Почему Россия выбирает войну, а не бесконфликтное

Почему Россия выбирает войну, а не бесконфликтное рабство…

Россия ведет справедливую, праведную войну.

Владимир Владимирович Путин президент РФ.

Пролог.

Наше поколение выросло с формулой вбитой нам в голову, в сознание, в окружающую нас действительность. Она звучала простенько, и как-то наивно, - пусть погаснет солнце, не светит луна, пусть перестанут дуть летние ветры, и январский снег будет лежать вечно, - лишь бы не было войны. Об этом нам говорили наши дедушки и бабушки, об этом говорил телевизор и радиоприёмник, висевший в кухне на стене. Мы жили с этим в душе, для нас слово старших было истиной. Это было поколение победителей. Вы спросите: а, что же сегодня? Что изменилось в безжалостной текучке времени? Давайте вместе попытаемся разобраться…

***

Есть тихий ужас, страшнее любой войны. Это не грохот орудий и не свист шрапнели над полем брани. Это беззвучное скольжение тлена по человеческим душам. Это медленное, но неумолимое разложение народного духа, когда мужество сменяется расчетливым комфортом, а братство - холодным эгоизмом одиночек. Когда тело нации, некогда спаянное в монолит общей судьбы и жертвенной любви, начинает трещать по швам, и сквозь эти трещины просачивается трусливый шепот: «Мы готовы покориться, - лишь бы не было войны». Но не надо подменять тезисы. Наши предки «из радио» говорили совсем о другом.

Мы, Россияне, чьи сердца бьются в ритме великих равнин, и чей дух закален в горниле истории, мы должны возвысить голос против этой лживой мантры. Мы должны провозгласить иную, страшную и прекрасную истину: если нация начнёт разобщаться и утрачивать мужество, молите лучше Бога о войне, чем о бесконфликтном попадании под чужеземное владычество.

Почему? Потому что война - это не просто смерть и разрушение. Война - это зло. Мир - добро. Но порой мир без войны невозможен.

Для национального духа, оказывающегося на краю пропасти индивидуализма и безразличия, война - это высший акт самопожертвования, это очистительная жертва во имя жизни. Это тот великий Алтарь, на котором отдельная жизнь, принесенная в дар, сплавляет всех оставшихся в бессмертное братство крови и воли. Война - это последний, отчаянный зов любви, вопиющей против духовной смерти.

Для инфо вспомним скрижали нашей истории:

- вспомним князей, шедших в татаро-монгольскую Орду на верную смерть, дабы ценою своей головы и своего унижения выкупить жизнь и право на веру для своих людей;

- вспомним огненное жерло 1812 года, где не полки, а весь народ - от солдата до крестьянина - стал плотиной, остановившей наполеоновскую лавину, сжигая свои дома, но не отдавая свою землю;

- вспомним Великую Отечественную, где каждый день был подвигом, а общая жертва, легшая на алтарь Победы, исчислялась десятками миллионов жизней, добровольно отданных за будущее своих детей.

И увидим этот же дух наших дедушек и бабушек, чистый и несгибаемый, в глазах современных героев, бьющихся на передовой в ходе специальной военной операции. Где братство, долг и жертва ради своих вновь стали единственной и непреложной истиной.

Представьте себе народ как величественного исполина, засыпающего у своего очага. Его мышцы дряхлеют от бездействия, ум туманится мелкими заботами, а в сердце, вместо святого огня самоотречения, тлеет лишь серая зола обыденности. Он уже почти забыл, что высшее счастье - не в обладании, а в отдании; не в сохранении себя, а в даровании себя другим. И вот, в этой гнетущей атмосфере упадка, он начинает гнить заживо. Разобщение - это не просто ссоры; это болезнь духа, когда каждый, цепляясь за свою малую жизнь, теряет жизнь великую - общую, народную.

И тогда является чужеземец. Не с мечом сразу, но с изысканными манерами, с лукавой улыбкой и кожаным портмоне полным соблазнов. Он сулит мир. Мир без потрясений, мир без риска, мир без жертв. Он предлагает ярмо, позолоченное обещаниями стабильности, и цепи, затягиваемые под сладкие речи о «прогрессе» и «интеграции». Это рабство, но в начале рабство комфортабельное, где кормят, поят и позволяют тихо угаснуть, отрекшись от своего лица, своей веры, своей гордой судьбы, от самой возможности положить душу свою за друзей своих. И когда соблазненный и изнеженный народ падает ниц перед чужеземцем, дающим соблазнительные дары, - вот тогда начнется настоящее рабство. Такое рабство, которого не видело человечество.

Нет! - должно прозвучать из груди каждого, в ком еще жив дух предков, чьи кости уложили фундамент нашей земли. Тысячу раз нет!

Лучше уж громовая буря, требующая жертв, чем эта тихая плесень порабощения, где жертвовать нечем, ибо нечего любить. Лучше священная война, нежели бесчестный мир. Ибо война, в своем высшем духовном измерении, - это школа абсолютной любви. Это момент, когда человек обнаруживает, что любит свою Родину, свой народ, своих братьев больше, чем собственную жизнь. Эта любовь, вольная в действии, есть величайшая победа духа над плотью.

… Война с внешним врагом - объединенным Западом,  - это не просто битва за нашу землю, за наш народ, за будущее наших детей. Это внезапный, ослепительный момент истины, где проверяется сила любви. Когда на твою землю ступает сапог захватчика, все мелкое, все сиюминутное, все разъединяющее - сгорает в одночасье в пламени единого порыва. Торговец и фермер, ученый и художник - все вдруг вспоминают, что они, прежде всего сыны одного народа, дети одной земли, готовые умереть друг за друга. Война заставляет душу сбросить шелуху эгоизма и обнажить свое подлинное, жертвенное я.

В этом огне рождается то, что не создать веками мирного труда, - народный характер, выкованный в жертве. Смерть, смотрящая в глаза, обнажает всю тщету мелких выгод и всю вечную ценность братства, скрепленного готовностью к самопожертвованию. Война - это апофеоз коллективной воли к жизни через добровольный подвиг. Это момент, когда нация доказывает свою любовь не словом, а кровью, и в этой крови обретает бессмертие.

Да, война - это ужас. Это кровь, страдание и смертоубийство. Но разве духовная смерть, физическое разложение в рабстве, отказ от жертвенной любви - не больший ужас? Раб не умирает физически, он умирает внутренне. Он теряет свое «Я», ибо его «Я» не стоит того, чтобы за него умирать. Воин же, даже умирая, утверждает свое «Я» как часть чего-то бесконечно большего - своего народа, своей земли, своей правды. Его смерть - это акт высочайшей любви, который спасает всех оставшихся от небытия.

Поэтому наш призыв - это не кровожадность. Это высшая, трагическая любовь. Любовь, которая готова принести в жертву покой, благополучие и саму жизнь, но не согласна пожертвовать духом и правом на эту любовь. Это романтический идеал, возведенный в абсолют: лучше героический конец в пламени битвы, освященный жертвой, чем бесконечное прозябание в цепях, под чужими песни, где душа никому и ничего не обязана.

N.B. Так что, если вы чувствуете, как дух российской нации клонится ко сну, а вены ее наполняются не кровью, а ледяной водой равнодушия - не молитесь о спокойствии. Это молитва о могиле. Молитесь о буре. Молитесь о великом и страшном испытании, которое, как удар грома, пробудит спящего российского исполина и напомнит ему о высшем законе бытия - законе любви и жертвы. Молитесь о народном единстве, когда придет война. Война, которая, потребовав от нас всего, напомнит нам, ради чего мы живем, - ради того, что дороже жизни.

Ибо лишь стоя на краю гибели, мы по-настоящему понимаем цену жизни. И лишь в готовности умереть за нее - мы обретаем право на нее по-настоящему жить.

P.S. А чтобы жизнь не казалась нам неправильной, давайте снова на кухонной стене повесим радио, которое слушали наши отцы и матери, дедушки и бабушки…

Илья Александрович Игин - член Российского союза писателей.