чьи-то богатые дети, либо воришки. — Мужчина окинул Унто веселым взглядом. — Ты не производишь впечатление сына богача.

— А еще можно заработать деньги кого-нибудь убив, и для этого необязательно быть взрослым. Может, за поясом у меня спрятан нож, которым я ловко перерезаю глотки? Не думал об этом? И когда я не получаю того, чего хочу, то прибегаю к помощи ножа.

Улыбка пропала с лица толстяка. Поставив ногу на борт лодки и сложив руки на груди, он принял вызывающую позу и спросил:

— И что же тебе тогда надо? Для чего такому головорезу нужна моя никудышная лодка?

— Мне нужно попасть на остров Буян, — ответил Унто, понимая, что после этой фразы все может сильно поменяться. Незнакомец мог начать кричать, привлекая внимание. Унто могут схватить за то, что он собрался на мятежный остров. Вернулись мысли о льдонянах. Устроят ли они суд или расправятся с ним без суда? Придется бежать? Куда? Попробовать выбраться назад, в Верхний мир? Но он не мог уйти без Ахти. Юноша понял, что поступил опрометчиво, начав говорить с незнакомцем так откровенно. Надо было действовать осторожнее.

Подтверждая мысли Унто, мужчина вжал голову в плечи, став еще меньше, и покосился в сторону корабля Ордена, словно их разговор могли там услышать.

— Если об этом узнают льдоняне… — дрожащим голосом выдавил толстяк.

— У меня достаточно денег, чтобы ты никому ничего не рассказал, — злобно прошипел Унто, понимая, что от этого разговора, возможно, зависит его жизнь. — Напомню, что у меня может быть припрятан нож, и, пока твои ледяные друзья доберутся сюда, я сделаю в тебе пару отверстий, заберу лодку и уплыву.

Унто старался говорить как можно тверже и увереннее. Незнакомец должен чувствовать, что наемник намного опаснее, чем льдоняне, и спорить с ним рискованно.

— Ты знаешь, что остров сейчас захвачен мятежниками? — все еще борясь с волнением, спросил рыбак. — Великий князь Михаил собирает войско, чтобы блокировать остров и принудить мятежников сложить оружие. Князь нападет на остров, если мятежники не сдадутся. Только отчаянный или сумасшедший может отправиться туда.

— Можешь считать меня хоть глупцом, но у меня есть причины посетить Буян, — ухмыльнулся Унто, чувствуя, как напряжение между ними проходит. — Скажи мне, ты доставишь меня на остров или мне попросить других рыбаков? Лодок здесь много, наверняка найдется менее любознательный и более сговорчивый рыбак, чем ты.

Юноша немного сменил тактику, действуя не только угрозами. Люди алчны по своей натуре и если чувствуют, что от них ускользает выгода, то становятся более решительными, чтобы выгоду не упустить. Несколько секунд рыбак внимательно смотрел на Унто, что-то обдумывая.

— Прошу на борт моего скромного корабля, — наконец произнес он, улыбаясь. — Тебе повезло, что любовь к звону монет у меня сильнее, чем боязнь быть повешенным. Меня зовут Ларус, и, как ты, наверное, догадался, я рыбак.

— Унто, — коротко ответил юноша и ухватился за протянутую руку мужчины, запрыгивая на борт. Тут же лодочка легонько закачалась, и ему пришлось приложить усилия, чтобы удержать равновесие и не свалиться за борт.

— Не часто плаваешь? — Ларус видел неуверенность, с которой Унто старался не упасть и сесть.

Юноша кивнул. Моря он видел, но даже с лихими людьми он дрался на берегу. Наемники считали, что в битве одно из преимуществ — это твердая земля под ногами, поэтому мало кто соглашался выходить в море.

— Ты точно сумасшедший, — шире улыбнулся Ларус, убирая сети в сторону и готовя лодку к отплытию.

— Или глупец, — тихо произнес Унто, наконец усаживаясь.

Море было спокойным, но парус лодочки сразу надулся и медленно понес ее в открытое море. Когда они были уже достаточно далеко от берега и корабли исчезли из виду, Унто позволил себе немного расслабиться. Он облегченно выдохнул, снимая с головы капюшон.

— Сдается мне, что ты чего-то боишься. — Ларус правил лодкой, внимательно наблюдая за юношей. — Или, может, ты от кого-то прячешься?

— Ты слишком любопытен для рыбака. — Унто не хотел признавать, но это путешествие его начинало пугать. Он осознал, что оказался в незнакомом месте, еще и подо льдом, без оружия и без верных соратников рядом. Более того, он плыл к мятежникам, к которым примкнул его брат. А значит, выходило, что и он мятежник. Подумав, Унто добавил: — У меня в жизни много врагов, а скоро их может стать еще больше.

Ларус громко рассмеялся:

— Надеюсь, твои враги не станут моими, иначе моя жена, которая ждет меня с двумя чудесными дочками в родном Ротвале, не пустит меня на порог дома.

— Ты же рискуешь жизнью, отправляясь на Буян, — удивился Унто. — Зачем, если у тебя семья?

— Осторожность не прокормит мою семью, — пожал плечами Ларус. — Мы живем в небольшом городке Прибрежная Стужа, что находится на берегу в княжестве Ротвал. Мы далеки от торговых путей и не добываем золото, у нас даже не водятся замбелийские снежные тигры, чьи шкуры очень высоко ценятся в Подледье. Ловля рыбы — вот наш основной промысел, но воды у нашего берега скудны на рыбу, — усмехнулся рыбак и покачал головой. — Я не умею ничего, кроме как ловить рыбу. Поэтому хватаюсь за любую возможность, чтобы подзаработать. Иногда приходится рисковать. Риск приносит больше денег, чем осторожность.

— И ты не боишься? — Унто вспомнил, как побелело лицо рыбака, когда тот узнал, куда наемник хочет плыть.

— Конечно боюсь! — возмутившись, выпалил Ларус. — Но я видел, с какой уверенностью и решительностью ты говорили о Буяне. Ты не боишься отправиться туда, а значит, ты уверен в своих силах, и ты не похож на сумасшедшего. Более того, возможно, у тебя какая-то тайная миссия, может быть, ты разведчик или белиморский шпион. Если буду держаться тебя и не буду лезть туда, куда меня не просят, — Ларус подмигнул Унто, — возможно, мне повезет, и я заработаю пару монет. Моя жена будет довольна и перестанет называть меня никудышным рыбаком.

Они замолчали. Лодка скользила по морю, словно под ней была не вода, а твердая, гладкая поверхность, — ее практически не качало. Унто вслушивался в шум ветра, который в море стал сильнее, и плеск воды, которую разрезал нос лодки. Он перегнулся через борт и посмотрел на воду. Она была темной, непроглядной, и сложно было что-то в ней рассмотреть, даже собственное отражение.

«И как они находят здесь золото?» — недоумевал Унто, окидывая взглядом практически чернильную водную гладь, которая разливалась до самого горизонта.

Внезапно юноша почувствовал неприятное леденящее чувство, словно налетел сильный, промозглый ветер. Он сел назад, все еще ощущая его, и невольно съежился. Унто понял, что это был не ветер. Этот внезапно появившийся холод не холодил кожу или лицо, он проник внутрь, пробежал по венам, взбудоражил душу и заставил сердце биться быстрее. Унто обернулся в ту сторону, откуда, как ему казалось, пришло это чувство. Он не был уверен до конца, но посчитал, что именно туда махал рукой Рагнар, когда говорил о Безымянной горе.

— Ты давно живешь в Подледье? — спросил Унто рыбака, пытаясь стряхнуть с себя неожиданное наваждение. Когда он услышал свой голос, он смог взять себя в руки.

— Мои предки были одними из первых, кто обосновался в Подледье, — гордо заявил рыбак. — Это было в те времена, когда еще не существовало никаких границ и Подледье представляло собой одно целое государство. Хорошее было время, — мечтательно продолжал рыбак, облокотившись на руль, — жители Подледья давали достойный отпор зазнавшимся князьям с Равнин. Это были времена легендарных Велибора и Радомысла, чьи войска в пух и прах разносили рати Верхнего мира. Не было распрей между жителями Подледья, и каждый знал, что сражается за землю, а не за тряпки, называемые флагами, и не за князей, которые сидят в своих неприступных замках. А теперь, — рыбак горько усмехнулся, — мы воюем за тряпки и за замки. Мы стали настолько разобщены, что я удивляюсь, почему великие князья Равнин нас еще не захватили. Думаю, придет время, когда сюда спустятся рати под флагом Медведя либо закованные в сталь ратники Гордомира. И в этом раз мы не устоим, так как нас разобьют поодиночке, — мрачно закончил Ларус.

— Ты хорошо знаешь это место? — продолжил расспрашивать Унто, не обращая внимания на размышления рыбака, его интересовало кое-что другое.

— Да, — коротко, без раздумий ответил Ларус.

— Можешь что-нибудь рассказать о Безымянной горе? — Унто не понял почему, но невольно перешел практически на шепот.

Ларус вздрогнул, хотя лицо его было спокойным. Он даже попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривой и неестественной. Рыбак тоже боялся одного только упоминания об этой горе.

— Хочешь знать, существуют ли еще камнекожие? — выдавил из себя рыбак.

Унто не ответил, но внимательно смотрел на рыбака. Отвечать не нужно было. Все хотели узнать, правдивы ли те легенды, которыми пугают по ночам детей во всем Известном мире.

— Хорошо, — согласился Ларус, крепя руль и удобнее устраиваясь в лодке. — Путь нам предстоит долгий, спать ложиться еще рано, поэтому я расскажу тебе то, что знаю сам. — Он задумался и нахмурил брови. — Много историй я слышал… Сложно понять, что в этих рассказах правда, а что вымысел, но одно мне известно точно, — Ларус испуганно смотрел на юношу, — камнекожие жили на земле, и не просто жили, они были хозяевами Подледья. Но было это очень давно, и их не встречали уже много и много лет.

Когда первые люди пытались проникнуть в ледяной мир, они повстречали белых великанов. Это были огромные белые чудовища со свирепыми лицами, которые разговаривали на непонятном языке. Великаны напали на людей. Они встали на пути, ведущем в Подледье, и убивали любого, кто приближался к ним. Та встреча надолго отбила у людей желание спускаться в Подледье. Спустя века страх прошел, и люди снова попытались овладеть холодным миром. Они собрали войско, которое отправилось в поход, но на этот раз люди не встретили на пути великанов. Люди смогли спокойно спуститься в Подледье. Ходят легенды, что последние живые великаны ушли в Тихий лес. — Увидев недоумение на лице юноши, Ларус объяснил: — Этот лес — дремучее место, он расположился на южных окраинах Подледья, за землями Урдмура. Туда не проникает тусклый дневной свет ледяного неба. В том лесу тихо — не слышно ни пения птиц, ни криков животных. Даже ветер не шумит в кронах деревьев. Но иногда люди рассказывают, что слышат в лесу душераздирающие вопли, которые холодят душу и кровь. Те вопли приписывают последним великанам, что там укрылись. Но что-то мы отвлеклись.

Первые люди Подледья были сплочены, они образовали единое княжество Ледовия, и начали защищать его от тех, кто еще пытался спуститься в Подледье из Верхнего мира.

Вскоре ледовийцы, устранив угрозу от великих князей Равнин, начали тщательно изучать ледяной мир, в результате чего обнаружили берег Холодного моря, а в море нашли запасы золота и обнаружили жемчуг. Это событие положило конец единому Подледью. За обладание берегами моря разгорелась война, в которой рождался и закалялся тот дух жителей Подледья, который уважают во всем Известном мире. В результате кровавой и беспощадной войны образовались несколько княжеств, самыми могущественными и влиятельными из которых стали Белимор и Урдмур.

Окончив войны и разделив землю между собой, люди еще активнее и решительнее начали изучать Подледье. Малым княжествам достались неизученные земли, где и произошла встреча людей и камнекожих. — Ларус сделал небольшую паузу, переводя дух. — Знакомство это было поистине случайным, и, если бы не та встреча, возможно, люди никогда бы не узнали про существование ужасных чудовищ. Но не люди делают историю, а история делает людей. Конный отряд князя небольшого княжества Косты преследовал разбойников, что разграбили княжеские рыбацкие лодки на берегу моря. Князья Малых княжеств больше любят воевать между собой, чем осваивать собственные земли, поэтому многие земли были не обжиты. Дружинники так увлеклись погоней, что не заметили, как потеряли след разбойников и оказались в местах, где раньше не ступала нога человека.

Об этой встрече сохранилось много упоминаний… Ты представляешь целое поле каменных истуканов? Посреди огромного поля, вдали от жизни и цивилизации, их стояли сотни, тысячи. Рядами они простирались до самого горизонта. Непонятно было, кто и когда их там мог поставить. Идолы неизвестного народа? Тогда куда делся народ, который поклонялся им? Эти вопросы задавали себе дружинники, когда наткнулись на них. Они недоуменно ходили среди истуканов, и их пугали фигуры этих мистических существ, так как они никогда не видели ничего подобного. Как оказалось, истуканы были живыми существами!

Унто замер, внимая каждому слову рыбака, и практически перестал дышать. Видимо, это заметил и Ларус, так как губы его расплылись в ухмылке. Рыбак был доволен тем, какой эффект производил его рассказ.

— Камнекожие застыли на своих местах, чтобы не тратить жизненную энергию. Они впали в спячку, чтобы сохранить тепло, которого мало в Подледье. Им не надо было ни есть, ни пить, и непонятно, как они выживали. Также неизвестно, сколько времени они простояли на том поле, но они были сильно разозлены, когда их покой нарушили люди.

Ржание коней, голоса людей, лязг доспехов и оружия пробудил камнекожих ото сна. Люди с удивлением и страхом смотрели, как начали оживать, казалось, еще недавно безжизненные камни. Они стряхивали с себя многовековой снег. Их черные глаза загорелись ненавистью, когда они увидели людей. Камнекожие напали на дружинников и безжалостно перебили их. Спаслись лишь единицы, чьи кони оказались быстрее медлительных чудовищ.

Выжившие вернулись ко двору князя Косты, и все рассказали ему. К удивлению, князь серьезно отнесся к их словам. Забыв о распрях с соседями, он собрал большое войско и двинулся навстречу камнекожим. Людей ждало страшное открытие, когда их войско схлестнулось с чудовищами. Камнекожие были почти неуязвимы. Их кожу было сложно разрубить мечами или проткнуть копьями. Лучники безрезультатно пускали в ряды нападающих стрелы, которые отскакивали от камнекожих, как от стены. Именно поэтому их и прозвали камнекожими, потому что их кожа была подобна камню. Но страшнее всего было то, — Ларус наклонился ближе к Унто, чтобы юноша лучше его услышал, — что камнекожие съедали людей, обгладывая их тела до самых костей. Долгое время земля в Подледье была покрыта человеческими останками. Тот период теперь известен как Мрачная Эпоха Веселых Скелетов. Так назвал его великий князь Домура — Доброслав, впоследствии получивший прозвище Безумный. Безумие его охватило после того, как он увидел поля, усеянные черепами и скелетами.

Унто почувствовал, как по спине побежал холодок. Юноше очень хотелось верить, что это были всего лишь байки, которые жители Подледья рассказывали людям из Верхнего мира, чтобы напугать их.

— Началась новая война, — Ларус стал говорить громче, — которая вновь сплотила всех людей перед лицом ужасной опасности. Такой войны еще не вел род человеческий не надо льдом, не под ним. Оружие людей было практически бессильно, камнекожие разоряли одно княжество за другим, оставляя после себя горы человеческих костей. Люди считали, что обречены, и думали о том, что им придется покинуть Подледье, но на помощь пришли льдоняне.

— Льдоняне? — удивился Унто. Он слышал разные истории о Подледье, но ни в одной из них льдоняне не приходили на помощь людям. Обычно этот народ либо держался в стороне от людей, либо воевал против князей Подледья.

— Да, — кивнул Ларус, — они пришли с севера, где климат настолько суров, что если плюнешь, то слюна замерзнет, пока падает на землю. Люди никогда не заходили в те земли, именно там располагается Орден Льда. Льдоняне наблюдали за людьми, не выдавая своего присутствия. Но они сильно разозлились, узнав, что люди разбудили камнекожих. Льдоняне сообщили, что они ушли далеко на север, чтобы не беспокоить камнекожих, и предложили людям объединиться в борьбе против них. Взамен они взяли с людей слово, что те не будут расширять границы своих княжеств на север и осваивать пустынный остров, ныне именуемый Буяном.

— Но Буян… — перебил Унто.

— Именно, — улыбнулся Ларус. — Льдоняне не знали, что с людьми нельзя заключать договоры. Когда камнекожие были побеждены, люди забыли обо всех договоренностях и высадились на остров Буян. Началась война Ордена и людей, известная как война Льда и Стали. С трудом ее удалось остановить и заключить хрупкий мир. Но в корчмах Подледья до сих пор ходят слухи, что льдоняне хотят отвоевать Буян.

— Но как льдоняне помогли людям победить камнекожих? — завороженно слушая рассказ рыбака, поинтересовался Унто.

— Ледяные мечи, — пояснил Ларус. — Оружие льдонян сделано из самого крепкого льда, который тверже и острее железа. Мечам льдонян удавалось пробивать кожу камнекожих. Льдоняне дали ледяное оружие людям, и вместе им удалось победить камнекожих. Остатки чудовищ были загнаны за безлюдную снежную пустыню Арахас, в недра горы, у которой не было названия. С тех пор гору так и стали называть Безымянной.

Унто не мог произнести и слова. Еще никогда он так внимательно никого не слушал.

— Но никто не знает, живы камнекожие или нет, — продолжил Ларус, лицо его стало серьезным. — Любой, кто отправлялся к Безымянной горе, бесследно исчезал. Со временем люди забыли про гору, тем более что от людей ее отделяла снежная пустыня Арахас, где живут только дикие арахийские зубоскалы, да расположены незамерзающие болота. Но исчезновения редких смельчаков, которые все же отправляются к горе в поисках приключений, еще тревожат умы людей. Говорят, — рыбак перешел на шепот, — что гора растет. Если это так, то вершина ее в скором времени может упереться в ледяное небо, и тогда неизвестно, что случится. Великий князь Ратибор отправлял к горе на разведку вооруженный отряд во главе со своим старшим сыном, но никто из них не вернулся.

Ларус замолчал и посмотрел вдаль, где медленно плыли по небу изумрудно-голубой облака, а горизонт касался темного моря.

— А ты что думаешь об этом? — поинтересовался Унто, его очень увлек рассказ рыбака. — Это все правда?

— Что-то да, а что-то нет, — уклончиво ответил Ларус. — Прошло столько времени, что граница между реальностью и вымыслом давно стерта. Но вот что я тебе скажу, — Ларус снова наклонился к юноше, он выглядел напряженным и чем-то напуганным. — Грядет что-то страшное. Люди в дальних Малых княжествах слышат непонятный шум. Этот шум идет со стороны Безымянной горы. Люди, что бывали в Верхнем мире, говорят, что звук тот похож на раскаты грома, но в Подледье не бывает гроз.

Унто посмотрел в сторону, где должна располагаться гора. Конечно, она была за много сотен километров от них, между ними лежало море, несколько княжеств, снежная пустыня, болота, но ему показалось, что он услышал этот треск.

Они оба молчали, думая каждый о своем. Находиться здесь становилось еще опаснее. Мятеж жителей Буяна мог показаться шалостью в сравнении с гибелью всего подледного мира. Надо было выбираться отсюда как можно скорее.

— Мне говорили, что люди Подледья медлительны, — решил Унто переменить тему. Ларус недоуменно посмотрел на него. — Но я пока встречаю людей, мало отличающихся от тех, что живут на поверхности. Разве что кожа жителей Подледья бледнее.

Ларус улыбнулся.

— Ты еще не видел настоящих жителей Подледья, — пояснил он.

— А те, что живут в деревне у берега? Разве они не жители Подледья? — поинтересовался Унто.

— Эта деревня находится в Свободной Торговой зоне, там живут выходцы из Верхнего мира.

— Кто-то добровольно спускается из Верхнего мира сюда жить?

— Конечно, — ответил Ларус так, словно его удивил вопрос юноши.

— Почему?

— Они влюбляются в здешний мир, — улыбнулся Ларус, показывая на небо. — В это небо, в это море, в нашу спокойную, размеренную жизнь.

Унто посмотрел на небо, снова отмечая его красоту. Эти разноцветные облака пленяли и восхищали.

— Кстати о небе, — снова привлек Ларус внимание Унто. — Небо темнеет, скоро наступит ночь, пора готовиться ко сну.

— Ночь? — спросил Унто, внимательно разглядывая небо.

— Да, цвета становятся тусклее, — усмехнулся Ларус. — В Подледье нет звезд и луны.

Унто обратил внимание, что изумрудные и голубые облака меняли свой цвет на мутно-белый цвет неба. А небо стремительно темнело, приобретая черный оттенок.

Ларус начал рыться в небольшом сундуке, что располагался на корме.

— Мы, рыбаки, люди простые, спим прямо на дне лодки.

Когда Унто пытался устроиться на неудобном днище, кутаясь в пару теплых замбелийских шкур, что любезно дал ему рыбак, он думал, что еще долго его будет тревожить рассказ рыбака. Но, видимо, он сильно утомился за прошедший день, произошло много событий, поэтому он уснул почти сразу, как только его голова коснулась мягкой шкуры. Настало время недолгой подледской ночи.

Глава 3

Унто разбудил шум голосов. Еще не открыв глаза, он определил, что один голос, взволнованный и испуганный, принадлежал Ларусу. А вот второй голос показался юноше очень странным. Голос незнакомца, что разговаривал с рыбаком, был спокойным, ровным, он не становился ни на тон выше или ниже, он был лишен любой эмоциональной окраски. Он был механическим, неестественным, монотонным. Прислушиваясь к нему, наемник подумал, что такой голос не мог принадлежать человеку. Сбрасывая остатки сна, Унто сел в лодке, вылезая из замбелийских шкур.

Сердце наемника забилось быстрее, он напрягся, сжимая кулаки, но сделал все, чтобы не выдать своего удивления или тем более страха. Рядом с лодочкой он увидел длинную, узкую ладью, на одинокой мачте которой развевался флаг Ордена Льда. Парус был спущен. От ладьи к лодке рыбака был перекинут деревянный мостик, которым судна были крепко сцеплены между собой. На борту ладьи находились три льдонянина. Они были одеты в точно такие же белые одеяния, что и те льдоняне, которых юноша видел в порту. Одежда полностью скрывала их длинные, худые тела, и вблизи льдоняне казались еще выше. Один из них стоял за приспособлением, напоминающим гастрафет. Оружие опиралось на большой костыль, который, по-видимому, крепился ко дну ладьи. Льдонянин держал в руках длинные изогнутые рукояти, в которые была заправлена тетива. В ложе была вставлена длинная стрела. Острый, размером с кулак взрослого мужчины, наконечник стрелы был направлен прямо в грудь юноши. Унто подумал, что если льдонянин выпустит стрелу, то она с легкостью пробьет куртку, кофту, проломит грудь и отбросит его тело далеко в ледяные воды моря. Мысль о том, что его тело поглотит Холодное море, была неприятна. Уж лучше было погибнуть на поле боя. Унто стоило больших трудов сделать как можно более спокойное выражение лица.

Взгляды всех трех льдонян уперлись в юношу. Унто ощутил холод. Льдоняне сильно отличались от людей. Они были намного выше, у них были очень крупные черты лица и большие черные глаза с легким холодным синим оттенком, который, если присмотреться, будто бы блуждал внутри этих бездонных глаз. Их руки были длинными, а кисти — широкими. Такая кисть могла легко сомкнуться на шее человека и сжать ее. Теперь наемник видел, что не зря льдонян считали потомками великанов.

Длинные белые волосы у двух были распущены, а у третьего убраны в косу. Именно он и разговаривал с Ларусом.

Рыбак обернулся, и посмотрел на проснувшегося наемника.

— А, проснулся, — стараясь выдавить улыбку на испуганном лице, произнес Ларус. — Это мой племянник, Свенельд. Всегда любит поспать подольше, лентяй. А кто будет рыбу ловить?

— Свенельд? — Льдонянин, что стоял перед Ларусом и возвышался над ним на добрых две головы, внимательно посмотрел на юношу. — И откуда ты, Свенельд?

На белом, как самый белый мрамор, лице не было видно ни одной эмоции. Выражение лица было под стать его механическому голосу. Если бы льдоняне иногда не моргали, то можно было бы подумать, что на ладье находились три статуи.

— Он сын моей сестры Алии, — поторопился ответить за наемника рыбак. — Она живет в Домуре.

Льдонянин перевел взгляд на Ларуса и испытующе посмотрел на него огромными глазами-блюдцами, холодными, как воды моря, что их окружало.

— Ты говорил, что ты из Ротвала? — спросил льдонянин, сложив руки за спиной.

— Все верно, — ответил рыбак.

— Как же твоя сестра оказалась в Домуре, ведь Ротвал и Домур непримиримые враги? Вы же до сих пор не можете поделить Бурные ручьи. Обладание ими сулит их владельцам контроль над самыми большими источниками питьевой воды во всех Малых княжествах.

— Любовь, — виновато произнес Ларус и развел руки в стороны. — Войска Домура вторглись в наши земли, в очередной раз не согласившись на раздел ручьев. Моя единственная сестра влюбилась в воина-домурийца, и после войны, когда был заключен очередной мир между нашими княжествами, она уехала жить к нему. В результате их союза и получился этот прекрасный юноша.

— А как ты относишься к тому, что сестра твоя живет среди твоих врагов? — губы льдонянина поддернула усмешка. — Если начнется война, на чьей стороне будет она?

— У меня нет врагов. Я рыбак, моя война — это море, а битва — ловля рыбы, — пояснил Ларус.

— Хорошо. — Казалось, льдонянина удовлетворил этот ответ. Задумавшись на мгновение, он почесал подбородок, а потом задал вопрос: — Что вы делаете так далеко от берега? И тем более от Малых княжеств?

Этот допрос очень не нравился Унто. Лица льдонян по-прежнему ничего не выражали, но он ощущал, что они задумали что-то нехорошее. Раньше, когда юноша сходился в битве с врагами, когда до схватки с врагом оставались считаные мгновения, он видел, как за людей начинало говорить их оружие, их едва уловимые движения, их изменения в поведении. Это можно было сравнить с охотой тигра, когда хищный зверь, затаившись, внутренне напрягая все свои мышцы, готовится к смертельному броску на свою жертву. Сейчас тоже намечался такой бросок, и льдоняне искали повод, что совершить его. Они уже решили, что люди должны умереть. Унто аккуратно нащупал нож, он не намерен был сдаваться.

— Вы же знаете, что ротвальский берег очень узок и очень беден, тем более в Прибрежной Стуже, где я живу, — пытался объяснить Ларус. Было видно, что рыбак не понимал, какая угроза нависла над ними, и рассчитывать на него Унто не мог. — Дома меня ждут две славные дочери, поэтому нам приходится отправляться далеко в море, чтобы наловить рыбы. Мы пользуемся правом свободной ловли в Холодном море, которое даровано нам великими князьями Урдмура и Белимора, — более твердо и немного вызывающе закончил он.

— Да, князьями, — кивнув, почти шепотом произнес льдонянин. На толстых, бледных губах усмешка стала шире. — Это не теми ли князьями, которые сначала забрали себе Буян, а потом допустили, чтобы его захватили мятежники? Как могут что-то даровать те, у кого без спроса что-то отбирают?

Льдонянин обернулся к товарищам, те тоже ухмылялись.

— Где ваш улов? — Льдонянин снова повернулся к рыбаку, ухмылка пропала.

— Мы в плавании всего второй день, — голос Ларуса задрожал сильнее. — Отправляемся к Дальнему гребню. В это время года рыбаки не возвращаются оттуда с пустыми сетями.

— Вы даже не пробовали закинуть сети в здешних водах? — поинтересовался льдонянин, переводя взгляд на рыболовные снасти, что были свалены в лодке. — Ваши сети сухи, в них нет морской тины.

— Нет, — только и смог выдавить несчастный рыбак.

— А разве этот путь, — льдонянин снова задумчиво почесал подбородок, — не ведет к острову Буян?

Последние сомнения отпали. Унто напрягся. Он видел, как второй льдонянин, который держал увесистый двуручный топор с широким лезвием, крепче взял его в руки. Тот, что стоял за гастрафетом, встал удобнее, целясь в наемника.

Унто начал быстро соображать: противники высокие, у них есть оружие, но для боя было мало места и рост Унто мог стать преимуществом. В тесной лодке да на ладье кто ниже, тот более маневренный. Наблюдая за движениями льдонян, юноша обратил внимание, как они медленно все делают. Либо, как говорил Рагнар, все жители Подледья были медлительными, либо льдоняне были расслаблены, поскольку не видели большой опасности от рыбака да от его, как им наверняка казалось, безобидного племянника. Это было еще одним преимуществом.

Первым делом надо было обезвредить стрелка у гастрафета. У Унто, может быть, была выше скорость и лучше реакция, но стрела летит намного быстрее, чем он сможет двигаться. Нож был на месте. Лезвие не слишком длинное, но если он попадет, например, в шею, то у льдонянина будет мало шансов выжить. Унто был уверен, что успеет метнуть нож быстрее, чем льдонянин выпустит стрелу. Юноша умел хорошо метать ножи, Эрл уделял этому занятию много времени. Иногда у мальчишек от постоянных занятий появлялись большие мозоли на ладонях.

Но, метнув нож, здраво рассуждал Унто, он остается без оружия.

В поисках того, что могло служить оружием, юноша незаметно опустил глаза на лодку. Сети, сундук, шкуры… Взгляд его упал на гарпун, которым Ларус наверняка ловил рыбу. Наконечник был выполнен в виде трезубца с тонкими, заостренными концами, который крепился к небольшой деревянной ручке. За неимением лучшего этот вариант казался самым подходящим для того, что задумал Унто.

— Что-то потерял, Свенельд?

Унто вздрогнул. Он поднял глаза и встретился взглядом с льдонянином, который говорил с Ларусом. На вытянутом лице не дрогнул ни один мускул. Глаза были безжизненными, ледяными. В них не было ни гнева, ни враждебности, ни злости. Никогда наемник не видел таких красивых и одновременно пугающих глаз. Синий цвет стал чуть более ярким и более заметным.

Но льдонянин был напряжен, Унто почувствовал это. Он был напряжен, как настоящий воин перед неминуемой схваткой. Интересно, догадывался ли он, что Унто был не простым рыбаком?

— Можно задать тебе вопрос, — тихо поинтересовался льдонянин. На лице шевелились одни губы. — Ты же из Домура… Как поживает ваш местный никчемный князь? Ты же знаешь, как его зовут? Это невозможно не знать, если ты домуриец.

Унто видел, как Ларус закрыл глаза и стиснул зубы. Его нижняя губа задрожала. Рыбак протяжно выдохнул и опустился на дно лодки. Он смирился со своей судьбой, но Унто еще нет.Пора было действовать. Он должен нанести удар первым. У него еще оставалось преимущество внезапности. Внезапность и скорость были его союзниками.

Едва уловимым движением Унто выхватил нож, резко, коротко размахнулся и пустил нож в лицо льдонянина, который стоял за гастрафетом. Тот открыл рот, глаза его от удивления округлились, он начал уворачиваться, но не успел. Движения его были медленными, а нож летел слишком быстро. Льдонянин захрипел, когда нож, вспарывая кожу, разрывая сухожилия, ломая кости, вонзился в его шею. На белую тунику брызнула кровь. Она была необычного, бледно-алого цвета. Хватаясь за рану на шее, льдонянин попытался вырвать нож, но неуклюже сделал шаг назад, споткнулся о борт ладьи и вывалился за борт. Раздался плеск воды, и море поглотило его.

Льдонянин, что задавал вопросы, удивленно посмотрел на Унто, большие глаза стали еще больше, а синий огонь в них ярко пылал. Его ладонь легла на рукоять меча, что висел на поясе. Медленно, ухмылялся Унто, он действовал очень медленно. Юноша наклонился вниз, схватил гарпун и молниеносно перепрыгнул с лодки на ладью. Сильно толкнул плечом льдонянина, отчего тот потерял равновесие и упал, а Унто уже поворачивался к противнику, который замахивался на него топором.

Унто казалось, что никогда он не действовал так стремительно, быстро, уверенно. Но, возможно, мелькнула мысль, это противники очень медлительны. Лезвие топора просвистело в каких-то сантиметрах от плеча юноши и вонзилось в днище ладьи. Оно прошло так близко, что Унто ощутил его холод, слышал, с каким громким свистом оно разрезало воздух. Раздался громкий треск ломающихся досок. Льдонянин с такой силой опустил топор, что почти пробил ладью насквозь.

Шум ломающихся досок, ощущение опасности, горячка боя раззадорили Унто. Страх ушел, осталась только неуемная жажда битвы. Наемники в шутку называли юношу «кровавой неизбежностью», так как он первым вступал в бой и последним покидал поле боя.

С громким воинственным криком, пока льдонянин не успел снова поднять топор, Унто ударил того в грудь гарпуном. Под туникой у него не было доспехов, снова хлынула кровь. Льдонянин наклонился вперед, хватаясь рукой за рану. Унто, перехватывая из слабеющих рук топор, нанес второй удар, от которого противник замертво свалился на дно ладьи. Юноша резко развернулся. Льдонянин, которого он толкнул, уже поднимался, вынимая из ножен меч. Но он не успел более ничего сделать, так как острое лезвие топора уперлось в его горло. Чтобы показать льдонянину, что он настроен решительно, Унто надавил топором на шею, отчего на ней выступила кровь.

— Не стоит этого делать, — прошипел наемник, взглядом намекая на то, чтобы льдонянин отпустил меч.

Льдонянин замер, несколько мгновений внимательно глядел на юношу, потом, убрав меч в ножны, поднял руки, таким образом признавая поражение. Унто стоял над ним, переводя дух после короткой, но успешной схватки. Внутри все кипело и бурлило. Во взгляде льдонянина не было страха или, например, гнева оттого, что были убиты два его товарища. Казалось, происходящее он воспринимал совершенно спокойно и его жизнь в данный момент не висела на волоске.

— Ты очень хорошо сражаешься для рыбака, — заметил он.

— Ты прав, — с трудом подавляя желание сразу расправиться с противником, произнес Унто. — Мы плывем на Буян, и я далеко не рыбак, но понял ты это довольно поздно.

— Ты ошибаешься, я понял, что ты не рыбак, сразу, как только увидел тебя. Воин не может скрыть свою сущность даже под покровом темной ночи. Но я должен был удостовериться…

— Удостоверился? — Унто надавил топором на шею сильнее, льдонянин не шелохнулся. Он продолжал взирать на наемника холодно и равнодушно. Перед Унто словно застыла ледяная глыба.

— Тинобородый Тайфун, — подал голос Ларус, который начал понимать, что остался жив. Услышав Унто, он поднялся со дна лодки и теперь взывал к забытому богу, покровителю морских путешественников. — Вы хотели нас убить! Вы хотели нарушить договор!

— Этот юноша — воин. — Льдонянин аккуратно указал поднятой рукой на Унто. — Воина я узнаю легко, так как вырос среди них. Он юн, у него нет гербовых отличий одного из великих князей, значит, он наемник. Если наемник плывет на Буян, значит, он хочет присоединиться к мятежникам. Всем известно, что мятежный князь хорошо платит любому, кто встанет на его защиту. А значит, у нас было законное право убить вас как пособников мятежа. Мальчишка, — он обратился к Унто, — у тебя очень смуглый цвет кожи, и ты очень быстро двигаешься для тех, кто родился здесь. Ты наемник из Верхнего мира? Если так, то таких, как ты, вешают в Подледье без всякого суда.

— Это не твое дело, — огрызнулся Унто, но гнев постепенно проходил, и наемник успокаивался. Желание убить льдонянина исчезло. Теперь льдонянин был пленным, а пленных юноша никогда не убивал. Унто, внимательно следя за льдонянином, осторожно вытащил из его ножен меч. Льдонянин было дернулся, но лезвие топора быстро остудило его пыл. Унто выбросил топор в воду и удобнее взял меч в руки.

Меч был необычным. Лезвие было почти прозрачным, очень тонким и легким, юноша практически не ощущал меч в своих руках. Он чувствовал лишь холод, который исходил от него и неприятно покалывал ладонь.

— Он действительно сделан изо льда? — удивился юноша, рассматривая меч.

— Еще одно доказательство того, что ты не из Подледья, — ухмыльнулся льдонянин и посмотрел на Ларуса. — А ты, рыбак, знаешь, из какого льда он сделан?

Ларус вздрогнул. Даже пленный льдонянин вызывал в нем страх.

— Меч сделан изо льда, — заикаясь, произнес Ларус, — который… который добывают у мыса Морозных Ветров.

— Все жители Подледья от самого Тихого леса до заснеженной пустыни Арахаса знают, — зло перебил рыбака льдонянин, — что мечи членов Ордена Льда сделаны изо льда. Это особый лед. Его добывают из ледяных торосов, что находятся у мыса Морозных Ветров. Этот лед, обдуваемый самыми холодными ветрами, закалялся там много веков. Благодаря синему холодному пламени мы куем изо льда мечи, которые крепче любого железа. Ни один человек недостоин носить такие мечи, они принадлежат только льдонянам.

Унто внимательно слушал, с восхищением разглядывая меч. Он не мог представить, что ледяным мечом можно сражаться. Но если верить рассказам Ларуса, то именно с помощью этого оружия были побеждены камнекожие.

— Но люди когда-то владели такими мечами, — заметил Унто, вспоминая рассказы рыбака. — Когда-то давно люди и льдоняне вместе сражались против камнекожих.

— Это позорная страница нашей истории, — льдонянин скривил лицо. — Мы поверили людям, мы плохо вас знали, а вы предали нас. Мы отняли у вас все ледяные мечи, как только война закончилась. Это было одним из условий договора — люди возвращают мечи, мы оставляем в покое остров Буян и признаем его за людьми.

Унто постепенно проникался уважением к своему врагу. Ларус дрожал от страха несмотря на то, что ему больше не грозила смерть, а льдонянин вел себя стойко перед лицом врага, который в любой момент мог его убить. Разве что синий свет в глазах его угасал.

Унто крепче сжал меч. Оружие придало ему сил и уверенности. Он снова наемник. Он снова может напомнить врагам о том, что он тот, кто скрещивал мечи с дикими хаганскими кочевниками. Он тот, кто поднимал свой клинок вверх в честь венчания на царство великого князя Гордомира. Он тот, кто не побоялся вступить в схватку сразу с пятью фрагийцами в печально известной битве в долине реки Утопленников. Он один из немногих смельчаков, кому удалось вернуться невредимым из таинственного Азарда и при этом не сойти с ума. Он снова может не скрывать, что он наемник, воспитанный Эрлом.

Унто направил кончик меча в грудь льдонянина. Тот сжал губы, поднимая лицо и глядя прямо в глаза наемника. Унто очень захотелось проверить, настолько ли был хорош ледяной меч, как о нем говорили.

— Как тебя зовут? — требовательно поинтересовался он.

— Зачем тебе это? — голос льдонянина не терял своей механической неестественности.

— Я должен знать врага, которого убью.

— Цигвин, — без страха ответил льдонянин. — Как любой член Ордена Льда, я готов к смерти.

Он немного наклонил голову вперед, подставляя ее под разящий удар меча. Унто все больше поражало поведение льдонянина. Ни один противник не вел себя подобным образом, когда меч упирался им в грудь. Наемник помнил, как здоровые, бородатые мужчины, что до битвы бахвалились и сыпали в сторону щуплого с виду юноши пошлыми шуточками, потом на коленях молили его о пощаде. Он слышал рассказы, как великий князь уничтоженного Кратоса, этот гордый правитель, который не склонился перед великими князьями Асдалии и Гордомира, впоследствии стоял на коленях, прося Светлобога, чтобы его смерть была быстрой и легкой. Он обращался к воинам, что столпились вокруг него в окровавленных доспехах, чтобы кто-нибудь из них нанес только один безболезненный удар. Он не был похож в момент смерти на бесстрашного правителя, каким его знали до этого. А как вел себя льдонянин? Унто подумал, что, если бы Цигвин был великим князем Кратоса и так вел себя перед смертью, ни о чем не прося и не моля, никто бы не осмелился поднять на него свой меч.

— Ты свободен! — Унто убрал меч в сторону.

Они посмотрели друг на друга. Выражение лица Цигвина не изменилось. Хотя нет, Унто показалось, что в этих бездонных черных глазах он видел удивление. Удивление? Вот как льдоняне реагируют, когда их не убивают?

Льдонянин рукой потер порез на шее, смахнув с нее пару капель крови.

— Тебе надо поскорее убираться отсюда, — посоветовал он.

— И почему? — поинтересовался Унто, внимательно наблюдая за Цигвином, чтобы тот не попытался напасть на него.

— Ты не знаешь наши законы, — пояснил Цигвин. — Мы не оставляем врагов в живых.

— А разве мы с тобой враги? — удивился Унто. — В Верхнем мире я был участником многих войн. Иногда я бился плечом к плечу с гордомирцами против асдалийцев, а бывало — наоборот. Я сходился в битве лицом к лицу с теми, с кем еще несколько месяцев назад пил хмельное пиво в корчме. Мы с тобой воины, и никто не знает, что завтра станет с нами и где мы окажемся.

Цигвин криво усмехнулся.

— Что? — удивился Ларус, неожиданно обретший дар речи. — Ты его отпустишь? Ты не можешь этого сделать! Когда он доберется до Ордена, он сообщит о нас! Он расскажет, что мы сделали! Мы убили двух льдонян! Мы станем вне закона! Орден объявит на нас охоту! Глупец! Подумай о нас!

Рыбак упал на колени, закрыл лицо руками и разрыдался. Он умолял наемника убить Цигвина.

— Ты знал, на что идешь, — зло бросил Унто рыбаку. — Я воин, а не убийца, и не убью безоружного. — Он перевел взгляд на Цигвина. — Ты свободен и можешь отправляться куда угодно. Но помни, если ты попытаешься преследовать нас, я убью тебя этим мечом.

Льдонянин по-прежнему неподвижно смотрел на Унто, он о чем-то думал.

— Иногда люди Верхнего мира меня удивляют, — наконец произнес он. — Я не был у вас, но слышал, что вы построили великие империи. Как вам это удается, если вам не знакомы такие качества, как жестокость, хладнокровие, равнодушие, беспощадность? Без этого не строится ни одно государство.

— Нам хорошо знакомы эти качества, и владеем мы ими не хуже, чем вы, — ответил Унто. — Империю можно построить на жестокости, но империя не станет великой, если народам, что ее населяют, не знакомы понятия чести, уважения или милосердия.

— Видимо, в Подледье понятия чести люди похоронили под толстым слоем льда, — усмехнулся Цигвин.

— Поднимись наверх, — Унто указал на небо, — мы напомним тебе о чести.

— Ну уж нет, — Цигвин выставил перед собой ладони, — мы стараемся держаться подальше от людей, что живут под жарким солнцем.

Когда лодочка отплыла на некоторое расстояние от ладьи, Цигвин наконец шевельнулся. Он поднялся и громко произнес:

— Знай, ледяной меч — это самое главное сокровище в жизни любого льдонянина. Это реликвия, которая передается от отца к сыну. Я буду искать тебя и не успокоюсь, пока не верну себе мой меч.

Унто молча смотрел на Цигвина, сложив руки на груди.

— Мы не просто вне закона, — продолжал сетовать Ларус. — Мы покойники.

Глава 4

Дальше их путешествие проходило без происшествий. Иногда на горизонте появлялись корабли с косыми парусами, которые плыли так неестественно, словно скользили не по морю, а по льду. Ларус коротко объяснял, что это торговые корабли, который направляются от берегов Белимора в порты Свободной Торговой зоны, и торговцам нет никакого дела до небольшой рыбацкой лодки.

Ларус практически не разговаривал с наемником, лишь изредка приглашал его поесть, доставая из сундука стеклянную бутыль с водой да бумажный пакет с вяленым мясом. Мясо было жестким и пресным, но юноша даже не думал жаловаться. Когда они ели, Унто внимательно глядел на рыбака и видел, как тот старался избегать настойчивого взгляда юноши. Круглое лицо Ларуса осунулось, на щеках пропал румянец. Быстро перекусив, он возвращался на корму, молча глядя в море печальными глазами.

Унто не смел начинать разговор первым. Он чувствовал вину перед рыбаком. Унто пришел из Верхнего мира. Он спустился в Подледье, чтобы найти брата. Как только он это сделает, то постарается побыстрее убраться отсюда. Насколько он знал, льдоняне никогда не поднимались наверх. Кто-то шутил, что жаркое солнце способно растопить их холодные тела. Юноша поступил благородно, отпустив льдонянина, но это решение могло иметь тяжелые последствия. Возможно, за это придется расплачиваться рыбаку. Цигвин будет искать не только Унто, но и Ларуса, надеясь через рыбака выйти на наемника. Льдонянин найдет Ларуса, Унто в этом не сомневался. Цигвин отправится в Прибрежную Стужу, если понадобится, он разыщет семью Ларуса. Что тогда сделает жестокий льдонянин? Пощадит он хотя бы детей?

Орден Льда был самым древним и одним из самых могущественных государств подледного мира. В Верхнем мире, сидя во время походов вечерами у костров, наемники рассказывали истории об Ордене. Они говорили, что в Подледье льдоняне создали разветвленную шпионскую сеть, и многие люди служили льдонянам, и были глазами и ушами Ордена в мире людей. Никто и ничто не могло от них скрыться. Некоторые утверждали, что льдоняне могли легко завоевать все Подледье, но это им было невыгодно. Льдоняне верили, что камнекожие еще могут вернуться, и тогда им будет сложно выстоять в противостоянии с ними без людей. Но какое значение для Ордена могла иметь одна человеческая жизнь?

Наемник представил, как рыбак возвращается домой, а его там ждут льдоняне. Или еще хуже: Ларус вернется и увидит пепелище вместо родного дома. Унто и Ахти будут уже далеко, забывая путешествие в Подледье как страшный сон, и наемника не будет волновать судьба рыбака. Унто поежился, кутаясь в шкуры, все так и будет? Он сможет так поступить и оставит рыбака наедине с льдонянами? У любых решений есть последствия, за которые надо отвечать, и Унто готов был ответить. Он найдет брата, поможет Ларусу избежать гнева льдонян, и только после этого покинет Подледье. Он еще не знал, как можно будет умилостивить льдонян, но должен был придумать. Его путь домой становился все опаснее и сложнее.

«Возможно, — думал Унто, — если бы я не взял этот меч, то все бы обошлось».

Унто поднял меч и стал его разглядывать. Он действительно был сделан изо льда, в этом не было сомнений. Лезвие было очень острым. Стоило юноше слегка прикоснуться к нему пальцем, как на подушечке появилась кровь. Он перекинул меч из одной руки в другую, совершенно его не ощущая, словно меч был пушинкой. Юноша внимательней начал рассматривать рукоять, которая была немного шершавой, чтобы не скользить в ладони. В середине небольшой ледяной гарды он увидел изображение необычное трехглавой оранжевой змеи. Свернувшись клубком, змея подняла одну голову и высунула раздвоенный язык. Глаза змеи были сделаны из красных маленьких камней. Возможно, это были какие-то драгоценные камни. Желтый набалдашник, что венчал рукоять меча, придавал оружию немного веса и был высечен из массива неизвестного материала и огранен, напоминая многоугольник. Унто никогда ничего не слышал о подобных змеиных эмблемах, поэтому не придал ей особого значения. Странно было лишь одно: насколько он знал, в Подледье не водились змеи, тем более трехглавые, которые существовали только в сказках.

Плавание их продолжалось еще два дня. Море было спокойным, лодочка неустанно скользила вперед. Им везло: во время всего путешествия ветер был попутным и без устали раздувал парус. Унто спокойно расположился в лодке, любуясь восхитительным небом. Он начинал привыкать к его близости. Изумрудно-голубые облака иногда становились ярче, сливаясь в большие «тучи», что медленно ползли по ледяному небу, и приобретали бирюзовый оттенок. Иногда наоборот, тучи распадались на множество маленьких облаков, которые уплывали в разные стороны, погоняемые слабым ветерком. Было сложно поверить в то, что небо Подледья создала природа, что это не иллюзия или не фантазия чародея.

Удивительный перед Унто открывался мир. Вспоминая рассказы рыбака, он понимал, что за обладание этим суровым, красивым краем было пролито много человеческой крови. Здесь появились княжества, которые по своему величию мало уступали княжествам Равнин. Унто обманул Цигвина, когда сказал, что империи стоят на уважении и чести. Любая империя строится на крови, за счет нее и живет.

Во время одного из первых походов, когда Унто еще только постигал азы наемничества и был обычным слугой, Эрл подозвал мальчишку к себе. Это случилось после битвы, в которой были разбиты разрозненные войска племени Белоса — небольшого княжества, что долго не признавало власть великого князя Асдалии. Они были плохо вооружены, слабо подготовлены, поэтому легко попали в засаду, организованную наемниками, которых нанял великий князь. Унто помнил, сколько окровавленных, изрубленных, искалеченных тел он видел на том поле. Наемники не пожалели никого. Мальчишка стоял, испуганно глядя по сторонам, и совершенно не слышал Эрла, который звал его к себе. Тогда старик сам подошел к Унто, присел на колено и внимательно посмотрел в его глаза своими серыми, практически бесцветными глазами.

— Таков наш мир и наша работа. Радуйся: пока люди убивают друг друга — всегда будет нужда в наемниках.

Но радоваться Унто совсем не хотелось. Он с ужасом смотрел на доспехи Эрла, на его руки, на его лицо. Наемник был весь в крови. Чужой крови. С тех самых пор чужая кровь сопровождала юношу всю его жизнь.

«Да, — грустно подумал Унто, — возможно, когда-то и моя кровь обагрит чьи-то доспехи».

— Я не трус, — неожиданно тихо произнес Ларус, нервно потирая ладони.

Унто вынырнул из размышлений и недоуменно посмотрел на рыбака. Ларус смутился и опустил глаза:

— Я боюсь не за свою жизнь, я боюсь за свою семью. Если с ними что-то случится, я себе это не прощу.

Унто в ответ лишь слабо улыбнулся, хотя внутри появилось неприятное чувство.

Ахти был семьей Унто, по большому счету у юноши больше никого не было. Унто знал, что не сможет простить себе, если с братом что-то случится. Он поклялся защищать Ахти, во многом именно поэтому он рьяно впитывал все то, чему его учил Эрл. Он наделся, что его сил будет достаточно, чтобы защитить и старика, и брата. Но Эрлу этого было мало, ему нужно было, чтобы Ахти тоже стал наемником и тоже подвергал свою жизнь опасности. Унто сжал кулаки. Он твердо решил уговорить брата вернуться в Хоратию и завязать с наемничеством. Хватит с них кровавых битв, чужих смертей и дальних походов. Юноша был уверен, что сможет уговорить Эрла отпустить их. Унто вырос, и коллунг должен считаться с его мнением.

Вскоре лодка достигла Буяна. Высокие скалистые берега круто спускались к воде, что исключало возможность взобраться по ним. В небольших выступах и трещинах росла какая-то жидкая растительность необычного фиолетового цвета. За скалами, которые служили неким барьером от непрошеных гостей, виднелась высокая стена из ледяных сосулек. Только, в отличие от низкого заборчика, что Унто видел в деревне, эти сосульки были метров пять в высоту. Сосульки были настолько широкими, что напоминали стволы вековых дубов, которые растут в древних легирийских лесах. Такие стволы не могли обхватить и трое взрослых мужчин. Грозно и угрожающе торчали острые вершины сосулек, как зубы огромного мифического животного. В ледяной стене через равные промежутки располагались широкие квадратные деревянные башенки. Под желтыми соломенными крышами башенок пылал яркий огонь костров и факелов, и виднелись силуэты людей.

При виде огня Унто поуютнее укутался в шкуру, ему очень захотелось оказаться у костра, погреть окоченевшие от холода руки и ноги. Он устал от холода. Холод тревожил его не меньше, чем другие опасности Подледья. В Верхнем мире не было настолько холодных мест. Разве что Скалистый берег с его суровыми северными ветрами, которые задували со Студеной Воды. Унто не думал, что будет сильно скучать по теплому, яркому солнцу и ласковому летнему ветерку, что гулял над золотистыми полями Асдалии.

— Ну что, парень, — произнес Ларус. — Молись богам, чтобы мятежники не расправились с нами прежде, чем мы успеем что-нибудь произнести. Сначала я хотел высадить тебя, взять плату и уплыть, но твои хм… необдуманные действия не оставляют мне выбора. Я должен отправиться на остров с тобой, я должен найти защиту или добиться прощения льдонян.

— Клянусь тебе, что не оставлю тебя, пока не буду убежден, что тебе не грозит опасность, — успокаивающе ответил Унто.

Рыбак покачал головой, словно слабо в это веря, и начал спускать парус. Затем он встал на нос лодки и помахал руками в сторону острова. Жестом Ларус показал Унто сделать то же самое. После чего сел в лодочку, достал весла, которые все время были аккуратно завернуты в кусок ткани, и начал грести к берегу.

Он направил лодочку к небольшому прямоугольному выступу, что возвышался из воды сантиметров на сорок-пятьдесят и имел ровную, довольно широкую площадку. По сути, эта площадка была единственным местом в скалистой гряде, куда можно было без труда пристать. От прямоугольной площадки к башне поднималась узкая, выдолбленная в скалах лестница.

— Это пристань для торговцев, — пояснил Ларус, направляя лодку к площадке. — Там, — он указал рукой на ворота, что виднелись наверху, куда вела лестница, — Торговые ворота. Попробуем выдать себя за торговцев. Возможно, в таком случае нас не сразу проткнут мечами и не отправят на дно, к всепожирающему Тинобородому Тайфуну.

Лодка с глухим стуком ударилась о пристань. Ларус довольно ловко для своей комплекции перепрыгнул через борт с веревкой в руках, которую тут же накинул на невысокий деревянный столб. Ворота распахнулись, и через минуту, лязгая доспехами и оружием, к ним спустились четыре стражника. Машинально Унто крепче сжал в руке ледяной меч.

Стражники спустились на пристань и замерли напротив незваных гостей. Облачены они были в необычные доспехи, под которыми виднелись кольчужные рубашки. На грудных пластинах и на наплечниках красовались знакомые морозные узоры. На плечах лежали короткие шкуры замбелийских тигров, застегнутые спереди на бронзовые круглые застежки с изображением неизвестной Унто башни. Головы их венчали меховые шапки. Двое из них держали копья, а двое были вооружены мечами. Их воинственный вид, с которым они несколько долгих, томительных минут смотрели на рыбака и наемника, говорил о том, что они не рады незваным гостям. Унто заметил, что светловолосый и светлобородый стражник, который стоял к ним ближе всех, задержал взгляд на ледяном мече. Наемник готов был поспорить, что увидел в глазах стражника испуг, смешанный с удивлением.

— Здебор! — позвал стражник со светлыми волосами, лицо его приобрело суровый вид, острые скулы стали видны еще четче над не менее острым подбородком. — Посмотри, что у них в лодке.

Невысокий коренастый стражник с длинной черной бородой, услышав приказ, поднял копье и подошел к лодке. Вытягивая шею, он заглянул в нее, а потом кончиком копья приподнял шкуры, что в беспорядке были навалены на дне. Затем осторожно приоткрыл сундук и, не увидев ничего интересного, повернулся к светловолосому воину.

— Велимир, это не торговцы, — пробасил стражник.

Тот, кого звали Велимир, прищурил глаза и снова посмотрел на ледяной меч.

— Кто вы? — холодно спросил он. — Судя по тому, что у вас есть оружие, вы воины, по крайней мере ты, — он внимательно посмотрел на Унто. — Осталось понять, на чьей вы стороне. Если вы против нас, то уверяю, вы не сможете подняться даже до Торговых ворот.

— Не слишком вы любезно встречаете гостей, — заметил Унто, делая небольшой шаг назад и принимая боевую стойку. Предыдущая встреча с жителями Подледья научила его, что нужно всегда быть готовым к схватке. По привычке он начал изучать противников и возможное поле боя, осторожно оглядываясь по сторонам.

Видимо, Велимир заметил, что Унто немного напрягся.

— Ты слишком самонадеян, — сдержанно и холодно улыбнулся Велимир, — если думаешь, что сможешь убить всех нас, прорваться через строй двух десятков лучников и стражников, которые на стенах следят за каждым вашим движением, и тем более ворваться на остров. Даже твой ледяной меч в такой ситуации бессилен.

Когда Велимир обратил внимание на ледяной меч, другие стражники начали удивленно вытягивать шеи, стараясь его разглядеть.

— Меня зовут Унто, — отвечал более спокойно наемник. Он не хотел снова проливать кровь. Он уже заимел себе врагов в лице льдонян. Если он хотел найти брата, то должен был попасть на остров, а для этого надо было вести себя более сдержанно. Проливать кровь он умел хорошо, надо было пробовать решать проблемы мирным путем. — А это мой друг Ларус, он рыбак. — Подумав, Унто добавил: — А я наемник.

— Наемник? — Велимир удивленно изогнул бровь.

— Да, — коротко ответил юноша.

— Наемник, — засмеялся Здебор, — нынче в наемники берут с пеленок?

Унто прожег его ненавидящим взглядом, но сдержал себя.

— Среди нас много наемников, — заявил Велимир. — Как ни странно, представители данного рода занятий всегда появляются там, где происходит беда. Скажи, ты прибыл, чтобы встать на защиту нашего острова?

— Скорее наоборот, — уклончиво ответил Унто. — Я прибыл сюда, чтобы найти своего брата и попытаться убедить его вернуться домой. Он тоже наемник.

— Хм, среди наемников я видел много мальчишек, готовых продать свою жизнь за горстку монет, — задумчиво произнес Велимир. — Как зовут твоего брата?

— Ахти.

— Не слышал такого имени. — Он обратился к своим товарищам: — А вы?

Стражники отрицательно замотали головами и пожали плечами.

— Парень, — обратился к Унто Здебор, — на острове двадцать тысяч человек, из них семь тысяч — его защитники. Из этих семи тысяч три тысячи — наемники, которые стеклись сюда из всех уголков Известного мира. Я думаю, будет сложно найти одного человека.

— Возможно, — не сдавался Унто, — он приплыл к вам не один. Я слышал, что его завербовал старый варяг Нурмир.

— Нурмир, — воскликнул Здебор. — Этот старый разбойник вчера обыграл меня в карты в «Диком Лосе».

Велимир бросил взгляд на товарища, который продолжал негодовать. Потом снова пристально посмотрел на Унто.

— Хорошо, все равно мы не можем вас отпустить, — заявил он после недолгой паузы. — Возможно, вы вражеские лазутчики. Предупреждаю, если вы нам соврали, то вас казнят завтра же, на рассвете. Ваши головы наденут на пики и пронесут по улицам Буяна до самой Цветной площади. Но пока не доказано, что вы враги, вы гости острова, поэтому добро пожаловать. — Велимир протянул руку. — Меня зовут Велимир, я сотник стражи Южной стены.

Унто и Ларус по очереди пожали протянутую ладонь и послушно пошли вслед за стражниками, которые окружили их со всех сторон, наверное, думая, что они могут сбежать. Рыбак бросал на стражников испуганные взгляды и бормотал под нос что-то невнятное.

— Этот меч, — обратился Велимир к Унто, который шел рядом с ним, — откуда он у тебя?

— Один добрый льдонянин решил мне его подарить, — пошутил Унто, не намереваясь рассказывать историю их встречи с льдонянами и тем более о том, что двух из них он убил.

Стражники рассмеялись. Все, кроме Велимира, который продолжал хранить холодное спокойствие.

— Добрый льдонянин? — спросил Велимир. — Таких мы не встречали. Скорее небо Подледья упадет на землю и разобьется на тысячи осколков, чем в мире появится добрый льдонянин.

Унто ничего не ответил, вспоминая фразу Цигвина о том, что он будет искать меч. Наемнику показалось, что он ощутил на себе чей-то взгляд. Но оглянувшись, он увидел только спокойное море.

— Ты же знаешь, что кодекс наемника гласит: каждый наемник должен полностью отслужить свою плату? Только по причине смерти или увечья он может прекратить данное им обязательство.

— Знаю, — коротко ответил Унто.

— Тогда тебе будет сложно забрать брата.

Дальше они поднимались в тишине. Наемник видел фигуры, что стояли на ледяных стенах. Он видел в их руках арбалеты и луки.

«Если я уговорю Ахти покинуть остров, — думал Унто, — сделать нам это будет очень нелегко».

Все больше юноша осознавал, что у него нет никакого плана по спасению брата.

Глава 5

Ворота за ними с грохотом и скрипом закрылись. Они оказались на широкой улице, по обеим сторонам которой были нагромождены здания разнообразной формы и высоты. Некоторые домики были низкими, прямоугольными и длинными, другие — практически квадратными, третьи — высокими, словно башня, и узкими. Окна тоже были различны. Один треугольные, другие квадратные, у некоторых зданий окна отсутствовали вовсе. Создавалась впечатление, что тот, кто это все сооружал, не особо задумывался об эстетическом виде. Влево и вправо вдоль ледяных стен уходили улочки поуже с такими же странными строениями. Домики стояли так тесно друг к другу, что между ними с трудом мог бы пройти один человек. Все здания, как и дорога, ведущая в глубь острова, были сделаны из камня. Было удивительно видеть тут столько каменных строений, и сложно было представить, каких трудов это было доставить сюда, на остров. На стенах домов Унто увидел цепочки необычных огней. Они были жёлтого света, и горели в широких, керамических блюдцах, что крепились к стенам на цепи. Огоньки висели через равные расстояния, и как бы обрамляли улицу по обеим ее сторонам. Внизу, у зданий располагались палатки и столы. Зазывающие вывески приглашали купить оружие, домашнюю утварь, драгоценности или еду. Увидев увесистые палки копченой колбасы, что свисали над прилавком ближайшей мясной лавки, Унто сглотнул и почувствовал, как голоден. За несколько дней путешествия в Холодном море он ел только вяленое мясо. Унто с трудом отвел взгляд от колбас.

Улицы были наполнены людьми. Толпы перетекали от одного прилавка к другому. Покупатели вытягивали шеи, стараясь лучше рассмотреть товар, а торговцы с жадными глазами внимательно за ними наблюдали, перекрикивая друг друга. И те и другие спорили, ругались, торговались, смеялись и злились. По улицам катили телеги, бочки, тащили ящики, множество ног взбивало снежную пыль. Стражники, что внимательно следили за порядком, гремели доспехами и оружием. Унто слышал звон монет, которые покупатели сыпали из кошельков в ладони нетерпеливых торговцев. Все это создавало тот шум, который можно было услышать в любом крупном городе.

Но этот город был не просто большим, он был огромным, о чем свидетельствовали здания вдалеке, что высились над нагромождением домиков вдоль ближайших улиц. Это были настоящие замки и дворцы. Над некоторыми из них возвышались купола и зубчатые башни с флагами. Дворцы блистали огромными окнами и массивными колонами. Навскидку Унто мог вспомнить всего несколько городов Асдалии, столицу Гордомира Стальной Кулак и столицу Легирии Душистый Сад, что по размерам могли бы сравниться с этим городом. Но больше всего Унто поразила одинокая высокая башня. Мрачная и величественная, она располагалась практически посредине города. Она была так высока, что казалось, своим шпилем протыкала небо.

Внутри города было намного теплее, чем снаружи. Не то чтобы так же тепло, как под солнцем в Верхнем мире, но по крайней мере у наемника не мерзли руки и пар не шел изо рта. Он даже подумал о том, чтобы снять теплую куртку, в ней становилось жарко.

— Желтая улица, улица торговцев, — тихо произнес Ларус, обращаясь к Унто. Юноша посмотрел на него. — Основные улицы Буяна имеют свои цвета, — пояснял рыбак, указывая на желтые огни. — Желтая, Красная, Синяя, Зеленая и так далее. Они так и называются в честь огней, которые их освещают. Это было придумано одним из великих князей Белимора в прошлом, чтобы легче было ориентироваться в сложных хитросплетениях улиц Буяна.

— Здебор! — позвал Велимир бородача, и тот посмотрел на него. — Пока меня не будет, ты остаешься за главного. Проверь все посты, смени дозорных. Сегодня на стенах холоднее, чем обычно.

Унто повернулся и взглянул на ледяную стену. С обратной стороны стены, во льду, были выдолблены небольшие площадки, на которых располагались стражники, разогревающие руки и переминающиеся от холода с ноги на ногу.

Здебор кивнул и энергичными шагами направился вдоль стены к ближайшей башне, которая была расположена от ворот метрах в пятидесяти.

— Андрей, Святослав, — обратился Велимир к двум оставшимся стражникам, которые внимательно слушали его, — вы со мной. Отведем этих двоих к воеводе. Пусть Яромир решает, что с ними делать. Это не проблема стражи стен.

Велимир жестом приказал Унто и Ларусу идти за ними.

Чем дальше они углублялись в город, тем шумнее и теснее становилось вокруг. Иногда им приходилось буквально протискиваться сквозь толпы людей, большинство из которых были вооружены. Унто видел людей в доспехах с такими же морозными узорами, как у Велимира, но за плечами у них развевались темно-синие плащи. Их лица были суровы и мрачны. Некоторые из них коротко кивали Велимиру. Попадались дружинники с Равнин с ухоженными короткими бородами или усами, в красных плащах и с большими миндалевидными щитами за спиной, на которых отсутствовали гербы какого-либо из великих княжеств. Оружие у них было самое разнообразное: от мечей и сабель до шестоперов, кистеней и булав, что болтались на поясах. Мимо промаршировал отряд воинов, закованных с ног до головы в доспехи. Высокие шлемы с забралами скрывали их лица. Скорее всего, это были наемники из Гордомира. Сновали и низкорослые, смуглые, раскосые воины в разноцветных, свободных одеждах с короткими кривыми саблями. Они были родом из Далеких Восточных земель. Крупные, бородатые мужчины в рогатых шлемах выглядели среди всего этого многообразия чем-то немного инородным. За спинами у них были огромные двуручные топоры или молоты. В черных шкурах они медленно прогуливались среди разношерстной толпы. Поистине, здесь собрались воины со всех уголков Известного мира. Раздавался лязг оружия, которое точили, смазывали, чистили. Группа мужчин проверяла мечи и топоры, разрубая ими деревянные столбы или небольшие ледышки. Темноволосые щуплые воины стопились напротив одной из стен и, натягивая синхронно тугие луки, выпускали длинные стрелы в мишени на стене. В кузнице, мимо которой они проходили, мускулистые кузнецы яростно ковали мечи, изнывая от пота и жара, что шел от пылающих ярким огнем очагов. Торговцы пытались продать воинам оружие, которое выносили из кузниц. Проститутки, что стояли вдоль домов с непристойными вывесками, бросали на воинов недвусмысленные взгляды, надеясь заработать пару монет. Остров готовился к войне. Слишком часто Унто видел подобные картины, чтобы не понимать этого. Иногда, глядя в лицо того или иного воина, Унто казалось, что он был с ними знаком. Так как за свою пока еще короткую жизнь он успел повоевать бок о бок со многими наемниками, то вполне мог увидеть здесь знакомых. Унто старался разглядеть среди них и брата, но нет, его нигде видно не было.

— Здесь столько наемников из Верхнего мира, — удивленно крутил головой Унто. — Странно видеть их всех здесь.

— Ты ведь тоже здесь, — взглянув на юношу, холодно заметил Велимир. — И помнится, твой брат тоже. — Немного помолчав, он добавил: — Буян богат, и он привлекает всякого рода отребье.

Унто резануло последнее слово, но он ничего не сказал стражнику. Наемники прибыли, чтобы защитить жителей, отстоять их свободу, а Велимир так нелестно отзывается о них.

Вскоре они свернули с шумной улицы в более тихий переулок, где дома тесно сгрудились и нависали над ними. Тут не было видно огней вдоль стен, отчего стало несколько темнее, чем на широкой улице. Они прошли переулком и вышли на площадь, посреди которой расположилось прямоугольное здание, огороженное невысоким каменным забором. По углам стен высились узкие башенки с бойницами. Над башенками развевались маленькие флажки. В самих башенках горел огонь. Также в стенах через равные промежутки были воткнуты пылающие факелы. Перед деревянными воротами, которые вели внутрь, стояли два стражника.

— Это Дом Огня, — пояснил Велимир, направляясь к воротам. — Самое теплое место на Буяне и наш военный центр. Все важные решения принимаются именно здесь.

— Зачем здесь столько огня? — поинтересовался Унто, следуя за стражниками.

— Подледье — холодный край, а мы люди, нам нужно тепло. Это место нашей силы. Благодаря Дому Огня мы помним, в чем наша сила. Помним, что внутри нас есть огонь, который помогает нам жить, — пояснил Велимир, положив руку себе на грудь.

Они прошли мимо двух стражников, которые даже не шелохнулись. У этих стражников тоже были темно-синие плащи, а не шкуры, а на головах — остроконечные шлемы.

— Почему вы носите шкуры, а они плащи? — задал очередной вопрос Унто. Он понимал, что они с Ларусом были на положении почти заключенных, но все, что он видел вокруг, было ему интересно.

— Мы стражники стен, а они городская стража, — в этот раз ответил Андрей. — На стенах холодно, поэтому мы носим шкуры и шапки, а они — плащи и шлемы. Только в сражении мы меняем шапки на шлемы.

Внутри, рядом с прямоугольным зданием, в котором не было окон, располагался соломенный навес. Под навесом стояла пара длинных деревянных столов и скамейки. За одним из столов сидели трое городских стражников. Перед ними, на столе, стояли тарелки с едой, от которых в воздух поднимался густой пар, и высокая глиняная бутыль со светло-желтой жидкостью. Мужчины держали в руках карты и, перекидываясь шуточками, иногда громко смеялись.

Когда Велимир со спутниками проходили мимо, один из стражников внимательно посмотрел на них. Поверх доспехов стражник носил темно-синее сюрко с узорами. У него было худое, злое лицо с тонкими губами и выпирающим вперед острым подбородком. Мышиного цвета жидкие волосы были не убраны, и неряшливо спадали на лицо. Потом он перевел взгляд на Унто. Увидев ледяной меч, он скривил губы и нехорошо улыбнулся. Проводив их недобрым взглядом, стражник вернулся к игре.

Над входом в здание висел флаг. На белом полотне была изображена серая башня. Унто присмотрелся.

— Эта та башня? — Он указал рукой на башню, которая наверняка была видна из любой точки острова.

— Да, — ответил Велимир. — Она называется Хладной и является нашим символом и главной загадкой всего острова.

Потом Велимир отворил дверь, показывая жестом Святославу и Андрею, чтобы они остались снаружи. Стражники направились к столам, где сидел худолицый и его товарищи, а Унто и Ларус проследовали внутрь, вслед за Велимиром.

Они оказались в большом, просторном зале. Посреди зала располагался массивный, выполненный из темного дерева стол. Несколько человек сгрудились вокруг стола, тыкая в него пальцами и что-то живо обсуждая. Над столом висела огромная люстра, в которой горело множество свечей. Их свет отражался в абсолютно зеркальном полу. По стенам, в железных канделябрах, изображающих различных животных, горели факелы. Внимание наемника привлек гигантский камин, который располагался у дальней от входа стены. Он был огромен настолько, что в него, не пригибаясь, мог войти человек. В нем ярко полыхал огонь, а треск сгорающих поленьев шумно разносился по залу. Унто подумал, что в камин можно запихать целое дерево, даже не коля его на дрова. Он почувствовал жар, что витал в зале от множества огней. Пот выступил на лбу, и он смахнул его ладонью. Посмотрев на рыбака, Унто понял, что приятель испытывает схожие ощущения.

Звук захлопнувшейся двери привлек к ним внимание. Голоса за столом стихли, все посмотрели на вошедших. Унто почувствовал себя неуютно. Он понял, что в зале собрались не просто воины, а командиры, — это было видно по их богато украшенным доспехам, по их плащам, вышитым золотыми нитками, по их дорогим шлемам с пышными плюмажами, что лежали рядом с ними, на столе. То, что они не простые воины, было видно по выражениям их лиц и их взглядам.

Особо выделялся высокий седовласый старик, хотя стариком его было назвать сложно. На плечи его был накинут темно-синий плащ с меховой оторочкой, застегнутый на его мощной груди большой серебряной застежкой. Седые длинные волосы были убраны в несколько косичек. В косички была заплетена и его густая, седая борода. Мускулистые руки с увесистыми бронзовыми наручами уперлись в стол. Мужчина выглядел настоящим медведем среди остальных собравшихся. Через широкое, строгое лицо пролегал шрам, отчего левый глаз он слегка щурил. Но этот шрам не отталкивал, наоборот, он придавал еще больше свирепости его грозному лицу.

— Велимир, — разомкнулась огромная квадратная челюсть старика, и среди строгости, ярости и гнева появилась широкая улыбка, — рад тебя видеть в Доме Огня. Ты как раз вовремя, мы обсуждаем план действий. Думаю, сотникам стен тоже надо присутствовать на наших собраниях.

— Не уверен, что это лучшая идея — звать сюда командиров стражи стен, — заметил воин с короткой рыжей бородой в красном плаще. Он с презрением смотрел на Велимира. — Тем более, когда этот вопрос касается именно командира Южной стены. Ты же знаешь, как великий князь Олег…

— Он такой же великий князь, как и я, — грозно прорычал старик и ударил кулаком по столу, да так, что легириец, щуплый, невысокий воин с в ярком бархатном камзоле, что стоял слева от него, подпрыгнул. То, что он легириец было видно по пышным, стоячим усам, кончики которых завивались кверху. — Нет, Игорь, хуже! Мы с тобой воины и больше заслуживаем чести стать князьями. А Олег еще вчера торговал коврами на рынке! Сегодня же он считает себя великим князем и блистательным полководцем. Но видят боги, — старик потряс в воздухе пальцем, привлекая внимание всех собравшихся, — не стоит ждать ничего хорошего от правителя, который все время проводит в пирах! Он должен быть здесь, с нами, а не в своем дворце! Хотя если бы он был здесь, то я бы не стал этого терпеть! Нет, лучше пусть он будет не во дворце и не в Доме Огня, пусть он отправится на дно Холодного моря!

— Ты прав, воевода, — мягко заметил воин, которого звали Игорь, и смиренно опустил голову. — Мне, как сотнику наемников, точно не стоит о таком рассуждать. Мне платят не за то, чтобы я раздавал советы.

— Проклятье! Справедливый Жарбог, за что ты дал нам такого предводителя! — все продолжал сокрушаться старик, поднимая руки и лицо вверх, и призывая забытого бога огня. — Неужели ты не видишь, что он погубит нас всех! Этот мятеж обречен на неудачу!

От его громогласного рыка содрогнулись все его собеседники. Казалось, даже огонь в камине задрожал сильнее. Старик был неудержим — лицо его исказилось от ярости и гнева.

— Будь тише, Яромир, — успокаивающе произнес легириец. — Не стоит произносить таких громких речей в стенах этого зала.

— Дом Огня, Легран, — грустно отвечал старик, — то немногое, что напоминает мне о прошлой жизни. Выйдя за его стены, я уже не узнаю родной остров.

Его блуждающий печальный взгляд снова уперся в Велимира, и лицо старика просияло.

— Велимир, вот истинный воин и защитник Буяна. Он напоминает мне, что среди нас остались храбрые, сильные воины.

Яромир вышел из-за стола.

— Иди скорее сюда, — позвал старик. — Хоть ты образумь этих олухов и скажи, что Олег так же далек от того, чтобы стать полководцем, как курица от того, чтобы стать орлом! Скажи им всем, что вышивать ковры не то же самое, что выстраивать войска в боевые порядки.

Яромир громко рассмеялся, а Велимир, снимая шапку, прошел внутрь. Взглядом он велел Унто и Ларусу идти за ним. Когда Велимир подошел ближе, Яромир положил руку ему на плечо и внимательно посмотрел в глаза стражнику.

— Воевода, — стражник тоже положил руку на плечо старика, — рад тебя видеть.

— И я ряд, — радостно ответил Яромир. — Как дела на Южной стене? Хотя можешь не отвечать. Я знаю, что на стене все в порядке, потому что там командуешь ты. — Старик повысил голос, обращаясь ко все собравшимся: — Я помню его еще юнцом, который храбро лез на стены Зимней Бури и первым водружал там флаг со скрещенными мечами! Мы с Велимиром вторгались в земли Ордена и доходили до Замерзшего Пруда. Клянусь Жарбогом, льдоняне с ужасом наблюдали за нами со своих стен, мы наводили на них страх! Мало кто решился пойти в поход против льдонян, а Велимир не испугался, вызвался одним из первых! Он сражался как тигр!

Пока Яромир рассыпался в похвалах стражнику, Унто внимательно рассматривал тех, кто стоял за столом. Кроме Яромира, худого легирийца Леграна, и сотника наемников Игоря, был еще большой, толстый мужчина с добродушным лицом и пышной, неряшливой бородой. Своими размерами он не уступал Яромиру. Но если воевода был подтянут, то у мужчины имелся довольно большой живот. Рядом с ним, на столе, стоял рогатый шлем.

— Спасибо за теплые слова, — ответил Велимир, слегка кланяясь в знак уважения.

— За правду не благодарят! — рявкнул Яромир и улыбнулся, подмигивая стражнику. — Я еще не рассказал и половину того, что мы пережили. Помнишь тех блудниц, с которыми мы познакомились на пиратских островах, когда преследовали Эрлинга Одноухого? Жаркие были ночи, и жар тот шел далеко не от костров!

— Яромир, — слегка улыбнулся Велимир, Унто впервые видел, чтобы хмурый стражник так тепло улыбался, — давай оставим наши воспоминания при нас. Уверен, что мы когда-нибудь обязательно выпьем вина и вспомним все, что с нами происходило. Сейчас я пришел к тебе с другой целью.

— Вижу. — Взгляд Яромира стал колючим, холодным, когда он посмотрел на Унто и Ларуса. — Я никогда не жаловался на свою память, даже несмотря на то, что мне уже за шестьдесят, но я не помню этих лиц.

— Ты прав, — согласился Велимир, поворачиваясь к наемнику и рыбаку. — Этот юноша и его спутник некоторое время назад приплыли на Буян.

Все внимательно смотрели на Унто и Ларуса.

— Вражеские разведчики? — удивленно округлил глаза Яромир. — Легран, ты слышал? — Воевода повернулся к легирийцу. — Наверняка наш остров кишит вражескими лазутчиками! Не удивлюсь, если на острове есть люди, что служат Ордену Льда! Они давно хотят захватить остров. А сейчас самый подходящий для этого момент! Ведь остров не принадлежит великому князю Белимора!

— Не думаю, что этот юноша шпион, — попытался успокоить всех Велимир, но за столом послышались недовольные перешептывания.

— Тогда кто же он и почему носит ледяной меч? — Яромир ткнул пальцем в сторону меча. — Легче победить стаю замбелийских тигров голыми руками, чем отобрать меч у льдонянина!

— Он говорит, что добыл его в бою, — ответил Велимир.

Теперь возгласы стали удивленными.

— Этот сопляк справился с льдонянином? — Игорь вызывающе смотрел на юношу.

— С льдонянами, их было несколько, — поправил Унто, понимая, что внутри закипает злость. Они думают, что он врет! Никто и никогда безнаказанно не обвинял его во лжи. Он стоял, с трудом борясь с внутренним гневом.

«Помни, — успокаивал он себя, — ты должен найти Ахти».

Как ни странно, мысли о брате помогали ему.

— Их было несколько? — усмехнулся Игорь и сложил руки на груди. — Интересно, обычные ли это были льдоняне? Как они носили волосы, распущенными?

— У двоих волосы были распущены, а у того, которого я отпустил и у которого забрал меч, волосы были убраны в косу, — недоуменно ответил Унто, не понимая, при чем тут волосы.

Игорь фыркнул, остальные смотрели на юношу с явным недоверием.

— Игорь, даже самая маленькая и тонкая лучина может пылать ярким огнем, — произнес Яромир. — Мне хочется верить, что ты не врешь, — обратился он к Унто. — Ты не похож на того, кто будет сочинять всякие небылицы. Но если все так и было, — его лицо стало серьезным, — то ты, возможно, навлек на себя большие неприятности. Если льдонянин, которого ты отпустил, действительно убирал волосы в косу, то значит, это был знатный воин, только им у льдонян дозволено убирать волосы. Возможно, это был командор или капитульер. Лишиться меча для них все равно, что лишиться руки. Это считается большим позором… И для чего же ты к нам приплыл, юный победитель льдонян?

За столом послышался смех. Унто зло смотрел на них всех, его щеки пылали, хотя в тоне воеводы не было и намека на насмешку, наоборот, последние слова он произнес как можно мягче.

— Я, — с трудом борясь с гневом, произнес юноша, — ищу своего брата. Он наемник, как и я. Скорее всего, он отправился на Буян. Его зовут Ахти.

— Надо же, — удивился Яромир, — ты еще и наемник. Нурмир, — обратился старик к бородатому здоровяку, — среди твоих наемников есть человек по имени Ахти?

— Ахти? — переспросил бородач и громко хмыкнул. — Конечно, есть, хотя я этому не рад. Этот паршивец вчера стащил у торговца на базаре несколько свежих рыб и не заплатил за них! Мне пришлось платить самому и извиняться. Я обещал устроить сорванцу взбучку, и клянусь, я когда-нибудь это сделаю! Он самый непослушный из всех наемников, что я когда-либо видел.

Унто посмотрел на здоровяка. Точно, как он не догадался, что это был варяг Нурмир. Встреча с братом становилась все ближе.

Глава 6

Долгожданную встречу пришлось отложить. Никто не стал прерывать собрание ради Унто. Нурмир любезно пообещал отвести наемника к брату, как только закончится совет. Чувствуя на себе пристальные взгляды всех собравшихся Унто и Ларус поняли, что им здесь не место, и вышли во двор.

Городские стражники по-прежнему сидели и играли в карты. Андрей и Святослав расположились за соседним столом и наблюдали за игрой с явно скучающим видом. Унто, не дожидаясь приглашения, присел к городским стражникам и положил меч на стол. Ларус, испугавшись или ожидая приглашения, встал за спиной Унто. Наемник почувствовал на себе недружелюбные, явно враждебные взгляды. Стражники умолкли.

— Как тебя зовут? — спросил худолицый, отложив карты в сторону.

Его двое товарищей не обратили на незваных гостей особого внимания и вернулись к игре, но худолицый продолжал сверлить наемника взглядом. Его острый подбородок лоснился от жира жареной курицы, что лежала в миске перед ним. От него сильно пахло спиртным.

— Унто, — спокойно ответил наемник, всем видом показывая, что ему неинтересен дальнейший разговор.

— А я Олекто, — расплылся стражник в мерзкой улыбочке. — Не хочешь сыграть в карты со мной и моими друзьями?

Двое его товарищей снова уставились на Унто. Они были полной противоположностью друг другу: один был коренаст и толст, а другой — худой и высокий. По их взглядам, по их поведению, по заплетающемуся языку Олекто было ясно, что хмельной напиток сильно ударил им в голову. А что нужно воину, когда он выпил? Унто хорошо знал ответ на этот вопрос, так как сам не раз поступал так: компания веселой, хохочущей блудницы да хорошая драка, в которой можно выпустить пар и показать свою удаль. Блудниц рядом видно не было, а вот для драки Унто годился — он был чужаком, а чужаков нигде не любят.

— Я не играю, — резко ответил Унто. — И мне нечего поставить.

— А как же твой меч? — довольно прошипел Олекто. — Наверняка ты его украл, пока какой-нибудь льдонянин крепко спал. А потом ты удирал, как быстроногий олень, когда льдонянин обнаружил пропажу. Мальчишка, ты же не будешь отрицать, что украл его?

Все трое городских стражников залились громким смехом. Андрей и Святослав с тревогой следили за происходящим. Унто промолчал, сжимая кулаки и зло глядя перед собой, затем стиснул зубы, подавляя гнев. Среди его врагов уже был льдонянин, не стоило приобретать еще парочку. Да и ввязываться в драку с местными, когда до встречи с братом оставалось совсем ничего, ему очень не хотелось. Конфликт с городскими стражниками мог иметь далеко идущие и не самые радужные последствия.

Унто сделал как можно более невозмутимое лицо и посмотрел на Олекто. Несколько долгих мгновений они не отрывали глаз друг от друга. Казалось, еще чуть-чуть, и Олекто бросится на наемника, настолько злым и вызывающим был его взгляд. Но нет, он как-то резко потерял к Унто интерес и обратил взор на Ларуса, который продолжал стоять за спиной наемника, как истукан. Юноша почувствовал, как рыбак вздрогнул. Унто выругался про себя. Умел он усложнять жизнь тем, кто пытался ему помочь. Унто не мог дать рыбака в обиду.

— А у твоего друга есть что-нибудь интересное? — Олекто наигранно втянул носом воздух, будто принюхиваясь. — Судя по вони, ты рыбак. У тебя есть рыба? У всякого хорошего рыбака должна быть рыба.

— Я… не… не… — заикаясь, выдавил из себя Ларус.

Лоснящиеся, самодовольные, пьяные физиономии ухмылялись. Толстяк, что сидел справа от Унто, даже хрюкнул от удовольствия. Их это все очень забавляло.

— Отвечай нормально, — потребовал Олекто, поднимаясь со стула. Он перегнулся через стол и попытался ткнуть пальцем рыбаку в грудь. Но так как был слишком пьян, то пошатнулся и промахнулся. — Здесь, за столом, сидят настоящие воины и обращаться к нам надо соответствующе.

Стражник собрался с силами, встал ровнее и попытался ткнуть рыбака еще раз. Унто перехватил его руку и грубо отвел ее в сторону, да так, что Олекто не удержался на ногах и грохнулся на землю. Падая, он задел рукой бутыль, что стояла на столе, и она тоже опрокинулась. С тихим, мелодичным бульканьем ее содержимое выливалось на брюки Олекто, который удачно расположился прямо под бутылкой.

Некоторое время все наблюдали, как на светлых брюках стражника появляется темное пятно. Олекто сидел, недоуменно хлопая глазами. У его друзей вытянулись лица.

Наконец Олекто пришел в себя. Его невинно-детское выражение лица, с которым он сидел на земле, постепенно начало меняться на возмущенно-злое. Лицо покраснело, а глаза от происходящего готовы были вылезти из орбит. Он перевел взгляд на Унто, который спокойно продолжал сидеть на месте, словно ничего не произошло. Но если бы стражники были более внимательны и менее пьяны, то обратили бы внимание, как наемник напрягся.

Олекто вскочил на ноги, отряхивая штаны. Затем, пошатываясь, он схватился за ножны и потянул из них короткий, фрагийский меч. Лицо исказилось от ярости. Но он мало был похож на воина, которого стоило воспринимать всерьез. Унто видел перед собой лишь пьяницу, чей пыл надо было немного остудить. Отступать наемник не думал, чтобы его не посчитали трусом.

— Вставай, пес, — процедил сквозь зубы стражник. — Ты ответишь за испорченные брюки! Ты ответишь за то, что унизил меня перед моими друзьями! Я разберусь с тобой и заберу твой меч! Он не должен принадлежать такой глупой обезьяне!

Приятели Олекто тоже встали из-за стола, вынимая мечи. Краем глаза Унто заметил, что Андрей и Святослав остались сидеть. Это был неплохой знак, три противника лучше, чем пять.

— Что ж, — хмыкнул Олекто, обратив внимание на то, что стражники стен не сдвинулись с места. — На Южных рубежах нашего города стражники никогда не отличались особой храбростью. Думаю, Велимир специально выбрал себе самых трусливых воинов. Но мы справимся и без вас!

Стражники начали ближе подходить к Унто. Тот схватил ледяной меч со стола. В его душу закралось сомнение. Меч был очень легким и тонким, к тому же сделан изо льда. Не разобьется ли он при первом же ударе? Тогда наемник будет выглядеть очень глупо, и к тому же он останется без оружия. Унто представил, как это троица смачно будет всаживать свои мечи в его безоружное тело, смеясь, что он понадеялся на прочность льда. Юноша отбросил все сомнения, враги приближались и обступали его.

Долговязый воин заходил спереди, из-за него выглядывал Олекто, сзади, за спиной Унто, пыхтел толстяк. Ларус благоразумно отошел чуть в сторону и наблюдал за происходящим с нескрываемым ужасом. Громко крича, замахиваясь мечом, долговязый кинулся вперед. Унто отошел в сторону, пропуская стражника. Опуская меч, тот неуклюже пробежал мимо. Сильный пинок под зад, которым его наградил наемник, заставил стражника выронить меч и упасть на колени. Унто улыбнулся, глядя, как толстяк удивленно смотрел на поверженного таким низким способом приятеля.

— Собака, — прорычал Олекто, крепче сжимая меч, — приготовься к смерти, сегодня ты отправишься к Костлявой!

— Я слишком часто слышал, что меня хотят убить, но никому это пока не удалось, — огрызнулся Унто.

Толстяк бежал на юношу. Он размахивал мечом из стороны в сторону так, словно отгонял им мух. Принимая боевую стойку, Унто выставил вперед меч, отражая удар толстяка. Их клинки сошлись. Но вместо лязга оружия, искр двух ударившихся друг об друга лезвий произошло что-то невероятное. Ледяной меч разрезал меч толстячка пополам. Кусок стали упал на землю. Толстяк посмотрел на обрубок своего оружия и перевел взгляд на ледяной меч, который юноша сжимал в руках. В глазах стражника появился страх.

— Мне нужен этот меч, — истерично кричал Олекто, отчего его товарищи пришли в себя. Долговязый поднимался с земли, потирая ушибленное место.

Унто сделал едва заметный шаг в сторону, меч Олекто просвистел в воздухе. Унто резко взмахнул мечом, приводя в негодность и меч Олекто. Ударив плечом в грудь стражника, наемник заставил того упасть на землю. Толстяк был рядом. Он схватил со стола бутылку. Унто выставил меч перед лицом стражника. Острие замерло буквально в паре сантиметров от глаза толстячка. Стражник замер, широко раскрыв рот, и выпустил бутылку из рук. Унто злобно улыбнулся, он не хотел никого убивать, только проучить.

«Может, — весело думал наемник, — мне зачтется перед местным судом то, что я никого не убил».

Унто чуть опустил острие меча, и легонько провел лезвием по щеке стражника, и на ней появился длинный кровавый росчерк. Визжа, толстяк схватился за рану. Олекто поднимался. Шатаясь, он двинулся навстречу юноше. В руках у него не было меча. Он громко пыхтел, сжимая кулаки. Олекто замахнулся, но Унто легко уклонился от его удара, подныривая под руку изумленного стражника. В свою очередь кулак Унто достиг цели и отправил ударом в челюсть незадачливого стражника снова на землю. Долговязый слегка замешкался, наблюдая, как Унто легко расправился с Олекто, и этого хватило, чтобы наемник успел приставить к его горлу меч. Юноша внутренне ликовал, он справился с ними. Но наемник просчитал не все. Толстяк оказался крепче, чем он думал. Унто не ожидал, что тот быстро оправится от нанесенной ему раны. Сзади наемник услышал его дыхание. Толстяк был так близко, что юноша ничего не успел предпринять.

Раздался короткий крик, и что-то тяжелое упало за спиной Унто на землю. Наемник повернулся и увидел, что толстяк сидел на земле, прижимая ладонь к левому глазу, под которым быстро наливался синяк. Рядом с ним стоял, потирая кулак, Андрей.

— Убейте его, — плюясь кровью и приходя в себя, кричал Олекто. — Я десятник городской стражи, и я приказываю вам!

Но Святослав и Андрей даже не шелохнулись. Вместо этого они смотрели на Унто и одобрительно ухмылялись.

— Довольно, — раздался громогласный рык.

От неожиданности Олекто чуть было не подпрыгнул. Он посмотрел куда-то за спину Унто и съежился, испуганно втянув голову в плечи.

Обернувшись, Унто увидел, что воевода и другие командиры вышли из Дома Огня и наблюдали за происходящим во дворе.

— Теперь я понимаю, на кого похож этот сорванец Ахти, — заметил Нурмир, разглаживая рукой бороду.

— Олекто, ты десятник городской стражи. Ты должен защищать как жителей Буяна, так и гостей нашего города, — бушевал Яромир, тряся кулаками в воздухе. — Какое мнение сложится о нас за стенами Буяна? Что мы пьяницы, грабители и убийцы?

Олекто сидел на земле, опустив глаза и не смея бросить на воеводу даже короткий взгляд. Яромир подлетел к нему, подобно грозовой туче.

— Вы двое, — зло сверкал глазами Яромир, обращаясь к товарищам Олекто, — ступайте прочь и проспитесь. Не позорьте плащи городской стражи!

Кивая и семеня назад, глупо улыбаясь, стражники схватили свои плащи и бросились прочь.

— Яромир, — голос Олекто дрожал. — Но как же…

— А ты, — указательный палец метнулся в сторону стражника, лицо старика побагровело, — я устал терпеть твои выходки. Сегодня же ты отправляешься нести службу на Южную стену! Велимир научит тебя хорошим манерам. Возможно, когда ты простоишь в дозоре на ледяной стене несколько дней, ты поймешь, насколько я был великодушен, закрывая глаза на твои пьянки!

— Я буду жаловаться, — жалобно пропищал Олекто. — Я буду жаловаться великому князю Олегу.

— Можешь жаловаться хоть самому всевидящему Сведуну! Возможно, он услышит тебя, и на меня прольется его гнев! Тогда закончатся мои мучения! Но пока я жив, я воевода Буяна, и я принимаю решения, где кому и как нести службу!

— Но я десятник! — Олекто тыкал себе в грудь пальцем. — Великий князь сделал меня десятником.

— Князь принял много противоречащих здравому смыслу решений! — Яромир упер руки в бока. — Хотя нет, все правильно, я его понимаю. Ты был поставщиком шерсти для его ковров, вы были с ним дружны. Но я не потерплю, чтобы Олег делал стражниками своих друзей!

Воевода тяжело дышал, успокаиваясь.

— А теперь убирайся прочь! — прогремел он.

Олекто, кряхтя, поднялся с земли, пошатываясь, подошел к столу и взял свой темно-синий плащ.

— Оставь плащ, ты больше не городской стражник, — приказал воевода. — Тысяцкий городской стражи будет уведомлен о твоем переводе.

Олекто несколько секунд стоял, не зная, что предпринять, затем бросил на воеводу злой взгляд и поплелся прочь.

— Мы еще посмотрим, чья возьмет, — услышал Унто перед тем, как Олекто покинул двор.

— А теперь ты! — Яромир смотрел на Унто. — Ты неплохо сражаешься, — воевода улыбнулся. — Спасибо тебе, что дал повод выгнать отсюда этого наглеца, он мне никогда не нравился. Олег специально подослал его сюда, чтобы он следил за мной. Если бы не Олег, то этому ничтожеству я бы не доверил не только меч, но даже поварской нож.

Он протянул Унто руку, и наемник, немного замешкавшись, пожал ее. Он едва смог ухватиться за огромную ладонь воеводы.

— А теперь ступай, Нурмир и Велимир проводят тебя к брату, — приказал Яромир. — И старайся больше не затевать драки с городскими стражниками. Среди них много хороших, верных людей. И я не смогу постоянно закрывать глаза на твои выходки, если ты продолжишь такое устраивать.

Наемник хотел все объяснить, сказать, что не он начал драку, но не стал. Эрл говорил, что в драке всегда виноваты оба: один, что начал ее, а другой, что не сумел ее предотвратить. Поэтому Унто лишь кивнул в ответ.



Велимир, Нурмир, Ларус и Унто отправились в лагерь наемников. Они снова оказались на шумной улице, вдоль домов которой горели зеленые огни. Улица проходила совсем близко от башни. Унто мог лучше ее разглядеть. Она была сложена из ровных прямоугольных плит, и в ней не было видно ни дверей, ни окон. Плиты так плотно прилегали друг к другу, что между ними практически не было видно зазоров. Башню построили искусные мастера, таких сооружений наемник не видел даже в Верхнем мире. Юноша ощутил, что рядом с башней было очень холодно. Даже намного холоднее, чем в море. Подняв голову, Унто снова обратил внимание, что башня будто поднимается выше неба, он не видел ее вершины.

— Велимир, — позвал наемник и стражник внимательно посмотрел на него, — ты говорил, что башня — главная загадка острова.

— Да, это так, — кивнул Велимир.

— А в чем она заключается?

— Хм… — Стражник почесал подбородок, останавливаясь у Хладной башни и глядя на нее. — Это башня была воздвигнута на острове задолго до появления людей. Кто-то считает, что она такая же древняя, как и все Подледье. Когда люди высадились на Буян, она уже возвышалась над островом. Из-за того, что остров заняли люди, разгорелась война между людьми и льдонянами, названная войной Льда и Стали. Ее кое-как удалось остановить. Люди пообещали, что вернут льдонянам ледяные мечи, а льдоняне оставили остров за людьми. Кто-то считает, что под башней скрыто оружие, которое способно победить чудовищ.

— Каких чудовищ? Камнекожих?

Велимир строго посмотрел на Унто.

— Их не существует, они все мертвы, — отрезал стражник. — В мире существовали и другие чудовища, еще задолго до камнекожих. Это было очень давно, когда по земле ходили огнедышащие монстры и мир не делился на Верхний и Ледяной. Эти монстры правили всем Известным миром, пока не появились великаны и не уничтожили их. Считается, что эту башню воздвигли белые великаны.

— Великаны? — Унто становилось все любопытнее и любопытнее.

— Да, подойди ближе.

Велимир и Унто подошли к башне вплотную. От нее действительно шел холод, да такой, что Унто спрятал руки в карманы. Велимир указал рукой, и юноша увидел надпись на одной из плит. Язык ему был неизвестен. Унто недоуменно посмотрел на Велимира.

— «Да рухнет башня и упадут на небо оранжевые звезды. Да сожгут они лед», — перевел Велимир. — Это надпись сделана на забытом ныне языке великанов. Льдоняне верят, что огненные монстры вернутся, если с башней что-то случится. Она служит всем нам напоминанием о том, что когда-то земля принадлежала огню.

— А льдоняне, — поинтересовался Унто, — тоже чтят ее?

— Льдонянам запрещено посещать Буян, — холодно ответил стражник. — Согласно договору, заключенному между нашими народами, они держатся подальше от острова, мы же не трогаем башню и не стараемся разгадать тайну ее происхождения. Мы считаем, что льдоняне обманывают людей, и если они завладеют башней, то смогут сделать что-то очень нехорошее. Они потомки великанов и знают про башню побольше нашего. Возможно, они знают, как воспользоваться оружием, которое спрятано под ней, и могут направить его против людей.

— Это небылицы для детей, — недовольно проворчал Нурмир, которого, по-видимому, не впечатлил рассказ стражника. — Льдоняне не лезут к нам, так как когда-нибудь люди истребят себя сами, без их помощи. Пойдемте, нам пора идти дальше.

Лагерь наемников располагался на окраине города, за дворцами и замками, вдали от жилых кварталов, и улиц, подсвеченных разными цветами. Здесь стояли низкие деревянные бараки, огороженные деревянным частоколом. Они подошли к невысоким воротам. Из-за частокола раздавался лязг оружия, крики и чьи-то громкие команды.

У ворот Велимир остановился и повернулся к Унто.

— Ты хорошо сражаешься, и я верю, что ледяной меч ты добыл в бою, — его губ коснулась легкая, едва заметная улыбка. — Трудно удивить воеводу, но он смотрел на твой бой со стражниками с отвисшей челюстью.

— Спасибо, что не убил нас на пристани, — ответил Унто улыбкой.

— До того, как стать мятежниками, мы были очень гостеприимны. Но теперь мне пора. — Велимир надел на голову шапку. — Надеюсь, ты найдешь брата и убедишь его убраться с острова до того, как сюда прибудут великие князья.

Он повернулся к варягу и кивнул:

— Нурмир.

Старый наемник кивнул в ответ.

— Ларус, до свидания.

Рыбак слабо улыбнулся.

Стражник развернулся и зашагал прочь. Унто, глядя в его удаляющуюся спину, почувствовал внутри себя знакомое тепло. Точно такое же чувство возникло, когда он прощался с Рагнаром и его друзьями. Именно этого ощущения тепла так не хватало в этом холодном мире.

— Эй, ленивые собаки, — загрохотал кулаками в ворота Нурмир. — Вы что, заснули и не видите, кто пришел?

Ворота заскрипели, Унто повернулся. Он улыбался, предвкушая скорую встречу с братом.

Глава 7

Внутри они оказались перед широкой площадкой, на которой в данный момент находились воины. Среди них можно было увидеть представителей всех народов Верхнего мира: легирийцев, фрагийцов, воинов ныне несуществующего Кратоса, варваров, гордомирцев, толстяков, асдалийцев, кочевников хаганских пустошей, марийцев и воинов из Далеких Восточных земель. Воины, разбившись на пары, синхронно выполняли команды, которые отдавали им командиры, с важным видом ходившие между рядами. Все это сопровождалось лязгом самого разнообразного оружия. Короткая команда — и наемники сходились лицом к лицу, скрещивая оружие. Еще одна команда — воины возвращались на свои места. Все движения были отточены чуть ли не до автоматизма, выполнялись синхронно и четко.

Вокруг площадки располагались длинные, узкие бараки, которые служили казармами для наемников. Рядом с одним из бараков имелась зона отдыха, где находилось несколько круглых столов. За ними сейчас сидели наемники, которые с явным удовольствием, развалившись на высоких стульях, наблюдали за тренировкой своих товарищей. Они весело смеялись и шутили, опорожняя большие деревянные кубки. Окинув взглядом лагерь, Унто повеселел, так как оказался в привычной для себя обстановке. В диком, суровом, чужом краю для него это место было сродни оазису в пустыне. Все было здесь ему знакомо.

Единственное, что показалось непривычным, — высокая ледяная стена, что располагалась в центре лагеря. Шириной она была метра три, а высотой метров тридцать. Никогда Унто не видел подобных сооружений. Глядя на нее, он терялся в догадках, для чего она могла предназначаться.

«Законы наемников суровы», — думал Унто. Они не были нигде записаны, но каждый, кто становился наемником, был обязан их знать и беспрекословно соблюдать. Любой, кто их нарушал, подвергался жестокому наказанию. Наказания были самыми разнообразными, и степень их жестокости зависела от командира, которому служил провинившийся наемник. Возможно, эту стену использовали как раз для наказаний.

Унто поежился, представляя, как несчастного, например, приковывали к этой стене. Провести так близко со льдом хотя бы день юноша посчитал непростым испытанием. Он представил, как холод медленно, словно змея, ползет по телу и овладевает им. Руки, ноги, кожа постепенно замерзают. Потом холод проникает внутрь, остужая кровь, и в какой-то момент несчастный перестает что-либо ощущать и чувствовать. И со стены, в итоге, снимают бездыханное, окоченевшее тело.

Нурмир отвлек Унто от жутких мыслей:

— Пойдем, найдем твоего брата.

Юноша, глядя на наемников, удивлялся, какая царила дисциплина в лагере. Да, наемники всегда упражнялись с оружием, но не делали это так усердно, как здесь. Они внимательно слушали и выполняли команды. Они были напряжены и сосредоточены. На серьезных лицах не было и намека на то, что все происходящее вокруг было обычной тренировкой. По поту, что струился с них, было видно, что все они выкладывались по полной. Видимо, князь Буяна хорошо заплатил Нурмиру, чтобы он подготовил боеспособное войско.

Варяг неожиданно остановился:

— Ну что, вот твой брат.

Унто огляделся, ища брата, а потом недоуменно посмотрел на Нурмира. Тот криво усмехнулся и ткнул пальцем в сторону двух воинов, которые яростно упражнялись на мечах.

Унто не сразу понял, что один из них его брат. Он не видел Ахти почти год, но не думал, что тот мог так сильно измениться за это время. Ахти стал выше и шире в плечах. Руки, в которых юноша сжимал меч, обросли мышцами. Могучая грудь вздымалась от частого, тяжелого дыхания. Унто предположил, что младший брат стал даже чуточку выше него самого. Только зеленые глаза да черные волосы, аккуратно убранные в небольшую косичку, говорили ему о том, что перед ним его брат. Много раз Унто видел этот насмешливый, немного злой взгляд, когда они с Ахти упражнялись на мечах. Ахти всегда хотел быть лучше Унто, но неизменно проигрывал старшему брату. Вот и сейчас, глядя на Ахти, наблюдая, какие мощные удары он наносит, Унто видел, что брат не дает спуску своему противнику. Ахти внимательно следил за каждым движением своего оппонента, выискивая его слабые места и нанося разящие удары. Его соперник, невысокий худощавый воин с широким лицом и узкими глазами, двигался немного быстрее, но с трудом отбивался от Ахти.

«Брат вырос», — думал Унто, наблюдая за жесткими, яростными атаками Ахти. Неожиданно Унто осознал, что, возможно, зря проделал весь этот путь. Ахти больше не мальчишка, за которым нужно следить и которого надо было защищать. Он стал воином, который должен сам выбирать свой путь. Этот момент должен был настать, но Унто считал, что до него еще далеко. Наверное, он, как любой родитель, хотел всегда видеть в младшем брате ребенка, но это было не так. Все дети растут и вырастают. К этому сложно подготовиться, это нельзя контролировать, но, когда приходит осознание этого факта, его надо принимать.

Возникла мысль развернуться и уйти. Он вернется к Эрлу и сообщит старику, что не нашел брата. Потом он закопает меч в землю и постарается начать новую, мирную жизнь. Это будет его путь. Наблюдая за братом, Унто видел, что в нем кипела кровь, в глазах была ярость воина, а в руках сила, которую сложно было обуздать. Он никогда не согласится на предложение Унто оставить военную службу. Как это ни было печально, но пути братьев расходились.

— Ахти! — прогремел Нурмир, стараясь перекричать своих командиров, что отдавали команды. — Если продолжишь в том же духе, то Бэхкон отправится к Светлобогу задолго до встречи с нашими врагами!

Ахти и его соперник одновременно опустили мечи и посмотрели в сторону варяга. Сначала Ахти нахмурился, а потом встретился взглядом с Унто. Лицо Ахти озарила улыбка, он бросился к брату, сжимая его в крепких объятьях.

— Брат! — радостно произнес Ахти, его объятья были все крепче и крепче. — Как я рад тебя видеть!

Унто тоже обнял брата. Как он был счастлив! Нет, он не зря проделал этот путь. Ради этой встречи, ради этих объятий он был готов проплыть еще десять Холодных морей, сразиться с сотней льдонян и победить их всех! Этот восхитительный миг стоил того, чтобы спуститься в Подледье. Он и не подозревал, что их встреча будет настолько приятной. Еще больше его радовало, что Ахти тоже был счастлив его видеть.

— Теперь я вижу, что вы братья, — удовлетворенно крякнул Нурмир. — Значит, Унто, ты не обманул меня. Возможно, и другие твои истории правдивы, хотя верится в них с трудом. Если захочешь остаться, то буянцы щедро заплатят за твой меч, — с этими словами он развернулся и пошел прочь.

— Брат, — спокойнее повторил Ахти. Он освободил Унто из своих объятий и внимательно посмотрел на него. — Как ты оказался здесь и зачем?

— Признаюсь, я добирался сюда с большими приключениями, и все из-за того, что ты ушел, не попрощавшись, — попытался отшутиться Унто. Он не знал почему, но каждое слово давалось ему с большим трудом.

— Не было времени, мы спешили сюда, — серьезно ответил Ахти.

«Нет, — думал Унто, — взгляд тоже изменился, он стал жестче, и голос тверже. Как я хотел в чем-то переубедить мальчика, ставшего мужчиной?»

— Я знал, — продолжил Ахти после паузы, — что Эрл попытается меня остановить. Помнишь, он всегда предупреждал, что не стоит служить князьям Подледья? Что это верная, холодная смерть.

— Да, но он очень переживал, когда ты ушел…

— Прекрати, — жестко перебил брата Ахти, — он переживает только за монеты, которые не получит из-за моего бегства!

— Давай присядем, поговорим, — ответил Унто, показывая на столики. Он улыбнулся, стараясь не накалять обстановку. — Надеюсь, ты можешь уделить мне время? Я потратил много дней, чтобы найти тебя, потрать на меня хотя бы полчаса.

Ахти улыбнулся в ответ, но улыбка было скорее натянутой. Унто хорошо чувствовал настроение брата, как и Ахти умел чувствовать его. Эта связь родилась между ними в пещерах Хаоса, где они могли рассчитывать только друг на друга. Они понимали, что их жизни связаны и смерть одного из них может за собой повлечь смерть другого. С тех самых пор они воспитывали и совершенствовали в себе эту связь.

— Бэ, — позвал Ахти наемника, с которым они бились на мечах, — пойдем, выпьем по пиву, меня мучает жажда. Здесь стоит жара, как в пустыне, — он усмехнулся. — А мне всегда говорили, что в Подледье хозяйничают жуткие холода.

Вчетвером они расположились за небольшим круглым столом, на котором стояло несколько кружек с недопитым пивом. Ахти громко ударил по столу кулаком, и к ним тут же подбежала девушка, в темном длинном платье, и белом переднике. Бросая на них короткие взгляды, она сгребла пустые кружки и убежала прочь.

— Это Бэхкон, — представил Ахти товарища, и тот в знак приветствия склонил практически лысую, загорелую голову. Лишь на затылке имелись волосы, убранные в небольшой пучок. — Он мой друг. Мы называем его Бэ. Он пустынный кочевник.

Унто посмотрел на Бэ. Сам он не служил с пустынными кочевниками и не воевал против них, но Эрл рассказывал, что это жестокие, неистовые воины. Они не знали усталости, смеялись над болью, могли долгое время обходиться без сна, еды и воды. Эрл говорил, как однажды сражался против пустынных кочевников. В память о той встрече на лице и теле старика осталось несколько шрамов. Старая восточная пословица гласила, что в пустыне есть две опасности — песчаные смерчи, что уничтожают все на своем пути, и пустынные кочевники, что убивают всех, кто попадается им на глаза.

— А это Ларус, — представил Унто приятеля и смущенно улыбнулся, — он рыбак.

Ларус выдавил улыбку. На него было больно смотреть. Его лицо было бледным, а в глазах читался испуг. Наверняка он никогда не думал, что окажется среди самых отчаянных головорезов на земле. На свете можно найти немного мест, которые опаснее, чем лагерь наемников.

— Что привело тебя сюда? — поинтересовался Ахти.

Унто подождал, пока девушка, которая вернулась с кружками, расставит их на столе, и ответил:

— Ты не думаешь, что поступил неправильно, сбежав от Эрла?

Он решил не оттягивать неприятный разговор. Унто проделал долгий путь и должен был попытаться сделать хоть что-то, постараться все же вразумить брата.

— Брось, — Ахти махнул рукой и отпил из кружки, — мы не его рабы и не должны ему подчиняться.

— Он воспитал нас и дал нам крышу над головой, — возразил Унто.

— В Гордомире волков держат в клетках и тоже воспитывают их для охоты. У них есть крыша над головой и еда. Как думаешь, они благодарны гордомирцам за такую заботу? Или они сбегут от людей при первой возможности?

Унто ответил гневным взглядом и тоже отпил из кружки. Пиво было сладким и теплым. Но это тепло не портило напиток, наоборот, оно было очень кстати. Юноша почувствовал, как оно разливалось по измученному холодом телу. Ларус сделал небольшой глоток, и на его щеках появился легкий румянец.

— Не думаю, что надо сравнивать людей и волков, — наконец ответил Унто.

— А почему нет? — удивился Ахти. — Люди хищники, волки тоже. Мы любим свободу. И ради свободы готовы умереть, как и волки.

— Он не просто воспитал нас, он сделал нас воинами, он научил нас держать оружие.

— Ага, а потом отправил нас воевать, — зло ухмыльнулся Ахти.

— Я рад, что он воспитал нас не ремесленниками или торговцами, их убить намного проще, чем нас, — парировал Унто. — Мы же были для него как родные дети.

— Скажи мне, брат, — Ахти пристально смотрел на Унто, в его взгляде появилась сталь. — Ты бы сам хотел своему сыну такой жизни, какой живет наемник? Хотел бы отправлять его на битву, где он может умереть? Сколько из нас доживает до седин, как Эрл? Или ты забыл, как старик мучился по ночам от старых ран и как он просыпался в крике от безумных сцен сражений, которые навсегда впечатались в его память?

Унто помнил. Он часто просыпался по ночам, слушая, как бредит Эрл. Старик бился в постели, бормотал что-то невнятное. Он поднимал сухие, костлявые руки и старался ими что-то нащупать в воздухе. Унто подходил к постели старика, видел его измученное лицо, видел капельки пота, которые выступали на морщинистом лбу. Ему становилось жаль старика. Однажды Унто преодолел свой страх, подошел к постели Эрла и положил ему на лоб свою маленькую ладошку. Дыхание старика стало ровным, он успокоился. С тех пор Унто проводил много бессонных ночей у кровати Эрла, стараясь прогнать его кошмары.

— Но Эрл…

— Эрл, Эрл, Эрл, — зло передразнил брата Ахти, — его здесь нет, и нечего говорить о нем!

Унто исподлобья смотрел на брата, сжимая кулаки. Ахти всегда был таким. Если ему что-то не нравилось, он тут же вываливал это на собеседника. Часто Унто защищал брата в корчмах, где они сходились с другими посетителями, которых обидел Ахти, не умеющий держать язык за зубами. Унто и сам был не прочь оскорбить или задеть кого-нибудь, но брат переплюнул его в этом умении.

— Предлагаю вам прекратить этот спор, — заявил Ларус, — иначе он может привести к вашему раздору. Как может быть сильна братская любовь, так и жестока братская ненависть. Советую вам не говорить то, о чем потом вы можете пожалеть.

Оба брата посмотрели на Ларуса. В словах рыбака была правда. Переглянувшись с Ахти, замечая, что он остывает, расслабился и Унто.

— Лучше расскажи, как ты добрался сюда. — Ахти откинулся на спинку стула. — Судя по словам Нурмира и мечу, что ты таскаешь с собой, это было увлекательное путешествие.

Ахти залпом осушил стакан и громко стукнул его о стол. Наемники, что сидели за соседним столом, одобрительно посмотрели на Ахти. Тут же девушка принесла новую, наполненную пивом кружку.

— Я бы сказал, что это было кровавое путешествие.

— Ха-ха, — рассмеялся Ахти, — ты всегда упрекал меня в том, что я достаю меч раньше, чем он может мне понадобиться. Но я еще не успел в Подледье обагрить кровью свое оружие, а на твоих руках, судя по всему, она уже есть. — Ахти снова подвинулся ближе. Его взгляд захмелел, на губах играла довольная улыбка, он никогда не умел пить. — Убить льдонянина и забрать его меч в здешних землях к большой беде.

— Тот, кому принадлежал этот меч, еще жив, — ответил Унто и хотел добавить: «но я жалею об этом все больше и больше», но не стал.

Бэ присвистнул, глаза Ахти округлились от удивления:

— Тогда ты наслал на себя еще большую беду. Нельзя оставлять льдонянина в живых, когда его можно убить.

— Точно, — согласился Бэ. Он говорил с небольшим акцентом, который можно встретить в восточных землях. — Если хочешь забрать меч льдонянина, то сначала отруби голову его владельцу.

Унто начинало раздражать, что все вокруг придавали такое большое значение тому, что он забрал меч у льдонянина и при этом оставил его в живых. Юноша привык, что слава и оружие добываются в бою. Так было принято. Это была одна из заповедей кодекса наемников. Наемники оценивают друг друга по вооружению. Они внимательно рассматривают доспехи и оружие, после чего делают вывод о том, чего стоит владелец. Однажды Унто встретил наемника, носившего знаменитые кожаные марийские штаны, в ножнах у него был двуручный легирийский меч, на голове — гордомирский шлем с широким наносником, а на ногах — ботинки, сделанные искусными мастерами Далеких Восточных земель. На широких плечах была повязана шкура асдалийского медведя. Он говорил, что все это раньше принадлежало другим воинам, менее достойным, чем он сам. На лице, на руках и на теле у него шрамов было больше, чем звезд на небе. В походах он повидал весь мир, от Диких степей до самых дальних границ Востока, дойдя до границ Заречных каганатов. И не был наемник, как он сам выразился, только в чертогах Светлобога или в мрачных Сумеречных землях. Легендарный был воин. И никто никогда ему не говорил, что та или иная вещь, которую он добыл в бою, принесет ему несчастье. Унто с грустью взглянул на ледяной меч. Он начинал верить в то, что Цигвин обязательно найдет его.

— Льдонянин не представлял угрозы, — отмахнулся Унто. — Его не за что было убивать.

— Его можно было убить только за то, что он льдонянин, — заметил Ахти вполне серьезно. — Он бы убил тебя при первой же возможности. Они очень жестоки, в их сердцах нет места милосердию.

— Думаешь, у них есть сердца? — усмехнулся Бэ.

— Не знаю, — пожал плечами Ахти. — Они же ходят, дышат, разговаривают. Всем живым существам присуще наличие сердца.

Его товарищ покачал головой и внимательно посмотрел на меч.

— Судя по символу на рукояти, — Бэ сделал глубокий глоток, тыкая пальцем в оранжевую змею, — меч принадлежал не обычному простолюдину. Это герб. Гербы есть только у знатных семей льдонян, у высших домов. Будь настороже вдвойне.

Унто скривил недовольно лицо, явно давая понять, что ему надоели все эти разговоры. Он тяжело вздохнул и уставился в кружку. Отшучиваться или спорить он не хотел.

«Надо убираться отсюда как можно скорее», — грустно думал юноша.

— Льдоняне неохотно расстаются со своими мечами, — произнес Ахти. — Как тебе это удалось?

— В голове его владельца мозгов было больше, чем льда.

Это фраза несколько разрядила обстановку, и все дружно засмеялись, даже Ларус выдавил улыбку. Выглядеть он стал намного лучше. Этот эффект наверняка давал хмельной напиток.

— Брат, я пришел сюда не просто повидаться, — Унто резко сменил тему разговора. — Я пришел, чтобы постараться уговорить тебя вернуться в Верхний мир.

— Нет, — ни секунды не думая, ответил Ахти. — Мне заплатили, и я должен остаться. Я заключил контракт и должен исполнить его. По этому контракту я поступил на службу Нурмиру на два года.

— На два года! — воскликнул Унто. Как бы он ни хотел, чтобы ни думал, Ахти был его родным братом, его кровью. Он будет переживать за него всегда. — Ты в своем уме? Ты собрался провести здесь два года? Я слышал, что князья Подледья собирают войско. Выстоит ли остров против них? Кто будет его защищать? Куча наемников и воины с морозными узорами на доспехах? Сколько вас? Наверняка великие князья приведут сюда многие тысячи воинов!

— Мне заплатили, и я остаюсь, — упрямо повторил Ахти. — Мой клинок принадлежит Нурмиру.

— Я обещал Эрлу, что постараюсь перебудить тебя. Я могу заплатить за твою службу…

— Не произноси больше его имя, — зло перебил Ахти, тыча в сторону брата пальцем.

— Он любит тебя!

Виток их спора пошел на новый круг.

— Ха, любит, — с усмешкой ответил Ахти. — Он любит деньги, которые мы ему приносили. Ни разу мы не слышали от него хорошего слова, только постоянные упреки и замечания, что мы что-то делаем не так. Мой меч достаточно послужил ему.

— Он был строг, но справедлив, — рьяно спорил Унто. — Брат, нам надо убираться отсюда. Здесь грядет что-то страшное.

Он посмотрел на Ларуса, вспоминая рассказ о Безымянной горе. Если не князья Подледья, то здесь могут появиться другие опасности.

— Вся наша жизнь — это страх, — заметил Бэ. — Ахти ответил, что никуда с тобой не пойдет. Мы здесь, чтобы защищать людей.

— Вы здесь, чтобы зарабатывать деньги. — Унто перевел взгляд на кочевника. — Не надо рассказывать мне про благие цели. Я тоже наемник и знаю, как и для чего мы живем.

— Конечно, за службу мы получаем деньги, — Бэ сохранял спокойствие. — Причем платят нам неплохо. Оставайся, и тебе заплатят, особенно за твой меч. — Кочевник сощурил глаза, на губах появилась ухмылка. — Или ты боишься?

Унто вскочил из-за стола. Его взгляд пылал, он смотрел на Бэ, сжимая кулаки.

— Любой, кто называл меня трусом, потом жалел об этом!

Бэ, самодовольно улыбаясь, смотрел на Унто и спокойно пил пиво. Потом он поднялся и встал перед юношей. Их взгляды встретились. Бэ с вызовом посмотрел в глаза Унто.

— Брат, успокойся, — с тревогой в голосе произнес Ахти. — Никто не считает тебя трусом.

— Получается, твой приятель лжец? Обычно лжецам отрезают язык! Я слышал, что людям из Далеких Восточных земель нельзя доверять, так как они могут обмануть и предать даже собственную мать. Не доверял бы ты ему, братец.

В спокойном лице Бэ что-то изменилось. Оно вспыхнуло от гнева. Он подошел ближе, почти утыкаясь в подбородок Унто своим носом. Еще чуть-чуть, и от этой наглости Унто готов был броситься в драку. Голоса вокруг утихали, все с интересом ждали, что будет дальше.

— Что здесь происходит? — раздался громкий голос, отчего Унто вздрогнул. У входа, уперев руки в бока, стоял Нурмир. Он грозно смотрел на наемников.

— Ничего особенного, Нурмир, — голос Бэ был напряжен. Он отвечал, не сводя взгляда с Унто. — Просто Унто очень похож на своего брата. Он не думает, что говорит. А за то, что говорит, он должен ответить.

— В любое время, Бэ, — оскалился Унто, разведя руки в стороны. — Я всегда к твоим услугам.

— Прекратить! — рявкнул Нурмир и, чуть успокоившись, добавил: — Если хотите выяснять отношения, то делайте это на стене. Ваша кровь нужна мне в битве, не надо проливать ее в пьяной драке.

— Стена, стена, — послышались сначала редкие восклицания, но их каждую секунду становилось все больше. Наемники вскакивали со своих мест, поднимая кулаки вверх. Они трясли ими в воздухе, выкрикивая слово «стена». На тренировочной площадке наемники замирали и опускали оружие. Они удивленно смотрели, не понимая, чем вызван шум. Когда до них стал доходить смысл того, что кричали их товарищи, они тоже присоединились к общим возгласам. Один Унто недоуменно смотрел по сторонам, совершенно не понимая, что происходит.

— Брат, — Ахти поднялся со стула, подошел к Унто и положил руку ему на плечо, привлекая к себе его внимание, — не доставай свой меч. Если ты считаешь, что мой друг оскорбил тебя, то у нас есть способ выяснить, кто из вас прав, не прибегая к оружию. Идем за мной, к стене, — скомандовал Ахти.



Теперь Унто понимал, для чего была предназначена ледяная стена, что высилась в центре тренировочной площади. Унто и Бэ стояли напротив нее. Наемники начали стекаться сюда со всего лагеря. Они шумели, смеялись, кто-то выкрикивал колкости в адрес двух соперников, кто-то, наоборот, подбадривал. Унто посмотрел вверх. Стена была абсолютно гладкой — ни одной выемки или выступа, за которые можно было ухватиться. Он не до конца понимал, что ему предстоит делать.

К нему подошел Ахти. Он улыбнулся и протянул Унто два металлических крюка. Унто с недоверием посмотрел на крюки, потом взял их в руки. Они удобно легли ему в ладони, так как ручки были довольно длинными и прорезиненными. Острые концы были изогнуты почти под прямым углом. Унто посмотрел на Бэ, тот сжимал в ладонях точно такие же крюки. Он взмахнул ими в воздухе. Кочевник был раздет по пояс. Глядя на его щуплое, худое тело, Унто с трудом представлял, как его сможет одолеть Бэ, который телосложением напоминал подростка.

«Оно и лучше, меньше придется возиться», — торжествовал Унто, прислушиваясь к тому, что говорил брат.

— В лагере Нурмира отношения выясняют не на мечах, а на крюках. Их мы называем «когти», — пояснял Ахти, положив свои ладони поверх рук Унто, в которых тот сжимал крюки. — С помощью них тебе надо взобраться на ледяную стену. Кто быстрее это сделает, тот и победит. Советую тебе снять куртку и кофту. Ты должен стать как можно легче, стена не должна чувствовать тебя.

В душу Унто внезапно закралось сомнение. Бэ точно был легче, да и руки — Унто снова посмотрел на кочевника — были не такими и худыми. Юноша постарался отринуть сомнения. Он был уверен, что все же намного быстрее и ловчее кочевника.

— Пожалуй, — самоуверенно улыбнулся Унто, — одежду я оставлю. Не хочу пугать твоего друга видом своих мышц. Не думаю, что это стена станет для меня сложным испытанием.

Ахти улыбнулся в ответ, но улыбка была какой-то сочувственной. Похлопав брата по спине, он присоединился к другим наемникам, которые продолжали бушевать.

— Я взбирался на стены Молчаливой Тверди, когда был ранен в плечо, и был первым, кто взобрался наверх, — крикнул Унто вслед брату, скорее чтобы подбодрить себя самого. — Ты помнишь это, брат?

Обернувшись, Ахти ответил:

— Лед намного коварнее камня, брат, но я буду болеть за тебя.

— Прошу тишины! — Подняв руки, Нурмир призывал собравшихся успокоиться.

Постепенно голоса начали умолкать. Нурмир вышел вперед и встал между Бэ и Унто. Подождав, пока наступит полная тишина, варвар обвел толпу одобрительным взглядом.

— Два воина, что стоят сейчас перед нами, несомненно, храбры и сильны, — громко начал он. — Уверен, что они оба не побоятся скрестить свое оружие как между собой, так и с любым, кто сейчас находится в лагере. Мы все проделали долгий и опасный путь, чтобы оказаться за стенами Буяна. Мы пришли сюда не для того, чтобы убивать друг друга. Мы пришли, чтобы помочь острову. Нас мало, — серьезно заметил он. — А врагов много, поэтому мы не должны проливать кровь друг друга. Я благодарен каждому, кто откликнулся на мой зов и пришел сюда, и я ценю жизнь каждого из вас. Но я понимаю, что здесь собрались смелые воины, между которыми иногда возникают разногласия. Поэтому пусть стена решает, кто прав, а кто виноват. — Он воздел руки к стене и стал говорить как можно громче: — Кто достигнет вершины быстрее, тот и прав. Прошу к стене, храбрые воины!

Бэ подошел к стене первым, Унто не спеша последовал за ним. Все это было для него необычно. Никогда он не участвовал в подобных состязаниях. Поединок на мечах, считал он, намного проще и справедливее. Тем не менее он должен соглашаться с правилами, что установил Нурмир. Весь лагерь жил по ним, а он тоже был наемником, хотя и не служил варягу.

«Все просто, — думал Унто, удобнее берясь за крюки. — Их надо вонзать в лед и подниматься. Не сложнее, чем махать мечом».

Он посмотрел на Бэ. Кочевник, видимо, увидел неуверенность в глазах Унто, потому что довольно улыбнулся.

«Проклятье, — выругался про себя Унто. — Неужели я испугался?»

— Пусть победит сильнейший, — крикнул кочевник.

Унто кивнул в ответ, сосредотачивая взгляд на стене.

— Лед — хозяин и главный судья в этом мире, он справедливо рассудит вас, — гремел Нурмир за спинами юношей. — Вы готовы?

Бэ поднял крюки вверх, Унто проделал то же самое.

— Тогда вперед! — выпалил варяг.

Голоса исчезли, все исчезло. Осталась только стена и цель взобраться на нее. Она была практически прозрачна. Через нее можно было спокойно рассмотреть воинов, что толпились с другой ее стороны. Краем глаза Унто выхватил, как Бэ, вонзив крюк в стену, взмыл вверх на метр. Пришло знакомое чувство, которое просыпалось в Унто во время боя или состязаний. Унто любил участвовать в разного рода состязаниях, что проводились в лагерях наемников. Он побеждал всегда. Намерен был победить и в этот раз.

Он взмахнул крюком, тот легко вонзился в лед. Он напряг левую руку, крепко сжимая ладонь, и подтянулся вверх, вонзая крюк, что был в правой руке, выше. Перенес тяжесть тела на правую руку, напрягая теперь ее. Выдернув левый крюк, подтянулся на правой руке, вонзил свободный крюк как можно выше. Перенес вес тела налево. У него получалось. На его губах появилась улыбка. Все оказалось еще проще, чем он думал. Подтягиваясь на левой руке, он высоко вонзил правый крюк в стену. Ему казалось, что он взмывает вверх как стрела. С каждым разом он начинал переставлять крюки быстрее. Бросив взгляд в сторону Бэ, он видел, что почти догнал его. Это видел и кочевник, улыбка исчезла, его лицо напряглось.

Это раззадоривало Унто. Ему нужно было действовать еще быстрее. Ему надо вонзать крюки как можно выше. Руки у него были длиннее, чем у кочевника, это могло стать решающим преимуществом. Вытащив левый крюк, он замахнулся, подтянулся на правой руке как можно выше, чувствуя, как горят мышцы, и вонзил левый крюк в лед. Получилось довольно высоко, но, как оказалось, недостаточно крепко. Юноша понял это, когда начал переносить вес тела налево, но было поздно что-то предпринимать. Крюк предательски выскочил изо льда, и Унто, выдохнув, повис на правой руке, чуть не вывернув плечо. Он со страхом смотрел вниз, осознавая, что если бы не удержался, то, возможно, переломал бы себе ноги, упав на землю. В голове всплыли слова Ахти: «Лед намного коварнее камня». Это оказалось именно так. Унто стал слишком самонадеян, менее внимателен, и лед за это с ним поплатился.

— Бэ, Бэ! — закричали снизу.

Унто взглянул наверх и увидел, что кочевник «оседал» льдину, словно коня. Он торжествующе улыбался и вскидывал руки вверх, к прекрасному подледскому небу. Кочевник победил.

Когда они оба спустились вниз, наемники обступили Бэ, хлопая его по спине и поздравляя с победой. Унто разочарованно смотрел на него.

— Не расстраивайся, брат, — подбодрил Унто подошедший Ахти. — Бэ самый быстрый и ловкий из всех воинов, которых я встречал. Он еще никому не проигрывал на стене.

Бэ вырвался из объятий товарищей, подошел к братьям, улыбнулся и протянул Унто руку.

— Для человека, который взбирался на ледяную стену впервые, ты выглядел вполне достойно. На этой стене нужна не только ловкость и сила, нужно подружиться со льдом.

— Бились бы мы на мечах, — Унто пожал руку кочевника и улыбнулся в ответ, — ты бы ощутил на себе острие моего оружия.

— О, — рассмеялся Бэ, — твой брат говорил точно так же, когда свалился со стены.

— Ты упал с нее? — обратился Унто к брату.

— Мои крюки были плохо наточены, — смущенно пытался оправдаться Ахти.

Потом он пристально посмотрел на Унто:

— Брат, я не могу уйти с тобой и бросить товарищей. Но давай проведем этот вечер вместе.

Унто все прекрасно понимал. Он решил, что больше не будет спорить с Ахти. Возможно, этот вечер будет последним перед их долгой разлукой.

— Предлагаю отправиться в «Дикий лось», — предложил Бэ.

— Точно, это лучшее место на Буяне, — поддержал товарища Ахти. — Мы должны запомнить этот вечер надолго.

Глава 8

Ларус отказался идти с наемниками. Он сослался на то, что пережил за пару дней слишком много событий, чтобы еще отправляться в корчму, где, как выразился рыбак, «грехи властвуют над разумом». Он был очень верен жене и гордился тем, что, в отличие от многих других рыбаков, которые надолго отправляются к чужим берегам, не изменяет ей. Сначала Ларус хотел отправиться на берег, чтобы проверить, как его лодка, но Унто уговорил его остаться до утра, подумав, что рыбак решил тайно уплыть. Юноша пообещал заплатить втрое больше обещанного. Во-первых, утром Унто думал покинуть Буян, а во-вторых, он не хотел отпускать рыбака одного. В море многое может произойти. Унто решил плыть с Ларусом до Прибрежной Стужи, и убедившись, что рыбак в безопасности, он собирался покинуть Подледье. Нурмир неожиданно оказался довольно гостеприимным и выделил рыбаку койку в одном из бараков, где располагались десятники.

«Дикий лось» находился в ничем не примечательном, малопривлекательном сером здании, которое ютилось в узком переулке, среди таких же грязно-серых домиков. Корчма спряталась так глубоко, что шум больших улиц сюда почти не долетал. Здесь хозяйничала темнота, окутавшая переулок густыми черными тенями. Два небольших факела, что были воткнуты в землю, освещали деревянную дверь с бронзовой ручкой. Над дверью висела вывеска, на которой красовался лось с разинутой пастью. Глаза у лося были действительно дикими, широко раскрытыми, словно его что-то сильно напугало. Лось широко разевал пасть в немом крике.

— Разве в Подледье водятся лоси? — спросил Унто, ощущая себя неуютно в темном, холодном переулке.

— Нет, — коротко ответил Бэ.

— А почему тогда корчма так называется?

— Не знаю, — пожал плечами кочевник. — Может хозяйка «Дикого лося» хотела разводить их в Подледье, но вовремя поняла, что лучше остановиться только на названии корчмы.

— Пойдем! — Ахти похлопал брата по плечу, открывая дверь и приглашая друзей следовать за ним.

Как только они переступили порог, их окружила теплая, веселая, яркая атмосфера. Наемники оказались в просторном зале, освещенном множеством факелов и свечей. Многочисленные столы почти все были заняты посетителями, которые распевали песни, смеялись, громко о чем-то говорили, поднимали вверх деревянные кружки и, расплескивая их содержимое, призывали друг друга выпить. Шум и гам стоял невообразимый. Где-то в глубине зала играли на гуслях, но в общем гомоне их было почти не слышно. Раздался громкий, резкий звук бьющейся посуды, а за ним последовал дружный хохот. В нос ударил запах пота, смешанный с запахом кислого пива и жареной картошки. Оглядев зал и увидев, что в большинстве своем тут отдыхали воины, Унто стал чувствовать себя чуточку расслабленнее. Здесь было тепло и уютно, к таким картинам он привык и считал такие места чуть ли не родными. Посетители обнимали пышногрудых девиц или пытались ущипнуть официанток, которые юрко бегали меж отдыхающих. Свирепые, суровые в бою воины расплывались в улыбках, шепча что-то на ухо своим спутницам. За столиками сидели и обычные жители острова, заглянувшие в «Дикий лось» после трудового дня, чтобы пропустить стакан-другой пива да поесть горячей пищи. Горожане вели себя намного сдержаннее, чем воины: они не позволяли себе лапать пробегающих мимо них девушек с подносами и бросали на происходящее вокруг хмурые взгляды.

Воины сидели без доспехов, в просторных рубашках из грубой, плотной ткани и широких штанах, но оружие держали при себе. На поясах болтались шестоперы и мечи; булавы, топоры и луки лежали прямо подле них, на столах. Унто захватил с собой ледяной меч, но теперь он был убран в ножны, сделанные из коровьей кожи, которые предоставил варяг. В ножнах его необычное для людей оружие должно было привлекать меньше внимания. Кроме того, юноша попросил у Нурмира небольшой нож, что спрятал под одеждой. Один раз незаметный постороннему глазу кинжал ему помог, возможно, пригодится и еще.

Мимо друзей, на мгновение застывших на пороге, проплыл мордатый, краснощекий мужчина. Он едва стоял на ногах. Мужчина глупо улыбнулся, дыхнул на всех троих пивом, с трудом фокусируя взгляд на каждом по отдельности, а затем открыл дверь и растворился в вечерних сумерках.

— За мной, — живо произнес Ахти, увлекая Унто за собой. Он заметно повеселел, в глазах появился озорной блеск. — У нас здесь свой столик.

Пробираясь меж праздных, веселых компаний, с трудом втискиваясь между близко стоящими столами, Унто отмечал, как некоторые воины тепло приветствовали Ахти. Они крепко обнимали его, улыбались, жали руки и перебрасывались с ним парой слов. Даже городские стражники, что, в отличие от других отдыхающих, не расставались с доспехами, подходили и пожимали Ахти руку.

— Твоего брата уважают, несмотря на юный возраст. Он хороший воин, — пояснил Бэ. — Признаться, его ценят не только воины, но и местные девушки, чьи сердца он не раз завоевывал.

— А ты? — решил поддеть кочевника Унто.

— Я хороший воин, но не сердцеед, — ответил Бэ. — Там, откуда я родом, законы не позволяют мужчине иметь больше одной женщины.

— Ты женат?

— Нет, но именно из-за любимой девушки я здесь, — пояснял Бэ. — В пустыне нельзя много заработать, если только не грабить караваны или не идти на службу к князю. Чтобы взять в жены возлюбленную, мне надо заплатить хороший выкуп за нее ее родителям.

— Ты же наемник, — улыбнулся Унто. — Твой меч — твой выкуп.

— Я не хочу, чтобы моя девушка выходила замуж за наемника, — серьезно заявил Бэ. — Когда я заработаю достаточно денег, то уйду со службы, поселюсь вместе с любимой в родной пустыне, и мы будем воспитывать детей.

Унто подметил про себя, что с кочевником у них есть что-то общее – по крайней мере наемничеством они не собирались заниматься всю жизнь.

Наконец они пробрались к квадратному столику у дальней стены, где было потише. Столик был на удивление чист. Усевшись, Унто привычно начал осматриваться, как делал всегда, когда приходил в незнакомые места. У него везде были враги, и лучше всегда быть настороже. В корчме сидело много городских стражников, мелькали их темно-синие плащи, а среди них мог быть и Олекто. Взгляд десятника говорил о многом, когда тот покидал Дом Огня. Олекто был унижен в присутствии нескольких командиров и оттого разозлен. Унто считал, что такие люди, как Олекто, не прощают обиды, нанесенные им. Оглядев зал, Унто понял, что никто не обращает на их троицу особого внимания, все вокруг отдыхали и веселились.

Среди мешанины столиков и посетителей Унто увидел что-то яркое. Сначала он подумал, что где-то в глубине вспыхнул огонь, но, приглядевшись, понял, что это не пламя играло в глубине зала. Он увидел девушку. У нее были яркие рыжие волосы. От ее пышных локонов было сложно оторвать взгляд. Девушка располагалась за высокой, длинной стойкой. Между ней и Унто было несколько столиков, за которыми пьяные посетители горланили и размахивали руками, иногда вскакивая со своих мест и обнимаясь, но Унто казалось, что он чувствовал восхитительный запах ее волос, что пахли горными цветами и свежим летним воздухом. Юноша внимательно взглянул в ее милое личико с тонкими, правильными чертами. Маленький носик, острый подбородок, на щеках легкий румянец, большие зеленые глаза. Ему почудилось, что она взглянула прямо на него, и у него все вспыхнуло внутри. Но нет, она задержала на нем взгляд ровно столько времени, сколько обычно уделяют незнакомцу, что впервые оказался в корчме. Унто понял, что хочет еще раз взглянуть в ее глаза, хочет, чтобы и она смотрела на него, он готов был утонуть в ее глазах. На ней было скромное синее платье, которое закрывало плечи, руки и грудь, и тем самым ее одежда резко контрастировала с вызывающими и вульгарными нарядами других девушек в «Диком лосе». Неожиданно Унто стало стыдно, что раньше он проводил время в компании легкодоступных девиц, которым нравились пошлые шуточки и грубые ухаживания. Юноша и представить не мог, чтобы он вел себя так с рыжеволосой незнакомкой. Она казалась чем-то инородным. Она была красивым и прекрасным цветком в поле опьяненных, пропахших табаком и дешевой любовью сорняков.

Девушка взяла высокую бутыль, наклонила и разлила ее содержимое по стаканам воинам, что сидели за стойкой перед ней. Один из них, с аккуратно заплетенными сзади седыми волосами, что-то ей сказал, и девушка мило улыбнулась в ответ. От этой картины Унто вспыхнул. Он не знал почему, но ему казалось, что седовласый сказал ей что-то непристойное.

«Может, потому что ты сам привык привлекать внимание девушек грязными шутками?» — мелькнула в голове мысль.

— Брат, я вижу, куда ты смотришь! — Весело улыбаясь, Ахти внимательно следил за Унто. — Видишь, какие у нее огненные волосы?

— Конечно. — Унто недоуменно посмотрел на брата. — Ее волосы словно маяк в этом бушующем море.

— Легче укротить огонь, чем эти волосы. Этот орешек тебе не по зубам.

— Почему? — неожиданно вскипел Унто.

— Ее зовут Дарина, и она владеет этим заведением. Поверь, я часто бываю здесь и видел множество достойных мужчин, которые пытались добиться ее расположения. Она неприступна, как самая холодная гора Подледья.

— Ты считаешь, что и я не достоин ее? — все больше вскипал Унто. Гнев охватывал его, и юноша с трудом его контролировал.

— Унто, ты лучший человек на свете, которого я знаю, ты мой брат, — успокаивал Ахти, замечая реакцию брата. — Ты храбр, смел, ты справедлив, насколько справедливым может быть наемник, но, — Ахти подмигнул брату, — мы же не позволим девице испортить нам вечер?

Действительно, думал Унто, хлопая глазами, он пришел сюда не для того, чтобы заигрывать с девушками. Он рассчитывал, что весело проведет время с братом, а девиц в его жизни будет еще много. Правда он не был уверен, что еще когда-нибудь ему попадется такая красавица… Унто снова посмотрел на нее. Он не думал, что какая-либо девушка способна так завладеть его вниманием. И Дарина для этого ничего не делала! Она стояла за стойкой и выполняла свою работу. Она не строила ему глазки, не бросала в его сторону томные взгляды, она попросту игнорировала его! А он вел себя как сопливый мальчишка. Он отвернулся от нее, злясь на себя и стараясь быстрее выбросить ее из головы. Обычно девушки пытались заинтересовать его, а не наоборот!

На стол принесли несколько кружек с пивом и тарелки с едой, от которых вкусно пахло и валил густой пар. Все трое подняли кружки и выпили за встречу. В кружке оказалось знакомое теплое пиво. Унто никогда бы не подумал, что будет пить теплое пиво, например, в Асдалии или Гордомире. Наверняка оно показалось бы ему противным в жаркий летний день. А здесь оно было в самый раз.

— Ну что, брат, как тебе Подледье? — довольно улыбаясь после первого отпитого глотка, спросил Ахти.

— Я мало где успел побывать, чтобы судить об этом мире, — ответил Унто, чувствуя, что пиво было крепче, чем то, что они пили в лагере наемников. Оно почти сразу ударило в голову, и мысли о рыжеволосой красавице снова начали стучаться в его сознание. Он с трудом удержался, чтобы не посмотреть на нее.

«Пиво, — успокаивал он сам себя, — во всем виновато это чертово пиво».

— Я видел только Свободную Торговую зону да Холодное море, — совладав с эмоциями, продолжил Унто. — Здесь много удивительных вещей: Холодное море, этот остров, небо, здешние люди тоже удивляют меня.

— А чем тебя удивляют люди? — поинтересовался Бэ.

Унто нахмурился.

— В Верхнем мире я всегда слышал, что жители Подледья суровы, холодны, хмуры, недружелюбны. Что лучше попросить помощи у камня, чем у подледцев. Об этом говорили мне и спутники, с которыми я спускался в Подледье. Но я вижу, что здесь живет много хороших людей.

«А некоторые даже очень красивые», — хотел добавить Унто, но вовремя прикусил губу.

— Ты прав, — согласился Ахти, расслабленно откидываясь на стуле. — Холод не сделал их злыми или черствыми, как утверждают наверху. Их души не загрубели. Наоборот, они научились ценить тепло. Не только тепло огня, но и тепло, которое живет внутри людей. Оно греет их не меньше, чем яркие костры и дымные факелы. Наверняка все эти глупые россказни придумывают сами жители Подледья, чтобы к ним не совались гости.

Чтобы снова выкинуть рыжеволосую из головы, чей образ все четче представал в его сознании, Унто задал вопрос, который его давно мучал:

— Почему этот остров так важен для Подледья? Почему великие князья не оставят его в покое? Я слышал, льдоняне тоже хотят завладеть им.

— Про льдонян — это все выдумки, — отмахнулся Бэ. — Они точно не полезут сюда, пока на него претендует великий князь Белимора, — никто не хочет начинать большую войну. А великому князю остров нужен, потому что он лежит на пересечении важных торговых путей. Можно сказать, что он соединяет все заселенные земли Подледья, и корабли часто заходят сюда. Это и торговая база, и место отдыха, и склады, где хранят товар. Кто владеет Буяном, тот владеет торговлей Подледья.

— Именно поэтому великие князья Урдмура и Белимора объединились, — продолжил Ахти. — Они собирают мощный флот. Они хотят вернуть остров под свою власть и принудить его жителей к покорности.

— Хм, — задумался Унто. — Один остров против всего мира. Разве есть шанс?

— Конечно, — воскликнул Бэ. — Против нас великие князья Подледья, но великие князья Верхнего мира не будут вмешиваться, так как это мятеж, а не война. Согласно договору двух миров, великие князья Равнин могут отправить свой войска на помощь великим князьям Подледья только в случае большой войны, поэтому у нас есть шансы. Стены острова крепки, а местный князь нанял много наемников. Будь у нас корабли, мы бы могли атаковать столицу Белимора, Белую Гору! Мы могли бы разорить земли великого князя Михаила, чтобы остудить его воинственный пыл! Великие князья не подозревают, какая огромная сила собралась на острове. Великий князь Олег щедро платит за службу. Говорят, — Бэ придвинулся ближе к столу, чтобы его не услышали посторонние, — что местная казна ломится от золота. Великий князь Михаил хранил тут львиную долю своих богатств, вырученных от торговли.

— Местные воины тоже умеют держать мечи, — бодро заметил Ахти. — Так что у нас определенно есть шансы отстоять остров.

Унто допил последний глоток, поставил пустую кружку на стол и не успел оглянуться, как перед ним возник наполненный стакан.

— Я знаком с одним стражником с Южной стены, он показался мне довольно толковым воином. Его зовут Велимир. Он встретил нас у Торговых ворот, а затем отвел к местному воеводе.

Бэ и Ахти переглянулись.

— Воин он, может, и хороший, — заявил Ахти, — но местный князь Олег не слишком сильно ему доверяет.

— Поэтому Велимир командует гарнизоном Южной стены? — усмехнулся Унто. Хмель все больше одолевал его, и образ красавицы — хозяйки заведения все отчетливее вырисовывался в его сознании.

— Князь обязан был предоставить ему высокую должность после мятежа, так как у Велимира знатное происхождение, — пояснял Бэ. — Он был сыном посадника, которого великий князь Михаил поставил тут управлять островом. Отца Велимира казнили, когда произошел мятеж.

Унто чуть не подавился пивом. Он вспомнил, как Велимир спокойно слушал Яромира. Казалось, стражник был готов выполнить любой его приказ. Велимир не был похож на человека, которого очень расстроила казнь отца. Стражник спокойно служил мятежникам, которые казнили его отца.

— Князь Олег не подпускает Велимира близко к себе, никто не знает, что у того в голове. Вечно какой-то хмурый, угрюмый, неразговорчивый, — объяснял Бэ. — Многие товарищи по оружию отвернулись от него.

— А как бы выглядел ты, если бы убили твоего отца и сына? — задал риторический вопрос Ахти.

Унто смотрел на брата, вытаращив глаза.

— Сына его тоже убили?

— Да, сын поддержал деда. Говорят, их повесили вместе. Парню было четырнадцать лет.

— Как Велимир мог отвернуться от отца и сына?

— Хм, — задумался Ахти. — Когда произошел мятеж, Велимир служил десятником на дальней, Восточной стене. Вести доходят до Восточной стены с большим запозданием. Когда он вернулся в город, дело уже было сделано: мятеж произошел, его родных казнили. Он присягнул новому князю. По-другому здесь никак — либо служишь Олегу, либо тебя убивают.Виселицы на Цветной площади до сих пор помнят шеи тех, кто выступил против Олега.

Унто не мог понять, почему Велимир не отомстил за отца и сына. Стражник представал перед ним в другом свете. Унто не мог представить, что смог бы предать Эрла или Ахти. Чем руководствовался стражник, когда простил казнь близких? Что у него творилось внутри? Или он был настолько бесчувственным, что спокойно пережил их смерть? Есть у него другие родные, к которым он не испытывает чувств?

— А мать или жена? Что с ними? — озвучил Унто свои мысли.

— Жена умерла несколько лет назад от сумеречной чумы, а мать после мятежа никто не видел. Слышал от торговцев, что она отправилась жить за Восточную стену, на Пустынный берег, где живут отшельники, это не самое приятное местечко, —закончил Бэ.

— Ладно, это не мое дело, — отмахнулся Унто, замечая, что второй стакан закончился намного быстрее первого. Его товарищи изрядно захмелели, и начали о чем-то переговариваться между собой. Почти залпом осушив третий стакан, который любезно принесла девушка, Унто резко поднялся из-за стола и, пошатываясь, направился к стойке.

— Брат, не делай этого! — услышал он позади себя отчаянный призыв Ахти.

Но было поздно. Унто упрямо шел вперед, пробираясь меж столиков, обходя компании отдыхающих людей, расталкивая локтями тех, кто стоял у него на пути. Кто-то гневно смотрел ему вслед, кто-то бросал грозные фразы, но он не обращал на это никакого внимания. Он смотрел только на нее, а она не замечала его, мило болтая с воинами, что сидели за стойкой.

Когда он почти вплотную приблизился к стойке, она прервала разговор и зло посмотрела на него, с губ ее исчезла улыбка, лицо приняло каменное выражение.

— Красавица, налей мне выпить, — слегка заплетающимся языком бросил Унто.

 Он сразу пожалел, что так грубо обратился к ней. Он привык общаться с доступными блудницами, и те таяли от его комплиментов раньше, чем он доставал кошелек с золотом. Но, как учил Эрл, женщину, которая нравится, надо добиваться не золотом и вульгарными комплиментами.

— Это слабую крепость можно взять с наскока, — весело щурясь, говорил старик. — Настоящую твердыню нужно брать с умом.

Девушке не понравилось, как к ней обратился наемник. Взгляд стал колючим, она нервно откинула рыжую челку со лба. Громко поставив перед Унто пустую кружку, она небрежно плеснула в нее пиво.

— Извини, — Унто попытался исправить положение.

В ответ она фыркнула и отвернулась от него.

— Неужели я настолько страшен, что не достоин даже короткой улыбки? Ты должна быть приветливее, иначе все посетители разбегутся от такого колючего цветка.

— Ты наемник, — холодно ответила она. — Человек без чести. Я была бы рада, если бы все наемники перестали лезть в мое заведение.

— Да, я воин, — согласился Унто и указал на мужчин, что сидели рядом с ним и до этого разговаривали с Дариной, — как и эти двое. У них больше чести, чем у меня? У тебя есть какой-то особый измеритель?

Седовласый воин повернулся к Унто и хотел что-то ответить, но девушка жестом остановила его. Воин с недовольным видом отвернулся от наемника.

— Они родились и выросли на острове. Когда я была маленькой, один из них присматривал за мной, пока отец был здесь. Они всегда защищали и будут защищать жителей Буяна.

— Мы тоже здесь, чтобы вас защищать, — возмутился Унто.

— Ты наемник, как и твои дружки, что приходят сюда каждый вечер, напиваются и думают, что могут ко мне приставать. Вот ваша сущность: заработать, напиться и провести время в компании доступной девушки. Вы, — она ткнула тоненьким пальчиком в его сторону, — пришли сюда, так как вас позвал Олег, который пообещал вам много наших денег. Когда деньги иссякнут, вы исчезнете, а они останутся, — она посмотрела на седовласого. Потом она закрыла лицо руками и зарыдала. — Если бы не вы, то Олег не смог бы удержать власть, и мятеж был бы давно подавлен. Из-за вас все наши беды. Из-за вас скоро разрушат наши дома.

Унто захотелось провалиться под землю от стыда. Ему хотелось сказать, что он приплыл сюда из-за брата, но не мог. Зачем? Он наемник и ничем не отличается от других. Наемники служат за деньги, здесь она была права. Там, где заканчиваются деньги, заканчиваются и наемники. Если не здесь, то он будет служить за монеты где-нибудь в другом месте. Слова Дарины отрезвили его.

— Тише, Дарина, — пробасил седовласый воин, но девушка не слышала его.

— Мне плевать, что будет со мной за эти слова! — отрезала она. — Я долго терпела!

Тяжело дыша, она громко продолжила, обращаясь ко всем собравшимся:

— Мой отец повешен, так как он усомнился в том, что надо уходить из-под власти великого князя Михаила. Но знайте, мой отец был прав: когда великий князь вернется, конец у нас всех будет один — виселица!

Разговоры вокруг начали затихать. Посетители поворачивали головы в ее сторону, бросая недоуменные взгляды.

— Вы здесь только чтобы разрушать, —тише, успокаиваясь, произнесла она.

— Простите нашего друга. — Унто почувствовал, как на его плечи легли чьи-то руки. — Выпил и считает себя настоящим хоратским сердцеедом. Ему надо пройтись.

Ахти натянуто улыбнулся и стащил брата со стула. Бэ следовал рядом, поддерживая юношу. Унто старался осмыслить то, что услышал. Он считал, что местные жители были рады мятежу. Слова Дарины стали печальным откровением. Наемники приплыли сюда, чтобы защищать не жителей, а власть Олега.

Они втроем направились к выходу и не заметили, как за ними выскользнули две тени. Эти двое весь вечер сидели в самом дальнем, темном углу корчмы и внимательно наблюдали за наемниками.

Глава 9

Унто не отправился в лагерь. Он сообщил брату, что хочет немного прогуляться и подышать свежим воздухом. На самом деле после разговора с Дариной ему надо было подумать, а главное — решить, точно ли он хочет уплывать с Буяна. Ахти и Бэ возражать не стали и пожелали юноше хорошей ночи. Они попрощались у «Дикого лося».

Дарина очень понравилась Унто. Ни одна девушка раньше не тревожила так его душу, их образ никогда так крепко не застревал в его голове, как образ хозяйки корчмы. Ее огненные волосы были чем-то очень необычным, чуждым в этом мире холода, и они были так же восхитительны и прекрасны, как ночное подледское небо, которое раскинулось над Буяном. Тем неприятнее и больнее было вспоминать ее слова. Унто помнил, с какой злостью она смотрела на него, она его откровенно ненавидела. Она считала, что он прибыл сюда по зову князя Олега. Но Унто не имел никакого отношения к наемникам, что были на острове! Он приплыл с другой целью! В какой-то момент он хотел вернуться в корчму и все объяснить Дарине. Что утром он уплывает и не станет служить Олегу. Но станет ли от этого проще? Девушка может решить, что он трус, раз сбегает с острова. Когда он подумал о том, что утром собирается покинуть остров, в сердце кольнуло. Он больше никогда не увидит Дарину. Унто понимал, что совсем запутался и не знает, чего хочет на самом деле. Похоже, ледяной мир был той еще паутиной, а неведомый паук расставлял свои сети все искуснее.

Он размышлял о том, почему жители Буяна подчиняются Олегу, если они были против мятежа? Юноша вспомнил, сколько видел днем воинов на улицах Буяна. Многие из них приплыли из Верхнего мира, они были наемниками, и им чужды мысли и желания жителей, они слушают и выполняют приказы того, кто им платит. Возможно, местные стражники, как, например, Велимир, присягнули на верность Олегу. А те, кто был против Олега, мертвы. Как выразился Бэ: «виселицы на Цветной площади до сих пор помнят шеи тех, кто выступил против Олега».

«Что ж, — думал Унто, — верное войско всегда было основой власти любого правителя, даже самого жестокого. Воинам плевать, жесток ли князь, лишь бы он их кормил и щедро платил».

Собственное ремесло наемника стало Унто немного противно. Он всегда воевал за деньги и никогда не задумывался о том, что часто отнимал жизни тех, кто защищал свои родные дома и близких, кому было плевать на золото. Деньги всегда заглушали голос его совести.

Унто шел по узкой, кривой улочке. Вдоль стен горели зеленые огни. Смешиваясь с ночной темнотой, свет приобретал несколько зловещий оттенок. Юноша вглядывался в окна домов, которые попадались ему на пути. Из некоторых окон лился теплый свет, и он, кутаясь в куртку, представлял, как тепло внутри домов. Там, за стенами, жили самые обычные люди, с самыми обычными проблемами, увлечениями, занятиями и мечтами. Возможно, где-то сейчас любящая мать с теплой улыбкой укладывала спать детей, рассказывая им перед сном сказки о великих героях прошлого. От этих мыслей стало хуже. Он вспомнил слова Дарины про разрушенные дома. Может, ему стоит остаться, чтобы попробовать защитить эти дома? Хоть раз поступить по совести?

Этот мир действительно менял людей. Унто готов был защищать буянцев совершенно бескорыстно, поправ принципы наемничества. Хотя бескорыстно ли? Трудно было обмануть самого себя. Он хотел, чтобы Дарина не считала его алчным, жадным до денег и совершенно бессердечным наемником.

Размышляя, он не заметил, как две тени за спиной, двигаясь осторожно вдоль стен, чтобы не привлечь ничье внимание, постепенно догоняли его. Унто свернул в переулок, желая в темноте спрятаться от грустных мыслей. Дома в переулке были выше, тени — гуще, и в редких окнах почти не горел свет. К сожалению, это было на руку его преследователям. Они стремительно сокращали расстояние. Когда Унто наконец услышал сзади шаги, было уже поздно. Чья-то рука грубо схватила его за плечо, развернула и прижала к стене. Унто больно ударился головой о холодный камень. Он хотел было выхватить меч, но почувствовал на горле острое лезвие кинжала. От обиды, что его застали врасплох, он сжал зубы.

— Даже не думай, — ехидно улыбался ему в лицо незнакомый мужчина с жидкой бородкой.

Он был так близко, что Унто почувствовал запах жареного лука и пива изо рта мужчины. Рядом стоял второй незнакомец, ниже ростом, с круглым, полным лицом, его глаза блестели. Он ткнул кинжал в живот юноши, да так, что Унто почувствовал его острие даже через плотную куртку.

Унто напрягся и хотел освободиться, но жидкобородый больнее надавил кинжалом на шею.

— Тише, — зло прошипел он, — иначе будет хуже.

— Хуже, — пропищал круглолицый, повторяя слова своего приятеля.

«Так легко попался», — разочарованно думал Унто, оценивая неприятную ситуацию, в которой оказался. Эти двое не были воинами, что было видно по их дрожащим рукам, в которых они нетвердо сжимали кинжалы. Жидкобородый постоянно бросал тревожные взгляды в сторону улицы, словно боялся, что их заметят. Скорее всего, это были обычные разбойники, которые захотели отобрать деньги у одинокого путника.

— Что вам нужно? — Унто сохранял спокойствие, он не хотел показывать им, что боится. Пусть знают, что он не из пугливых, может быть, это остудит их пыл. — Вам нужны деньги?

— Деньги? — переспросил жидкобородый. — Нет, у тебя есть кое-что получше денег.

— Да, есть, — снова повторил его приятель.

Жидкобородый бросил взгляд на ледяной меч.

— Вот это, — объяснил он. — Это стоит намного больше золота. По острову ходят слухи, что к нам прибыл юноша, у которого ледяной меч. Мы не поверили, пока не увидели тебя с этой штуковиной в «Диком лосе». Поразительно, как нам повезло. Ты старался спрятать меч, но от моего пытливого взгляда ничто не может укрыться.

Он загоготал, его поддержал приятель.

«Снова этот проклятый меч, — зло думал Унто. — Он просто притягивает неприятности».

— Мы хотели убить тебя и забрать меч, — жидкобородый дышал Унто в лицо, — но наш хозяин хочет знать, где ты его взял. Не бойся, жить ты будешь недолго Мы предупредили нашего хозяина, и скоро он будет здесь.

— Хозяина? — переспросил Унто, стараясь сообразить, кто это мог быть. — Кто ваш хозяин? Олекто?

Наконец он догадался, кто за всем этим стоит. Унто разозлился на себя, что расслабился и позволил стражнику взять над собой вверх. Может быть, Олекто его не убьет, но завтра наверняка будет рассказывать всем, как он проучил заносчивого наемника. Унто твердо решил ему в этом помешать. Эти двое знали про меч, но не знали про нож, который Унто прятал под одеждой.

— Можно мне опустить руки?

— Валяй, — разрешил жидкобородый.

Унто аккуратно опустил руку так, чтобы кинжал, который был в рукаве, сполз ближе к ладони.

— Не знаю, про кого ты там говоришь, но не он наш хозяин, — сказал жидкобородый, а затем приказал приятелю: — Горыня, зови!

Круглолицый вытащил из кармана небольшой металлический колокольчик и потряс им. Через некоторое время со стороны улицы в ответ раздался слабый звук другого колокольчика.

— Идет, — довольно заявил жидкобородый. — Не знаю, кто этот твой Олекто, но наш хозяин во много раз хуже, по крайней мере для тебя.

Унто посмотрел в сторону улицы. Разные мысли начали роиться в его голове, когда он услышал шаги. Они были тяжелыми и медленными. Унто предположил, кому они могли принадлежать, но гнал от себя эту мысль. Когда он увидел силуэт, его сомнения отпали: к ним приближался льдонянин. На нем был длинный белый плащ с капюшоном, который полностью скрывал его лицо. Но достаточно было посмотреть на высокую, худую фигуру, чтобы понять, что это был ледяной человек. Он был выше любого обычного человека практически на голову. А из рукавов выглядывали огромного размера ручищи. Именно такие «кувалды» Унто видел у льдонян в Холодном море.

Унто испугался по-настоящему. Они его нашли, даже на острове, куда льдонянам вход был воспрещен.

Льдонянин подошел вплотную, жидкобородый отступил чуть в сторону, покорно склоняя голову, но не убирая кинжал от шеи Унто. Холодные, черные, безжизненные глаза равнодушно смотрели на юношу. Льдонянин внимательно оглядел его лицо, потом пробежался взглядом по всей фигуре.

— Ну что, хозяин, вы довольны? — прервал затянувшуюся тишину жидкобородый. — Вы сказали выследить человека с ледяным мечом, мы это сделали.

— Да, — коротко кивнул льдонянин, переводя взгляд на меч. Затем он медленно почесал подбородок и спросил: — Откуда он у тебя?

Голос его был очень похож на голос Цигвина своей неестественностью.

— Как ты попал на остров? — в свою очередь задал вопрос Унто. — И почему эти двое называют тебя хозяином? Они служат тебе?

— Здесь я задаю вопросы, — резко ответил льдонянин. — Если ты владеешь этим мечом, значит, ты убил одного из моих соплеменников. За это тебя ждет смерть.

Жидкобородый и Горыня довольно рассмеялись. Видимо, все это им доставляло удовольствие.

Льдонянин протянул руку к мечу Унто и вытащил его из ножен. Пока все трое рассматривали меч, Унто сделал еще одно едва заметное движение рукой, отчего нож практически скользнул в его ладонь.

Лицо льдонянина от удивления вытянулось, когда он разглядел герб на рукояти меча.

— Огненная змея? — удивленно спросил он. — Но как? Откуда у тебя этот меч? Что с его владельцем?

Унто крепче сжал нож, а затем наступил на ногу Горыне, отчего тот взвизгнул, выронил кинжал из рук. Хватаясь за больную ступню, он начал скакать на одной ноге. Жидкобородый изумленно за ним наблюдал, поэтому не заметил, как нож Унто проделал дырку в его животе. Разбойник недоуменно перевел взгляд на живот. Кровавое пятно быстро расползалось по одежде в районе раны. Жидкобородый отступил назад, издал протяжный вздох и упал на землю. Льдонянин замахивался мечом, но Унто двигался быстрее. Он проскользнул под мышкой высокого противника и всадил кинжал ему в спину. Льдонянин замер на месте, выронил меч и опустился на колени. Голова неестественно склонилась набок, и льдонянин завалился на землю. Горыня, наблюдая, как расправились с его товарищами, благоразумно решил ретироваться. Хромая, он быстро скрылся в темном переулке.

Унто стоял и тяжело дышал, глядя, как взор льдонянина, направленный на него, медленно угасал.

— Ответь мне — прохрипел льдонянин, протягивая окровавленную руку в сторону меча, который Унто успел поднять, и убрать назад, в ножны, — что с хозяином этого меча, ты его убил?

Наемник внимательно смотрел в глаза умирающего льдонянина. Он не видел в них страха или злости, это в очередной раз удивляло юношу. Словно льдоняне не боялись смерти, не чувствовали боли и не испытывали злости по отношению к своим врагам.

— Нет, он жив, — честно ответил Унто, ощущая уважение к поверженному врагу.

— Это хорошо, — улыбнулся льдонянин, закрывая глаза. — Ты хороший воин, если у тебя этот меч. Но помни, завладев им, ты навлек на себя гнев прежнего владельца меча. Он будет тебя искать и не успокоится, пока не найдет. Он очень могущественен.

Льдонянин закрыл глаза и замер навсегда.

В голове Унто возникло много вопросов. Кто были это двое людей, что помогали льдонянину? Много пособников льдонян на острове? Как льдонянин попал на остров и были ли за стенами острова другие его соплеменники? И, наконец, насколько было могущественен Цигвин?

Унто решил, что надо срочно отправляться в Дом Огня. Он должен рассказать воеводе, что с ним произошло. Возможно, над Буяном нависла намного большая опасность, чем считали его жители.

Глава 10

— Как они попали на остров?! — сокрушался Яромир, стуча кулачищами по столу. От его ярости, казалось, сотрясались сами стены.

Унто не сразу направился в Дом Огня. Он здраво рассудил, что его могут попросту не пустить стражники. Он пошел к Нурмиру и поведал старому наемнику об инциденте в переулке. Чем дольше Унто вел свой рассказ, тем выше от удивления вздымались брови старого варяга. В конце Нурмир раздосадованно хлопнул себя по коленям и заявил, что они тотчас же должны идти к Яромиру.

— Более ста лет они не смели показываться на острове! — кипел воевода. — Я считал, что наши стены крепки, а стражники верны, но что в итоге? Льдоняне спокойно разгуливают по улицам и нападают на людей!

Никто не осмеливался посмотреть в сторону бушевавшего воеводы. В Дом Огня были срочно вызваны Легран, Игорь и Видар, высокий, светловолосый воин с жестким взглядом. Он был облачен в дорогие доспехи и темно-синий плащ городского стражника. Видар был тысяцким и командующим городской стражи. Он стоял, вытянувшись по струнке, и смотрел в одну только ему известную точку, не смея даже моргнуть. Унто же спрятался в тени огромного Нурмира, чуть в стороне от собравшихся, словно гнев Яромира был направлен против него.

— Кто-то мне ответит за это! — воевода грозно потряс в воздухе указательным пальцем и обвел взглядом всех собравшихся.

— Я уверен, что льдоняне проникли на остров во время мятежа неспроста, — позволил себе произнести Легран.

— Может быть, они давно на острове! — воскликнул, всплеснув руками, воевода. — Может, раньше они боялись нас! А теперь, когда на острове сам черт ничего не разберет, они высунули свои ледяные носы и начали действовать смелее!

Легран отвел взгляд в сторону, разглаживая пышные усы, дальше продолжать спор оно не стал. Воевода, казалось, готов был сокрушить все на своем пути, настолько его переполнял гнев. Даже шрам на его лице стал выделяться отчетливее, придавая яростному выражение еще более устрашающий вид.

— Как! Как они попали на остров? — немного успокоившись, упрямо повторял Яромир, уперев ручищи в стол. Он уставился на тысяцкого. — Видар, как это возможно? Как они проскользнули мимо твоих людей? Среди них есть предатели?

Стареющий, но еще сохранявший молодость лица тысяцкий оживился и быстро отрапортовал:

— Я отвечаю за порядок на улицах Буяна, воевода. Воины, что находятся на стенах, мне не подчиняются. Позволю отметить, что это была твоя инициатива, чтобы стены подчинялись непосредственно тебе.

— Да, — блуждающий взгляд воеводы, казалось, искал ответы. — Да, я хочу видеть сотников всех четырех стен. Они ответят мне за каждую щель, за каждую трещинку, сквозь которую может просочиться хотя бы мышь.

Затем Яромир замер и, прищурившись, снова посмотрел на тысяцкого.

— Видар, не хочешь ли ты сказать, что я виноват в этом? Что это я пустил льдонян на остров?

Стражник, который стоял, выпятив грудь, и гордо вскинув голову, вжал эту самую голову в плечи.

— Никто и никогда не сомневался в твоей верности, воевода, — любезно заметил Легран, разряжая обстановку.

— Я сам стал сомневаться в себе, когда мы присягнули на верность Олегу, — спокойнее ответил Яромир, слова Леграна немного остудили его пыл. Он перевел взгляд на Унто, отчего тот вздрогнул, но голос воеводы стал мягче: — А ты снова удивил нас. Клянусь Жарбогом, если ты продолжишь в том же духе, то убьешь льдонян больше, чем вы мы вместе! На острове не много воинов, которые убили хотя бы одного из них, а на твоем счету их уже несколько! Конечно, если верить твоим словам.

Последняя фраза очень задела Унто, словно воевода считал, что он говорит неправду. Только он хотел возразить, как снаружи торжественно заиграли трубы. Двери в Дом Огня распахнулись и внутрь важно, чеканя шаг, вошли два стражника в доспехах. Лица их были скрыты за шлемами с пышными плюмажами. За спинами развевались светло-синие плащи. Доспехи их были начищены так, что в них отражался свет множества огней, что горели в зале. В руках они сжимали копья, на навершиях которых были закреплены небольшие прямоугольные флажки с изображением Хладной башни. За стражниками, неподвижно замерших по разные стороны от двери, вошли два мальчишки. Они несли в руках шест, сгибаясь под его тяжестью. На шест был намотан узкий синий ковер, который мальчишки, семеня к столу, разматывали. Через некоторое время от самого входа до стола была протянута дорожка. Трубы на улице заиграли еще громче.

— Только не это, — раздраженно бросил Яромир, устало усаживаясь на стул с поникшей головой.

В дверях появился тонкий, бледный юноша. На нем была алая бархатная рубашка с высоким воротником и узкие белые штаны, заправленные в высокие черные меховые сапоги. Он окинул зал надменным взглядом и, прочистив горло, громко произнес:

— Приветствуйте великого князя Олега, правителя острова Буяна и властителя главной жемчужины Подледья!

Трубы, казалось, выдавили из себя самый торжественный звук, какой только могли, и резко смолкли. Все, кто был внутри, замерли в томительном ожидании.

В наступившей тишине Унто отчетливо услышал насмешливый голос Яромира:

— Великого в нем столько же, сколько в осле на городском рынке.

И вот появился он, великий князь Буяна. Унто встречались разные правители: кто-то был добр, кто-то, наоборот, жесток. Кто-то был высокомерен и холоден, а кто-то жизнерадостен и весел. Каждый из них оставил в памяти Унто свой запоминающейся образ, ведь не просто же так люди становятся князьями. Глядя на князя Олега, наемник понимал, что еще никогда не видел настолько толстых правителей. Князь буквально с трудом протиснулся в двери Дома Огня. Переставляя тонкие, затянутые в белые колготки, короткие ноги, кряхтя, он засеменил к столу. Сложно было представить, как такие худые ноги могли удерживать такое грузное тело. Будто в подтверждение мыслей Унто, князь широко расставил руки в стороны, ловя равновесие, чтобы не упасть. Цок-цок-цок — громко стучали высокие каблуки. Почему-то это невообразимое, безобразное тело, туго стянутое халатом изумрудного цвета, вызвало у юноши ассоциацию с большим куриным яйцом. Лицо, широкое, обрюзгшее, с несколькими уродливыми подбородками, лоснилось от пота. Маленькие, тонкие усики смотрелись нелепо на огромном лице. Заплывшие веки, похожие на два пельменя, подпирали снизу черные глазки, а сверху нависали мясистые, кустистые брови. Наемник не мог понять, как этому человеку удалось сподвигнуть людей на мятеж, так как он с трудом мог преодолеть даже этот зал. Его одышка, когда он шел, звучала чуть ли не громче, чем цокот его каблуков.

— Приветствую тебя, Видар, мой верный начальник городской стражи, — пропищал князь стражнику, когда приблизился к столу, промакивая вспотевшее от усталости лицо розовым платком. Стражник в ответ кивнул. Потом князь повернул голову в сторону легирийца. — И тебе привет, Легран. Твои наемники вернее некоторых моих подданных.

Легран тоже поприветствовал князя кивком головы.

Олег долго и протяжно выдохнул.

— Эти прогулки даются мне все тяжелее и тяжелее, — жалобно запричитал он, а потом вскинул глаза к потолку. — Видит великий Жарбог, я слишком жертвую своим слабым здоровьем ради государственных дел.

— Сидел бы в своем дворце, а дела как-нибудь разобрались бы и без тебя, — усмехнулся Яромир. — Доверил бы воевать тем, кто это действительно умеет.

Олег взглянул на воеводу так, будто только его увидел и присутствие Яромира князя сильно оскорбило.

— И я рад тебя видеть, Яромир. — Князь поправил черный локон, который упал на лоб. — Если все дела доверять таким невежам, как ты, то завтра же ворота Буяна распахнутся перед белиморцами.

— Считаешь, что я могу предать жителей острова? — помрачнел Яромир.

— Считаю, что ты можешь предать меня, — спокойно парировал князь. — А учитывая положение, в котором нахожусь я, это сродни предательству всего Буяна.

— Никогда я не предам жителей Буяна, — зло ответил воевода.

Но князь его уже не слышал. Он крутанулся на месте, и его взгляд уперся в Унто. На толстых, вытянутых как клюв утки, губах появилась противная, сладкая, ненастоящая улыбка.

— А ты, скорее всего, тот самый наемник, о котором я слышал и который убивает льдонян направо и налево? — спросил он таким же приторно-приятным, ненастоящим голосом.

— Да, — коротко ответил Унто, а потом спохватился и добавил: — великий князь.

Последнюю фразу он с трудом выдавил из себя. Никак он не мог назвать этого человека князем.

— Здорово! — торжественно воскликнул князь, хлопая в ладоши. — Я лично хотел увидеть храбреца, который избавил нас от опасности в лице ужасных льдонян. — Он наклонился чуть ниже, стараясь лучше рассмотреть Унто. Улыбка еще оставалась на его губах, но взгляд стал недружелюбным, холодным, цепким. — Интересно, почему он напал на тебя? Почему он совершил столь недальновидный поступок и выдал себя? Чтобы напасть на человека, да еще на Буяне, для этого надо либо быть глупцом, либо иметь очень веские причины. Насколько мне известно, льдоняне далеко не дураки.

Он внимательно смотрел на наемника, ожидая ответа.

— Все из-за меча, — начал пояснять Унто, берясь за рукоять меча, что висел у него на поясе. Он вытащил его и протянул к князю, положив лезвие на ладонь. — Раньше этот меч принадлежал одному из них. Льдонянин, что напал на меня в переулке, хотел забрать меч и вернуть его хозяину.

— Настоящий ледяной меч? — недоверчиво поинтересовался Олег. — И откуда он у тебя?

— Я добыл его в сражении, — взволнованно отвечал Унто под настойчивым взглядом. — Трое льдонян противостояли мне. Двух я убил, а третьего отпустил, забрав меч.

— Ха-ха, — рассмеялся Олег и повернулся к своему худощавому слуге, который наблюдал за происходящим с совершенно равнодушным, скучающим видом, разве что на ледяной меч он бросил короткий заинтересованный взгляд. — Вы посмотрите на этого наглеца, прибыл к нам и истребляет коренных жителей Подледья. Была бы у нас сотня таких мальчишек, и столица Ордена, Серебряное Сияние, давно бы пала.

Эта похвала не тронула Унто. Ему казалось, что князь все это говорил неискренне.

Глаза Олега загорелись, он протянул к мечу руки.

— Дай мне его скорее, — завизжал князь. — Дай я посмотрю на него поближе.

Унто стоял, недоуменно хлопая глазами. Олег стал похож на ребенка, которому показали дорогую, красивую игрушку. Выхватив меч, князь начал вертеть его в руках, завороженно разглядывая. Он крепче сжал его в ладони, принял нелепую боевую стойку и, балансируя, сделал пару неуклюжих выпадов, разрезая воздух. Яромир, сложив руки на груди, прыснул. Унто едва удержался, чтобы не улыбнуться.

— А было бы у этой сотни мальчишек по ледяному мечу, мы бы завоевали все Подледье, — восхищался князь. — Он настолько легкий, что я его не чувствую, он словно пушинка.

— Меч должен крепко лежать в руке. Он должен весить ровно столько, чтобы воин, который его держит, хорошо его чувствовал. Меч — это верный друг, а как можно положиться на друга, если ты его не ощущаешь? — усмехаясь, заявил Яромир. — Князь, тебе лучше не держать меч, им можно пораниться. Мечи должны носить настоящие воины.

— Я знаю, — мальчишеский восторг быстро пропал, взгляд потух, князь передал меч назад Унто. — Кто-то умеет махать мечами, а кто-то умеет работать головой, заботясь о людях. Мой мальчик, — он посмотрел на Унто, как, наверное, казалось князю, по-отечески. — Я бы не стал носить этот меч. Людям ледяной меч приносит только несчастья. Если бы ты не был хорошим воином, то лежал бы в переулке мертвым ты, а не льдонянин.

— Кстати об этом, Олег, — Яромир сощурил глаза, — ты не знаешь, как льдонянину удалось проникнуть на остров?

— Ты обвиняешь меня в измене? — оскорбился князь.

— Ты обвиняешь меня в неверности, я имею право обвинять тебя, — пожал плечами воевода. — Чем ты лучше меня?

— Даже в самой неприступной крепости есть крысиные норы.

— Ты случайно не знаешь, где расположены эти норы? — не унимался воевода.

— Я? — взвизгнул князь. Его лицо краснело все больше и больше. — Ты на что намекаешь?

— Раньше ты торговал коврами, и многие из них нелегально попадали на остров. Ты, как и твои друзья-торговцы, не очень любил платить налоги великому князю Михаилу. Я помню, — задумчиво почесал подбородок Яромир, что-то усиленно вспоминая, — что стражники намекали мне, будто на острове есть потайные ходы, которые они называли крысиными тропами, и по этим ходам вы незаметно протаскивали свой товар, минуя стражников стен.

— За эти слова тебя можно казнить! — Лицо князя багровело все больше, он кричал, плюясь слюной, задыхаясь, он стучал кулачками по столу. — Обвинить в измене меня, великого князя! Я поднял жителей острова на мятеж! Я даровал им свободу! Неужели ты думаешь, что я занимался такими низкими махинациями?

— Свобода! — расхохотался Яромир. — Твоя свобода может очень легко оборваться, а с ней могут оборваться и наши жизни.

— Я казню тебя! — Визжал князь, задыхаясь все сильнее.

Он стоял весь багровый, его тучное тело тряслось от негодования. Яромир совершенно спокойно наблюдал за князем, губы его подернула легкая ухмылка, ему доставляла удовольствие вся эта сцена.

— Я казню тебя! — повторил князь, немного совладав с бушевавшими внутри эмоциями. — Завтра, на рассвете!

— Ты не тронешь меня и пальцем, — заявил Яромир.

— Я прикажу запереть тебя в темницу! — не унимался князь, тыкая в сторону воеводы коротким, толстым пальчиком.

— Нет, — отрезал Яромир. — Иначе, кроме наемников, за тобой никто не пойдет.

Теперь настала очередь воеводы неистовствовать. Он зло сверкал глазами, а каждое его слово было словно невидимая стрела, пущенная в князя. Олег вздрагивал и отступал, испуганно глядя на Яромира.

— Ни один житель не пойдет за тобой, — продолжал Яромир, — если они узнают, что ты заточил меня в темницу. Все стены встанут против тебя! Запомни, князь, я все еще командую стражниками, а они верны мне. Мне противен ты и то, что ты делаешь, но жители… я буду держать меч, пока бьется мое сердце, я защищаю не тебя, а остров! И буянцы знают это! Пойдут ли они за тобой, если ты убьешь меня? Так что прибереги свои угрозы для кого-нибудь другого.

Князь пыхтел, сопел, кряхтел, смотря по очереди на каждого, кто был за столом, будто ища у них поддержки. Но они все опускали глаза, не смея влезать в спор воеводы и князя, никто не хотел выступать против Яромира.

— Хорошо, — более спокойно произнес Олег, вытирая платком раскрасневшееся лицо и шею. — Ты останешься воеводой, как и прежде. Но я хочу заметить, что делаю это не потому, что боюсь тебя, а потому что помню помощь, которую ты мне оказал.

— Я не помогал тебе, — огрызнулся Яромир. — Я помогал жителям острова избежать твоего кровавого клинка!

— Так или иначе, ты по эту сторону стен, а не по другую, — улыбнулся Олег, а потом посмотрел на Унто. — А что касается тебя, юноша, я хочу, чтобы ты стал стражником в моей личной охране.

Унто хотел запротестовать, сказать, что, возможно, он скоро покинет Буян, но Олег жестом его остановил.

— Такой отличный воин, что убивает льдонян, легко справится и с обычными людьми. Нам нужны все мечи, что могут сражаться.

Унто никак не ожидал, что дело примет такой оборот. Он все больше увязал на этом острове.

Размышления прервал звук труб, что снова зазвучали на улице. Звук доносился издалека. В нем не было ничего торжественного. Трубы звучали протяжно и тревожно.

— Это звучат трубы со стен, — заметил Видар, поворачиваясь к Яромиру.

Унто смотрел в лицо воеводы, которое мрачнело с каждой секундой, и понимал, что этот звук не предвещает ничего хорошего.

Глава 11

В городе поднялась суматоха. Несмотря на ранний утренний час, улицы были заполонены людьми. Жители пробегали мимо с испуганными лицами, иногда вслушиваясь в тревожный гул не переставших звучать труб. Окна и двери домов крепко закрывались. Торговцы старались получше спрятать свой товар. Воины с заспанными лицами собирались в отряды, проверяли вооружение. Слушая громкие приказы командиров, они выстраивались в походные колоны, а затем маршировали на свои боевые посты, стараясь пробиться сквозь плотную людскую массу, которая напирала на них со всех сторон. К крепостным стенам с грохотом катили пороки, распугивая жителей. Бородатые мужчины в обычных холщовых рубашках и штанах, делая громкие «хоп», методично и синхронно толкали метательные машины вперед, следуя за своими командирами.

Яромир, Легран, Видар и Унто направлялись в сторону Южной стены, откуда и раздавался рев труб. Игоря воевода отправил к дружинникам-наемникам, приказав тем занять позиции у Княжеских ворот. Князь Олег, сильно испугавшись и побледнев, из Дома Огня отправился к себе во дворец.

Когда они подходили к стене, то увидели, что костры на башнях горели ярче обычного, отчего воевода громко выругался. Подтверждались самые страшные его опасения. Навстречу им шел Велимир, облаченный в доспехи, в руке он сжимал длинный белиморский меч, а вместо шапки на голове у него был остроконечный шлем. Выглядел он очень обеспокоенным.

— Что случилось, Велимир? — спросил воевода, когда стражник приблизился к ним.

— Великий князь Михаил здесь, — стражник указал рукой, затянутой в железную перчатку, на стену. Больше не говоря ни слова, он развернулся и направился в сторону ближайшей из башен.

Яромир прорычал несколько грубых фраз и бросился следом, за ним поспешили и остальные. Взлетев по узкой винтовой лестнице наверх, они оказались на круглой смотровой площадке башни. В центре ее, в черной железной емкости, напоминающей большую плоскую тарелку, был разведен огонь. Густой дым уходил через узкое отверстие, что было проделано в крыше. Жар от «тарелки» шел нестерпимый, но никто не обращал на него внимания. Все прильнули к узкой смотровой щели, откуда открывался вид на Холодное море.

Когда Унто посмотрел на море, по его спине пробежал мерзкий холодок. Он увидел корабли, которые медленно плыли в сторону острова. Их паруса: треугольные и квадратные, — нельзя было сосчитать, они простирались до самого горизонта. Над кораблями развевались флаги, изображающие либо скрещенные мечи, либо замбелийского тигра. Наемник видел, как множество вёсел синхронно опускались в море и так же синхронно поднимались, двигая корабли вперед. На кораблях, что приблизились к острову почти вплотную, начали убирать паруса и затаскивать весла внутрь. По палубам забегали воины. Они выстраивались вдоль бортов с луками и арбалетами в руках. В наступившей тревожной тишине на башне можно было услышать голоса командиров, которые отдавали приказы воинам на кораблях. На палубы начали выкатывать метательные приспособления. Воины заряжали их огромными льдинами и направляли в сторону ледяных стен.

Корабли собирались все в более плотную шеренгу. Все постепенно замирало и замолкало, пока не стало совсем тихо. Тишину, давящую, не предвещающую ничего хорошего, нарушали лишь отдельные голоса, что доносились с кораблей, да скрип деревянных конструкций судов. Унто смотрел на корабли, на бесчисленное множество воинов, закованных в сталь, которые замерли в ожидании дальнейших приказаний, и понимал, что острову долго не выстоять против этой армады. Он не видел лица воинов, но ему казалось, что все они смотрят именно на ту башню, где стоял он. Он представил, как командиры отдают приказ и в башню устремляются тысячи стрел и десятки ледяных глыб. Один залп, и от башни ничего не останется.

Яромир, сверкая глазами, начал изрыгать такие проклятья, какие Унто никогда не слышал в своей жизни. Лицо воеводы исказилось не столько от ярости, сколько от отчаяния.

— Они прибыли слишком скоро! Жарбог! — Воевода воздел руки к небу, — неужели ты не видишь, что мы еще не готовы? Горе нам, мятежникам! Справедливая Кара воздаст нам по нашим заслугам! Против нас выступило все Подледье! Я вижу флаги Белимора и Урдмура. В последний раз они были так единодушны, когда отправлялись в поход против Ордена. Поистине, мы объединяем не объединяемое!

Яромир мало походил в тот момент на себя. Обычно уверенный, собранный, в худшем случае злой, сейчас он был похож на сломленного, раздавленного старика. В глазах его была боль, лицо осунулось, плечи опустились.

«Как сложно, — думал Унто, глядя на разбитого воеводу, — воину всегда оставаться воином».

Он помнил, что Эрл иногда мог позволить себе слабость, и тогда он выглядел в глазах мальчишек не наставником и воином, а просто человеком. Иногда Унто следил за стариком, когда тот не замечал этого, и различал во взгляде Эрла печаль. В такие моменты Унто начал проникаться симпатией к старику. Наблюдая, как Эрлу все тяжелее и тяжелее давалось держать в руках меч, он решил, что никогда не оставит старика одного. Но Эрл редко показывал свои слабости, понимая, что мальчишки смотрят на него, он старался держаться твердо и уверенно, хотя с каждым годом давалось ему это все труднее.

Вот и Яромир позволил себе лишь минутную слабость. Он знал, что рядом с ним воины, которые полагались на него и доверяли ему. Они наблюдали за ним, внимали каждому его слову, ожидали от него приказов. Он быстро собрался, приободрился, лицо его приобрело знакомое свирепое выражение. Он обвел вражеский флот грозным взглядом.

— Велимир, — обратился Яромир к стражнику, — сколько у тебя людей на Южной стене?

— Если не считать наемников, — отвечал Велимир, — то не так и много. Но все они готовы драться. Мы займем все башни, и растянемся цепочкой по стенам.

— Драться, — сокрушенно произнес Яромир. — Раньше мы стояли плечом к плечу с воинами, которые сейчас на тех кораблях, — он указал рукой на прибывший флот. — Мы вместе воевали в землях Ордена, усмиряли племена альгойцев на границах Белимора, делили еду и ночлег в походах и вместе веселились на пирах… А теперь будем проливать кровь друг друга?

Он тяжело выдохнул и опустил усталую голову.

— Мы сами выбрали этот путь, — заметил стражник.

— Будь проклят Олег и все его наемники, — снова взревел Яромир. — Если можно было бы повернуть время вспять, я бы встал рядом с твоим отцом… — здесь он осекся, глаза его округлились, и он посмотрел на Велимира. Но стражник по-прежнему был невозмутим. — Прости, — только и смог выдавить воевода.

— Мы все виноваты в том, что произошло, но жалеть о чем-то поздно, — холодно отрезал Велимир, обращаясь сразу ко всем собравшимся. — Мы должны сражаться, теперь таков наш путь, путь мятежников.

— Точно, — твердо произнес Яромир, выныривая из грустных размышлений. — Легран, твои легирийцы готовы сражаться? Видар, городские стражники на своих местах? Надеюсь, Нурмир хорошо подготовил наемников, и они не разбегутся, когда за стены полетят первые стрелы и льдины. Игорь с наемной дружиной должен занять позиции у Княжеских ворот, Легран, ты с копейщиками двинешься к Изумрудным воротам, Нурмира я отправлю в помощь к тебе, Велимир, к Торговым воротам.

Унто снова посмотрел на море. Он никогда еще не видел настолько огромного флота. Что могла противопоставить ему горстка защитников острова во главе с бывшим торговцем? Буян ждало ужасное испытание, и выстоит ли остров, зависело от воинов, что готовы были его защищать. Унто внимательно посмотрел на тех, кто был рядом с ним. В их лицах он не видел страха, только слепую решимость сражаться до конца.

Вскоре они спустились с башни. Воевода поспешил в Дом Огня, где его ждали сотники Северной, Западной и Восточной стен. Остальные отправились исполнять приказы Яромира. Остались только Велимир и Унто.

— У тебя еще есть шанс уплыть с острова. У Северной стены не замечено вражеских кораблей. Там расположен порт Буяна. В неразберихе, что там сейчас творится, на тебя никто не обратит внимание. — Велимир смотрел прямо в глаза юноше. — Если хочешь, я распоряжусь, чтобы тебе дали быстроходную лодку.

Унто старался не встречаться со стражником взглядом. Он не знал почему: или от того, что узнал о Велимире и его семье в корчме, или от того, что ему было стыдно уплывать с Буяна в самый критический для острова момент.

— Князь Олег, — запинаясь, отвечал Унто, — сказал, чтобы я не покидал остров. Он хочет, чтобы я вступил в его личную стражу.

Велимир положил руку на плечо юноше, Унто невольно посмотрел на стражника.

— На острове сейчас царит хаос, и поверь, у князя есть дела поважнее, он даже не заметит твоей пропажи, — улыбнувшись, произнес стражник. — Ты не обязан находиться здесь. Ты не приносил присяги, и тебе не платили деньги за твой меч. У тебя тут нет дома и нет тех, кто был бы тебе дорог. Никто не посчитает тебя трусом. Только сумасшедший останется сейчас здесь по собственной воле.

Глядя в его лицо, Унто не верил, что Велимир мог предать свою семью. Унто часто видел предателей и трусов, Велимир был не похож ни на первых, ни на вторых.

— Хорошо, — Унто тоже постарался улыбнуться. — Но мне нужно проститься с братом и найти Ларуса. Я не могу оставить рыбака здесь.



Но ноги понесли юношу не к лагерю наемников, а в сторону корчмы «Дикий лось». Он очень захотел увидеть Дарину. Это чувство внезапно вспыхнуло в нем и не угасало. Он хотел знать, что она делает в этот тревожный час. Возможно, ей нужна защита. В груди кольнуло, и Унто остановился.

«А кто ее защитит, если ты хочешь убежать с острова?»

Сзади на него чуть не налетел невысокий, полный мужчина, тянувший за собой скрипучую телегу, нагруженную овощами и фруктами, которые очень ценились в Подледье. Выругавшись, мужчина покатил свою тележку дальше, иногда оглядываясь на странного юношу, что замер посреди улицы.

Нет, тряхнул Унто головой, борясь с чувствами, он приплыл на остров не для того, чтобы сражаться. Тем более он обещал самому себе, что поможет Ларусу добраться до родного берега. Стараясь убедить себя в том, что на острове полно других защитников, он неуверенно направился к корчме.

В «Диком лосе» не было ни одного посетителя. Когда он вошел внутрь и закрыл за собой дверь, то удивился тишине и порядку. Столики стояли чистые, сверху на них были водружены аккуратно перевернутые табуретки, на полу не было видно и пылинки. Словом, ничто не напоминало о том бардаке, что творился тут накануне вечером.

Сначала Унто решил, что здесь никого нет, и, раздосадованный, собирался развернуться и уйти, но тут дверь в дальнем конце зала распахнулась и вошла Дарина. Она сначала испугалась, увидев в зале юношу, но затем в ее глазах что-то прояснилось, словно она вспомнила его. Совладав с эмоциями, она сделала как можно более невозмутимое лицо и, сжимая в руках ведерко, направилась к стойке. Поставив ведро на стойку, она, больше не обращая на юношу никакого внимания, смочила в ведре тряпку и начала усиленно протирать столешницу.

В чистом воздухе, не пропитанном запахом жареной еды и алкоголя, юноше казалось, что он еще четче ощущает дивный аромат ее ярких, рыжих волос. Он вскружил ему голову. В дневном свете, в отличие от искаженного, тусклого света неярких свечей, девушка была еще прелестней. Ее маленькие, аккуратные ручки совершенно обычно водили тряпкой по столу, а юноша весь трепетал, наблюдая за ее движениями. Он так и стоял, не смея даже пошевелиться, пока не понял, что ведет себя очень глупо. Сделав пару глубоких незаметных вдохов, он направился к стойке.

Унто совершенно не знал, как себя вести с Дариной. Обычно девушки первые начинали с ним разговор и вешались на шею. Им нравились его юмор, его веселый смех и мужественность, которая сквозила в его уверенном, открытом взгляде. Они любили, когда он сжимал их в своих крепких объятьях, и визжали от страха, смешанного с восторгом, когда он показывал им шрамы на своем, закаленном постоянными боями и тренировками, теле. Им нравилось, что он был щедр, когда угощал их вином, и не жалел для веселого застолья золотых монет. И вот он понимал, что все те доступные, тающие от одного только звона монет, девушки были совершенно не похожи на Дарину. Он ощутил себя сопливым мальчишкой, сердце его громко забилось в груди, а ладони вспотели.

— Ты слышала, что происходит на острове? — решил спросить он и тут же мысленно отругал себя за этот вопрос. Трубы, что возвещали о беде, наверное, были слышны и в Верхнем мире. — Объединенный флот великих князей Подледья прибыл под стены Буяна.

Дарина кинула на юношу мимолетный, совершенно безразличный взгляд и продолжила протирать столешницу.

— Их флот огромен…

Она отбросила тряпку в сторону и внимательно посмотрела на него. Ее взгляд пылал от негодования.

— Ты рад? — язвительно поинтересовалась она. — Теперь вам всем предоставился отличный шанс отработать те деньги, которые вы взяли с нас. Или вся ваша бравада пропала сразу, как только был выпит последний стакан пива?

— Ты снова начинаешь вчерашний разговор… А ведь наемники прибыли сюда, чтобы защитить вас.

— Защитить, — усмехнулась она, сложив руки от груди. — Это кто вам такое сказал? Олег?

Она с холодной, неприступной надменностью смотрела на него.

— Я не знаю, — Унто покачал головой. Действительно, чем дольше он здесь находился, тем больше запутывался. — Вы же сами подняли мятеж и позвали наемников? Вы же хотели стать свободными?

— Мятеж подняла горстка богатых торговцев, а мы были по-настоящему свободными, когда тут правил великий князь Михаил. Но теперь нам надо молиться, чтобы великий князь пощадил хотя бы каждого десятого из нас.

— Зачем тогда вы поддержали мятеж?

Некоторое время Дарина молчала. Но гнев в ее глазах постепенно угасал.

— Было слишком поздно что-то предпринимать, когда Олег и вся торговая гильдия, что была у него под ногтем, совершили переворот, — печально произнесла она. — Они набрали наемников и открыли им ворота. По сути, это мятеж наемников, а не жителей острова. У нас оказалось слишком мало сил, чтобы противостоять им. Те, кто был против Олега, либо мертвы, либо смирились и забились в угол, как я.

— Откройте ворота белиморцам, — неожиданно предложил Унто.

Она горько усмехнулась и покачала головой.

— Все ворота контролируют наемники.

Унто задумался. Он все больше понимал, что ему небезразлична судьба Дарины. Чем дольше он находился рядом с ней, тем сильнее она ему нравилась. В своей гордой неприступности она была еще прекраснее, чем в гневе.

— Что же ты будешь делать?

Унто понял, что задал наконец вопрос, который его сильно волновал.

— Сражаться, — спокойно ответила девушка и пожала плечами. — Надеюсь, ты увидишь, что женщины Буяна умеют владеть оружием не хуже мужчин. И сражаться мы будем не за деньги, а за свои жизни.

Юноша ощутил ее больший стыд, чем тот, который испытывал во время разговора с Велимиром. Что он мог ей на это ответить? Что не увидит, как сражаются женщины Буяна? Что он сбежит?

Мелькнула мысль, он с надеждой посмотрел на нее, но быстро отвел взгляд. В порыве чувств он хотел ей предложить уплыть с ним, но, когда увидел, с какой решимостью она говорила о том, что будет сражаться, эта мысль исчезла. Он представил, как она с презрением посмотрит на него, как громко рассмеется. Она назовет его трусом.

Но он же никогда не был трусом!

Именно в разговоре в Дариной вначале едва уловимое, но терзавшее его осознание становилось все отчетливее. Это осознание сидело глубоко внутри него и каждый раз еле заметно вспыхивало, например, когда он был в Доме Огня и видел всех тех мужественных людей, или когда говорил с Велимиром, или виделся с братом. Сейчас осознание начало стремительно выныривать из глубин его души и овладевать им. Он больше не старался отмахиваться от него, затолкать назад, вглубь себя.

Осознанием было то, что он должен остаться на Буяне. Здесь был его родной брат, ради которого он пришел в этот холодный край и ради которого готов был пожертвовать всем. Он познакомился с Ларусом, добрым, открытым рыбаком, который ради своей семьи отправился в опасный путь вместе с Унто. На острове был Нурмир, здоровяк, под чьим предводительством Унто готов был вступить в бой даже с демонами Сумрачных земель. Здесь юноша увидел Яромира, бесстрашного, неукротимого воеводу, каких Унто не встречал в Верхнем мире. Здесь он встретил Дарину… Юноша понимал, что не сможет спокойно спать, если не будет знать о ее судьбе. Мысли о ней будут тревожить его не меньше, чем мысли о брате или об Эрле. Нет, искра симпатии к девушке вспыхнула внутри Унто еще ярче, он будет переживать за нее намного больше.

— Дарина, — впервые за все время разговора с ней его голос стал тверд, — тебе не придется брать в руки оружие. Я сделаю все возможное, чтобы защитить тебя.

Дарина ничего не ответила ему, лишь удивленно приоткрыла рот. В ее глазах он увидел растерянность, а на щеках появился легкий румянец. Она первая отвела взгляд в сторону. Унто улыбнулся, глядя на ее смятенный вид. Он развернулся и уверенно направился к выходу. Путь его больше не лежал к Северной стене.

Глава 12

Унто не составило большого труда найти Велимира. Он руководил обороной Южной стены, отдавая громкие команды стражникам и жителям, которые пришли, чтобы защищать свой остров.

— Унто, — обрадовался Велимир, вновь увидев наемника. — Лодка готова и ждет тебя. Ты повидался с братом? Нашел рыбака?

Унто серьезно смотрел на стражника.

— Я остаюсь, — коротко заявил он.

Юноша думал, что Велимир начнет расспрашивать его о том, почему он переменил свое мнение, но нет, Велимир испытующе посмотрел на него и коротко кивнул:

— Я знал, что ты так поступишь.

— Почему? — искренне удивился Унто.

— Буян притягивает людей. — Велимир огляделся. Он словно не замечал суматохи, что творилась вокруг, и видел то, что другие не могли разглядеть. — Каждый находит здесь для себя что-то притягательное. Я общался со многими людьми, кто сюда приплывал, и каждый находил для себя причину, чтобы остаться.

Потом его взгляд стал жестким и холодным.

— Я рад, что ты остался, — произнес он. — Против нас огромный флот, и нам нужен каждый меч.

Он позволил себе легкую улыбку.

— Поздравляю, теперь ты тоже мятежник, как и все мы. — Велимир протянул Унто руку.

Мятежник! Как Унто раньше было ненавистно это слово! Он считал, что мятежники — это люди без чести и достоинства, грязные обманщики, что силой и вероломством захватывают власть. Трусы и предатели. Но люди, с которыми юноша познакомился на Буяне, были достойнее, храбрее и справедливее многих тех, с кем до этого он стоял плечом к плечу в многочисленных битвах. Люди, что жили на острове, готовы были сражаться не за деньги или своих князей, они готовы были драться за свои жизни.

Унто, ощущая себя частью этого мятежа и чувствуя прилив сил, с удовольствием пожал протянутую руку. Не все Унто нравилось в стражнике, он считал, что Велимир поступил крайне низко, предав отца и собственного сына. Но, возможно, на то были свои причины. Унто заметил, что многое, что происходило на Буяне, он не понимал. Сейчас они с Велимиром были по одну сторону стены. Возможно, потом у наемника будет возможность спросить Велимира о случившемся с его семьей, но пока для этого не было времени.

— Я сделаю тебя десятником, — заявил стражник. — Ты будешь рядом со мной охранять Торговые ворота. Мы займем оборону в ближайших башнях, так как я не доверяю никому из наемников, — помолчав, он добавил: — кроме тебя.

Унто недоуменно смотрел на Велимира. Он не понимал, чем заслужил такую высокую честь. Они мало знакомы, но Велимир ему доверял. Это доверие придало юноше еще больше уверенности и сил.

— Здебора я отправил к Княжеским воротам, — пояснил стражник, видя недоумение Унто. — Яромир не особо доверяет дружинникам Игоря, а Здебор будет моими глазами и ушами. Воины стен любят его и уважают и будут беспрекословно слушаться его, если понадобится. Если там что-то случится, если нас предадут, мы сразу об этом узнаем. Мы с тобой отправимся в Дом Огня, Яромир собирает военный совет, — на губы стражника снова легла едва уловимая, но искренняя улыбка. — Думаю, воевода будет очень рад видеть тебя.



На совете присутствовало много воинов, некоторых из них Унто видел впервые. Он остался у входа, где стопились другие ближайшие помощники и соратники командиров, которые в военное время должны были быть рядом со своими командующими. Все они молча, с серьезными лицами, наблюдали за тем, что происходило в Доме Огня. Унто тоже старался внимательно смотреть и слушать.

— Великий князь утверждает, что опасаться нечего, стены острова выдержат любую осаду, — услышал Унто незнакомый низкий голос.

— Именно поэтому он заперся в своем дворце, — громко возмущался Яромир. — Воины великого князя Михаила еще не ворвались на улицы города только потому, что великий князь надеется избежать кровавой бойни! А Олег словно ждет помощь, которая должна свалиться прямо с ледяного неба!

Собравшиеся у стола начали яростно спорить. Кто-то выступал в поддержку князя Олега, кто-то встал на сторону Яромира. Плохая царила атмосфера в Доме Огня: если среди командующих разлад, то и в войсках не будет единства. Унто это твердо знал, так как не раз сражения проигрывались из-за противоречия командующих. Наемник посмотрел в лица тех, кто стоял рядом с ним, стараясь понять, кому из них можно будет доверять, а кому нет.

Утомившись от тревожных мыслей и споров, что вели командиры, Унто вышел во двор. Перед тем как прийти на совет, он успел повидаться с Ларусом. Он хотел увидеть рыбака, так как считал, что поступал по отношению к нему неправильно. Унто запомнил тот разговор и слова, произнесенные Ларусом:

— Я остаюсь. Я могу доверить свою жизнь здесь только тебе, и если мы уплывем, то сделаем это вместе. — Унто стыдливо опустил глаза, а Ларус положил руку ему на плечо. — Унто, ты делаешь хорошее дело, защищая этих людей. Думаю, и я смогу чем-то им помочь.

Унто достал было кошелек, но рыбак жестом остановил его и отрицательно покачал головой.

— Заплатишь мне, когда все закончится, — и, улыбнувшись, добавил, — и чуточку больше.

«Удивительные люди в удивительном мире», — думал Унто, стоя на улице и глядя на небо, к которому они никак не мог привыкнуть.

Все в этом мире было странно. Люди здесь поступали странно, проникаясь к юноше какими-то особыми чувствами. Они были с ним добры, они не задавали ему лишних вопросов и считали равным себе, продолжая называть мальчишкой. В Верхнем мире его называли воином, но старались указывать, что и как он должен делать. Здесь люди уважали его выбор. Ахти тоже сделал выбор, спустившись в Подледье. Может, выбор этот был неправильным, может, брат пожалеет о нем, но никто не должен заставлять его поступать по-другому. Как бы ни звучало это горько для Эрла, но это было справедливо. Свободные люди поступают так, как хотят.

Унто улыбнулся. Он спускался сюда с одной целью — найти брата, а в итоге нашел новых друзей. Именно друзей. Он воспринимал Ларуса как друга, Велимира — тоже. За многие годы, что юноша прожил в Верхнем мире, он не встретил ни одного человека, кто был близок ему и кого он мог бы назвать другом, не считая брата и Эрла. Возможно, он встретил здесь настоящую любовь. Прекрасным был этот мир. И красота его заключалась не в небе или золоте, не в грандиозных, величественных постройках изо льда, что будоражили воображение, она заключалась в людях.

Рев труб разорвал тишину. Звук снова был долгим и протяжным, похожим на тот, что возвещал о прибытии флота великих князей Подледья под стены острова. Через мгновение все высыпали из Дома Огня. С беспокойными, озабоченными лицами воины вслушивались в звуки трубы. Никто не проронил ни слова, но все понимали: снова произошло что-то непредвиденное.

Вскоре во двор вбежал городской стражник. Запыхавшись, он подбежал к Яромиру, вытирая вспотевший лоб.

— Битва, — тяжело дыша, выдавил стражник, поправляя съехавший на бок шлем. — Началась битва.

— Как? — загремел Яромир. — Они пошли на приступ?

Стражник отрицательно замотал головой.

— Тогда что? Кто велел вывести войска за ворота? — Яромир навис над стражником, словно утес. Казалось, еще чуть-чуть, и он его раздавит.

— Все наши люди на своих местах и ожидают ваших приказов, — отвечал стражник. — Они не принимают участие в сражении.

Некоторое время Яромир недоуменно хлопал глазами, а потом, махнув рукой, широкими шагами направился в сторону Южной стены. Остальные командующие пошли за ним.



Когда они поднялись на башню, то увидели то, чего никто из них не ожидал увидеть. На кораблях царила суета, воины бегали по палубам. Где-то трубили в рог. Команды звучали громче и четче. Гребцы снова повытаскивали весла и начали грести. Корабли медленно разворачивались на месте. Они не собирались нападать на остров. С запада к флоту людей стремительно приближались узкие, длинные ладьи. Унто смог разглядеть на них высокие белые фигуры. Над ладьями развевались белые флаги с синем пламенем. Это были льдоняне. Они вынырнули из ниоткуда и теперь быстро сокращали расстояние, приближаясь к флоту людей. Ладей становилось все больше. Размерами флот льдонян мало уступал флоту людей.

Все, кто был на башне, молча наблюдали за происходящим. Их лица были напряжены. Даже Яромир не сыпал привычными проклятьями. Лицо его было непроницаемо, и сложно было понять, о чем он думал в тот момент.

— Грядет большая война, — наконец тихо произнес Яромир, обращаясь к собравшимся. — Льдоняне не выступали против людей более ста лет.

Первые ладьи приблизились достаточно близко к кораблям, которые еще не до конца успели совершить маневр. Воины выстраивались на палубах, готовя луки, арбалеты и метательный орудия к стрельбе. С передовых ладей полетели стрелы. Они врезались в высокие борта, втыкались в палубы, расстраивали ряды воинов, выбивая одного за другим, и вносили хаос и сумятицу на кораблях. Истошные вопли раненных и крики умирающих наполнили округу. Следующий залп собрал более кровавый урожай. Наконец люди дали ответ. В сторону ладей полетели стрелы и небольшие льдины. Послышался громкий треск, льдины ломали палубы ладей, а стрелы попадали в белые фигуры. Криков становилось все больше. Первые ладьи достигли неровного строя кораблей, и с громким грохотом начали врезаться в высокие борта. Льдоняне начали перекидывать мостики и взбираться по ним на корабли. Звуки битвы становились все разнообразнее, к ним добавились звон и лязг оружия воинов, вступивших в абордажные схватки. Все больше и больше ладей сближалось с кораблями, битва становилась все более яростной и кровавой.

— Мы на чьей стороне? — поинтересовался Велимир, обращаясь к Яромиру.

Воевода выглядел совершенно растерянным, он беспомощно смотрел перед собой, наблюдая, как два огромных флота постепенно сбивались в одну кучу.

— Не знаю, — ответил он. — Но появление льдонян никогда не сулило ничего хорошего.

Где-то вдалеке раздались звуки, похожие на гром, будто в море разразилась страшная гроза. Тревожный звук постепенно нарастал. Унто подумал, что рушится само небо. Отчасти он был прав.

— Смотрите, — воскликнул один из стражников, указывая рукой куда-то в море. — Небо раскололось.

Все посмотрели туда, куда указывал стражник. Далеко в небе, почти на краю горизонта, Унто увидел маленькую темную точку. Она постепенно увеличивалась, ползя по небу и оставляя за собой темный след, который ширился и разливался, как чернильное пятно, в разные стороны. Иногда черная линия уходила то вправо, то влево, но она неумолимо приближалась к острову. Вот она достигла поля битвы, на мгновение застыв над ним, а потом снова устремилась вперед. Грохот стал еще громче. Вниз с неба полетели льдины. Некоторые из них были таких размеров, что, падая в море, они поднимали волны, что начали раскачивать корабли и ладьи. Льдины сыпались на палубы, круша их, ломая дерево, и калеча людей и льдонян. Глядя на это зрелище, Унто понял, что не видел в жизни ничего страшнее. На небе все больше росла трещина — оно и вправду раскалывалось на две части.

Глава 13

В Доме Огня было неспокойно. Собравшиеся забыли о битве, которая разыгралась под стенами острова, и говорили только о небе. В какой-то момент, наблюдая, как трещина приближалась к острову, Унто думал, что небо действительно развалится. Жуткое было зрелище. Это было чем-то неотвратимым. Никто и ничто не могло остановить катастрофу. От нее нельзя было убежать или спрятаться. Если бы небо рухнуло вниз, то оно погребло бы под многотонной толщей льда все Подледье, со всеми его многочисленными народами. Зев, как у ненасытного зверя, раскрывался все шире, шире.

Но в какой-то момент сила, что разрушала небо, начало ослабевать. Трещина, достигнув Буяна, перестала расти. Вниз, на остров, сыпались совсем маленькие куски льда, которые не доставляли больших проблем. Когда небо перестало разваливаться, наступила полная, зловещая тишина, нарушаемая лишь стонами раненых и умирающих да слабым плеском волн, что бились о берег. Тишина это не предвещала ничего хорошего. Это было затишьем перед большой бурей. Трещина остановилась, но все были уверены, что ненадолго. Люди и льдоняне на кораблях застыли, забыв о том, что еще пару минут назад убивали друг друга, и удивленно задирали головы, разглядывая темную, бездонную пропасть, что простиралась над ними. Весь ужас был в том, что она ощущалась буквально физически. Словно что-то страшное, пугающее смотрело из этой темноты вниз, намереваясь обрушиться на землю и поглотить ее.

Спор в Доме Огня велся жаркий. Командующие выдвигали самые разнообразные, порой нелепые и безумные версии того, что могло произойти и что стало причиной катастрофы. Легран предполагал, что льдоняне изобрели какое-то секретное оружие, которое способно расколоть небо и которое должно было показать всем народам Известного мира силу Ордена. Его засмеяли, напомнив, что флот льдонян тоже понес чувствительные потери. Если бы они хотели показать свою силу, то не стали бы вступать с людьми в яростный бой. Седоволосый и седобородый худощавый старик, которого Унто видел впервые, заявил, что это Сведун гневается на людей за то, что они стали забывать старых богов и начали поклоняться Светлобогу. Это версия вызвала еще больший взрыв хохота. Но, глядя в лица командующих, Унто видел в их глазах страх, что не сочеталось с их натянутыми улыбками и вымученным хохотом. Словно за завесой веселья они пытались скрыть то, что их действительно пугало и что они старались гнать от себя. Никто не смел озвучить мысли, которые терзали абсолютно каждого из них. Они помнили страшные сказки, которыми их пугали в детстве. Но сказки оживали, напоминая, что давным-давно в Подледье жили и правили камнекожие. Холодный, мерзкий страх, связанный с мыслями о камнекожих, ощущался все сильнее.

Двери в Дом Огня распахнулись, и в зал вошли трое льдонян. Люди поворачивали в их сторону головы, от удивления округляя глаза и открывая рты. Разговоры затихали, люди внимательно следили за тем, как льдоняне без тени волнения, смущения или страха спокойно подходили к столу. Их шаги громким эхом разносились по затихшему залу.

Унто внимательней посмотрел на них, и сердце его от страха сжалось. Он невольно вздрогнул и отступил чуть назад, прячась за спиной Велимира, который стоял перед ним. Наемник узнал одного из льдонян — это был Цигвин. Поверх белой туники на нем были надеты искусно выполненные доспехи. Спереди, на кирасе, которая полностью защищала торс, была изображена оранжевая змея, обрамленная позолотой. На куполообразных наплечниках крепился белый плащ, развевающийся при ходьбе. Два его спутника также были облачены в доспехи, но более скромные. Все трое синхронно подошли к столу и также синхронно замерли у него, спокойно выдерживая взгляды, которые с удивленных начали меняться на возмущенные и гневные.

— Кто?! — Лицо Яромира побагровело. Он приходил в себя и постепенно закипал все больше и больше, — Кто посмел их впустить?!

Он сжал кулаки и, казалось, готов был кинуться на льдонян, намереваясь вышвырнуть их не только из зала, но и с острова. Другие командующие начали хвататься за оружие. Люди зашумели, заволновались и начали перешептываться между собой.

— Это я пустил их! — За льдонянами вошел князь Олег. Он облокотился на дверь, переводя дыхание, а потом засеменил к столу.

Краем глаза Унто заметил, что Велимир заметно напрягся и положил ладонь на рукоять своего меча. Стражник сжал губы, лицо его потемнело, он внимательно следил за каждым шагом князя, приближавшегося к столу. Затем, встряхнув головой, он огляделся, о чем-то задумался и вдруг убрал руку с меча.

— Я разрешил им присутствовать на собрании. То, что произошло с небом, касается всех народов, населяющих Подледье, — громко заявил Олег.

При последней фразе он многозначительно поднял палец.

— Теперь понятно, почему флот льдонян так вовремя оказался под стенами Буяна, — прорычал Яромир, но ни льдоняне, ни Олег не обратили внимания на его слова.

Олег подошел к столу и замер рядом с незваными гостями. Унто все еще не мог прийти в себя от такой неожиданной встречи. Цигвин был так близко! Льдонянин обещал юноше, что вернет себе меч, сейчас он был как никогда близок к этой цели. Успокаивало одно: льдонян был трое, а людей намного больше.

Цигвин в свою очередь окинул всех собравшихся равнодушным, холодным взглядом. Унто сделал еще один шаг назад и облегченно выдохнул, когда взгляд не задержался на нем. Скорее всего, Цигвин его не заметил.

— Яромир! — послышался в дверях громкий, радостный голос.

В зал вошел еще один мужчина примерно одного с воеводой возраста, с короткими седыми волосами и короткостриженой седой бородой. Одет он был в кольчужную броню с капюшоном, поверх которой были позолоченные доспехи и сюрко темно-синего цвета. На груди красовался герб Белимора — скрещенные мечи. На поясе висел длинный и широкий белиморский меч. Чтобы поднять такой меч, подумал Унто, нужно обладать огромной силой.

Воин приложил руку к груди в знак приветствия:

 — Рожденные в бою приветствуют воеводу Буяна и всех собравшихся здесь!

— Билун! — Гнев на лице воеводы быстро сменился радостью, и он забыл о льдонянах. Яромир вышел из-за стола, подошел к воину и крепко обнялся с ним. Затем чуть отстранился и серьезно посмотрел в лицо вошедшего, хмуря брови. — Раньше мы сражались с тобой плечом к плечу, а теперь воюем друг против друга и встречаемся при таких ужасных обстоятельствах.

— Великий князь Михаил передает тебе привет, — по-доброму отвечал Билун, положив руки на плечи воеводы. — Он знает, что ты истинный защитник своего народа и что у тебя не было иного выбора, кроме как с оружием в руках защищать остров. Иногда есть силы и обстоятельства, которые сильнее нас. Но великий князь рад, что ты не оставил жителей острова в трудную минуту. — Билун склонил голову перед Яромиром. — Тебе всегда гарантировано место за белиморским княжеским столом. Ты, рожденный в бою, как и все белиморцы!

— Великий князь мудр и благороден. — Яромир тоже склонил голову в знак уважения.

— И он всегда будет благодарен тем, кто защищал не только его жизнь, но и его народ, — заметил Билун. — Он помнит все твои заслуги.

— Господа, — раздался резкий, холодный голос Цигвина, — может, оставим ваши теплые беседы и любезности на следующий раз? Я думаю, все мы заметили, что у нас есть дела и поважнее.

— Кто ты такой, чтобы указывать, что мне делать? — огрызнулся Яромир, поворачиваясь к льдонянину.

Цигвин снял с рук плотные белые перчатки и небрежно кинул их на стол.

— К сожалению, мы должны на время забыть о наших распрях, — он обращался непосредственно к Яромиру. — Теперь что касается меня и того, какое я имею право указывать тебе. Меня зовут Цигвин, я сын военного маршала Ордена Льда, и именно я командую флотом, что находится под стенами Буяна. Я имею полное право говорить от имени всего своего народа!

Зал закружился перед глазами Унто, ему стало нехорошо. До него как будто издалека долетала фраза, что бросил в ответ Яромир:

— Да будь ты хоть сама Костлявая, что привела под стены Буяна все легионы Сумрачных земель, мне на это плевать!

В разговор вступил Олег, но Унто его не слышал. Слова Цигвина все сильнее и сильнее стучали в его голове. Сын маршала. Командир флота. Цигвин был не просто знатным льдонянином, он занимал почти высшую ступень в иерархии Ордена. Юноша опустил взгляд на меч, теперь меч стал ему ненавистен. Где в Подледье сможет он укрыться от льдонянина? Цигвин везде найдет его, точнее, он уже нашел наемника, просто он об этом еще не догадывался.

Стоп! Унто постарался взять себя в руки. Еще ничего плохого не случилось. Он на Буяне. Юноша был уверен, что жители острова не дадут его в обиду. Наконец, он воин! Он не раз смотрел страху в глаза и побеждал его!

— Небо рушится, — коротко констатировал Цигвин. — Думаю, никто с этим не будет спорить.

— Да, мы это видим, сын маршала, — довольно любезно и тактично заметил Легран.

— Я не договорил. — Льдонянин поднял ладонь, требуя тишины. — Это началось не сегодня и не вчера. Всем известно, что наши шпионы и разведчики есть во всех уголках Подледья, даже самых отдаленных... Даже в тех местах, о которых страшно упоминать. Некоторое время назад к замку великого магистра Ордена прибыли разведчики из самой дальней, самой необитаемой точки Подледья, куда боятся забредать даже дикие звери. Думаю, все собравшиеся понимают, о каком месте я говорю. — Он сделал короткую паузу и обвел всех взглядом. Глаза людей, которые они в страхе опускали, встречаясь со взглядом льдонянина, отвечали за них самих. — Разведчики сообщили, что Безымянная гора достигла ледяного неба. Вершина горы пробила лед, после чего образовалась трещина, которая добралась до берегов Буяна.

Тревожная тишина повисла в зале, казалось, люди перестали даже дышать.

— Но это еще не самое страшное, — продолжил Цигвин. — Гора растет все выше и выше, за одной трещиной могут появиться другие. Если так пойдет дальше, то гибель Подледья — это лишь вопрос времени.

— Скоро вести о том, что происходит подо льдом, достигнут Верхнего мира, — заявил Цигвин. — Окоченелые, что живут с другой стороны нашего неба, подтвердят мои слова. Небо рушится, — повторил он. — Мне не хочется это говорить, но пришло время нам всем объединить усилия, чтобы предотвратить катастрофу, как когда-то сделали наши предки.

— И что ты предлагаешь? — Яромир сложил руки на груди, но не было в его голосе больше гнева или злости. Он с любопытством смотрел на льдонянина.

— Льдоняне предложили собрать отряд из лучших воинов, — отвечал вместо Цигвина Олег. — Разведчики льдонян побоялись близко подходить к горе. Те, кто отправятся в поход, должны выяснить, что за чертовщина там происходит.

— Чертовщина, — задумчиво произнес Видар. — Как будто мы не знаем, что за чертовщина там происходит.

— Пока мы не увидим все собственными глазами, — сказал Цигвин, — мы не можем ничего утверждать наверняка. Мы не знаем, живы ли камнекожие и имеют они к этому отношение.

Собравшиеся оживились, послышался недовольный ропот и удивленные возгласы, когда Цигвин вслух напомнил про камнекожих.

— Великий магистр решил, — повысил Цигвин голос, чтобы перекричать гомон людей, — собрать небольшой отряд, который быстрее, с меньшими усилиями и не привлекая лишнего внимания доберется до горы. Собирать большое войско хлопотно и затратно, при том, что мы не знаем размеров истинной беды и не знаем, как с ней справиться. Иногда иголка может уколоть больнее, чем способен ударить молот. Великий князь Олег любезно принял предложение магистра.

— Когда только Олег успевает общаться с магистром, — недовольно буркнул Яромир.

— Да, я принял это предложение, — согласно кивнул Олег. — Я объявляю всем, кто живет на Буяне, и кто защищает его, что каждый может вызваться и отправиться к горе. Я гарантирую, что храбрецов мы будем чествовать как героев и щедро их наградим. О своем решении я объявлю сегодня всем жителям на Цветной площади, — напыщенно-торжественно закончил он.

— Я, как воевода Белимора, передам ваше предложение великому князю Михаилу. — Билун ударил себя кулаком в грудь и поклонился. — Я постараюсь, чтобы ответ вы получили как можно скорее. Рожденные в бою не останутся в стороне, я уверен.

— Хорошо, — нехотя согласился Яромир. — Пусть так и будет. Посмотрим, что из этого получится.

— Есть одно условие, — громко заявил Цигвин, когда все начали расходиться.

 Билун и Яромир, что направлялись к выходу, замерли в дверях и недоуменно посмотрели на льдонянина.

— И что же это? — недовольно проворчал воевода.

Холодный взгляд Цигвина вперился в Унто. Юноша вздрогнул, ощущая, как мороз пробирает его до самых костей, как страх заползает в него и сковывает все его тело.

— Я хочу, чтобы этот юноша обязательно отправился с нами.

Глава 14

Не сразу Унто понял, что в зале они остались вдвоем с Цигвином. Юноша находился в каком-то странном, заторможенном состоянии. Велимир подошел к нему, внимательно взглянул в глаза и о чем-то спросил. Но Унто его не слышал. Он ничего не видел и не слышал, перед ним до сих пор еще стоял жесткий, пристальный взгляд льдонянина. Цигвин его заметил с самого начала и просто играл с ним, как кошка с мышкой. Стражник покачал головой, когда не получил ответа на свой вопрос, коротко улыбнулся и, похлопав юношу по плечу, направился к выходу, оставляя Унто наедине с Цигвином.

Унто боялся. Это был особый страх, смешанный с чувством неизвестности. Он не знал, что хочет предпринять льдонянин. Льдоняне были известны своей жестокостью. Смерть — это наилучшее, что можно пожелать себе при встрече с ними.

Унто посмотрел на спину Цигвина, который замер у камина, глядя на огонь. Он понимал, что льдонянин ждет, когда Унто подойдет к нему. Собравшись с духом, на негнущихся ногах, Унто пошел к огню. Он был в Доме Огня, он находился в мире людей, его тут не дадут в обиду. По крайней мере, юноша очень на это надеялся.

Он остановился слева от льдонянина, тоже глядя в камин. Он ощущал тепло огня, он слышал треск сгорающих дров, он чувствовал запах дыма. Это немного успокаивало. Некоторое время они оба смотрели на яркий огонь.

— Вы, люди, так тянетесь к тому, что может вас уничтожить, — первым заговорил Цигвин. — Например, огонь. Он пожирает и разрушает все вокруг себя. Он сжигает ваши жилища, плавит вашу плоть, но вы тянете к нему руки, разводите огонь, стараетесь, чтобы он стал вашим другом. Но огонь жесток. Знаешь, люди и огонь чем-то похожи друга на друга. Люди тоже не умеют дружить и уничтожают все вокруг себя.

— Огонь дает тепло, — возразил Унто, страх немного отступил. — И люди тоже.

— Ну да. — Цигвин развернулся и направился к столу, жестом приглашая Унто следовать за ним. — Главное, видеть разницу между теплом и несущим смерть пламенем.

Унто послушно последовал за льдонянином. Он продолжал настороженно следить за каждым движением Цигвина, ожидая в любой момент, что тот может броситься на него. Но в глубине души он понимал, что Цигвин не глупец. Стоит ему убить Унто, и льдонянин не сможет живым выбраться с острова.

— Мне сообщили, что ты на острове, — коротко заявил Цигвин, не выказывая никакой враждебности, словно вел разговор со старым приятелем.

— Кто? — поинтересовался Унто. — Льдонянин, которого я убил на Буяне, был не один? На острове еще есть льдоняне?

— О, — холодно улыбнулся Цигвин, — этот остров полон тайн.

— Как льдоняне попали на остров? — не унимался юноша.

— Политика не дело воина, — небрежно бросил льдонянин. — Это намного более опасное и сложное занятие.

— Флот льдонян не просто так прибыл под стены острова одновременно с флотом людей? — продолжал сыпать вопросами Унто.

Улыбка стала шире, словно все это очень забавляло льдонянина.

— Ты меня не слушаешь, мальчишка. Не увлекайся политикой. Меч ты держать умеешь, вот и продолжай держать его. Не лезь туда, где смерть наступает не от клинка, а от интриг и тайн.

Эти туманные, неопределенные ответы наталкивали юношу на некоторые мысли. Он понимал, что кто-то из жителей пустил льдонян на остров, и наверняка предателей было больше, чем те двое, что следили за ним от корчмы. Возможно, у льдонян на острове имелось много пособников, что было очень опасно для острова. Напали льдоняне на флот людей тоже неспроста. Если бы не катастрофа, которая начала угрожать ледяному миру, неизвестно, чем закончилась бы битва. Возможно, льдоняне готовились захватить остров, разбив при это великих князей. Но юноша понимал, что открыто об этом Цигвин говорить не будет. Поэтому Унто на время решил отложить решение всех этих вопросов и задал другой, не менее важный для него вопрос:

— Зачем ты хочешь, чтобы я отправился с тобой?

Льдонянин уставился на него с искренним удивлением:

— Если ты не забыл, то у тебя есть вещь, которая мне очень дорога.

Унто достал из ножен ледяной меч и внимательно посмотрел на него. Ему казалось, что змея на рукояти начала светиться немного ярче.

— Почему ты не рассказал мне, кто ты, при первой нашей встрече?

— А что бы это изменило? — изогнул Цигвин белую бровь. — У нас все равны. Ледяной меч одинаково дорог любому из нас. Или ты думаешь, что обычный воин не искал бы свой меч, как я?

Юноша еще раз посмотрел на меч. Как только он овладел им, меч начал приносить ему несчастья. Знал бы наемник, что так будет, он не стал бы забирать меч, а выкинул бы его или отдал Цигвину. Меньше было бы хлопот и меньше было бы на его руках крови.

— Если он тебе так нужен, то можешь его забирать. — Унто протянул меч льдонянину.

Цигвин изобразил оскорбленный вид.

— Ты обесчестил меня один раз, отняв меч, хочешь сделать это повторно, мальчишка? — негодовал льдонянин. — БОльшим позором, чем утрата меча, может стать только то, что возращен он будет не в поединке с тем, кто его забрал. Мой позор можно смыть только кровью того, кто лишил меня меча. Наши мечи куются из льдин самых северных торосов, что находятся на мысе Морозных Ветров, а потом закаляют синим пламенем. Мечи мы передаем по наследству от отца к сыну и верим, что в наших мечах заключены души наших предков. Они смотрят и наблюдают за мной. Они должны видеть, что я силой возращу оружие, тогда они меня простят, и когда я умру Стылый бог примет меня в своих чертогах. Запомни, — грозно сверкал глазами Цигвин, — я заберу меч, как только представится такая возможность. Именно поэтому ты тоже должен отправиться в поход и быть рядом со мной!

Унто внимательно смотрел на льдонянина. Он видел его высокомерное лицо, его презрительный взгляд, внимательно слушал эти вызывающие, напыщенные речи и чувствовал, что льдонянин ощущает свое превосходство над ним. Юноша начал закипать. Чем этот льдонянин лучше? И разве один раз Унто не победил его? Он убивал воинов, что были сильнее этой ледышки! Он был воспитан самим Эрлом! Если надо будет, думал Унто, он убьет Цигвина. Второй раз он его не пощадит. Только бы представился шанс.

Унто увидел висящий на поясе льдонянина меч. В отличие от его меча, тот был полностью черным.

— Не боишься потерять и второй меч в погоне за первым? — зло поинтересовался он.

На секунду льдонянин замер с открытым ртом, но все же смог совладать с чувствами, если таковые он умел испытывать, и спокойно произнес:

— Твоей наглости и нахальству мог бы позавидовать даже местный князек. Но меня больше волнует вопрос, ради которого я просил тебя задержаться: ты отправишься с нами к Безымянной горе? Ты так и не дал ответ.

Унто выдержал взгляд льдонянина.

— Если я смогу помочь, то да, я иду с вами, я никогда не был трусом. — Он крепко схватил меч и демонстративно убрал его назад в ножны. — Но клянусь, что тебе не видать этого меча как собственных ушей.

Он ни за что не расстанется с мечом! Пусть против него будет весь флот льдонян! Пусть все Подледье знает, что Унто не отступил перед льдонянином!

Цигвин едва заметно одобрительно улыбнулся, словно читая его мысли:

— А смелости твоей могут позавидовать даже льдоняне.

Глава 15

На Цветной площади было не протолкнуться. Здесь собралась большая часть жителей Буяна. Толпа шумела и волновалась, как море. Женщины с детьми на руках, старики, угрюмые бородатые мужчины стояли и вытягивали шеи, чтобы лучше разглядеть деревянный постамент, возвышающийся в центре площади. Люди напирали, и стражники, стоявшие вокруг деревянной площадки, защищали ее от того, чтобы толпа ее не смыла. Люди что-то кричали, другие тихо перешептывались между собой и внимательно смотрели на воинов, что стояли на площадке. Буянцы давили вперед все сильнее, стараясь лучше рассмотреть тех, кто решил рискнуть собственной жизнью, чтобы попытаться спасти ледяной мир. Горстка храбрецов должна была отправиться к Безымянной горе.

Юноша понял, почему площадь называлась «Цветной». К площади вели основные улицы Буяна. Все они были освещены своими цветами. Меж одних домов были зеленые огни, меж других – желтые, слева, где к площади вела широкая улица, и дома там были выше и выглядели роскошнее других, сияли красные огни. Весь периметр площади, имевшей форму практически правильного круга, обрамляли разноцветные огни.

Унто смущало внимание собравшихся жителей Буяна. Ему хотелось сойти с площадки и кинуться прочь, лишь бы не ощущать на себе столь пристальные взгляды. Никогда он не чувствовал ничего подобного. Он посмотрел на Ахти, Бэ, Велимира, Нурмира и Леграна, что стояли вместе с ним, — они выглядели совершенно спокойными.

Когда глашатай объявил всей площади волю князя Олега, который созывал воинов для опасного похода, Велимир молча вышел вперед, поднялся на площадку и встал рядом с юношей. На немой вопрос Унто и его недоуменный взгляд Велимир шепнул ему на ухо:

— Я не могу оставаться в стороне, пока мальчишка из Верхнего мира будет стараться спасти мой мир.

Ахти вызвался, когда увидел Унто, Бэ увязался за ним. Следом важно вышли Нурмир и Легран. Они объявили, что если мальчишка-наемник не боится отправиться к горе, то они тоже. Нурмир, громко смеясь, заявил, что его клинок заржавел в ножнах и что ему платили не за ржавчину, а за защиту.

После этого Яромир, что стоял подле площадки, громко объявил, что сбор окончен. От его громогласного рыка на мгновение толпа испуганно притихла. Он угрюмо смотрел снизу вверх на товарищей.

— Я очень сожалею, что не могу присоединиться к вам. Но у меня есть обязательства перед ними, — он указал на людей на площади. — Я поклялся защищать их.

Он повернулся к собравшимся, и под его строгим взглядом они снова начали затихать.

— Добрые жители Буяна, — громко произнес он, когда последние голоса стихли. — Здесь, перед вами, стоят те, кто не побоялся отправиться к Безымянной горе! — его голос громким эхом летел над площадью. — Всем нам известно, что это опасное место, но именно оттуда к нам пришла беда! — Он указал рукой на небо, где продолжала зиять трещина, напоминая каждому жителю Подледья, как оказался хрупок их мир.

Толпа загудела, заволновалась, люди начали поднимать головы, тыча пальцами в небо. Яромир подождал, пока все снова утихнут.

— Для меня стало приятной неожиданностью, что среди храбрецов оказалось столько наемников, которые прибыли к нам из самых дальних уголков Известного мира. Я знал, что наемники — отчаянные ребята, но не настолько. — Он улыбнулся, в толпе послышались легкие смешки. Воевода вновь посерьезнел. — Но не большая любовь к нашему миру толкает их на этот поистине легендарный подвиг…

Он умолк, делая паузу. Унто ощущал на себе все больше и больше взглядов. Столько лиц сейчас было повернуто к нему. Они не были враждебны или испуганны, он видел, что они с благодарностью и надеждой смотрят на него. Они больше не презирали и не боялись его за то, что он был наемником. Вглядываясь в лица людей, Унто заметил яркие, рыжие и такие до боли знакомые волосы. Его лицо залилось краской. Среди собравшихся стояла Дарина. Он встретился с ней взглядом и невольно опустил глаза. Ее появление было для него полной неожиданностью. Он готов был провалиться сквозь землю, так как думал, что она заметила, как он сильно волновался.

«Хорош воин, — думал он, — боюсь толпы людей!»

— Они идут следом за этим мальчишкой, — Яромир осекся и кашлянул. — Точнее, это не мальчик, а воин. Унто! — Воевода смотрел на наемника, а Унто удивленно уставился на Яромира. — Все эти храбрецы, что стоят рядом с тобой, готовы идти к горе из-за тебя. Ты вдохновил их на этот подвиг! Спасибо тебе. Я плохо тебя знаю, но то, что я узнал, достаточно, чтобы понять, что ты достойный человек, — мягче и тише закончил воевода. В его глазах читалась большая благодарность к юноше.

— Спасибо вам всем, — распростер руки Яромир, обращаясь теперь ко всем, кто стоял на постаменте. — Ваши имена будет знать все Подледье! Мы сообщим великому князю Михаилу ваши имена, чтобы весь Белимор гордился вами!

Толпа начала шуметь и гудеть со все нарастающей силой. Люди вскидывали вверх руки и выкрикивали их имена. Чаще всего звучало имя Унто. Юноша чувствовал поддержку, она давала ему силу и уверенность. Он ощущал невероятный душевный подъем. Он смотрел в их счастливые глаза, видел их улыбки и понимал, что не может их подвести. Они доверились ему, и это доверие он должен оправдать. Он дойдет до горы, чего бы это ему ни стоило. Он сделает это не из-за Цигвина и его проклятого меча! Почему-то угроза со стороны льдонянина казалась теперь совсем мелкой и несущественной. Он сделает это для них всех, кто поверил в него. Он не мог допустить, чтобы Дарина разочаровалась в нем. Подумав о ней, он вспомнил, что она была где-то там, в толпе, возможно, еще наблюдала за ним.

Друзья начали спускаться с площадки. Люди прорвали кольцо стражников, и друзья утонули в ликующей толпе. Им начали жать руки, подбадривать, обнимать. Унто видел слезы на их глазах. Никогда он не удостаивался такого внимания. Он с трудом пробирался сквозь волнующуюся толпу, пока неожиданно не наткнулся на Дарину.

Девушка спокойно встала у него на пути, сложив руки на груди. В ее глазах не было той неприкрытой злости, с которой она раньше смотрела на него. Когда их взгляды снова пересеклись, волнение нахлынуло на юношу с новой силой. Борясь с чувствами, стараясь унять беспокойно стучащее сердце, он подошел к ней.

— Не думала, что ты такой, — голос ее был по-прежнему резким и жестким.

— Какой? — поинтересовался он.

Дарина пожала плечами, пряча глаза.

— Я даже не знаю, ты какой-то необычный…

— Ты думала, что я трус?

Она вспыхнула и подняла на него глаза. Он увидел в них растерянность и замешательство.

— Нет, — она запнулась, ее голос дрогнул, — я не это имела в виду.

Она еще пыталась сохранять гордый, неприступный вид. Но эта крепость постепенно таяла.

— А, — усмехнулся Унто, его волнение, наоборот, проходило. Он видел, что она была девушкой, а не холодной льдиной. Ей были присущи чувства и эмоции, он хорошо это видел. — Ты думала, что я алчный разбойник? Ведь наемников интересуют только деньги.

— Перестань! — сверкнула она на него гневным взглядом, впрочем, гнев быстро остыл. — Мне непонятен твой поступок. Ты прибыл издалека, у тебя на острове нет родных и близких, но ты собираешься нам помочь…

Она нахмурила брови и задумалась.

— Я самый обычный человек, я состою из крови и плоти, и мне не чуждо все человеческое, — он улыбнулся ей. — Меня не интересуют только деньги. Если тебя это успокоит, я полюбил ваш мир, — и, секунду помолчав, добавил: — и, возможно, не только мир…

Дарина испуганно смотрела на него, а он гадал: уловила ли она смысл его фразы.

Перед ним стояла уже не та гордячка, которую он видел в корчме. Она больше не была надменно-напряженной, она находилась в замешательстве, и от этого казалась еще прекраснее. В ее глазах что-то промелькнуло. Это была едва уловимая вспышка, но Унто почувствовал ее. Он ощутил, как от ее взгляда ему стало легко и тепло.

— Я надеюсь, что ты вернешься, — прервала Дарина неловкое молчание.

— Ты будешь меня ждать? — неожиданного для самого себя выпалил Унто. Он хотел, чтобы она еще раз взглянула на него и ответила на этот вопрос именно так, как он хотел, — одними лишь глазами.

И она взглянула на него. Ее прекрасные большие глаза, казалось, видели его насквозь. Он вдруг осознал, что она все видела и все поняла. Возможно, в его глазах она уловила отблеск чувств, что он испытывал к ней. Но она не рассердилась на это, наоборот, она едва заметно подалась вперед, будто хотел быть еще ближе к нему.

— Унто, ты удивительный и необычный человек, — тихо шептала она, ее взгляд гипнотизировал, приковывал. — Я всегда считала, что среди наемников нет людей чести. Но я ошибалась. Похоже, ты вдохновляешь не только тех воинов, что отправятся с тобой, но и меня. Я думала, что меня уже ничто не может спасти, но тут появился ты. Я надеюсь, что ты вернешься, и тогда у нас будет шанс познакомиться получше.

С этими словами она развернулась и пошла прочь. Унто еще стоял некоторое время и недоуменно смотрел ей вслед, наблюдая, как яркое рыжее пламя пляшет среди толпы, убегая все дальше и дальше, пока совсем не скрылось из виду. Он не знал почему, но улыбнулся. Ему казалось, что в тот момент у него была самая счастливая улыбка на свете.

Глава 16

Лодка подплывала все ближе к кораблю льдонян. Это был большой трехмачтовый фрегат, который лениво и вальяжно покачивался на волнах. На грот-матче развевался огромный флаг с изображением синего пламени. На носу корабля можно было различить гальюнную фигуру. Огромная голова, скорее всего, изображающая древнего белого великана, замерла, широко открыв рот в немом крике. Выражение странного лица было яростным. На борту красовалась широкая, размашистая надпись «Белый великан». По сравнению с низкими ладьями, что окружали корабль, он действительно выглядел настоящим исполином. Это был единственный фрегат во всем флоте льдонян, и он был командирским флагманом, именно на нем находился Цигвин.

— Таких кораблей не встретишь во всем флоте Белимора, — задрав голову, когда лодка причалила к борту фрегата, произнес Ахти.

— Таких искусно выполненных кораблей не найдешь даже в Верхнем мире, — поддержал наемника Нурмир, хватаясь за веревочный трап.



— Добро пожаловать! — Когда они взобрались на палубу по неудобной канатной лестнице, их встретил льдонянин. Он смотрел на прибывших с присущим этому народу равнодушием. — Все собрались и ждут только вас.

Люди переглянулись, ничего не ответили и последовали за льдонянином, который двигался так незаметно, словно плыл над палубой.

Унто поежился, ощущая, что здесь намного холоднее, чем в открытом море. Словно от дерева, канатов, парусов шел холод. Глядя на друзей, которые кутались в свои плащи, он понял, что они ощущают то же самое. Им не попалось ни души. Корабль будто был мертв, они слышали только скрип досок, плеск волн да шум ветра, что безуспешно пытался играть со спущенными парусами.

— Белиморцы уже прибыли? — поинтересовался Нурмир, кутаясь в медвежью шкуру и недоверчиво глядя по сторонам. Ему повезло больше, чем товарищам, которые пытались согреться в своих тонких плащах.

— Да, и урдмурский княжич тоже здесь, — сообщил льдонянин, даже не повернувшись и не сбавляя шага.

— Интересное нас ожидает путешествие, — усмехнулся в бороду Нурмир. — Клянусь Тайфуном! С нами сын маршала Ордена, княжич… — он хитро прищурил глаза, — может, сам великий князь Михаил отправится в поход?

— Нет, — серьезно отвечал льдонянин, не оценив шутки варяга. — Он не отправится к горе, это слишком опасно.

— Эти ледышки понимают в хорошем юморе не больше, чем в хорошей выпивке, — досадуя, прошептал Нурмир Унто, что шел рядом с ним. — Пробовал я их пойло, — он поморщился, видимо, вспоминая тот момент, — от него у меня только замерзали кишки.

Унто очень интересовал вопрос, кто отправится к горе вместе с ними. Те, кто шел рядом с ним, не вызывали у него тревоги, а вот остальные… В нынешних условиях, находясь на корабле льдонян, он должен быть вдвойне, втройне внимателен. Наверняка Цигвин будет искать способ вернуть меч. Чем больше будет в отряде людей, которым Унто сможет доверять, тем лучше в первую очередь для него самого.

«Меч не твой, — мысленно одернул он себя. Но сжав ладонь на рукояти, зло ответил сам себе: — Нет, теперь он мой».

Они подошли к невысоким дверям, что вели во внутренние помещения корабля, располагавшиеся под верхней палубой. Льдонянин распахнул двери и жестом предложил друзьям пройти внутрь.

В небольшой, казавшейся странно уютной для этого корабля кают-компании собралась группа людей и льдонян. Они обступили овальный стол, на котором лежала большая бумажная карта. Пара свечек в железных подсвечниках освещала каюту и серьезные, напряженные лица. Когда открылись двери, все разговоры умолкли и лица обратились к вновь прибывшим.

Двери за ними закрылись, друзья замерли в проходе, и Нурмир, выпятив грудь, вызывающе вышел вперед, показывая, кто является среди них главным.

— А вот и мальчишка! — Огромный воин, что находился немного в тени, как ни странно, обратился не к варягу.

Воин вышел из-за стола и широко улыбнулся, подходя к Унто. Когда пляшущий свет свечей осветил его лицо, юноша легко узнал в нем варвара Норунга.

— Рагнар, ты оказался прав. Второго такого мальчишки по имени Унто, кто согласился бы отправиться к Безымянной горе, нет.

Унто не верил своим глазам, среди собравшихся он увидел не только Норунга, но и Рагнара с Яри. Толстяк и дружинник стояли у стола и приветливо улыбались ему.

— Норунг, Рагнар, Яри! — радостно выпалил Унто, обнимая варвара, а затем по очереди Яри и Рагнара, которые тоже подошли к нему. — Как я рад вас всех видеть!

Он не мог поверить, что они все были здесь. Когда они прощались у Кровавых ворот, юноше казалось, что ему с ними никогда больше не суждено увидеться, а теперь они стояли перед ним.

«Но раз они здесь, — думал Унто, — значит, они тоже собираются отправиться к горе».

— Как вы оказались здесь? — спросил юноша, вспоминая, что у них была совершенно другая причина находиться в Подледье.

— Вместе с флотом Белимора мы приплыли к Буяну, чтобы участвовать в битве, — пояснял Яри. — Когда небо начало сыпаться и битва утихла, воевода Билун вызвался отправиться на остров по приглашению князя Олега. Воевода привез нам с острова новости о том, что было решено на совете в Доме Огня. Великий князь Михаил объявил сбор смельчаков, что готовы были отправиться в поход. Мы вызвались. Не скажу, что мы очень этого хотели, — развел толстяк руки в стороны. — Мы с Рагнаром до последнего сомневались в том, что ты тоже вызвался, но Норунг нас переубедил.

— Кто бы еще согласился на такой отчаянный шаг? — расхохотался варвар. — Как мы могли оставить тебя одного? Кто будет прикрывать тебя в случае опасности?

Слова варвара льстили Унто, но он был немного огорчен.

— Так, значит, вы меня обманули насчет истинной цели вашего визита в Подледье? — спросил он.

— Как и ты, — холодно резанул Рагнар, впрочем, его тон быстро смягчился. — Мы не могли раскрывать наши планы. Великий князь Ольберг откликнулся на призыв о помощи в подавлении мятежа, который подал великий князь Белимора. — Он посмотрел на воинов, что пришли с Унто, явно решая, продолжать ли разговор. — Наш визит в Подледье носил неофициальный характер, великие князья Равнин не имеют права вмешиваться во внутренние конфликты Подледья. В какой-то степени мы стали наемниками, как и ты, только выбрали другую сторону.

Унто задумался. Интересно, если бы войска Белимора пошли на штурм, и он сошелся бы лицом к лицу с кем-нибудь из них, они смогли бы убить его? А он их? На второй ответ он знал ответ. Нет, не смог бы.

— А ты случайно не бился против хаганских кочевников в битве у Удольских шахт? — нарушил Нурмир затянувшееся молчание, внимательно разглядывая Норунга.

— В войске великого князя Гордомира? Когда хаганцы решили немного поживиться гордомирским добром? — спросил варвар. — Бился ли я? Я был тот, кто первый с молотом руках ворвался в строй кочевников, расстраивая их атаку.

Варяг оживился.

— А я был тот, кто возглавлял конную вылазку стальной сотни! — воскликнул Нурмир.

— Отчаянный был шаг, — заметил варвар, но уважительно посмотрел на варяга. — Если бы не стальная сотня, то нас загнали бы в шахты, и я бы больше никогда не увидел белого света!

— Я рад видеть старого товарища! — Нурмир крепко обнял варвара. — Чувствую, занимательное будет предприятие. С такими храбрыми товарищами ничего не страшно!

Пока варвар и варяг радостно восклицали, обнимая друг друга, Рагнар внимательно следил за Унто, который продолжал пребывать в тревожных раздумьях.

— Унто! — позвал он и юноша взглянул на него. — Теперь мы вместе, теперь мы должны защищать друг друга. Не думай о том, чего не случилось, думай о том, что нам предстоит выдержать.

— Когда мы узнали, что ты отправляешься в поход, — продолжил Яри, — мы не смогли остаться в стороне. Если мальчишка, что пробыл в Подледье всего несколько дней, сам вызвался, чем хуже мы?

— Вы слишком героизируете поступки этого наемника, — холодно и резко заметил Цигвин, который стоял у стола и наблюдал за разыгрывавшейся перед ним сценой. — Поверьте, у него были куда более заурядные причины, чтобы отправиться с нами. Не храбрость и благородство руководили им.

— У всех нас свои причины оказаться здесь, — возразил Рагнар, гневно сверкая на льдонянина. — Все мы благородны только на балах да пирах.

— Правильное замечание, — улыбнулся Цигвин. — Только мы, в отличие от пришельцев из Верхнего мира, живем тут и будем жить, у нас нет возможности куда-то сбежать. Причина, по которой я присутствую здесь, желание жить.

— Вот именно, что мы пришельцы, — зло бросил Рагнар. — Поэтому проявите больше уважения к людям, которые не сбежали, а остались с вами.

Было заметно, что дружинник не очень ладил с льдонянином.

Некоторое время Цигвин смотрел на Рагнара.

— Хорошо, — наконец произнес льдонянин, прекращая спор. — Прошу всех к столу. Продолжим обсуждать план наших действий. Как был решено, — заявил Цигвин, когда все собрались вокруг стола, — наш отряд не должен быть слишком большим. От льдонян отправляются четверо, я, и трое моих лучших воинов, это Руланд, Ктойто и Хейга, — представил он своих товарищей, а льдоняне, что стояли рядом с ним, молча склонили головы в знак приветствия. Девушка-льдонянка отличалась от мужчин не только более длинными волосами, но и менее крупными чертами лица. Если бы не ее рост, темные глаза и белый цвет кожи, то она бы практически ничем не отличалась от обычной девушки.

— А твой друг должно быть очень зол на тебя, — прошептал Бэ, Унто недоуменно посмотрел на него. — Меч, — пояснил кочевник, незаметно указывая на черный меч, что висел на поясе Цигвина. — Он черный. Это знак позора, что-то вроде проклятой метки. Льдонянин вынужден будет носить его до тех пор, пока не вернет свой ледяной меч.

Унто ничего не ответил, но отметил про себя, что Бэ прав: Цигвин действительно должен быть очень и очень зол на него.

Затем слово взял урдмурский княжич. Он выглядел чересчур напыщенным и манерным. У него было круглое лицо, красноватый цвет которого мог намекать на то, что принц любит проводить время в увеселительных пирушках. Но лицо княжича было не лишено благородства, которое присуще потомкам княжеского рода. Прямые черные волосы были аккуратно убраны в косичку. Невольно взглянув на его руки, Унто решил, что их никогда не обагряла чужая кровь. Сложно было представить, зачем княжич решил отправиться в это опасное путешествие. Разве что ради развлечения — таким персонам всегда скучно жить в свои высоких, неприступных замках.

— Я привел Рагнара, Яри, Норунга, Балта и Деяна, — по очереди представил он воинов, что стояли рядом с ним.

Балт был почти мальчишкой, со светлыми кудряшками и смешливым лицом. Деян же, наоборот, был угрюм. Роста он был высокого и был широк в плечах. Угрюмость свою он прятал в густой, неряшливой черной бороде.

— Меня зовут Мечислав, — принц аккуратно положил ладонь себе на грудь, — и со мной еще мой верный оруженосец, Радим, он везде сопровождает меня.

Радим, прямой, как палка, воин с немигающим взглядом, встал еще прямее, когда произнесли его имя. Он не смел пошевелиться. Обычно такие служаки, думал Унто, доставляют больше всего проблем. Как говорил Эрл про них: «преданы как псы, но глупы как ослы».

— Теперь моя очередь, — кашлянул Нурмир. — Меня зовут Нурмир, со мной Велимир, Ахти, Бэ, Унто и Легран. Это достойнейшие защитники острова.

— Итого нас набирается семнадцать, — обвел взглядом собравшихся Цигвин. — Это очень немного, если нам придется сражаться.

— Но достаточно, если мы хотим проскочить незамеченными, — парировал Рагнар. — Мы пойдем через земли, где не особо жалуют ни белиморцев, ни льдонян, ни тем более людей из Верхнего мира.

— Хм, ты прав, — согласился Цигвин, почесав подбородок. — Я уверен, что каждый из вас стоит десяти воинов, а некоторые, — он на мгновение посмотрел на Унто, — может, и сотни.

Потом он склонился над столом, приглашая сделать то же самое и остальных.

— А теперь нам надо определить маршрут, по которому мы отправимся к горе. Пока вас не было, — обратился он к Нурмиру, — у нас шли жаркие споры.

— Я говорил, что нельзя идти так, как хочешь ты, через Малые княжества, — перебил льдонянина Норунг, кладя свою огромную ладонь на карту в той части, где как раз располагались это самые княжества. — Нас мало, а тамошние князья слишком воинственны. Даже если над ними совсем не будет ледяного неба, они будут грызть друг другу глотки, и убивать всех незнакомцев, кто захочет пересечь их земли!

— Если мы выпустим кишки нескольким князьям, то они станут более дружелюбны и сговорчивы, — заметил Ктойто.

В ответ Норунг громко рассмеялся:

— Это только сплотит их всех против нас.

— Хм, — задумался Цигвин и посмотрел на варяга. — Что думаете вы?

Нурмир предоставил право отвечать Велимиру, которому Подледье было родным домом.

— Можно было бы попробовать договориться с князем Домура о проходе через его земли, так как он очень любит золото. Но он капризен, а уговоры могут занять много времени. Еще одна проблема, что за его землями лежат земли княжества Коста. Князь Косты не жалует тех, кто просачивается к нему из Домура. Но даже если мы сможем как-то договориться с князьями, за княжествами нас ожидают земли мерзлых племен. Они дикие и кровожадные, и с ними у нас точно не получится найти общий язык. — Велимир наклонился ниже, внимательно рассматривая карту. — Думаю, надо плыть через Острые скалы. Да, это рискованно, — ответил он, ощутив на себе недоуменные, возмущенные взгляды, — но у нас фрегат, и есть неплохой шанс благополучно проскочить скалы и пиратов. Это самый короткий путь до берега и вольного города Сондора. Как всем известно, там живут торговцы, и им нет особого дела до мужей с оружием. Там мы раздобудем коней, и двинемся в сторону Высокого леса. Вот тут он находится, — стражник вел пальцем по карте, прокладывая маршрут. Все внимательно следили за его движениями. — Минуя лес, мы упремся в Хон Дур. Преодолев крепость, мы достигнем снежной пустыни Арахас. Когда мы ее пересечем, то окажемся у подножия горы.

— Хон Дур! — воскликнул Нурмир, когда Велимир замолк. — Я был под Хон Дуром. Она неприступна, как Восточная стена. С юга ее защищают незамерзающие болота, а с севера она упирается в лед. С востока и запада возвышаются ее высокие стены, и ни одна птица не пролетит над ней незамеченной, ни один заяц не сможет проскочить, чтобы не попортить свою шкуру. Хон Дур! — снова воскликнул варяг, выпучив глаза. — Я бился под стенами Хон Дура, когда наемное войско князя Домура пыталось ее штурмовать, чтобы завладеть огнецветами. Три раза мы шли на приступ, и три раза я терял лучших своих воинов. Ее защитники ездят верхом на белых арахийских зубоскалах, которые запросто могут перекусить пополам здорового мужчину, а мясо поверженных врагов они едят на ужин. — Нурмир обвел всех собравшихся безумным взглядом. — Хон Дур! Ее так никто и никогда не смог завоевать. — Он замолчал, а потом широко улыбнулся. — Я мечтаю снова оказаться под стенами этой проклятой крепости и отомстить за друзей, чьи кости навсегда остались под ее стенами. Я согласен! А пока налейте мне вина!

Двери распахнулись, и в каюту влетел тот льдонянин, что встречал Унто и его друзей. Выглядел он обеспокоенно.

— Сир, — обратился он к Цигвину, — вам надо увидеть это, — и, подумав, добавил: — вам всем.

Вслед за льдонянином все вышли из каюты на палубу. Задрав головы, они удивленно смотрели на небо, на котором сверкало множество ярких оранжевых огней. Они извивались, соприкасались, сливались в более яркие огни или, наоборот, разъединялись, теряя часть яркости, но все неизменно ползли в одном направлении. Огни напоминали большой косяк рыб, что двигается в море. Только огни двигались внутри ледяного неба. Их было так много, что от яркого света начало немного резать глаза. Стало светло, как днем в Верхнем мире.

Подчиняясь какой-то неведомой воле, юноша посмотрел на свой меч. Змея, что была изображена на рукояти, начала мерцать ярче. Это не ускользнуло и от внимания Цигвина. На секунду взгляды Унто и льдонянина пересеклись, но Цигвин не стал ничего говорить.

— В той стороне, куда они движутся, Безымянная гора, — заметил Велимир, завороженно наблюдая за огнями. — Значит, мы на правильном пути.

— Ставим паруса, — скомандовал Цигвин, а потом обратился к Велимиру: — Говоришь, Хон Дур? — На губах льдонянина появилась широкая улыбка. — Чтобы спасти Подледье, я готов отправиться хоть в чертоги Стылого бога!

Эпилог

Старик сидел на краешке большого камня и усердно точил косу. Старик был невысокого роста, худощав, но в крепких руках чувствовалась сила, когда он резкими, сильными движениями водил точильным камнем по лезвию косы. Солнце поднялось уже высоко и нещадно палило, отчего старик чувствовал, как на лбу выступил пот. Было очень жарко, особенно для этого времени года. Он отложил косу в сторону и громко выдохнул, чувствуя, как воздух обжигает легкие и, как ни странно, душит его. Глядя на золотистое поле, волнующееся от прикосновений теплого ветра, что озорничал в округе, он понял, что сегодня будет очень тяжело косить пшеницу.

«Были бы рядом мальчишки, они бы помогли», — грустно думал он, понурив седую голову.

Много раз, глядя на желтое поле, что раскинулось перед домом, старик размышлял: почему он не вырастил братьев, например, земледельцами или ремесленниками? Почему вложил в их руки меч, а не молот или плуг? Почему он решил постоянно подвергать их жизни опасности, отправляя в опасные походы, где они участвовали в кровавых сражениях? Почему не выбрал для них спокойную, и размеренную работу в поле?

Часто ему казалось, что и мальчишки хотели его об этом спросить, когда на их телах появлялись новые шрамы. Старик хорошо знал ответ на этот вопрос, и каждый раз, когда чувствовал душевную слабость, когда хотел остановить мальчишек во время их сборов в очередной поход, он строго говорил себе, что по-другому поступить не смеет и не может.

Старик помнил, как нашел их в пещерах Хаоса. Он видел, насколько они были беззащитны. Другие обитатели пещер с хищными, злыми взглядами смотрели на детей, ожидая, когда те ослабнут или вовсе испустят дух. Младший был совсем плох. Когда старик наклонился к ему маленькому тельцу, он едва уловил слабое дыхание ребенка. Малыш еле разлепил глаза и посмотрел на него. Сколько всего было в том взгляде, который навсегда отпечатался в памяти Эрла! Страх, ужас, боль, отчаяние, и в то же время — надежда. Малыш безмолвно молил о помощи. Взгляд этот потом являлся старику во снах. И часто Эрл просыпался в холодном поту. Сколько детей во всем Известном мире смотрели такими вот глазами?

Кем он мог воспитать мальчишек в мире, где даже женщина ОБЯЗАНА уметь держать оружие, чтобы защитить себя или своих детей. Он видел множество разоренных деревень с бездыханными женскими телами, чьи мертвые лица смотрели в небо безжизненным, стеклянным взглядом. А рядом с телами рыдали маленькие дети. Рыдали, рыдали, рыдали. И их плач сводил с ума. Собирать хлеб в поле — дело не плохое, но меч всегда был сильнее плуга.

Стоя в пещерах Хаоса и осторожно поднимая на руки обмякшее тело, он обещал себе, что этот ребенок больше никогда не будет смотреть на мир испуганным взглядом.

Вспомнив о младшем, старик сокрушенно покачал головой.

Строг ли он был с ним? Несомненно. Любил ли он мальчишку? Безусловно.

Эрл не заметил, как мальчишка стал мужчиной, а мужчина — воином. С воином строгим может быть только судьба. Старик упустил момент, когда должен был все объяснить Ахти — почему он был с ним строг. Он не успел рассказать мальчику, как он дорог для старика. И Ахти сбежал. Почти год он не видел Ахти и не знал, где тот находится. Эрл не винил мальчика за бегство, так как сам ушел из родительского дома слишком рано, мечтая о приключениях. Боже, как бы он хотел, чтобы тогда ему кто-то всё объяснил… Как он хотел рассказать Ахти все то, что не успел рассказать!

Унто тоже не ощущал заботы и внимания от Эрла, но он был старше. Мальчик выглядел намного взрослее своих юных лет. Старик видел в пещерах, как Унто готов был защищать брата даже от Эрла, хотя старик был закован в доспехи, а на поясе висел меч. Мальчик мог рассчитывать только на камень, который сжимал в своей ладошке. Унто взрослел намного быстрее, и многие вещи ему не приходилось объяснять, и старик был уверен, что мальчик чувствует его скупую отцовскую доброту.

Эрл посмотрел вдаль, где за полем он вроде как уловил едва заметные клубы пыли. Прищурившись от солнца, он подумал, что ему показалось.

Взял ли он мальчишек на воспитание, чтобы заглушить плач сотен осиротевших детей, что звенел в его ушах? Возможно. Но они стали для него намного большим, чем просто учениками.

Он вытянул вперед руку и заметил, как она дрожит. Он ухмыльнулся. Скоро он не сможет держать в руках не то, что меч, но и косу. Мальчишек ему очень недоставало. Было бы хорошо, чтобы они оставили наемничество. Оружием они владели неплохо. Не обязательно же использовать мечи, чтобы убивать. Оружие нужно, чтобы защищать себя и своих родных. Жаль, сам он понял это слишком поздно. За его плечами было множество оборванных жизней.

До него донесся тихий звук. Прислушавшись и вынырнув из своих размышлений, он определил, что это топот копыт. Он снова посмотрел туда, где золотистое поле соприкасалось с голубым, безоблачным небом. Нет, он точно различал клубы пыли. Там проходила дорога, которая, огибая поле по самому краю, выходила к его дому. Топот нарастал. Он без труда определил, что по дороге скакали несколько всадников.

Старик оказался прав. Вскоре на дороге появился небольшой отряд. Судя по доспехам, шлемам с белыми хвостами и красным плащам, это были княжеские дружинники. Заметив старика, который замер у камня, наблюдая за ними, они направили своих коней к нему.

Эрл насторожился. Вряд ли их появление предвещало что-то хорошее. Дружинники в Хоратии появлялись редко. Великий князь Асдалии отдал эти земли наемникам и возложил на наемников их защиту, поэтому в Хоратии не было княжеских войск. Тем не менее старик как можно спокойнее наблюдал за приближением всадников.

Он вышел на дорогу, преграждая им путь.

— Это моя земля, которую даровал мне великий князь Ольберг. Чтобы пересечь ее, вам нужно мое разрешение, — громко заявил он, когда всадники поравнялись с ним и остановились. Эрл сжал кулаки. Он был готов, если надо, драться за свою землю. Да, по ночам ему не давали спать старые раны, и ноги его ныли после небольших прогулок, но он был крепок духом. А дух у воина защита не хуже, чем доспехи. Если дружинники прибыли сюда в поисках приключений, то они нашли их.

— Наемник Эрл? — обратился к нему один из дружинников, который в руках сжимал штандарт с изображением головы медведя, замершего в свирепом оскале.

— Да, — ответил старик, впрочем, не отступая ни на шаг. Мало ли откуда они знают, как его зовут.

— Великий князь Ольберг собирает под знаменем медведя всех своих подданных, что еще способны держать оружие, — заявил дружинник буднично, словно произносил эту фразу в сотый раз.

— Что случилось? — удивился Эрл.

— Несколько дней назад ко дворцу великого князя прибыли окоченелые, — до этого спокойное лицо дружинника исказила гримаса страха. — Лед рушится. Они заявили, что слышали странные, угрожающие звуки, которые поднимаются из глубин льда. А еще окоченелые сказали, — дружинник перегнулся через лошадь, переходя почти на шепот, — что сквозь лед они видят вершину Безымянной горы. Она растет.

Затем он снова выпрямился в седле и громко закончил:

— Великий князь Ольберг призывает воинов на Летнее поле. Мы ждем всех, в том числе и тебя, старик.

С этими словами он пришпорил коня и помчался по дороге дальше. Его товарищи поскакали за ним.

Эрл стоял на дороге, не смея сдвинуться с места. Он не сразу понял, что дрожит. Невидящим взглядом он смотрел прямо перед собой. Он вспомнил слова Унто. Юноша говорил, что собирается спуститься в Подледье, так как слышал о том, что варяг Нурмир собирал свободных наемников, чтобы отправиться на защиту мятежного Буяна. Унто думал, что среди наемников может быть и его брат.

«Унто, Ахти… — Не сразу старик понял, что на его глазах выступили слезы впервые за много, много лет. — Мальчики мои… Я надеюсь, что вы успели вернуться в Верхний мир».