Хроники Архума. Книга 1 Да не бросит он ношу свою!

ВОЗВРАЩЕНИЕ
Едва различимое «Аоммоаис …» коснулось сознания Саани, и оно стало медленно собираться, стекаться ручейками в один сосуд, в уплотнявшийся буквально на глазах сгусток энергии – тело. Тело могло быть любым. Обычно они выбирали сходный с аборигенами облик, воспроизводя его до мельчайших деталей за исключением глаз. Сущность Саани в них всё равно отражалась, не даром во многих мирах глаза считали зеркалом души.

«Что-то не так, зов больше похож на крик о помощи!» - сформировалась мысль уже на местном языке архов. Саани прошиб холодный пот, а ноги из ватных сделались чугунными. Тарна? Ликс? Ему никак не удавалось разобрать, кто же его позвал. След был настолько слабым, что прочитать плетения смогли бы только Высшие, сам же он не так далеко продвинулся по пути Раа.

Амоис вздохнул и хриплым, плохо слушающимся голосом выдавил: «Н-не вва-жно, я ббо-льше нни-ко-го нне по-теряю!» Он прекрасно понимал, что обещание может оказаться пустым звуком, но сейчас оно было ему необходимо не меньше, чем воздух лёгким. Саани не стал ждать, пока процессы в организме настроятся сами. Он разогнал энергию по меридианам, а затем прыгнул, что было сил, словно дикое, необузданное животное. Удовольствия ему это не доставило, но зато тело начало слушаться, ноги и руки больше не казались случайно пришпиленными к туловищу. 
Обычно возвращение было комфортнее, но не в этот раз. Интуиция подсказывала, что об удобстве в этом мире лучше забыть сразу. «Надо снять напряжение, – подумал Амоис, на которого волнами продолжало накатывать беспокойство, – ещё разнесу что-нибудь». Хотя он уже давно стал сознанием, способным манипулировать потоками энергии и принимать любую форму, тело накладывало отпечаток. И антропоморфы были совсем не подарком.

Сделав пару дыхательных и расслабляющих упражнений, Амоис подошёл к огромному, в пол стены, зеркалу. Большой нужды смотреть в него не было, да и само зеркало на их базе – всего лишь дань уважения этому миру. Саани могли разделять сознание, так что увидеть себя со стороны не составляло труда. Друзья даже шутили: когда Амоис «собирается весь», его становится слишком много. Он действительно очень редко концентрировал всю свою сущность в одном «сосуде», и сейчас был тот самый редкий случай. Признаться, было довольно тесновато и непривычно.
Встретившись глазами со своим отражением, Саани усмехнулся. Даже тёмная радужка отсвечивала расплавленным янтарём и, казалось, прожигала визави насквозь. Такой взгляд никто не назвал бы приятным.

Амоис наложил маскировку, не желая пугать аборигенов и привлекать к себе лишнее внимание. Тем более что глаза, составлявшие 0,25% тела, были заметной частью в облике архов. У большинства из них радужная оболочка была голубовато-серой или синей, самых разных оттенков. Тёмные тона встречались только у жителей Побережья. Когда-то он выбрал именно такой облик.
Поджарое, мускулистое тело с тонкими чертами лица отличалось высоким ростом. Можно сказать, что эстетизм Амоиса не оставил ему выбора. Из-за не богатой гемоглобином рыжеватой крови сердце архов было больше и работало быстрее, чем у многих антропоморфов. Развитая грудная клетка и плечевой пояс придавали фигуре мужчин грузность, не очень приятную глазу, особенно у коротышек. У женщин она была похожа на песочные часы. На тыльную сторону ладони  и внешнюю поверхность руки до локтя симбиоты обоих полов наносили замысловатый узор. Как поступали нынешние архи, Саани не представлял. О стиле одежды, быте, языке и говорить было нечего.

Амоис раскинул ментальную сеть и уже приготовился заново знакомиться с этим миром, но вместо живого сознания ощутил только помехи. Это был досадный сюрприз.
Саани нахмурился, усилил потоки, однако, результат оказался таким же. Базу явно ограничивало что-то очень мощное. На торжественный приём он, конечно не рассчитывал, но препятствие оказалось неожиданным и оттого особенно неприятным.
Время терять не стоило. Амоис облачился в «доисторический» комбинезон, сапоги с прорезями на толстой подошве, перехватил длинные волосы шнурком и поспешил к телепортационной площадке. По изначальному замыслу, пеший ход должен был помочь адаптироваться, но сейчас Саани это только мешало. «Идти не меньше четверти часа!» – подумал Амоис с раздражением и от нечего делать погрузился в воспоминания.

Сначала информация всплывала в памяти отвлечённо, словно чей-то отчёт в базе данных. Планета-гигант TDX2688 и её массивный спутник привлекли наше внимание тем, что вращался этот тандем вокруг красного карлика Прона. То, что спутник был захвачен приливными силами планеты, а не звезды, встречалось не часто. Сильное магнитное поле, атмосфера на обоих небесных телах, вода в жидком виде, не метан или аммиак, а именно вода, говорили в пользу обитаемости, а ещё на спутнике наблюдалась смена дня и ночи.

Красные карлики не баловали живые организмы на поверхности планет. «Зона жизни» находилась слишком близко к звезде. Магнитный щит вокруг планет, даже если он был, буквально расплющивался светилом, но этому миру повезло – Прон вращался медленно и отличался относительно слабым магнитным полем. И ещё одно почти невероятное совпадение – тандем, сформировавшийся на дальней орбите, попал в «зону жизни» после того, как Прон стал стареющей звездой и уже не выбрасывал так много губительного излучения.

Мы предполагали, что здесь может быть жизнь на основе углерода в сложных формах, но тандем преподнёс сюрприз: организмы, наделённые сознанием, принадлежали к совершенно разным видам. Сознание рептилоидов в сумеречной зоне TDX2688 оказалось примитивным, а вот на спутнике, обитатели называли его Архум, антропогенная цивилизация даже успела пройти пик развития.

К сожалению, этот уголок Вселенной был слишком удалённым. Маан не сливалась с общим потоком, и обитатели этого мира были обречены на существование в вечном калейдоскопе. Незнакомые картинки, иногда всплывавшие в сознании аборигенов, заставили верить в то, что их «я» проживает не одну жизнь. Действительно, возможность вкусить плотские радости и печали предоставлялась не единожды, только вот «я» состояло из множества осколков разных жизней.

По всем признакам антропоморфам здесь было не место. Обычно они населяли планеты, вращавшиеся вокруг горячих звёзд. Этому виду нужен был свет в видимой части спектра, а красные карлики давали его слишком мало. В дневное время Архум тонул в охряно-красноватом сумраке, а ночью или освещался отражённым, мертвенно-бледным светом планеты или погружался в кромешную тьму. Почти все животные в этом мире были хладнокровными и обладали инфракрасным зрением. Растения имели бордовый, разных оттенков, или чёрный цвет. Только так они могли использовать для фотосинтеза весь скудный спектр красного карлика. Архум был слишком мрачным местом. Как и почему колонизаторы попали сюда, мы таки и не выяснили. Возможно, у них просто не осталось выбора.

Антропоморфы, насколько могли, приспособились. Их глаза хорошо видели не только в тусклом свете, но и в темноте. Слой сосудистой оболочки на сетчатке отражал свет, обеспечивая идеальное ночное зрение. Ночью им не нужны были светильники. Пользовались ими скорее для создания уюта и чтобы немного подсушить воздух в помещении – дожди и ветра на спутнике были обычным делом. Железы архов стали особо чувствительными к инфракрасному излучению, а от перегрева спасала биологическая флюоресценция. Днём их кожа отсвечивала. Но они всё равно были здесь чужими. Ресурсы спутника, не богатые изначально, техногенная цивилизация сильно истощила. Искусственная среда, которую они создали и пытались поддерживать, обходилась Архуму настолько дорого, что ко времени нашего прибытия скудость видов, деградация почв и загрязнение водных бассейнов бросались в глаза.
Мы создали базу на горной гряде в экваториальной части, которую местные называли Ксембала и не жаловали из-за спящего вулкана. Нам это было только на руку. Пожалуй, целая база в случае Саани – излишество. Нужен был только зал Воссоздания с энергетическим коконом. Без него, в отличие от Старших мы не могли сформировать тело – для нас обязательное условие пребывания на обитаемых планетах. Обретая физическую форму, Саани фактически проходили через трансформацию. Подлинных, «живых» потоков в организме оставалось не много, и только так мы могли обезопасить окружающих.

Что касалось обитателей, я и Меру предлагали только наблюдать, не раскрывая себя». Стоило Амоису мысленно произнести это имя, как его спокойствие разлетелось на мелкие, жалящие осколки, и тело пронзила такая жгучая боль, что он почти взвыл, сбавил темп, стал медленнее и глубже дышать, стараясь обрести если не покой, то хотя бы равновесие. «Наивный глупец, – обругал себя Амоис, – думал, что отсутствие на этой злополучной планете решит проблему?!?» По здравому размышлению надо было переключиться, но обрушившаяся на него волна сожаления заставила листать страницы памяти дальше.   

«Сторонники невмешательства тогда оказались в меньшинстве. После долгих споров было решено использовать трансформацию». Амоис до сих пор не мог ответить себе на простой вопрос: что же стояло за этим решением? Жалость к обитателям? Жажда эксперимента? Убеждённость в собственной правоте и всемогуществе? «Если последнее, то поделом …», – подумал он с горечью, способной отравить вселенную. Амоис уже долго питался этим ядом. Его тело снова отозвалось болью, подхваченной потоком воспоминаний.

«Саани изменили связь архов с электромагнитным полем спутника. Они открыли для аборигенов ещё один канал, благодаря чему те получили способность использовать внешние источники энергии ранее невиданными для них способами. Белум, заметивший, что при определённых условиях мог сформироваться бестелесный двойник арха, так оно впоследствии и случилось, предложил называть это симбиотической связью.
Начало вовсе не предвещало беды. Энергия защищала и давала возможности, о которых архи могли бы только мечтать. Телекинез, левитация, ментальная связь и долгая жизнь. Проблемы с ресурсами и экологией мы тоже постепенно решили.

Наступил период, который во все времена и в любом месте называли Процветанием, Расцветом, Золотым веком. Здесь он, хоть и длился долго, всё равно закончился …. бедой. Девятнадцатое поколение симбиотов бросило нам вызов. Планетарную катастрофу удалось предотвратить, но какой ценой! Шесть Саани буквально размотали себя на «заплатки» и погибли». Ликс и Тарна уцелели только потому, что наблюдали за рептилоидами на планете-гиганте, а я  …. я редко оставался в системе Прона». 
Амоис тяжело вздохнул и задался ещё одним вопросом: «Был ли я тогда также слеп, как и другие, или всё-таки понимал, что благодарность симбиотов рано или поздно сменится завистью к чужому могуществу?» Он видел цивилизации, созданные антропоморфами, и у него были основания не доверять этому миру, но недоверие – не аргумент. Чем больше времени Меру проводил на Архуме, тем больше Амоис скитался по галактике, хотя и раньше не был склонен надолго привязываться к какому-то месту. Только вот простит ли он себя когда-нибудь за то, что продолжал наслаждаться пейзажами экзотических планет, когда Меру умирал здесь?

Наверное, Амоис преодолел болевой порог. Эмоции схлынули и воспоминания стали похожи на старую, линялую бумагу. «Мы не могли не почувствовать энергетические всплески такого масштаба и поспешили вернуться. Вот только переместиться на спутник оказалось не так-то просто. Когда, наконец, оказались на Архуме, не обнаружили ни симбиотической связи, ни Саани, ни привычного ландшафта. Присутствие собратьев ощущалось едва уловимой тенью, тогда у нас ещё оставалась надежда.

Энергетические и биологические существа нуждались в помощи. Резкий разрыв созданного Саани канала связи привёл к тому, что, появилась новая «форма жизни». Сконцентрированная симбиотами энергия превратилась в духов, голодных и неприкаянных. Мы с Ликсом нашли способ привязать их к магнитному полю, но в полной мере это получилось только с теми, кто сохранил сознание не повреждённым. У остальных подпитка оказалась настолько скудной, что они стали паразитировать на архах, вырабатывавших какую-никакую энергию. Духов-паразитов назвали камиши, связанных с полем – ками. 

Однако, хуже всего дела обстояли у архов. Две трети из них погибли. Оставшиеся в живых лишились возможности поддерживать комфортную искусственную среду обитания, путешествовать, страдали от разрушения порядка, болезней и нападений камиши. Встреча арха с духом-паразитом выливалась в лучшем случае в недомогание и опустошённость, в худшем – в потерю рассудка. Климатические изменения тоже были им не на пользу. Угол наклона оси вращения Архума увеличился на 5 градусов, и едва заметная сезонность стала выраженной. К тому же, полагаясь на энергии, они утратили большую часть знаний техногенной эпохи.

Всё оказалось гораздо плачевнее, чем когда мы прибыли на спутник, и Тарна решила стать их «опекуном». Она всё ещё свято верила в миссию и взывала к ответственности. Я не верил изначально и ответственность за этих вероломных созданий не входила в мои планы. После того, как мы окончательно поняли, что наши собратья больше никогда не вернуться, у меня осталось только одно желание: уйти с этой планеты и жить безымянным духом горы как можно дальше отсюда. Ликс, хотя и не горел энтузиазмом, без Тарны ни за что не ушёл бы.

Чем дальше, тем больше мы ощущали, что энергетическое поле перестало быть «дружелюбным», нас словно отторгали, выталкивали. И я принял окончательное решение покинуть этот мир. Увещевания были бесполезны. Последний разговор между мной и Тарной выдался напряжённым. Мы едва не заблокировали друг друга на веки вечные. Ликс пытался нас примирить, но делал только хуже.

Я тогда ушёл не оглядываясь. Переместился на Ксембалу (после катастрофы мы восстановили базу на Архуме), и сразу же направился в зал Воссоздания с твёрдым намерением никогда сюда не возвращаться. Однако чем больше освобождал своё сознание, чем больше «таяло» моё тело, тем отчётливее понимал, что не сбегу. Малая толика моей сущности осталась мерцать в виде прозрачного серебристого контура. Я знал, что, если кто-то из этих двоих позовёт, вернусь даже из Бездны.
Ликс приходил в зал дважды, и я улавливал напряжение, но он так и не позвал. Стоило ли мне вернуться тогда? Может быть, очень даже может быть .... Потом, видимо, меня оставили в покое, и я почти утратил связь с Архумом. Так было до момента, когда ощутил, что меня не просто зовут, а волокут сюда, словно на аркане». Мысли Амоиса вернулись из болезненного прошлого в беспокойное настоящее.

 ПЕРВЫЕ ИСПЫТАНИЯ
«Что же всё-таки случилось?» Плохое предчувствие росло как удобряемый сорняк. «Ликса и Тарну нужно найти как можно быстрее», – подумал Амоис и прибавил шагу. Под конец он почти бежал, но, выскочив на телепортационную площадку, понял, что его ждёт ещё один неприятный сюрприз – перемещение отменялось. Помехи, которые он ощутил раньше, оказались основательным ограждающим конусом, накрывшим Ксембалу полностью. Конечно, он мог бы вернуться, снова воспользоваться коконом и кружить вокруг планеты, не обретая физического тела, но тогда пришлось бы только наблюдать, а это его совершенно не устраивало.

«Пффф», – выдохнул Саани почти весь воздух в поисках смирения и здравомыслия. Ловушка, устроенная Тарной, явно удалась. Её плетения Амоис не спутал бы ни с чем. «Наверное, долго трудилась, – недобро заметил он и почувствовал, что начинает «закипать». Тарне с детства удавалось выводить его из себя, не прикладывая особых усилий. 

«Интересно, – подумал Амоис, стараясь переключиться, – это попытка защитить меня от того, что здесь происходит, или этот мир от меня?» На данный момент ответ не имел абсолютно никакого значения, но вопрос своё дело сделал, и Саани более ли менее пришёл в норму. 

Поскольку найти бреши в барьере можно было только в местах соприкосновения с поверхностью, Амоису предстоял долгий и мучительный спуск. От левитации пришлось отказаться (за пределами базы конус подавлял попытки манипулировать сколько-нибудь значимыми потоками энергии). Дорог никто никогда здесь не строил, даже в голову никому бы не пришло, а климатические изменения превратили Ксембалу в филиал Бездны.

Ещё одна неприятность заключалась в том, что Амоис почувствовал, как из него понемногу вытягивали энергию. Обострив своё восприятие до предела, Саани попытался отыскать на горе хотя бы одно живое существо и не нашёл. «Конус – убийца?! – удивился он, – Тарна, что ты творишь?!?». Вот теперь он разозлился по-настоящему, и не столько из-за того, что она создала ему проблемы, сколько по причине ужасающих последствий для её пути Раа. Саанираа – сохраняющие равновесие – не должны были по собственной прихоти отбирать чужие жизни.
Время сейчас работало против него, Амоис это хорошо понимал. Он завязал свои эмоции в тугой узел и полностью сосредоточился на спуске.

Когда он уставший, с ног до головы покрытый пылью, достиг подножия горы, Прон уже скрылся за горизонтом. Искать уязвимые места в конусе можно было только в лучах заходящей или восходящей звезды. Пришлось устраиваться на ночлег. Амоис не испытывал потребности во сне, но и стоять столбом всю долгую ночь тоже не собирался. Сутки на Архуме длились 36 часов, 3600 минут. Минута в этом мире равнялась времени, за которое сердце арха делало 100 ударов. Архи были удивительной расой, они даже с закрытыми глазами могли сказать, в какой части небосвода находилась их звезда. Из-за потрясающего чувства времени здесь не пользовались измеряющими устройствами, а отсчёт вели от рассвета и заката: первый час после рассвета, второй, третий …..

Полный оборот вокруг Прона по слегка вытянутой орбите планетарный тандем совершал за 10 дней. С таким коротким годом летоисчисление на Архуме симбиоты вели по порядковому номеру «дерева долголетия», которое Верховный Советник высаживал лично каждый сотый день, а архи стали  привязывать к циклу с одним «сезоном» холодов. В широтах, близких к экватору он отличался только количеством осадков, и, судя по погоде, до него ещё оставалось 3 дня, как минимум. Резкого перепада дневной и ночной температуры тоже не было, но влажность изнуряла. В тёмное время суток она ощущалась лишь немного легче, если не шли проливные дожди. Сегодня Саани повезло хотя бы в этом.

Больше трёх часов ушло у него на то, чтобы кое-как уплотнить жалкие потоки энергии до состояния удобоваримого ложа, куда Амоис и уселся, издав не то рык, не то вздох. «Судя по тому, как идут дела, это очень длинная и до нельзя ухабистая дорога», – пришёл Саани к неутешительному выводу, ощутив какую-то запредельную усталость. Он снял обувь, закрыл глаза и престать думать о чём бы то ни было.
Спустя 14 часов занялся тусклый рассвет. На камнях появились розоватые блики, и основание конуса будто заиграло красками. Амоис начал внимательно просматривать конфигурацию и плотность энергетических потоков. Брешь представляла собой нарушение узора плетения. Она возникала из-за рельефа местности и, как правило, обнаруживалась в труднодоступных местах. Долина «Тысячи дымов» как раз и оказалась таким местом. Провидение будто испытывало Амоиса на прочность, там едва ли не на каждом шагу горячие газы выходили на поверхность, и требовалось соблюдать крайнюю осторожность при движении. А под проливным дождём это превращалось в почти не выполнимую задачу.

На второй день пребывания Саани на Архуме небеса всё-таки разверзлись. Ручейки буквально на глазах превращались в полноводные реки, а видимость ограничивалась пределами вытянутой руки. Амоис с неохотой потратил часть энергии на усиление зрения, иначе в нужную точку он мог бы не попасть до начала следующего цикла, и одним прыжком преодолел первую водную преграду. Ловкость, грациозность и стремительность были присущи Саани с рождения. Они проявлялись в любом его воплощении, чувствовались в каждом движении. Однако путешествие по мокрым, скользким камням в экстремальных условиях далось тяжело даже для его гибкого, сильного тела. Амоис снова потерял много времени, вымок до нитки и почувствовал пусть и небольшую, но усталость.

Ещё больше и времени, и сил ушло на то, чтобы развести не переплетённые потоки в местах их наименьшей плотности. Первую попытку пройти сквозь брешь, используя энергию собственного тела, Саани предпринял уже в лучах закатного светила, и к успеху она не привела. Правда, Амоис и не возлагал на неё особых надежд, но на третью попытку могло попросту не хватить сил. Организм всё-таки имел свои пределы. Пришлось бы ползти обратно на базу, восстанавливаться и начинать всё с начала.

Если бы кто-то сейчас увидел выражение его лица, обходил бы десятой дорогой, даже если бы Амоис оказался последней возможностью спастись. Саани скорректировал точку выхода, потом сконцентрировался, вложив в действие всего себя, и ….. вырвался.

Свобода была обретена ценой изрядного истощения. Комбинезон и сапоги превратилась в лохмотья. Багровые тона заката придавали висящей клочьями одежде мелодраматический эффект, Амоис оценил, но произнести прочувственный монолог уже был не в состоянии. 

Дождь, наконец, прекратился. Лёгкий ветер ласково касался разгорячённой кожи. Осталось только одно желание – лечь в чёрную как непроглядная ночь траву и замереть, но Саани осознавал, что его телу нужна основательная «подзарядка». Используя живые потоки, он нашёл «жилу» Архума, так симбиоты называли центры силы, и, с трудом переместившись, погрузился в созерцание. К счастью, она находилась в более сухих и прохладных широтах.

К утру Амоису удалось привести себя в хорошую форму, и он сразу же занялся делом. По-прежнему одетый в лохмотья, кое-как и не везде прикрывавшие тело, Саани снова переместился в место с меньшим уровнем излучения – помехи сейчас были ни к чему. Он сделал глубокий вдох, готовясь встретиться с реальностью, после чего выставил защиту и раскинул ментальную сеть. Сейчас он лишь слегка касался сознания живых существ. Амоис по возможности старался избегать глубокого проникновения, как говорили Саани, «вторжения». Сеть вполне позволяла видеть мир глазами тех, кто в нём жил. Его собственное сознание вскоре наполнилось калейдоскопом картинок, обилием звуков и запахов. «Насыщенная у них здесь жизнь», – подумал Амоис и стал упорядочивать увиденное.

Архи, в основном, жили в пределах Большой равнины. За исключением этой территории, двух горных долин и прибрежной полосы на «восходной» части континента, всё остальное пространство превратилось, в лучшем случае, в труднодоступные места, в худшем – в угрозу жизни. 

Саани обратил внимание на то, что вокруг крупных поселений установлены ограждающие силовые барьеры, не такие мощные как конус Тарны, однако служившие вполне надёжной защитой. «Значит, аборигены вернули часть способностей симбиотов, но как?» – забеспокоился Саани. Ответ нашёлся буквально через минуту: в поле зрения попал арх, «оседлавший» камиши и летевший на нём по своим делам. Этот арх будто что-то почувствовал и повернул голову в сторону, где за сотни лим сидел Амоис. «Они нашли способ привязать к себе духов и прекрасно чувствуют использование энергии, это плохо, очень плохо!» – расстроился он ещё больше.
Поскольку ками было гораздо легче контролировать, чем камиши, Амоис подумал, что на бедных созданий, должны были открыть настоящую охоту. «В Царстве духов скорее всего тоже барьер, но насколько он надёжен? – задал себе вопрос Амоис и сфокусировался на Большой гряде. То, что он увидел, потрясло до глубины души: барьер действительно был установлен, и в нём проступала «расплавленная» сущность Саани. Это был Ликс!

«Так вот, что случилось», – прошептал Амоис, чувствуя как медленно и неотвратимо погружается в пучину отчаяния. Он невольно потянулся к тому, что осталось от его собрата, и вдруг ощутил: Ликсу каким-то непостижимым образом удалось сохранить нетронутыми часть живых потоков. Ещё не всё было потеряно. 

«Как до такого дошло, и что в это время делала Тарна?!!» – задался Саани вопросом, заставившим ощутить очередной прилив праведного негодования. Эмоциональные качели Амоису сейчас были совершенно ни к чему, и он медленно выдохнув, сосредоточился на поиске подруги.

Почти четверть часа Саани потратил впустую, но потом всё-таки обнаружил её слабый энергетический след. Казалось, Тарны уже давно не было на спутнике, однако, без неё барьер на Ксембале не пришлось бы пробивать, прикладывая столько сил. «Она точно здесь, только вот где?» – задумчиво произнёс Амоис. Он обнаружил лишь одно возможное место – башню в самом большом поселении архов, обладавшую защитой, по силе сравнимой с конусом.

«С этим я разберусь позже, – решил Саани, – сначала духи и Ликс». Амоис подумал, что после возвращения считает не то, что дни, часы, но сколько шёл до него зов? Как много времени он потерял на то, чтобы услышать и вернуться? Разные части его сознания находились даже не в одной галактике. Червоточинами Амоис умел пользоваться, как никто другой в его поколении.

Саани убрал защиту и, ощутив порыв ветра, вспомнил, что выглядит хуже, чем нищий бродяга. Скорчив гримасу, он начал создавать на себе подходящую для этого времени и сезона одежду: лёгкие воздухопроницаемые штаны, короткую безрукавку с глубоким V образным вырезом и шнуровкой спереди, а также длинный балахон с разрезами по бокам и широкой шалью, позволявшей закрывать голову. Одеяние полностью скрывало тело, в то же время было достаточно просторным, и давало доступ воздуху. Вместо сапог стали носить короткие слаты на такой же толстой подошве. За день грунт разогревался довольно сильно. Поскольку облачность была не плотной, даже проглядывал охряный диск Прона, Амоис не видел смысла тратить энергию на создание водонепроницаемой накидки. 

Дальше Саани предстояло выбрать маршрут. Собственно, переместиться он мог в любую точку, но перепугать духов до невменяемости ему бы не хотелось, да и встретиться с Ликсом он планировал позже. Пока было слишком мало информации, к тому же Амоис боялся, что не справится с собой и добавит другу страданий. Богатство выбора, таким образом, сузилось до портала, который они с Ликсом ради экономии сил установили у входа в Сухую долину. Степень сухости была сравнима с постиранным и слегка отжатым полотнищем, но всё-таки, по сравнению с другими местами, там выпадало меньше осадков. Воспользоваться этим входом могли только те, кто его создал. «Духи будут точно знать, кто к ним направляется, вряд ли у них короткая память», – подумал Амоис.

Действительно, не успел он переместиться, как почувствовал, что у портала собралась целая делегация призрачных созданий во главе с опытным и сильным ками. Саани его прекрасно помнил. Одрин был духом одного из старейшин, с Ликсом его связывала крепкая дружба. Он, как и Меру, в любом мире был словно магнит для аборигенов, но, если Меру боготворили, то на Ликсе висли гроздьями. От Амоиса местные, за исключением дюжины архов, предпочитали держаться на расстоянии.
У духов же не было выбора. Многим пришлось столкнуться с Саани, что называется, лицом к лицу. У него в то время был настолько мрачный вид, что, обретя связь с полем, мало кому хватало мужества после слов благодарности продолжить беседу.
Те, кто раньше видел Амоиса только издалека, теперь создавали суету, пытаясь пробиться в первый ряд, чтобы представиться лично. Если это и было царством, то исключительно царством хаоса. «Приветствуем Саани!» – возникла в сознании Амоиса церемониальная фраза. «Приветствую духов», – ответил он, соблюдая этикет. Далее последовал продолжительный обмен любезностями, завершившийся пожеланием гостю добра и мира в Царстве духов.

Амоис наконец-то мог пообщаться с Одрином. Со старыми духами Саани использовали тот же приём, что и между собой – открывали сознание. Разница была в том, что Саани показывали только ту часть, которую хотели, а сознание духа открывалось полностью. Амоису следовало попросить об услуге, так как обмен был не равноценный, и он не собирался нарушать приличия.

Приложив правую руку к груди, что в этом мире означало просьбу, Амоис открыл своё сознание с момента выхода на телепортационную площадку. Одрин наклонил голову в знак согласия и дал Саани полный доступ к своим воспоминаниям.
Духу, разумеется, было известно не всё, но для понимания общей картины событий с момента ухода Амоиса со спутника, воспоминаний Одрина было более, чем достаточно. Саани ждало воистину эпическое полотно, сотканное из надежд, трудов, страданий, жестокости, глупости и алчности.

Судя по информации, которой располагал Одрин, Тарна содействовала выжившим архам во всём, в чем только могла, но водворить порядок ей никак не удавалось. Аборигены жили по принципу «побеждает сильнейший», и победители не желали нести никакой ответственности за жизнь и благополучие побеждённых. Амоис увидел предостаточно сцен грабежей, насилия, вероломства в сознании Одрина, и он мог понять, почему Тарна создала культ – религия всегда и везде была спасательным кругом. Понять, но не принять! Ликс тоже считал решение ошибочным и призывал Тарну одуматься. Их отношения дали трещину, которая со временем превратилась в пропасть. Тарне поклонялись как божеству, а божество, как известно, конкуренции не терпит. Самим своим существование Ликс подрывал её авторитет.

Жизнь архов со временем улучшилась, они решили проблемы жилья и питания, создали институты власти, снова изобрели средства передвижения, вернулись к строительству дорог, организовали обучение, помощь больным и страждущим. Численность архов, размер их поселений постепенно стали расти. Тарна рисковала утратить контроль и сделала ставку на помощников, способных использовать духов. Она нашла способ и выпустила в мир магов. Какое-то время ритуал был доступен только служителям культа, потом же стал распространяться, словно пожар в лесу. Помимо магов появились архи с необычными способностями. До момента полного раскрытия дара им тоже нужны были духи.

Ками, жившие в поселениях архов, потеряли свободу, не успев даже опомниться. Однако их было недостаточно, большая часть обитала в Царстве духов. Тарна попыталась убедить Ликса отказаться от защиты духов как самостоятельных сущностей, но он с таким видением не согласился и оградил Царство силовым защитным барьером. После этого они с Тарной перестали общаться даже по телепатической связи. Но сказать, что Ликс полностью устранился от проблем архов, тоже было нельзя. Он и духи помогали одарённым.

Магам пришлось научиться подчинять камиши и обеспечивать им «безопасную» пищу. Однако камиши, связанные с магами, создавали своим хозяевам очень много проблем, не говоря уже об опасности перехвата контроля. Как будто этого было мало, маги начали практиковать дуэли. Одни сражались, чтобы выяснить, кто сильнее, другие из-за нанесённого оскорбления, у третьих просто был дурной нрав. Крупные поселения, имевшие свои сообщества магов, возвели защитные барьеры, ограничили дуэли и регулярно проверяли как жителей, так и пришлых. Обитатели небольших поселений выживали, как могли, до них никому не было дела. Тарна видела, что всё снова рассыпается и стала организовывать атаки на барьер вокруг Царства духов. Нападения становились всё более частными и мощными. Ликс решил защищать духов до конца и пожертвовал собой. К счастью, Одрин не видел сам процесс, Ликс его намеренно отослал, иначе Амоис вряд ли сохранил бы способность думать в ближайшие несколько часов. Вскоре после того, как Ликс слился с барьером, Тарна пропала, а в больших сообществах магов развернулась полномасштабная борьба за власть.
Амоис получил, что хотел. Он прервал обмен, поблагодарил Одрина и пошёл к живописной пещере, где раньше они с Ликсом «обитали». Саани, хоть и держал эмоции под контролем, всё же был ошеломлён. Он едва замечал проносившихся мимо ками. Духи могли становиться невидимыми, но здесь они чувствовали себя в полнейшей безопасности. Полупрозрачные сущности сновали повсюду.

ЗНАКОМСТВО
Саани уселся у входа в пещеру, привалившись спиной к большому камню, и начал размышлять. Ситуация была сложная, во многом даже безнадёжная: архи – не исправимы, Тарна – не обучаема, Ликс – беспомощен и все – заложники собственного выбора, упорствующие в своих заблуждениях.

Однако, увиденное хотя бы укладывалось в цепочку причинно-следственных связей, кроме одного: появление архов с даром. Выглядело это как мутация, но интуиция, с которой Саани предпочитал не спорить, подсказывала, что с ними не всё так просто. Амоис чувствовал, что здесь кроется что-то ещё, но пока даже не мог определить, возможность это или угроза?

Его мысли снова вернулись к Тарне. Амоис и представить не мог, что Саани может быть настолько безрассудной. «И как легко она отказалась от их общего с Ликсом прошлого, мерзавка!» – выдал Амоис с риском быть захваченным гневом, разгоравшимся, словно к сухим веткам поднесли огонь. «Довольно!» – с трудом остановил он себя. Может ему и суждено преступить грань дозволенного для Саани, но основания должны быть посерьёзнее. Плохо было уже то, что он вообще допускал такую возможность.

От досады Саани поднял булыжник, сжал его в кулаке, превратив в пыль, после чего мрачно поднял голову и неожиданно увидел в отдалении фигурку девушки, настолько тоненькой, что она больше походила на призрака, чем на арханку. «Что она здесь делает?» – слетело у Амоиса с языка, и девушка тут же повернула голову, замерев от удивления.

Пару долгих минут оба пялились друг на друга самым беспардонным образом. Амоис опустил глаза первым: приличия всё-таки надо было соблюдать. По-прежнему, чувствуя на себе её взгляд, Саани улыбнулся. «Ничего, обычно это быстро проходит», – подумал он, вспомнив знакомых ему женщин. Амоис насколько притягивал, настолько же потом и отталкивал представительниц прекрасного пола.
Тем временем арханка направилась прямо к Саани с открытой улыбкой на миловидном лице. Её кожа слегка отсвечивала, сбрасывая лишнюю тепловую энергию, что только усиливало сходство с миражом посреди безбрежного океана.

Поскольку встречи было не избежать, Амоис позволил себе немного поухаживать. Он не скрывал свою сущность, в Царстве духов в этом не было необходимости. Саани поднялся, позаботился о чистоте одежды и создал удобную скамейку из эпохи Симбиотов, с изящной, выгнутой спинкой и подлокотниками. Сейчас архи использовали более простой и совсем не привлекательный вариант садовой мебели – бенча. Амоису она казалась настоящим пыточным орудием. Спина, опиравшаяся на прямую планку, поставленную чуть ли не у самого сиденья, должна была начать отваливаться, максимум, минут через десять.

Чем ближе подходила девушка, тем больше он чувствовал, что её энергетика чем-то напоминает ту, которой обладали симбиоты, и послал арханке  мысленный вопрос: «Вы меня слышите?».

«Слышу», – отпечаталось в его сознании вместе с волной благожелательности, сравнимой с океанским прибоем. Он не ошибся, девушка оказалась одарённой – дар телепатии и эмпатии. Второй явно был основным, и Амоиса это не слишком обрадовало. Судя по событиям, запечатлевшимся в сознании Одрина, эмпатов нередко «заносило». Ещё он заметил, что энергия Ликса не растворилась в теле арханки, а переплелась с её собственной. Случиться это могло только, если Саани часто ей помогал, используя живой поток. «Любопытно .......», – подумал Амоис, в свою очередь пробудивший у арханки настолько сильный интерес, что её свечение усилилось. Это причудливое проявление сильных эмоций, архи приобрели после распада симбиотической связи. Стыд, гнев, страх, желание, счастье, по достижении критического уровня, превращали их в «осветительный прибор». К радости Амоиса, находившего такое шоу обременительным, тело Саани в этом мире было не подверженно эмоционально-световым перепадам. Их физиология скорее напоминала симбиотов.
Когда Лирия увидела Саани, то не поверила своим глазам. Она их даже закрыла, заподозрив, что ей просто напекло голову, но открыв снова, обнаружила, что мужчина никуда не исчез. В том, что пред ней именно Саани, девушка не сомневалась. Уют и ласковое тепло, которые она почувствовала, были точно такими же, как во время общения с Ликсом. Вопрос – знакомиться или нет – Лирия себе даже не задала, однако, чем ближе арханка подходила, тем сильнее ею овладевали сомнения. Саани явно было не до неё – Лирия поняла бы это, даже находясь за барьером, но могла ли она упустить шанс поговорить? Мысль о том, что Саани здесь ради Ликса, пришла ей в голову сразу же, стоило убедиться, что незнакомец – не видение.

К тому же мужчина оказался в её вкусе, на него хотелось смотреть: высокий лоб, тонкий прямой нос, завораживающие глаза с удлинённым разрезом под прямыми бровями, чётко очерченные, в меру тонкие, симметричные губы и твёрдый подбородок. Его тёмные, волосы, отливавшие красноватым блеском, как мантия, свободно лежали на плечах. Амоис так и не удосужился их завязать после того, как восстановился. Сейчас такую длину мужчины почти не носили, но ему шло. Импонировала и его субтильность. Неповоротливые парни с необъятными плечами и шеей толщиной с её талию, Лирии никогда не нравились.

Преодолев волнение, подмеченное внимательным взглядом Амоиса, арханка спросила: «Саани позволит с ним поговорить? Моё имя Лирия». Только после того, как им сообщат имя, архи могли обращаться друг к другу прямо, используя вежливую форму. Безупречный церемониальный поклон, который отвесил ей Амоис, лишний раз убедил Лирию, в необходимости поддерживать политес, благо – у неё были хорошие учителя.
«Не вижу к этому препятствий», – произнёс Саани ясным, чистым голосом, и арханка подумала, что, должно быть, он хорошо поёт. Это была странная мысль, ещё больше смутившая девушку, она была совсем не к месту.
Как только Лирия приблизилась на двойное расстояние вытянутой руки, Саани представился: «Меня зовут Амоис», после чего жестом предложил ей присесть.
Девушка действительно была хрупкой, словно статуэтка, и необычайно женственной. Даже то, как она склонила голову в знак признательности, а потом устраивалась на скамейке, говорило о врождённой мягкости и плавности движений. Приятное личико немного портили льдисто голубые глаза, резко контрастировавшие с густым винным оттенком волос. Амоису такие глаза всегда казались слишком холодными, безжизненными.

Поймав себя на том, что уж слишком внимательно вглядывается, Саани присел, соблюдая дистанцию, и вместо того, чтобы задать пару вопросов «ни о чём», как полагалось вежливому собеседнику, сразу перешёл к делу: «Откуда вы знаете Ликса?»
Арханку будто окатили холодной водой, она даже сначала растерялась от личного вопроса, заданного тоном дознавателя. Заглянув в глаза Саани, Лирия удостоверилась, что он, действительно, рассчитывал на искренний, полный и незамедлительный ответ. Испытывая противоречивые чувства, она попыталась уклониться: «Это долгая история, боюсь вас утомить».

«А разве мы куда-то спешим?» – удивился Амоис, на губах которого блуждала улыбка, а в глазах мелькали искорки разгоравшегося интереса. 

«Надо же, ещё и забавляется! Спокойно!» – мысленно остановила себя девушка, прекрасно знавшая, как раскручивается эмоциональная спираль. В конце концов, она сама подошла к Амоису.

«Ликс – мой Наставник! Он всегда был рядом в трудную минуту», – ответила она, вздёрнув подбородок. Ей хотелось добавить какое-нибудь обидное для Амоиса сравнение, но арханка сдержалась, и сожалеть об этом не пришлось – Саани удивил её ещё раз.

«Вам пришлось нелегко с даром ....», – голосом, полным сочувствия, произнёс он. Во взгляде Амоиса было столько искреннего внимания, что Лирия, вздохнув, сдалась окончательно и обо всём рассказала.

«Дар ..., – слово упало тяжело, будто камень, – он открылся на мой двухсотый цикл. Мир вдруг изменился настолько, что я испугалась. Чувствовать эмоции других как свои и слышать мысли – это, знаете ли, не весело. Если бы сразу сказала родителям, может и не познакомилась бы с Ликсом, но я просто перестала выходить из хумари». Девушка замолчала и неосознанно коснулась виска. Возвращение к болезненным воспоминаниям давалось нелегко, но она продолжила: «Сил становилось всё меньше. Однажды я просто не смогла проснуться, тогда меня отнесли к магу. Саани в то время гостил у Рагнира. Так мы и встретились». Лирия улыбнулась одними губами, взгляд оставался задумчивыми и печальными. Она уже не проливала слёзы, думая о Ликсе,  боль притупилась, но она её по-прежнему испытывала. 

«Вы ему поможете?» – спросила арханка с надеждой в голосе, снова заглянув в глаза Саани, в которых тоже плескалась боль. Однако охватившее её желание утешить разбилось, словно прибой о скалу, о холодное, отстранённое выражение лица Амоиса, успевшего пожалеть, что затронул эту тему.

Сейчас он раздумывал, как лучше ответить Лирии. Пустых слов на ветер он не бросал никогда, ни для чьего спокойствия. «Приложу все силы», – пообещал Амоис. Пока это было единственное, чем он мог её обнадёжить.

«Я тоже хочу помочь всем, чем смогу», – твёрдо заявила арханка. В её взгляде было столько решимости, даже непреклонности, не вязавшейся с хрупким телосложением, что дрогнуло бы любое сердце. 

«Приходя сюда, вы уже достаточно поддерживаете Ликса», – сказал Амоис, в отличие от арханки, осознававший масштабы бедствия. Тему стоило сменить, и он спросил, откуда она родом. 

«Из Кисара», – ответила девушка.

«Горная долина Диву?» – предположил Амоис, исходя из того, что увидел глазами других существ.

Лирия слышала это название от Ликса, но его давно перестали использовать. «Нашу долину называют просто Горная. Она единственная, где есть поселения».
«В эпоху Симбиотов их было шесть, и Диву считалась не самой красивой», – поделился информацией Амоис, а в подтверждение слов отправил картинки из своей памяти.

Лирия ахнула. Особенно поразил её громадный каскадный водопад. Местами потоки воды низвергались, рождая такой гул, что, стоя рядом, никто бы не услышал друг друга, а местами вода разливалась по широкому руслу и лениво текла, спускаясь со ступеньки на ступеньку. Под лучами Прона казалось, что гигантская лестница устлана струящимся, постоянно бликующим ковром. Долину Алат, где раньше жила её ками, Арханка узнала по описанию подруги. Долгое озеро подобно небесному клинку разрезало долину на две части. После катастрофы вся вода ушла, и расщелина стала напоминать зияющую рану. Элли больше никогда туда не возвращалась.
Чувствуя, что её глаза затуманились грустью, Лирия поспешила объяснить: «Моя ками из долины Алат».

Амоис понимающе кивнул. Ему тоже было жаль всю эту загубленную красоту, не говоря уже о невинных жизнях. Далеко не все желали зла Саани. «Ваш дух обитает здесь?» – спросил он, снова пытаясь уйти от печальных тем.

«Да, и я по ней очень скучаю, – призналась Лирия, – спасибо Ликсу и Рагниру, что иногда могу здесь пожить и увидеть старых друзей». На лице Лирии отразилась глубочайшая благодарность и умиротворение, а её глаза наполнились светом. В этот момент они вовсе не выглядели холодными.

Амоис снова кивнул. С тем, что для эмпатов здесь был настоящий рай, он мог только согласиться. Ками не помнили зла, всегда стремились помочь и на искренность отвечали преданностью.

Что до прекрасных глаз арханки, может, Саани и уделил бы им больше внимания, но мысли о духах снова вернули Амоиса к причине своего возвращения. Он мог понять, почему Ликс готов защищать ками даже ценой собственной жизни, но задачу это усложняло неимоверно. Для Саани было очевидным то, что, если он не найдёт способ защитить духов, Ликс не отступит. В редких случаях, но его лучший друг мог упрямством превзойти скалу. Амоис вздохнул, прикрыл веки и решил, что пора бы друзьям встретиться. О чём бы они с Лирией ни говорили, всё, так или иначе, скатывалось к мыслям о Ликсе.

Церемониальная фраза «благодарю за общение, вынужден вас покинуть» прозвучала для Лирии полной неожиданностью. Она, конечно, не надеялась, что они проговорят до заката, но и не думала, что встреча окажется настолько короткой. Разочарование чёрной кляксой начало растекаться в груди, и арханка снова попыталась не дать эмоциям взять верх. Логические размышления были в подобных ситуациях лучшим лекарством. Не подвели они и на этот раз – девушка догадалась, к кому собрался Амоис. Но от мысли, каким он увидит Наставника, ей самой сделалось до такой степени нехорошо, что дальше Лирия уже не думала.

«Можно, я пойду к барьеру с вами», – попросила она.
Амоис бросил на девушку пристальный взгляд, пытаясь понять, известно ли Лирии, что он ещё не встречался с Ликсом?

«Судя по всему, да», – пришёл он к выводу, и это подпортило ему настроение. Фраза «Не в этот раз» прозвучала сухо, почти грубо, однако, чувство самосохранения уже покинуло арханку.

«Вам станет легче, если я буду держать вас за руку», – выдала она и плотина, кое-как сдерживавшая буйный нрав Амоиса, рухнула.

Его отстранённость развеялась быстрее дыма, а самообладание грозило разлететься в клочья, вызвав настоящую бурю. Саани кожей чувствовал, как в нём лавиной нарастает раздражение, и происходило это гораздо быстрее, чем обычно.

Взгляд Саани стал настолько колючим, что девушка невольно отшатнулась, а свечение её кожи полыхнуло заревом. Никогда прежде Лирия не думала, что  Саани может быть опасен, никогда не ощущала клокочущей мощи, по сравнению с которой она была крошечной песчинкой. Сейчас она сидела, вцепившись в край хало – длинной, слегка приталенной рубашки с широкими рукавами – не в силах даже пошевелиться от одолевшего её страха.

«Ну, что же я вечно, как стихийное бедствие!» – сокрушённо подумал Саани. В его случае сравнение было близким к истине. Если уж Амоис выходил из берегов, для того, чтобы вернуться обратно, ему требовалось время, и выносить его в таком состоянии могли только двое – Меру и Ликс. Прогремевший гром, от которого Лирия вскочила, словно ошпаренная, окончательно убедил Амоиса в необходимости убраться подальше, и как можно быстрее.

Со словами «Приношу извинения» Амоис исчез, оставив девушку в растерянности, хорошо не под дождём. Облака над ними почти превратились в грозовые тучи, но как только Саани переместился, они постепенно рассеялись.

Как и ожидалось, такая погодная метаморфоза привлекла целую толпу призрачных зевак. Окружив Лирию, они сразу увидели, что арханка не в порядке. Посреди жаркого дня девушка стояла, обхватив себя руками, и дрожала от озноба. Две ками тут же укутали её потоками исцеляющей энергии и стали наперебой убеждать, что от таких мужчин, как Амоис, надо держаться подальше. Часть её сознания с радостью согласилась бы с ними, но другая по-прежнему беспокоилась за Саани. К тому же, чем больше Лирия приходила в себя, тем больше понимала, что поступила бестактно.

ВСТРЕЧА
Амоис переместился к барьеру как ошпаренный мустел, изо всех сил пытаясь вернуть утраченное равновесие. При этом он производил столько вибраций воздуха и так «громко» думал, что по прибытии удостоился знакомого смешка. Вблизи барьера Ликс мог видеть, слышать и пользоваться телепатической связью.

Одно присутствие Ликса рядом уже помогало. Амоис быстро восстановил контроль. «Как же мне его не хватало всё это время!» – признался Саани и, наконец, набрался мужества посмотреть на то, что стало с другом.

Воотчию картина была ещё более ужасающей. Сознание Ликса держалось даже не на решете, а на редких ячейках, поддерживаемых магнитным полем Архума. Почувствовав, как его снова скручивает, Амоис закрыл глаза и, сделав медленный глубокий вдох, резко выдохнул.

«Ты ещё можешь смеяться после того, как втиснул себя в эту стену, дружище?» – поинтересовался Амоис, скрывая боль за сарказмом.

«Одна из немногих радостей, заешь ли!» – ответил Ликс в том же духе. Он прекрасно представлял, какие параллели сейчас проводит его самый близкий и преданный друг.

Амоис подошёл почти вплотную к барьеру, мощному энергетическому полю, питавшемуся жизненными силами Саани, и назвал Ликса полным, подлинным именем. Оно состояло не столько из звуков, сколько из тончайших энергетических потоков, сплетавшихся в изящный, замысловатый узор. Ни одни связки во вселенной не смогли бы такое воспроизвести, но даже звучание было другим «Лииксиан», с долгими гласными, в произношении которых менялся тон. Большинство архов не осилило бы даже первый слог. Вот почему Лииксиан стал Ликсом, Аоммоаис – Амоисом, Атаарнии – Тарной. Амоису раньше даже нравился этот укороченный вариант, сейчас же ему больше всего хотелось повернуть время вспять, чтобы всего, что здесь произошло, никогда не было, чтобы тогда они пролетели мимо системы Прона.

«Ну, и что ты натворил?!?» – уже ничего не скрывая, спросил Амоис, – «Почему ты не позвал меня раньше? Ты же приходил!»

«Приходил, – подтвердил Ликс, - потому что скучал, но я не собирался тебя втягивать во всё это, это не твоя война».

«Теперь моя, – спокойно возразил Амоис, – и я сделаю ВСЁ, чтобы вытащить тебя отсюда».

Обыденность, с которой Амоис произнёс эти слова пугала больше, чем шквал эмоций. О способности друга добиться желаемого, даже разнеся всё в щепки, Ликс знал по собственному опыту.

«Вот этого я и боюсь, – отшутился он, а пару мгновений спустя добавил: «Я всё же не понимаю, как ты меня услышал. Да, я кричал в минуту слабости, но не звал, ты не должен был слышать! Может, Меру?»

«Кто!?! – теперь уже Амоис перестал, что бы то ни было, понимать, – что ты имеешь в виду?»

«Он жив, Амоис. …. Посуди сам. Чем больше я рассредоточивал свою силу в барьере, тем больше чувствовал, что это будет стоить мне жизни, тогда и закричал. В какой-то момент понял, что перестал «растворяться» и ощутил его присутствие. Не знаю, что он сделал, но он меня спас и был со мной, пока я не стабилизировался. Думаю, тебя позвал тоже он». Ликс замолчал. Он, конечно, не ожидал, что Амоис поверит ему сразу, но уж слишком скептическим было выражение лица друга.

Для Амоиса всё это прозвучало как полная дичь, но, ни подтвердить, ни опровергнуть догадку Ликса он пока не мог. Искать след прямо здесь Саани не стал бы ни за что.

В телепатическом канале Саани воцарилось молчание, наполненное размышлениями. Ликс думал о том, как убедить Амоиса для его же блага, а Амоис о том, могло ли Ликсу померещиться. Помочь вполне могла и Тарна, пожалевшая свою пару в последний момент.
«
Как думаешь, Тарна в Баргате?» – прервал молчание Амоис. Её имя он произнёс с плохо скрываемым гневом, и Ликс не на шутку забеспокоился.

«Не причиняй ей зла, иначе ты себя погубишь!», – предостерёг он друга.

«Боюсь, мне могут не оставить выбора», – возразил Амоис, чьим взглядом сейчас можно было бы дробить камни.

«Амоис, пожалуйста, хотя бы ради меня!» – взмолился Ликс.

«Ну, что ты так разволновался? – попытался успокоить друга Амоис, – Я же не монстр, по крайней мере, пока». После погодных явлений в виде туч и грома он был уже не настолько в себе уверен.

Не успел Амоис закончить фразу, как почувствовал, что Ликс отчаянно хочет его встряхнуть.

«Всё, сдаюсь!» – заявил Амоис, демонстративно согнув руки в локтях и показывая открытые ладони.

«Что ты думаешь о Лирии? До сих пор не могу прийти в себя после предложения взять меня за руку!» – спросил он, меняя тему.

«Да уж, даже я поостерёгся бы тебе что-то предлагать, когда ты этого не хочешь, – со смехом ответил Ликс, а потом уже серьёзно добавил, – Ты напрасно в ней сомневаешься, она – целитель и не может остаться равнодушной». 
 
«Я НАСТОЛЬКО жалок?» – усомнился Амоис.

«Амоис!!! Такое впечатление, что углы, предназначенные для нас всех, достались тебе одному. Не понимаю, как женщины вообще могут иметь с тобой дело!?!» – возопил Ликс.

«Ей я, похоже, нравлюсь», – невозмутимо возразил Амоис.

«Бедная девочка!» – посочувствовал Ликс.

«Что-то я не пойму, ты чей друг?» – поинтересовался Амоис, сощурив один глаз.

«Друзья вынуждены говорить правду, даже рискуя собой!» – заметил Ликс.

«Это ты правильно сказал, «рискуя»! Лучше не выводи меня из себя ...», – предупредил Амоис, бросив гротескно суровый взгляд.

«Вот об этом я и говорю», – со вздохом произнёс Ликс, и оба Саани расхохотались, как в свои лучшие времена.

Амоис ощутил, что его друг впервые за очень долгое время расслабился. Можно было бы продолжать в том же духе, но это не приближало момент возвращения Ликсу свободы.

«Ты разобрался, на что похож дар?» – спросил Амоис.

«Да, но то, что я сейчас скажу, тебя сильно удивит. Дар напоминает нас», – огорошил Ликс.

Амоис, похоже, уже начинал привыкать к состоянию изумления. Он лишь покачал головой, а Ликс, так и не дождавшись очередного вопроса, продолжил делиться своими мыслями: «У одарённых архов естественная связь с энергией этого мира и они эволюционируют. Пока неизвестно, сколько они смогут прожить, будут ли способны отделять и сохранять своё сознание, но дети с даром от рождения уже другие: им не нужны духи, чтобы войти в полную силу, они не испытывают зависти и обмениваются тем, в чём сильны. Тебе надо их увидеть самому!» Ликса явно увлекала эта тема. Можно было даже сказать, что он уверовал в дар.

Сам Амоис, вспомнив пережитое Лирией, не спешил испытывать восторг. Да и собственные подозрения никуда не исчезли. «Если дар такое уж благо, то почему в Лирии столько твоей энергии?» – спросил он.

«Лирия – особый случай. Её дар единственный в своём роде и проснулся он на пятьдесят циклов раньше, чем у других. Даже мне приходилось восполнять её потребность в энергии», – пояснил Ликс, как ему, казалось, исчерпывающе и убедительно.

«А она об этом знает?» – поинтересовался Амоис, вместо того, чтобы просто поверить сказанному.

«А ей нужно?» – ответил Ликс вопросом на вопрос.

Дальше говорить на эту тему было бессмысленно. Никто из них пока не собирался менять своё мнение, так что Амоис вернул Ликса к интересовавшему его предмету: «Одарённые и маги используют энергию по-разному?»

«И да, и нет. Принцип тот же – усилия мысли и воли, связанные с уровнем развития, но для одарённых это также естественно, как дышать. Маги будто преграду преодолевают, пытаясь манипулировать потоками. Они даже придумали какие-то движения и написали множество текстов. Назвали это магией, но под горой ненужной шелухи погребли саму суть вещей. Боюсь, мудрых архов среди магов не много. Рагнир один из них», – пояснил Ликс.

«Управление с магами во главе рассыпается, а другим в нём места нет, я прав?» – продолжал допытываться Амоис.

«Да, ты уже сам всё видел. Барьеры, насилие, подковёрная борьба и несправедливость – вот до чего они всё довели», – посетовал Ликс, не сомневавшийся, что Амоис уже воспользовался ментальной сетью.

«Мне придётся вступить в игру и поддержать какую-то сторону, чтобы справиться с системой, созданной Тарной и, быть может, с ней самой», –  подумал Амоис, после чего спросил Ликса, кто, с кем, почему воюет?

«Я бы сказал, что все со всеми, настолько всё у них запутано и зависит от амбиций, – изложил своё видение Ликс, – но ещё есть раскол на тех, кто готов отстаивать привилегии магов любой ценой, и их противников, считающих, что магам лучше поделиться властью и признать духов. Нам с тобой это всё хорошо знакомо по другим мирам».

«Что же, очевидна и сторона, и стратегия. Приходить лучше не с пустыми руками, – промелькнула мысль в сознании Амоиса, и он озвучил Ликсу очередную догадку, – маги, связанные с камиши, идут вторым сортом?»

«В какой-то степени, да», – подтвердил Ликс.

«А вот и первые возможные союзники», – подумал Амоис и окончательно уверился в том, что следующим местом пребывания будет Кисар. «С нетерпением жду встречи с Рагниром», – произнёс он и в его тёмных глазах, до этого выражавших лишь работу мысли, зажглись искорки.

Ликс сразу понял, что у Амоиса созрел план, и его не удержать никакими силами, но всё-таки попробовал: «Может, дождёшься, когда Рагнир прилетит забрать Лирию?»

«Сколько ждать?» – спросил Амоис.

«2-3 дня», – проинформировал Ликс.

«Долго, – заявил Амоис, затем, выдержав паузу, добавил, – если Лирия согласится, отправимся завтра».

«Лёгкие пути не для нас ..., – констатировал факт Ликс и вспомнил, что хотел задать ещё один вопрос, – Ты знаешь, что стал сильнее?» Он, как и духи видел небесные явления и уже тогда догадался. Амоис тоже слепцом не был, но признать это означало, что в копилку добавились новые проблемы, а ему бы со старыми разобраться.

Амоис не стал изображать не в меру перепуганную дичь и прямо спросил: «Насколько?»

«По моим ощущениям, ты сейчас на уровне Старшего», – ответил Ликс.

Амоис скривился так, как если бы съел сразу дюжину кислых фруктов. Переход к Старшему считался в пути Раа самым сложным. По правилам он должен был вернуться в родной мир. Скачёк силы затруднял самоконтроль, а её мощь превращала Саани в ходячую опасность. Амоис уже успел в этом убедиться, но у него не осталось другого выбора, кроме как попытаться справиться самому.

«Даже не вздумай меня убеждать», – предупредил он Ликса.

«А я и не собирался, зачем делать что-то бессмысленное? – заверил Саани, – Просто, если я тебе понадоблюсь, знаешь, где меня искать».

В другой раз Амоис, возможно, и оценил бы юмор, но не сейчас. «Тебе известно что-нибудь о Старших, чего я могу не знать?» – спросил он.

Ликс стал перебирать информацию в памяти. Большая её часть была общедоступной, но кое-что нашлось: «Будь осторожен, ты можешь иметь несколько тел одновременно, но это будет провоцировать очередной скачёк силы».

«То есть Старшим, скорее всего, дело не закончится», – с сарказмом заметил Амоис.

«Зная тебя, да, – подтвердил Ликс, – поэтому и говорю об ОСТОРОЖНОСТИ!»

Ликс явно ждал заверений, но Амоис ничего не мог ему пообещать. Оба в таких случаях просто отшучивались. «Будешь меня пугать, уйду просить прощения у Лирии», – заявил Амоис.

Давить на него было бесполезно, Ликс знал это лучше других, а вот успокоить духов не помешало бы. Грубость Саани они обсуждали до сих пор, да так, что до Ликса периодически что-то доносилось. Обидеть девушку, устроив при этом светопреставление, мог только Амоис. К счастью, признавать ошибки он тоже умел.

«Иди, – отпустил друга Ликс, – тебя там снова делегация ждёт».

«И не стыдно тебе? Яда больше, чем в хедере», – пожаловался Амоис.

«Иди уже», – со смехом ответил Ликс.

Амоис тоже улыбался до ушей. Странное это было зрелище. Мужчина просто стоял перед громадной, гудящей, полупрозрачной стеной, ничего не говоря. Только по менявшемуся выражению его лица можно было понять – что-то происходило.

Пообещав вернуться утром, Амоис переместился в поисках арханки, а Ликс, оставшись в одиночестве, погрузился в раздумья. Теперь это было его единственное занятие. Саани потерял возможность двигаться, он больше не мог раскидывать ментальную сеть или искать чей-то след. Если бы не духи и навещавшие его друзья, он бы оказался полностью отрезанным от мира. Открытый и общительный Ликс это тяжело переживал.

Возвращению Амоиса он обрадовался несказанно. Всё это время Ликс по нему безумно скучал. Однако к радости всё-таки примешивалась доля беспокойства за друга, за этот хрупкий мир и за Тарну. Чтобы она ни совершила, Ликс не мог её ненавидеть, и она никогда не стала бы для него чужой, хотя связь пары ослабела настолько, что Саани почти перестал её ощущать.

Сейчас собственная беспомощность удручала Ликса, как никогда. Амоис не был безрассудным, но ради него он мог пойти на крайние меры. Ещё и этот скачёк силы вдали от родного мира! Надежда была только на Меру. Первое, что сделает Амоис, настроит поиск следа и убедится, что брат жив, в этом Ликс не сомневался, но какой будет их встреча? Меру изменился, никто не остался бы прежним после такого.

«Утро вечера мудренее, – вспомнил Ликс поговорку, и мысли потекли плавно, словно глубокие воды, – Провидение, раньше или позже, расставит всё по местам. Оно уже свело Амоиса с Лирией. Он не вспылил бы так, если бы девушка его не привлекала. У Лирии горячее сердце. Кто знает, может ей удастся растопить лёд, которым он себя оградил, тогда балансировать потоки Амоису станет легче. А Лирия …..».

Мысли о ней кружились омутом в этих водах, и Ликс рисковал быть затянутым на самое дно. Арханке лучше было бы даже близко к Амоису не подходить. Саани чувствовал свою вину в том, что она приблизилась. Именно общение с ним заставило её поверить, что они такие же. И хотя Амоис напугал Лирию, он сделает всё, чтобы её воспоминания о случившемся поблекли, в этом Ликс был абсолютно уверен. Его друг мог быть умопомрачительно обходительным и внимательным, когда хотел этого, да и внешность он всегда выбирал приятную. Амоис предпочитал страдать от ненужного ему внимания, чем пренебрегать эстетикой. Правда, и в своём первоначальном облике он был настолько хорош, что за выходки ему перепадало реже, чем он того заслуживал. В том, что Лирия не устоит, Ликс не сомневался. Хотел ли Саани этому помешать? И да, и нет, но в любом случае он не смог бы, а вот пресечь её попытки оказать помощь был просто обязан. «Если Лирия ещё не уловила пульсацию ауры Амоиса, то скоро это произойдёт» , – с беспокойством думал Саани. Надеялся он только на остатки здравомыслия в её голове.

ВТОРОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ
Амоис не стал проверять след брата сразу после перемещения, хотя желание возникло и ещё какое! Если друг прав, и Меру жив, Саани не поручился бы, что не бросится на поиски, сломя голову. Если нет, собеседник из него получился бы неприятный, а он и так уже натворил дел.

Ему не составило труда отследить энергию одарённной и вычислить её местоположение – берег ручья на дне каньона. К тому же, в это время суток Амоис и сам бы выбрал его для отдыха. Дневная жара здесь почти не ощущалась. Густая тень от скал и буйной растительности, вместе с обилием родников давали достаточно прохлады, а цветущие рингосы наполняли воздух тонким ароматом. Место, и правда, было, что надо!

Лирия и ками, облепившие её со всех сторон, во что-то увлечённо играли. Гвалт стоял на 10 лим.  Духи редко разгоняли звуковые волны, но сейчас они явно старались перекричать друг друга и бедную, наполовину оглохшую арханку, добродушно взиравшую на всю эту суету.

Стоило Амосу появиться в поле зрения, как воцарилась мёртвая тишина. Повисшее в воздухе осуждение было такой концентрации, что его можно было резать ножом.

В этой долине, если что-то творилось, всегда находились любопытные глаза и уши, а новости распространялись со скоростью мысли. В курсе были уже абсолютно все и все, как один, ждали от Амоиса извинений, потому что, Саани ты или ещё кто, в Царстве духов гостю не дозволялось обижать другого гостя.

Амоис и сам знал, что перегнул палку. Увидев реакцию девушки, он в ту же секунду испытал укол сожаления, после разговора с Ликсом превратившийся в чувство вины. Саани готов был её признать и загладить всеми доступными способами. «Можно же было перевести всё в шутку!» – сокрушался Амоис по пути сюда.

Лирия, однако, не выглядела обиженной, казалось, что она тоже хотела в чём-то признаться. Амоиса это отвлекло. В результате, приносить извинения они начали одновременно: один – за резкость, другая – за бестактность.

Ситуация была настолько милой, немного комичной, что для вовлечённых сторон инцидент оказался не только исчерпанным, но даже поднял настроение, особенно духам.

Царство снова пришло в движение, напоминая развороченный улей. По расчётам Амоиса «гудёж» должен был достичь Ликса в самое ближайшее время. «Три, два, один, – произвел он обратный отсчёт в уме и отправил собрату сообщение, – Миссия выполнена, дружище!» Амоис вложил достаточно энергии, чтобы Ликс его услышал.

Выражение лица Саани в этот момент живо напомнило Лирии проказливого соседского мальчишку, с которым она выросла. Арханка в недоумении уставилась на своего нового знакомого, однако вовремя опомнилась и отвела взгляд. «Ничего себе, Амоис может быть и таким ...», – вертелось в голове, окончательно сбивая с толку.

Саани же сосредоточился на духах. То, что он сам стал объектом наблюдения от него, к общему спокойствию, ускользнуло. Амоису до такой степени не хотелось «выступать», что он переводил красноречивый взгляд с одного ками на другого до тех пор, пока они все не разлетелись. Только оставшись с Лирией наедине, Саани предложил ей прогуляться, и она с радостью согласилась.

Амоису не нужно было даже стараться, исцеляющие потоки сделали всю работу за него. К тому же желание провести с ним время оказалось намного сильнее пережитого страха.

Они неспешно шли по тропинке вдоль ручья и беседовали о всяких бытовых мелочах. Для Саани это был старый-новый мир, многое архи теперь делали по-другому. Лирию тоже интересовало, как жизнь была устроена раньше. Потом они сравнили знания, обычаи, нравы. Амоис был кладезем информации, а Лирия отличалась пытливым умом. Содержательный и в то же время непринуждённый разговор обоим доставлял удовольствие, усиливаемое приятной прохладой каньона.

Когда Саани спросил, почему арханка выбрала целительство, она рассказала о семейном деле. Её родители, а до них родители матери держали Здравницу. Девушка с таким теплом говорила о своей семье, особенно об отце, что Амоису невольно захотелось познакомиться. И ещё Саани осознал, что Лирия не просто отдыхала, она проходила полноценное восстановление. «Может, всё-таки стоит подождать Рагнира?» – задался он вопросом и почти ответил на него утвердительно, но ощущение времени, сжатого до состояния горошины, снова взяло Амоиса в заложники. После возвращения Саани будто всё время толкали в спину.   

«У меня к вам большая просьба: мне нужно встретиться с Рагниром, и, чем раньше, тем лучше», – обратился к арханке Амоис. Окончательно приняв решение, он уже не колебался. Хотя Саани замолчал, что, по его мнению, предоставляло девушке возможность выбора времени возвращения, его твёрдый взгляд и осанка «повелителя» фактически превратили просьбу в распоряжение.

Лирия начала внутренне ощетиниваться, ей всегда было непросто иметь дело с властными мужчинами, а Амоис, похоже, даже не замечал, насколько подавлял окружающих своей волей. В памяти тут же услужливо всплыл момент, когда он резко свернул беседу, но вслед за ним ярким пламенем в ночи возникли её собственные слова о желании помочь всем, чем только сможет. Как бы то ни было, она не собиралась от них отказываться.

«Завтра, – произнесла Лирия, глядя в тёмные глаза Амоиса так, словно хотела проникнуть в его душу – давайте отправимся завтра». Её голос звучал спокойно, уверенно, немного отстранённо, и, если бы не заминка в середине фразы, можно было подумать, что ей это совсем ничего не стоило, однако, только Провидение знало, сколько сил пришлось приложить Лирии.

Сердце арханки вдруг болезненно сжалось от острого чувства неотвратимости, будто невидимые глыбы сдвинулись, и уже ничто не будет прежним. Пару раз Лирия испытывала подобное, но тогда дело касалось тех, кому она помогала, а сейчас должна была измениться её жизнь. Ощутив потребность в движении, девушка рванула вперёд, но подняла ногу недостаточно высоко, и чуть не упала, споткнувшись о попавшийся на пути камень. Амоис её вовремя подхватил, иначе пришлось бы залечивать ссадины.

Саани, бросил на Лирию взгляд, наполненный тревогой. Он догадался, что причина – не в раннем отъезде, но лезть в душу было невежливо.

«Всё в порядке, – заверила она больше себя, чем его, и вернула себе свободу, – я просто неловкая». Брякнув первое, что пришло в голову, арханка пожалела, что слово – не логрид.

Взор Саани из обеспокоенного сделался скептическим. Действительно, её можно было заподозрить в чём угодно, только не в неловкости. Посмотри Амоис на Лирию чуть дольше, она, наверное, провалилась бы на месте, но он отвёл взгляд и, как галантный мужчина, предложил: «Обопритесь на мою руку, вы, должно быть, устали».

Колебалась арханка не дольше секунды, ноги её, и правда, не слишком хорошо держали, к тому же идти стало намного легче, а буквально через дюжину шагов Саани вывел их на более ровную и широкую тропинку. Лирия думала, что знала здесь всё. Оказалось – Амоис ориентировался лучше.

На этом его забота не закончилась. По дороге Саани, не отходя от девушки, собрал для неё пару горстей ягод. Причудливая посудина в его руках появилась словно из воздуха, и это живо напомнило Лирии времена её ранней юности.

Ликс часто баловал свою ученицу и арханка, невольно сравнив обоих Саани, не смогла объяснить себе, почему, её так тянуло к Амоису. Всего лишь небольшая прогулка вместе, а ей уже не хотелось расставаться. Осознав это, Лирия испытала настоящую бурю эмоций, которую с трудом удалось подавить.

Теперь она старалась не задерживать свой взгляд на Саани дольше, чем того требовала вежливость, однако, стоило им выйти из каньона на более ли менее открытый участок, как лучи Прона подсветили их фигуры, и Лирия не смогла оторваться. Напряжение, раньше ощущавшееся в лице Амоиса, исчезло полностью, черты обрели приятную мягкость, и профиль предстал во всей красе.

Засмотревшись, Лирия не заметила, как включилось её «зрение» – способность видеть ауру. Она чуть не споткнулась во второй раз – аура пульсировала так, что впору было испугаться, но при этом Саани был само умиротворение и спокойствие.

Амоису, действительно, было хорошо. Он чувствовал изящные, нежные пальцы девушки на своей руке, улавливал музыку в шелесте листвы, журчании воды, гомоне логридов, ритме шагов и просто наслаждался вечером. Он позволил себе наслаждаться.

«Ничего не понимаю. Может, боль настолько старая, что он к ней привык?» – предположила Лирия, хотя не представляла, как к такому вообще можно привыкнуть. Сердце целителя, конечно, встрепенулось, но, помня о том, что произошло раньше, она предпочла не бежать впереди телеги, и даже не задавать Амоису лишних вопросов, тем более, что ей было у кого спросить.

Каким бы долгим ни был день на Архуме, он подходил к концу, и чем ближе к горизонту опускался Прон, тем явственнее Амоис осознавал, что пора приниматься за дела. Он проводил девушку до единственного во всей долине хумари, неказистого внешне, но удобно устроенного жилья. Возводили его ками специально для одарённых, которым требовалась помощь Саани. Духам такие сооружения были ни к чему, они облюбовали пещеры. К одной из них Амоис и отправился, пожелав арханке хорошего отдыха.

В заходе звезды на Архуме, по сравнению с другими планетами, не было ничего захватывающего, но своё скромное очарование имелось: в хорошую погоду дымка облаков медленно изменяла тон, и мир лениво погружался во тьму.

Красивые закаты начали всплывать в памяти Амоиса как бы невзначай, но Саани хорошо себя знал: если бы не Лирия, они так бы и пылились на задворках сознания. На самом деле Амоису захотелось показать их именно ей. «Нашёл время!?!» – одёрнул себя Саани и взлетел. Сегодня ему было, чем себя занять.

Амоис добрался до пещеры в мгновение ока. Первым предметом, на который упал его взгляд, оказалась скамейка. Заполнять пространство приспособлениями, не нужными духам, было бы крайне невежливо, и Саани на ходу избавился от неё.

Чего он от себя не ожидал, так это промелькнувшего чувства сожаления. Разумеется, причина была вовсе не в том, что скамейка больше походила на произведение искусства, чем на предмет садовой мебели. Оставалось разобраться, девушка ему, действительно, нравится или он окончательно одичал и теперь пытается «отогреться», но в любом случае сейчас было не до неё.

Амоис усмехнулся, тряхнул головой и, усевшись на камень возле пещеры, стал настраиваться на энергетические потоки Меру. После катастрофы он так долго и отчаянно искал брата, испытывая сначала надежду, а потом разочарование, рвавшее сознание в клочья, что поиск превратился в часть его персональной бездны. Сканируя пространство, Амоис словно погружался в ледяную воду, и его сердце всё чаще пропускало удары.

Усилием воли он преодолел агонию, сосредоточился и почти сразу же заметил относительно свежий след. «Неужели Меру, правда, удалось выжить?» – подумал Амоис с чувством, не поддававшимся описанию. Всем своим существом Саани хотел поверить, но он столько раз убеждался в обратном ….

Когда Амоис стал детально изучать спектр следа, то обнаружил странность, он принадлежал, и в то же время не принадлежал Меру. В какой-то мере Саани был готов к такому повороту, поэтому вместо шока ощутил лишь горечь и раздражение, грозившее превратиться в очередную бурю. «Только не это!» – взмолился Амоис, спешно отогнал мысли о том, что кто-то мог использовать угасавшее сознание брата, выровнял пульс и начал искать место, пригодное для балансировки потоков.

Закрытые пространства не годились: малейший сбой и всё могло рухнуть, а тихое место, кроме пещер, в Царстве духов найти было не так-то просто.

Наконец, присмотрев уединённую «поляну» в лесу, Амоис переместился. Сырая и неприветливая проплешина, не радовала не только глаз, но и другие части тела, а провести здесь предстояло всю ночь. Амоис в очередной раз помянул Тарну недобрым словом. Произвести балансировку в коконе было бы проще простого, а теперь ему предстояло перетряхнуть всего себя, разделяя и частями высвобождая нити потоков. 

Закончил Амоис только к третьему часу после рассвета, и утро опять началось для него с приведения себя в порядок. Благодаря дождевым тучам, образовавшимся не без его участия, а потом росе и туману он вымок до нитки, а из-за ящериц, облепивших ноги до самых колен, в слаты набилась грязь. Обычно, живности, обитавшей в Царстве, хватало барьера – энергия Саани била в нём ключом, но Амоис, забравшись в самую глухомань, сделал местной фауне воистину шикарный подарок.

Хорошо, что с Лирией они договорились встретиться в полдень. У него ещё оставалось время, и Амоис не стал его терять, мгновенно переместившись к пещере, которую давно привык считать своей.

НАСТАВЛЕНИЯ
После того, как рассталась с Амосом, Лирия не вошла внутрь хумари сразу. Она смотрела вслед удалявшемуся  Саани, пока он не исчез из виду, и пыталась понять, что ей теперь делать. Желание коснуться пальцев Амоиса, когда она забирала каэ с ягодами, тоска, охватившая её при расставании, говорили о влюблённости яснее ясного, но опасность «игры с огнём» она тоже осознавала. Амоис был не из тех, кто следовал за кем-то. Следовать можно было только за ним. И, хотя Лирия в глубине души уже решила, что пойдёт, чем бы всё ни закончилось, она сомневалась в том, что он ей это позволит.

Тяжко вздохнув, девушка заставила себя зайти. Уютная, привычная обстановка довольно быстро вернула ей уверенность в себе. Подкрепившись вкусным, сладким талаком, рос он только в этих широтах, арханка позвала по телепатической связи подругу – ками, с которой прожила много, много циклов. Лирии, решившей поговорить об Амоисе с Ликсом, нужна была помощь, иначе к барьеру она добралась бы за полночь.

Элли откликнулась, словно только этого и ждала. По большому счёту, так оно и было. Ками сама собиралась навестить подругу. Новости, обрушившиеся на Элии после того, как она вернулась после выполнения поручения Одрина, заставили беспокоиться.

Ками до последнего надеялась, что болтовня духов – не больше, чем слухи. Однако, то, что она увидела собственными глазами, перелетев порог хумари, лишь подтвердило опасения. Стоило взгляду Лирии упасть на каэ из эпохи симбиотов, он затуманивался, и губ девушки касалась мечтательная улыбка.

«Надо же было влюбиться именно в него!?!» – мысленно причитала Элли, знавшая Амоиса не понаслышке. Он всегда олицетворял для неё грозу, поражавшую своим величием и пугавшую до дрожи. Сегодняшнее происшествие укладывалось в этот образ как нельзя лучше.

«Амоис – не Ликс, Лирия», – предостерегла она подругу.

Арханка хмыкнула. «Думаешь, я сама этого не вижу?» – спросила она.

В глазах Лирии было столько решимости, что Элли издала протяжный, тяжкий вздох, копирующий Одрина. Заставить Лирию передумать не смог бы никто, живущий под ликом Прона. «Надеюсь, ты не прыгаешь в реку с завязанными глазами», – закрыла тему ками и перевела разговор на Нилин – маленькую племянницу Лирии. Виделись они всего пару раз, но ребёнок настолько понравился, что Элли могла слушать рассказы о ней часами.

Увлеченные беседой, они сами не заметили, как добрались до барьера. Закат уже догорал. Света становилось всё меньше, и арханка переключилась на ночное зрение, одновременно уловив присутствие Ликса.

«Ликс, прости, что так поздно беспокою, можешь уделить мне время?» – обратилась она к Саани по телепатической связи. Хотя они и стали друзьями, он для Лирии был и навсегда останется Наставником.

«Конечно, – ответил Ликс, догадавшийся о причине визита, – хочешь о чём-то спросить?»

«Да, – подтвердила арханка, сделала паузу и, собравшись с духом, продолжила, – что случилось с Амоисом в прошлом, почему он так страдает?»

«Надеюсь, тебе не приходило в голову разделить его боль?» – вместо ответа задал вопрос Ликс.

«Нууу, ... приходило, – призналась она, потупив взор, и поспешила успокоить Наставника, – Я не стала бы без разрешения, а он его не дал бы».

«Хорошо, что понимаешь, даже думать об этом не смей! Если бы ты только попыталась, твой рассудок не спасло бы уже ничто. Амоис может это выдержать, ты – нет», – предостерёг Ликс. Будучи запертым в барьере, он мог рассчитывать только на слова.

Умом арханка, конечно, понимала, что Наставник прав, но её упрямое сердце всё ещё отказывалось сдаваться. 

«Лирия, я не преувеличиваю! – настаивал Ликс, хорошо знавший характер девушки. – Мы отличаемся от вас. Каждый из нас, даже самый слабый, неизмеримо глубже и больше. Это касается всего и понимания, и ощущений. Если тебе передать, хотя бы самую крошечную долю того, что я сейчас чувствую, покажется, что на тебя обрушилась гора».

Судя по изменившемуся выражению лица, Лирию, похоже, начало пронимать, но Ликсу нужны были гарантии и он продолжил: «Наши привязанности тоже иные. Между теми, кто появляется на свет в одно время, устанавливается связь. Мы вместе растём, становимся Саани и посещаем миры. С кем-то мы сближаемся больше, чем с другими, но со всеми чувствуем связь.

Очень редко, у пар появляется двойня. И вот эти двое близки по-настоящему, они как части одного целого. Амоис не знает покоя потому, что его брат Меру вместе с пятью Саани пожертвовал собой, спасая Архум. Теперь ты знаешь, но стало ли от этого легче?»

О том, что Меру жив, Ликс не рассказал Лирии. Во-первых, из-за сомнений Амоиса. Во-вторых, арханке следовало быть осторожнее. «Лучше пусть ей сейчас будет больно, чем она попадёт в беду», – убеждал себя Саани.

«Нет, не стало», – отозвалась Лирия, и её глаза до краёв наполнились слезами.

Саани почувствовал, что она сейчас не просто расплачется, а безудержно разрыдается, и его решимость начала испаряться словно вода на углях. Ещё чуть-чуть и он бы, коря себя за жестокость, выложил всё, но ками не дала его усилиям пропасть даром.

Заботливо обняв девушку, Элли поделилась энергией.  Она, хоть и не слышала разговор Лирии с Саани, изменение состояния подруги отследила ещё до того, как та замерцала.

В сознании Лирии мир только что рухнул: она ничем не могла помочь тому, кто для неё важен, этот кто-то ни за что не пустил бы её в своё сердце, а, пустив, настрадался бы ещё больше. Такого уныния, грозившего перейти в отчаяние, Лирии ещё не доводилось испытывать. Взять эмоции под контроль ей удалось только с помощью Элли, да и то, приложив столько усилий, что телекенетику хватило бы на доставку груза отсюда до Баргата.

«Так вот каково это – влюбиться», – с иронией подумала арханка, когда ясность мыслей восстановилась полностью, а в сердце стал проникать холод. Чувствовать его было особенно неприятно, стоя последи голого, продуваемого всеми ветрами плато, под давящим, темнеющим на глазах небом.

«Нужно уходить, Ликсу и без меня плохо», – отправила она сообщение Элли, и, поблагодарив Саани, разрывавшегося между необходимостью и сожалениями, простилась до утра.

Ками подняла Лирию в воздух, продолжая обнимать, и они пустились в обратный путь, на этот раз молча. Хоть подруги и думали об одном и том же, мысли были не весёлые, и делиться ими не хотелось ни одной, ни другой. Элли догадалась, что причиной снова стал Амоис, точнее слова Ликса о нём, слова, которые Лирии было тяжело принять. «Почему любовь такая трудная?» – вопрошали вселенную обе, но ответа не было, а может, они просто не смогли его расслышать.

Вернулись подруги быстро, к любованию ночными пейзажами не располагало не только настроение, но и начавшихся дождь.  Элли осталась с Лирией, пока та крепко не уснула. Арханка ни о чём не просила, но ей и не нужно было. Ками понимала свою названную сестру без слов. Только убедившись, что Лирия спит спокойно, и кошмары ей не грозят, ками покинула хумари.

Элли настолько хотелось уберечь Лирию, что она даже обратилась к Одрину с просьбой покинуть Царство. Ответ, однако, оказался для неё неожиданным: «Ты вправе уйти, когда захочешь, но твоя ли это ноша? Провидение каждому даёт возможности и посылает испытания».
 
С этим трудно было поспорить. Ками видела не только нахмуренные брови, но и улыбку, блуждавшую по губам подруги. Мысли об Амоисе не оставляли арханку даже во сне. Элли снова вздохнула. Что пользы от побега, если судьба взяла тебя за пятку. Она лишь надеялась, что Лирия всё преодолеет.

СБОРЫ
Арханка проснулась ещё до расцвета с ощущением полноты сил. Энергия плескалась через край, и спасибо за это нужно было сказать Элли. «Я, наверное, буду в вечном долгу перед ней», – пришла мысль вместе с согревающей волной благодарности. Лирия улыбнулась.

Разговор с Ликсом больше не казался таким уж безнадёжным. Он был прав, целитель должен браться за посильные дела, что до Амоиса, пока есть мир и ты в этом мире, есть надежда.

Истерики по поводу своих чувств к нему Лирия тоже больше не испытывала. «Начнём с того, что он о них не знает», – утешалась арханка, одновременно убеждая себя в том, что готова ограничиться малым. Видеть Амоиса для неё уже было счастьем.

Вчера они договорились о встрече в полдень. Планетарный тандем удалялся от Прона, становилось прохладнее, и к вечеру в долине Диву ожидался неприятный перепад температур, поэтому решили отправиться пораньше.

Хотя временем Лирия располагала, его было на что потратить. Арханке предстояло собраться, навести порядок в хумари, а прощание с духами, создававшими суету по поводу и без повода, и вовсе могло занять вечность.   

Амоис перед отбытием тоже не бездельничал. В первую очередь, нужно было кое-что исправить в своём облике. Судя по тому, что он увидел в эту эпоху, архи стали ниже и гораздо массивнее. Без энергий нагрузка на тело возросла многократно. Ему следовало подумать об этом сразу же, но уж слишком беспокойным выдалось возвращение.

Хрупкая и долговязая фигура привлекала бы внимание, как маяк в тёмную ночь, а Амоису это было ни к чему. Изменить пропорции тела на физическом уровне он мог бы во временно недоступном зале Воссоздания, но сделать любую маскировку, труда не составляло. Основная задача, однако, заключалась в сокрытии ауры. Циркулировавшие в теле потоки изначальной энергии Саани, их называли «живыми», привлекали животных даже на большом расстоянии, и обитатели Долины Диву вряд ли упустили бы предоставившуюся возможность. Амоису не нужен был постоянный шлейф из ящериц, к тому же, никто в этом мире, кроме Лирии и Рагнира, пока не должен был знать, что появился ещё один Саани.

Амоис мог замаскировать себя до состояния неживого предмета, и, пока он не манипулировал энергией, никто, кроме другого Саани с таким же уровнем силы, не почувствовал бы обмана. Плетения создавали «рябь» на маскировке. Чем мощнее и сложнее они были, тем заметнее становилась рябь. Правда, возросшая сила давала кое-какие возможности, но их ещё стоило проверить, пока же лучше было избегать оживлённых путей.

Для того, чтобы наметить маршрут, Амоису достаточно было использовать ментальную сеть, но он, разделив сознание, высвободил нить живого потока и попытался превратить её в крылатого ящера.

Спустя мгновение из пещеры вылетел ничем не примечательный корх. Эти рептилии были недостаточно крупными, чтобы нападать на архов, но и архи предпочитали держаться от них подальше. Пара таких особей вполне могла задать жару назойливым антропоморфам.

«Значит, Ликс прав, – подумал Саани, принимая реальность такой, какой она была, – мне больше не нужен кокон». Ощущения оказались не привычными. Амоис одновременно чувствовал прохладу пещеры и прогретый Проном воздух. О несхожести биологических процессов в его телах и говорить было нечего, однако он быстро адаптировался.

То, что его восприятие энергий изменилось, обретя большую глубину, Амоис заметил после восстановления в «жиле», но тогда он не придал этому значения.

Теперь же звенья единой цепи стали собираться: теснота, которую он постоянно ощущал в теле, ускорившиеся живые потоки и, наконец, воздействие на воздушные массы. Правда, было не ясно, когда скачёк начался, и что его спровоцировало. Возможно, он слишком долго жил с разделённым сознанием или же, возвращаясь в спешке, упустил из виду нечто важное.

Мысль о собственном головотяпстве подпортила настроение. Интуиция подсказывала Амоису, что причина заключалась именно в невнимательности, и он, действительно, упустил шанс собрать нужную информацию. Хотя после балансировки Саани стал спокойнее относиться к существованию «не совсем Меру», в конце концов именно он спас Ликса, ошибка могла обойтись слишком дорого. Однако, сделанного не воротишь.

«Вряд ли я сейчас додумаюсь до чего-нибудь стоящего», – пришёл Амоис к выводу, затолкал сожаления на задворки сознания и сосредоточился на маршруте.

Самый короткий путь к Кисару Саани увидел сразу, но то, что пролегал он через крупное поселение, его никак не устраивало. Другой, гораздо более длинный, проходил по горной цепи и заканчивался в небольшом лесу. Оттуда пришлось бы идти пешком, но по расчётам Амоиса, недолго. Прогулка в лесу не казалась ему такой уж неприятной перспективой.

Маршрут, однако, предстояло обсудить с Лирией, и не только ради вежливости. Зрения у корха было своеобразным: оно словно наводилось на точку фокусировки, а общая картина расплывалась, и компенсировать этот недостаток Амоису удалось не полностью.

В ожидании арханки Амоис отправил ящера к барьеру. Какое-то время они с Ликсом поговорили и решили, что будут использовать этого хищника, не имевшего естественных врагов, для экстренной связи. Ликс больше не мог общаться на больших расстояниях, не только с магами или одарёнными, но и с другими Саани.

Положение, в котором оказался его друг, удручало Амоиса до крайности, и сейчас он даже не представления, как его освободить, не искалечив окончательно. Если бы не тот факт, что, приложив усилия, ему всегда удавалось подобрать ключ даже к самым сложным загадкам, у Амоиса были все шансы снова ощутить вкус отчаяния.

Возвращая ящера, Амоис заметил, что Лирия уже довольно близко. Он немедля восстановил свою целостность. Оказалось, «разматывать» корха на потоки – то ещё «удовольствие». Живое существо фактически умирало, и этим существом был он сам.

Когда боль и страх обрушились на сознание, Саани невольно представил, что почувствовал бы, возникни необходимость полностью избавиться от физической формы, и вздрогнул. Без кокона им грозило покидать планету в настоящих мучениях. Именно поэтому Старшие не спешили обретать физическое тело, даже предоставься им такая возможность. Амоис с благодарностью подумал, насколько выверенной, щадящей была поддержка пути Раа в их мире. Ему, похоже, предстояло получить всё причитающееся без анестезии. «Что ж, у всего есть цена», – согласился Амоис. 

Он создал комплект тёплой одежды и сотулу – заплечный мешок из плотной ткани, имевший круглое, жёсткое днище, завязки в верхней части и широкую продольную ленту, позволявшую носить его на плече или на спине. Собственно большой необходимости в этом не было, Амоис просто решил вжиться в образ.

Единственное, что этому образу не соответствовало, но зато могло пригодиться Лирии – сосуд с двойной стенкой, не принадлежавший этому миру. Он долго сохранял температуру налитой в него жидкости. Саани не стал собирать воду из воздуха, а спустился за ней к роднику, вглубь пещеры.

Здесь царил почти полный мрак, а вода была настолько холодной, что обжигала руки. Это напомнило Саани о Долине Пара, изобиловавшей горячими источниками, – месте, которое Амоис с Белумом восстанавливал лично. В техногенную эпоху архи добывали там полезные ископаемые, так  что по прибытии Саани долина скорее напоминала израненное тело, чем жемчужину природы. Теперь она находилась на отколовшейся части материка, и вряд ли кто-то из ныне живущих знал о её существовании. Однако, на воспоминания времени не осталось, Лирия была уже в нескольких шагах от пещеры. Амоис мгновенно преодолел расстояние до входа, сложил вещи в сотулу и вышел навстречу девушке.

Когда арханка его увидела, она поразилась переменам. Перед ней стоял словно кто-то другой, с похожими чертами, но совершенно другой. И дело было даже не в том, что Амоис стал казаться ниже и крепче. В нём больше не ощущалась энергия Саани.

Амоис, заметил её реакцию: «Теперь я самый обычный арх».

«Если наденете шату, вас будет не отличить», – согласилась Лирия, указав Амоису на свой многослойный головной убор. Шаль балахона постоянно сдувало бы, а придерживать руками было неудобно. Поэтому, путешествуя, архи наматывали длинную, воздухопроницаемую полоску ткани, защищавшую и от перегрева, и от ветра. У Лирии она была белоснежной и хорошо гармонировала с цветом глаз.

Поблагодарив девушку, он создал такую же, только чёрного цвета. Амоис тоже знал, что, как только они выберутся за пределы горной цепи, ограждавшей Сухую долину, порывы ветра будут ощущаться куда неприятнее. Только вот на его теле это не сказалось бы никак. Каждая клеточка подпитывалась энергией, и все процессы в организме находились под контролем, но образ – есть образ.

«Позвольте», – обратился он к девушке и, не дожидаясь ответа, забрал её сотулу.

Лирия не успела даже рот открыть, как её увесистый мешок оказался на спине Амоиса. «Действительно, кому интересно, что я думаю?» – мысленно посетовала арханка, впрочем, ничего нового в этом не было. К тому же искренняя улыбка Амоиса, которой он одарил Лирию, приглашая отправиться в путь, изрядно подсластила пилюлю.

Пока они шли к барьеру, Саани рассказал о возможном маршруте, и Лирия подтвердила, что от леса до поселения, в худшем случае, минут 15 пешего хода. Оба сочли этот вариант неплохим.

На длинные разговоры их сегодня не тянуло. Амоис размышлял, а Лирия, чувствуя, что вернётся сюда не скоро, старалась насладиться каждым мгновением.

По долине было приятно гулять. Окружавшие её неприступные скалы защищали и от ветра, и от бесконечных дождей. Обилие родников облегчало жару и питало буйную, не увядавшую растительность. Здесь были даже цветы, распускавшиеся только на сутки, но самым главным украшением являлось большое, глубокое озеро, блестевшее, словно драгоценный камень, в лучах Прона.

Ещё пара дней и наступят холода. Лирии стало грустно, захотелось вздохнуть, но девушка удержалась. Амоис и без того чувствовал вину, что прервал её отдых.

Взглянув на Саани, арханка поняла, что он о чём-то напряжённо думал. Брови Амоиса сошлись, глаза смотрели в только ему ведомые дали, и Лирия поймала себя на весьма противоречивом желании: ей одновременно хотелось, и не хотелось заглянуть в его мысли. Похоже, слова Ликса не прошли даром.

Амоис размышлял о странностях, которые творились на спутнике, и решил, во что бы то ни стало, выяснить, кому принадлежал изменённый энергетический след брата. «Но говорить ли о своих подозрениях Ликсу? Образ Меру, пожалуй, единственное, что его сейчас поддерживает. Подозреваю, что тот случай был не единственным», – предположил Саани. Выяснить можно было, только спросив Ликса напрямую.

Оба хорошо знали расстояние, на котором Ликс мог общаться, и, как только достигли нужной точки, переключились на телепатическую связь, завалив Ликса, кто благодарностью, кто вопросами.

«Друзья мои, вас двое, а я один, – с иронией посетовал он после того, как ответил каждому, а потом вдруг предложил,  – может, как-нибудь все вместе?».

Лирия извинилась и, не подозревая подвоха, вошла в телепатический канал связи Саани. Усомнись она хоть на мгновение, у неё вряд ли получилось бы, но она безоговорочно доверяла Наставнику.

Ликс же подтолкнул арханку не случайно. Ради неё и Амоиса он должен был проверить потенциал их совместимости.

Телепатическое общение Саани отличалось настолько сильно, что у Лирии моментально закружилась голова, и, надо сказать, было от чего. Они трое не просто слышали, но и видели друг друга, паря в пространстве такой цветовой гаммы, что арханка и представить не могла. К тому же пятна то появлялись, то исчезали, то блекли, то ослепляли своей яркостью. Если бы не возможность смотреть на Ликса, а здесь он был таким, каким Лирия привыкла его видеть, она бы сразу вышла, но вместо этого изо всех сил боролась с подступавшей тошнотой.

Для Амоиса предложение Ликса тоже оказалось неожиданным, но по-настоящему он удивился, когда арханка смогла войти. В сознании сразу же всплыла фраза «дар похож на нас». «Но, зачем это Ликсу?» – спрашивал он себя. По тому, как оживился его друг, как сыпал шутками, можно было предположить, что он хотел создать приятную, запоминающуюся атмосферу перед разлукой, но то, что Ликс не переставал внимательно следить за Лирией, совсем не укладывалось в подобную картину.

Так ни до чего и не додумавшись, Амоис просто стал поддерживать всеобщее веселье. Однако, мысль о том, что он оставляет Ликса на попечении неведомой силы, как-то связанной с его братом, возникшая после того, как друг подтвердил, что «Меру» иногда к нему приходит, не давала расслабиться. Она пугала и обнадёживала одновременно, но в сложившихся обстоятельствах оставалось только смириться. И ещё он знал, что будет скучать,  …. уже скучал.

В этом они с Лирией совпали. Она никак не могла насмотреться на Наставника, впитывая как губка, каждый его жест или взгляд, и ради такого она готова была потерпеть.

Всё бы ничего, но девушке приходилось переводить взгляд с одного собеседника на другого, и тогда эти постоянно менявшиеся цвета доводили её до исступления. Хотя Амоис и Ликс веселили так, что она смеялась, себя не помня, периодически Лирии было совсем не до смеха. Арханка даже не вполне осознала, что смогла прикоснуться к миру Саани, а уж о том, что она прошла испытание, устроенное ей Ликсом, Лирии и вовсе было неизвестно.

Однако и хорошее, и плохое когда-нибудь заканчивается. Их общение тоже подходило к концу, сердца друзей всё больше наполнялись грустью, поэтому ни у кого не получилось проститься на весёлой ноте.

Амоис уплотнил энергию до состояния небольшой платформы и помог Лирии подняться. После чего взошёл сам, создал вокруг них защитный элипс и взмыл в небо.

Он сразу же набрал такую скорость, что Ликс в канале Саани охнул и покачал головой. Это было единственное место, где ему всё ещё были доступны реакции тела. «В будущем девочку ждёт немало  трудностей, – изрёк он пророчество, но после минутного размышления добавил с улыбкой, – Иногда Лирия тоже бывает не подарком. В чём-то они стоят друг друга».

НЕДОРАЗУМЕНИЕ
Лирия довольно часто летала с Рагниром. Маг создавал под ними плотную завесу, напоминавшую полог, и они неспешно парили, а не неслись, сломя голову. Сейчас от страха арханка не могла смотреть ни вперёд, ни по сторонам. Внутри защиты движение воздуха не ощущалось, но снаружи … Как только Лирия представила, с каким свистом мимо них проносился ветер, она вздрогнула, засветилась и инстинктивно схватила Саани за руку.

Амоис обругал себя в очередной раз. Он позаботился о её безопасности, однако упустил из виду, что девушке, элементарно, могло быть страшно. То, что прежде аборигены не рвались составлять ему компанию в перемещении по воздуху, было слишком слабым оправданием.

Он снизил скорость, обнял арханку и направил в её тело успокаивающий энергетический поток. Перепугалась Лирия, действительно, не на шутку, даже энергия Амоиса подействовала не сразу, но всё-таки подействовала. Девушка постепенно расслабилась, а Саани облегчённо выдохнул и поймал её благодарный взгляд.

«Невероятно, – подумал Амоис, – благодарна за то, что я исправил свою же оплошность!» Лирия не переставала его удивлять, и интерес к ней, похоже, только рос. Сейчас он лишний раз убедился, что принял правильное решение, когда, балансируя потоки, «застегнул» свою физиологию на все «пуговицы».

Дальше полёт проходил в умеренном темпе, можно даже сказать с некоторым удовольствием. Когда Лирия успокоилась, она отдала должное видам. Плоскогорье было как на ладони. Выступы горных пород разного цвета – от белёсого и желтоватого, до насыщенного фиолетового и чёрного – вместе составляли гигантскую мозаику.

Арханка раньше никогда не поднималась на такую высоту. Она, мысленно поблагодарив Амоиса, взглянула на него. Саани её больше не обнимал. Он ограничился тем, что держал руку девушки в своей, но его мысли, похоже, были очень далеко. Амоис выглядел отстранённо.

«Интересно, – подумала она, – любил ли он когда-нибудь?» Ей вдруг захотелось увидеть проявление нежности на этом холодном лице.

Наверное, Лирия слишком долго смотрела. Амоис почувствовал пристальное внимание с её стороны, и их взгляды встретились. Произошло то, что иногда случается с влюблёнными женщинами – она начала тонуть в этих завораживающих глазах. Лирия больше не ощущала никакой опоры, лишь бездонный и бескрайний омут, куда её неумолимо затягивало. Ноги стали ватными, и она почти повисла на Саани.

Амоис среагировал тут же. Свободной рукой он подхватил её под локоть и невольно притянул к себе. Лучше бы он этого не делал. Его обеспокоенный, полный заботы взгляд и дыхание, коснувшееся кожи, довершили начатое. Сердце девушки забилось как сумасшедшее, грозя превратить её в сверхновую звезду. К счастью, разум покинул арханку не окончательно.

Собрав всю свою волю в кулак, Лирия немного отстранилась и еле слышно прошептала: «Простите, мне нехорошо».

Амоис снова поделился энергией. Хотя учащённое сердцебиение и немного повысившееся давление сами по себе не представляли угрозы для здоровья арханки, в полёте они ощущались, мягко говоря, неприятно. «Давайте спустимся, похоже, мы уже не далеко от цели», – предложил он.

«Да, спасибо. Здесь есть одно живописное место», – согласилась девушка. «Уж лучше оставшийся путь пройду пешком, чем он поймёт, что со мной происходит», – подумала она.

Путешественники мягко опустились на плато. Порывы усиливавшегося в межсезонье ветра на открытой высокогорной местности ощущались бы словно удары хлыста, поэтому Амоис не стал избавляться от защиты полностью. Продолжая подпитывать её энергией, Саани создал маскирующую завесу. И раз уж так вышло, он решил выяснить, какое количество энергии сможет использовать, скрывая это от других. Оказалось, что довольно много, хотя на полёт вдвоём не хватило бы. «Надо подумать, как преодолеть ограничения …. займусь этим ночью», – решил Саани и предложил арханке снова опереться на его руку – двигаться в одинаковом темпе было бы проще. Лирия, однако, посмотрела на него так, будто он намеревался совершить злодейский поступок.

«Да, что с ней такое? Всё из-за меня?» – начал догадываться Саани.

Лирия действительно воззрилась на него широко распахнутыми глазами и чуть не подпрыгнула. Сейчас ей не стоило трогать Амоиса даже за рукав. «Издевается он что ли?» – подумала арханка и только теперь заметила, что по-прежнему не ощущает ветра, хотя должна была. До неё, наконец, дошло, что Амоис сохранил защиту и руку предложил для удобства. «Похоже, стыд – моё второе имя сегодня», – подумала девушка, даже не представлявшая насколько окажется права. Вздохнув, она всё-таки смогла выдавить из себя: «Спасибо, задержимся ненадолго?».

Амоис посмотрел на неё цепким, изучающим взглядом, но она недаром столько циклов занималась целительством. Ни один мускул на её лице не дрогнул. Со стороны казалось, что Лирия полностью поглощена пейзажем. Не солоно хлебавши, Саани тоже стал рассматривать окрестности.   

Представления о живописности у них, конечно, были разные, но Амоис признал, что скалы, окружавшие плато, и тени, которые они отбрасывали, пробуждали воображение.

«Интересный излом, не находите», – спросил он арханку, указав на гряду справа.

«Да, – подтвердила она, – там глубокий каньон и горная река».

«Неужели всё здесь всё исходили?» – поинтересовался Саани.

«И не раз», – ответила она с улыбкой.

Пусть разговор получился коротким, но он помог Лирии окончательно взять себя в руки, и вскоре они отправились дальше.

Выйти к тропе, ведущей к Кисару, можно было, поднявшись, а затем спустившись с горы Сарум, покрытой растительностью. То, что на спутнике называли горным лесом, в других мирах не удостоили бы упоминания: низкорослые зонтичные деревья с перекрученными от постоянного ветра стволами, кустарник, словно прижимавшийся к поверхности, и растущая островками трава.

Амоис оценил перспективу, значительная часть подъёма пришлась бы на открытые участки. «Может, лучше долетим?» – предложил он. Вероятность того, что вблизи поселения они наткнуться на кого-то из магов или одарённых, конечно, была, однако позволить девушке совершать подвиг восхождения, он тоже не мог.

«Думаете, я не справлюсь?» – ответила Лирия с вызовом.

И он был настолько явным, что Амоис предостерёг: «Только не нужно мне ничего доказывать». Слова, однако, возымели обратное действие.

Арханка вздёрнула подбородок и начала бодро взбираться. Всё это живо напомнило Амоису его взросление и Тарну. «Неужели все женщины одинаковы?» – задался он вопросом, покачал головой и, убеждая себя в пользе смирения, пошёл следом.

Тропинки в лесу были проложены так, чтобы избежать слишком крутых подъёмов или спусков, но Амоис всё время оставался на стороже и при малейшей опасности поддерживал арханку под локоть, а камни под ногами ехали не единожды. Горная гряда была старой.

Лирия считала себя сильной и выносливой, но пришлось признать, что в это время суток, без воды и помощи Саани, она вряд ли поднялась бы на гору. Хотя жара постепенно спадала, она ещё ощущалась. На всём пути они не встретили ни единого живого существа. Животные прятались в норах, а арха загнать на гору в средине дня можно было только под страхом смерти. Когда Лирия подумала об этом, она рассмеялась и хохотала до тех пор, пока Амоис не начал смотреть на неё с беспокойством. «Со мной всё хорошо, – заверила она Саани, – просто подумала, что, если бы кто-нибудь нас здесь  увидел, то решил бы, что мы не в себе».

«Тогда этот кто-то тоже был бы не в себе», – заметил Амоис, заставив арханку снова прыснуть от смеха.

Спуск дался Лирии гораздо легче. Путешественники сделали последний поворот у подножия Сарума и вышли на открытое пространство. Только вот вместо тропы к поселению они увидели непроходимые завалы из камней. Амоис понял, что допустил ошибку, ему следовало проверить маршрут до самого Кисара. Очевидным для Саани было и то, что местность изменилась не так давно. В подтверждение его мыслей арханка произнесла изумлённо-потерянное «Ох!» и послала Амоису образ горы, возвышавшейся по левую сторону от тропы.

Рухнуть сама по себе она не могла, значит постарался кто-то из магов или одарённых. «И часто у вас здесь такое происходит?» – спросил Амоис.

Лирия отрицательно покачала головой. «Даже не знаю, что сказать», – ответила она. Полоумные иногда в долине появлялись, но не вблизи Кисара.

Как бы то ни было, у них остался только один выход – вернуться к дороге. Амоис, вознамерившись использовать левитацию, шагнул к девушке, но та отступила, заявив, что здесь недалеко, и они вполне могут дойти пешком.

«Неужели она до такой степени испугалась?» – усомнился Саани, но не стал её принуждать, а просто, ни слова не говоря, подхватил на руки.

«Что вы делаете?!» – возмутилась Лирия и попыталась освободиться, но проще было сдвинуть скалу.

Амоис одарил арханку таким взглядом, что она сочла за благо успокоиться, и вскоре ей снова стало стыдно за своё поведение. По тому, как плавно ступал Саани, Лирия поняла, что он использовал энергию, а значит – под ногами опасные, неустойчивые камни.

«Прошу прощения», – пробормотала она.

«Если я что-то делаю, значит, у меня есть на то причины. Будет проще, если вы это уясните», – не удержался от нотации Амоис и заглянул ей в глаза. Взгляд, правда, был гораздо теплее слов.

Для Лирии он стал последней каплей. Мало того, что девушка чувствовала мускулистый торс и руки мужчины, так ещё и это. На возмущение сил не осталось, поэтому арханка просто кивнула, прикрыв веки, и воззвала к Провидению, умоляя, чтобы Саани смотрел куда угодно, только не на неё! 

Наверное, страдалицу всё-таки услышали. Когда арханка снова открыла глаза, Амоис что-то высматривал на дороге. Пару мгновений спустя Лирия тоже увидела приближавшуюся повозку. Такие использовали для доставки грузов на небольшие расстояния, и принадлежали они, как правило, местным. С одной стороны, это было хорошо – им не нужно было идти пешком, а с другой, не очень – Лирия не представляла, как всё объяснить кому-то из знакомых. 

Пожилой возница, возвращавшийся домой из соседнего Барсула, ещё издали заметил эту пару. Сначала он задался вопросом, какая нелёгкая их туда занесла, а потом увидел, как юноша поднял девушку на руки. «Не иначе ногу повредила», – подумал старик и решил подвезти. Остановившись у края дороги, он стал ждать. Когда Амоис подошёл совсем близко, возница узнал в девушке местную лекарку. «О, как! Лирия! Да что ж это?!?» – возопил он, не по возрасту бодро спрыгнул с повозки и устремился навстречу.

Лирия выразительно посмотрела на Амоиса, и он немедля поставил её на ноги.

«Дедушка Карин, со мной всё в порядке!» – поспешила заверить старика Лирия.

Но тот был не умолим: бросив на Амоиса взгляд, полный гнева, он схватил младшую Леок за руку и увлёк к повозке.

«Дедушка, он мой друг и мы путешествуем вместе!» – взмолилась арханка.


Карин смерил парня недоверчивым взглядом, поджал губы и жестом показал, что чужак может занять место. Разговаривать с пришлым старик явно не собирался.

Амоис взял себе на заметку, что помимо заботы о целителе, что для любого поселения нормально, здесь, видимо, не доверяли чужим. Собственно, в сложившихся условиях это тоже было нормально.

Повозка, устроенная как платформа с навесом, приводилась в движение механизмом, работавшим на энергии двух кристаллов. Её скорость не превышала 30 лим в час. Так что Лирия вполне успевала узнать все свежие новости. Карин, казалось, только и ждал случая ими поделиться. Всю дорогу он болтал, как заведённый, перемежая быль с небылицами.

Амоис  слушал, что называется, краем уха. Основное внимание Саани занимали окрестности. Он наблюдал, невольно сравнивая с тем, что было раньше.

Барьеры, которые теперь создавали архи, предназначались для защиты от других магов и камиши. У симбиотов всё было иначе: купола оберегали от порывов ветра и последствий вспышек на Проне, обеспечивали комфортную влажность и температуру, давали свет в видимой части спектра. Нынешние архи даже не представляли, что листва могла быть зелёной. Амоис вспомнил оранжереи с цветами, причудливые строения и парки-парадизы, в которых чувствовалась рука творца. Искусственные водоёмы с ажурными мостиками, замысловатые, выложенные тесаным камнем тропинки, беседки на любой вкус – всё это поражало красотой.

КИСАР
Ни дорогу, по которой они ехали, ни само поселение даже близко нельзя было сравнивать с архмари той эпохи, но территория была ухоженной. Покрытие обеспечивало если не комфорт, то безопасность. Наскочить на большой камень или попасть в выбоину на дороге никому не грозило. Строения, хотя и не отличались изяществом, выглядели добротно. Во всём чувствовалась забота и порядок. Саани не заметил ни одного оборванца. Опрятно одетые архи вели себя с достоинством, лишь мимоходом бросая на Амоиса любопытные взгляды. Всё это можно было описать одним словом – благополучие. Усилия здешнего мага впечатляли. Из того, что Саани увидел в сознании Одрина, небольшое поселение обычно управлялось Советом общины, возглавляемым магом. Эмиссары из Баргата, обычно, не добирались до таких мест.

«С Рагниром хочется встретиться всё больше», – подумал Амоис. Только ехали они сейчас совсем не туда. Карин оказался стариком не только не доверчивым, но и упрямым. Он вознамерился во что бы то ни стало доставить девушку до отчего порога и чуть ли не передать её семье с рук на руки. К тому, что планы, возможно, придётся менять, Саани был готов, да и не возражал против знакомства с родными Лирии. Он сохранял спокойствие, а вот Лирия заметно волновалась.

Здравница находилась в первом скоплении, недалеко от Гостевого двора. Поскольку Кисар возник стихийно, регулярной планировкой отличалась только новая его часть, расположенная возле террас. Усилиями Рагнира удалось организовать несколько проездов, но архам было лень закладывать крюк, и они часто норовили проскочить и втиснуться.

Нервы у возниц явно были крепкими. Поворачивая, повозка Карина разошлась с дорогим ветродуем не больше чем на ширину ладони, но старик и бровью не повёл. Транспортное средство, которое, кроме ветра, приводились в движение мускульной силой арха, Карин не уважал, называя не иначе как «баловство одно». Действительно, далеко на них не ездили. Такими «излишествами» пользовались в основном в крупных поселениях, вроде Баргата или Налтара. Здесь, в небольшом, находившемся у края обитаемого мира Кисаре подобной экстравагантностью отличался только Атор – хозяин Гостевого двора.

Он едва успел отъехать от Здравницы, как чуть не попал в аварию, но единственной реакцией арха был взгляд превосходства, брошенный на Карина. По многим вопросам они со стариком были антагонистами и друг друга недолюбливали.

«Надо бы всё-таки убедить Совет загородить здесь всё», – подумала Мерин – мать Лирии, вышедшая проводить Атора. Сюда часто подъезжали, кто за заказом, кто за помощью, и повозки использовались габаритные. Такие ни за что бы не разъехались, а застряли бы в тесном пространстве между стеной торговых рядов и Надзорной. Правда, каким-то чудом этого до сих пор не случилось.

Пока арханка размышляла, Карин остановил свою колымагу, спрыгнул, а потом помог спуститься не кому-нибудь, а её дочери.  Рагнир собирался за ней только через три дня, поэтому единственная разумная причина, пришедшая матери в голову, – плохое самочувствие. Однако, присмотревшись, Мейрин обнаружила только небольшую усталость и волнение. «Волнение? Что-то случилось?» – задалась она вопросом и тут же увидела его источник – молодого мужчину, покинувшего повозку последним. Лирия бросала на него слишком красноречивые взгляды. Высокий, симпатичный арх выглядел не намного старше дочери, однако достоинство, с которым он держался, напоминало ей Рагнира.

Вопрос «Вы маг?» она задала ему сразу же после церемонии знакомства, тем более, что слышала, как, выражая благодарность Карину за помощь, мужчина упомянул о левитации, ставшей причиной их плачевного положения. Владеющий левитацией мог быть или магом, или одарённым. Правда, ответ «В какой-то мере» не добавил ясности, ни на тысячную лим. Хотя дело у него было к Рагниру, а не к семье Леок, Мейрин кожей чувствовала, что в их жизни он останется надолго.

Что же до Карина, он много путешествовал и много чего видел. Магов старик боялся до густого свечения. Даже небольшой «меры» ему было достаточно, чтобы захотеть оказаться, как можно, дальше. Спешно попрощавшись, он, под суровым взглядом Мейрин, пустился в обратный путь – в объезд.

Убедившись, что на этот раз никому не грозит столкнуться, Мерин посмотрела на Лирию. Ей стоило умыться и выпить тамран. Передав дочери большой кованый ключ, она сказала: «Приглашай гостя в хумари. Вам обоим не помешает отдохнуть. Атор говорил, что маг возвратился только утром. Пустое – надеяться на встречу сегодня».

Амоис бросил вопрошающий взгляд на Лирию, и та, кивнув, объяснила: «Обычно Рагнир ни с кем не видится до следующего дня». Амоису оставалось только следовать воле Провидения. Он поблагодарил за гостеприимство и пошёл вслед за Лирией.

Основательное, с добротными стенами и двускатной крышей жилище находилось рядом со Здравницей. Два строения соединялись высокой каменной кладкой, за которой находился внутренний двор. Желающих взять чужое в поселении не было, а за пришлыми смотрели в оба. Так что стена больше защищала от ветра и посторонних глаз.

Хумари строили из тёсаного камня. Дерево считалось материалом слишком дорогим и не достаточно прочным. В жилище вели два входа: один с улицы, основной, другой – со двора. К главному входу и направились Лирия с Амоисом. Саани обратил внимание, что хумари выходил на улицу слепой стеной. «Раньше строили иначе», – подумал Амоис с очередной ноткой сожаления. К красотам условно можно было отнести две витые колонны, поддерживавшие каменный навес над входной дверью, и саму массивную деревянную дверь с резьбой. Порогом служили две положенные друга на друга плиты.

Лирия открыла дверь в полутёмное просторное помещение с каменным полом, стенами и сводчатым потолком – лакхумари. Оно связывало хозяйственную часть с жилой и использовалось для больших сходов. Свет проникал сквозь два длинных узких деревянных окна. Их на Архуме собирали из ромбовидных ячеек с пластинами из прозрачного минерала – сокмы. Деревянными в лакхумари также были низкие бенча без спинок, расставленные вдоль стен.  Между ними располагались кованные светильники, заправленные ароматным маслом. Зажигали их только по случаю торжеств.

«Давайте сначала я покажу вам вашу гостевую», – предложила Лирия.

«Как вам будет угодно», – согласился Амоис.

Отодвинув плотный полог, они вошли в одну из стрельчатых резных арок и оказались в коридоре, в конце которого имелось единственное, такое же узкое окно. Света оно давало мало, но архи прекрасно ориентировались даже в полной темноте. Две гостевые находились как раз рядом с ним.

Помещение, которое Лирия предложила Амоису, было просторным и почти пустым. Кроме тована для сна – ложа в виде плетёной основы с толопом, наполненным упругим растительным пухом дакуна, пары толопов для сидения – круглых подушек, набитых сухой травой и очага с дымоходом на случай холодных ночей, здесь больше ничего не было. Хотя гостевую давно не использовали, она сияла чистотой, так что оставалось только принести недостающее из запасника.

Устроив гостя, Лирия предоставила Амоису выбор: «Вы можете остаться здесь и отдохнуть или составить мне компанию».
«
Пожалуй, составлю компанию, но, если у вас есть какие-то дела, я бы не хотел стать помехой», – ответил Саани и заглянул в глаза Лирии. Мелькнувшая них радость была красноречивее слов.

«Меня всё равно сегодня не ждали, так что просто пойдёмте пить тамран», – предложила она.

Амоис кивнул и вышел вслед за Лирией. Ему действительно было интересно, как устроена её жизнь. Арханка оставила шато и сотулу в своей комнате, находившейся на этой же стороне, но в начале коридора, после чего они вернулись в лакхумари и через другую арку вошли в вархум – помещение, разделённое надвое раздвижной перегородкой. Каменный пол одной из его частей покрывали деревянные дощечки разной формы и цвета, плотно подогнанные друг к другу, но всю эту красоту скрывали толопы, разложенные вокруг соквана – длинного, низкого стола, основа которого была деревянной, а верх набирался из сокмы. Минерал сначала плавили, а потом полировали до гладкости. Технология изготовления была сложной, и изделия обходились не дёшево, поэтому семьи победнее пользовались ванта – наборным столом из пресованной деревянной стружки. Часть «ван» в названии предметов означала деревянную конструкцию или плетёнку из лозы.

Другая часть вархума предназначалась для приготовления пищи. Закрытые и открытые полки – ванни, заставленные утварью и непортящимися припасами, заполняли почти две стены, а посредине располагалась огромная печь – кахар, служившая не только для варки, но и для отопления. Имелся также очаг с перекладиной, к которой крючком крепился котёл, называвшийся лот, пара бенча и каван – массивный стол с каменной плитой вместо крышки.

Лирия взяла с полки два чистых темаля, узких узорчатых полотенца, и предложила омыть лицо и руки. Амоис, согласившись, подошёл ближе. Устройство состояло из вместительной лохани с водой, запирающего клапана и желоба со сливом.

«Проточная вода – уже хорошо», – подумал Саани, вспомнив о том, как было устроено водоснабжение в архмари симбиотов. С водными процедурами они закончили быстро.

Арханка сейчас не испытывала даже намёка на чувство голода. За время пребывания в Царстве духов она привыкала жить энергиями. Как правило, требовалось 3-4 дня, чтобы перестроиться, но Мэйрин ни о какой такой чепухе слышать не хотела. Почему Амоису не нужна пища, тоже лучше было не объяснять.

Лирия вздохнула, перспектива двойной порции бокри её совсем не радовала. Свежие коржи из боки, пропитанные ягодным сиропом, всегда лежали в коробе на нижней полке. Боки было одним из немногих злаков, которые удавалось выращивать на каменистой почве предгорий. Ещё одним достоинством растения было то, что в дело шли стебли и листья – из них изготавливали плотные ткани, сохранявшие тепло, а из шелухи делали брикеты для растопки печи.

Арханка положила один корж на изящную подставку, сделанную из ниокмы, полупрозрачного с прожилками камня, и поставила на каван, за которым расположился Саани, всем своим видом показывавший, что ему здесь удобно. В противном случае, Лирия из чувства гостеприимства потащила бы всё за перегородку.

Бокри хорошо сочетался с традиционным напитком архов – тамраном. Он делался из цветков и листьев тамры, имел пряно-сладковатый вкус и хорошо тонизировал. Его нужно было пить свежим.

Лирия только собралась зажечь очаг, как по вархуму начал распространяться манящий аромат, в котором кроме тамры угадывались приправы, полезные для пищеварения. Странно, но они вовсе не казались здесь лишними. Когда арханка, поблагодарив Амоиса, отхлебнула, напиток оказался настолько вкусным, что она выпила целых два пиаса, хотя сосуды для жидкости были меньше тех, что использовали симбиоты, они всё ещё вмещали довольно много, и теперь с тоской смотрела на бокри.

«Я вам помогу», – пообещал Саани и, показывая пример, взял ломтик. Одновременно он немного ускорил процессы в её организме, ровно настолько, чтобы укрепить, а не навредить здоровью.

Одарив Амоиса благодарной улыбкой, арханка тоже приступила к еде. Пусть и без особого аппетита Лирия осилила целых два кусочка бокри, запила очередной порцией тамрана и полушутливо заявила: «Можете просить меня о какой угодно услуге!»

«Не пожалеете?» – спросил Саани, коварно прищурившись.

Девушка рассмеялась, потом заглянула в его глаза, снова там потерялась и серьёзно ответила: «Ни за что».

«А стоило бы!» – мелькнула мысль в сознании Амоиса, и он отвёл взгляд.

Лирия тут же сменила тему, рассказав, что сообщила Рагниру о желании Амоиса встретиться, но ответа пока не было. «Послание» доставлялось по каналу телепатической связи и могло храниться там несколько дней.

Оставалось надеяться, что маг завершит свои дела к завтрашнему утру. «Интересно, чем же он так занят по возвращении?» – подумал Амоис.

Можно сказать, что вопрос висел в воздухе, и Лирия на него ответила, рассказав любопытную историю: каждый раз, когда Рагнир возвращался из многодневного путешествия, он запирался у себя, а на следующий день жители обнаруживали, что одной проблемой в их поселении стало меньше, хотя вроде и не происходило ничего. В прошлый раз дорога с выбоинами, ведущая к террасам, наутро оказалась ровнее, чем была на момент, когда её сделали. 

Саани никоим образом не собирался мешать Рагниру и решил, раз уж так получилось, погрузиться в жизнь арха. «Лирия, у меня ощущение, что в хумари кроме нас никого нет. Семья занята в Здравнице?» – спросил он.

«Да, – ответила арханка, – отец с Кантором часто в разъездах, мама принимает посетителей и готовит снадобья. Когда много работы, Вилия ей помогает. Наверное, сегодня как раз такой день».

«Возможно, мы тоже могли бы чем-то помочь?» – высказал идею Амоис.

Лирия сначала хотела возразить, дескать, утруждать гостей – не вежливо, но, немного подумав, согласилась. «Если вы не против, можем присмотреть за моей маленькой племянницей. У Нилин телекинез, и она редко сидит без дела ...», – объяснила арханка, намекая на возможные разрушения, но в каждом её слове был целый океан любви к этой маленькой девочке.

Саани, тепло улыбнувшись, предложил забрать ребёнка в хумари. Ему самому хотелось посмотреть, что же так восхищало Ликса?

Во внутренний двор можно было попасть из лакхумари. Дверь оказалась столь же основательной, как и та, что вела на улицу, но более простой. Открывая её, Амоис лишний раз убедился, что женщины в семье Леок не обделены силой. Он с интересом стал изучать организацию пространства. Переднюю часть просторного двора занимала лужайка с бордовой травой, цветущей мелкими белыми цветками и крытой деревянной беседкой без всяких изысков. Задняя часть двора отводилась под грядки с лекарственными растениями и приправами. С внешней стороны насаждения ограждали кусты муматы. Её плоды, хоть и были кисловатыми, но зато содержали много полезных микроэлементов. От хумари к другим строениям вели дорожки, засыпанные измельчённым камнем. Вдоль них росли низкорослые деревья с густой кроной, в жаркую погоду дававшие тень и прохладу.

В Здравнице работала не только семья Лирии, было несколько наёмных целителей и тех, кого называли обслуга. Мейрин посещала больных по месту только в самых сложных случаях. Мужчины больше занимались торговлей снадобьями и приправами. Поскольку семейное дело было большое, помощь требовалась. Один из целителей как раз возвращался с травами, когда Лирия с Амоисом подошли к задней двери Здравницы. Состоялась неизбежная церемония знакомства, во время которой арх не сводил с Саани любопытного взгляда.

«Пойдут разговоры», – подумал Амоис, но что сделано, то сделано. Он без колебаний открыл дверь, пропуская спутников вперёд, и вошёл вслед за ними.

Они попали в подсобное помещение. Здесь сортировали ингредиенты и делали травяные сборы. Хотя архи хорошо видели даже при малом количестве света, точность была просто необходима. Три светильника горели у полок с коробами и два над длинным двухуровневым столом – посредине на столбиках лежало не широкое деревянное полотно, на которое складывали готовые сборы.

К большой радости Лирии, сестра с ребёнком обнаружились за этим самым столом. Нилин сидела на коленях у матери в полудрёме. Пока Лирия представляла Амоиса и Вилию друг другу, объясняла, зачем они здесь, девочка, не выглядевшая больше, чем на 36 циклов, окончательно проснулась.

Какое-то время она, молча, разглядывала Саани, потом слезла с материнских колен, подошла к незнакомцу и протянула руки, а, когда Амоис поднял её, Нилин, по-прежнему не говоря ни слова, уютно устроилась на плече мужчины.

Вилия не верила своим глазам, дочь, хотя и не боялась посторонних, никогда раньше так себя не вела. Лирия же ясно видела причину – племянница почувствовала энергию Саани. Сестры немного поговорили, после чего старшая вернулась к работе, а младшая с Амоисом и Нилин отправилась обратно.

На вопрос тёти, голодна ли она, девочка ответила «нет». Высокий, чистый голос ребёнка показался Амоису каким-то слишком взрослым, и он заглянул в большие тёмно-синие глаза, слегка проникая в сознание. Там на самом донышке, заметное лишь ему, змеёнышем свернулось ощущение невосполнимой утраты. Пока оно было смутным, зыбким, как рябь на воде, но с возрастом .... «Будущее?!? Это насилие, а не будущее! Кто бы или что бы за всем этим не стояло, не позволю ….», – недобро подумал Амоис.

Раньше он, скорее всего, остался бы в стороне не потому, что не сочувствовал, а из-за того, что видел последствия, в лучшем случае обесценивавшие вмешательство. Саани не утратил видение, но ценность полноты жизни для него выросла многократно. Пока они шли, Амоис внимательно осматривал ауру Нилин. Пищи для размышления оказалось предостаточно, а некоторые догадки стоило проверить, не откладывая. Лирия предложила расположиться у неё. Амоис кивнул, соглашаясь, хозяйке было виднее.

Комната Лирии была хотя и небольшой, но очень уютной. Каменный пол покрывал толстый плетёный китум с местным орнаментом. На нём стоял небольшой сокван с высоким, изящным пиросом каплевидной формы, наполненным водой, и парой пиасов. Вокруг были разложены круглые толопы. Часть пространства отделялась пологом. Амоис догадался, что оно использовалось для сна. У стены стояли два высоких кованых светильника, заправленных маслом. Лёгкий аромат едва улавливался.

После того, как все с удобством расположились на толопах, Амоис спросил арханку, может ли Нилин сейчас что-нибудь поднять. Не успела Лирия ответить, как столик вместе с тем, что на нём стояло, оказался в воздухе и опасно накренился. Вскочив тут же, Лирия мастерски поймала утварь. В её движениях чувствовалась такая отработанность, что Амоис не удержался от улыбки и поймал взгляд, полный недоумения и укора.

«Прошу прощения и за беспорядок, и за бестактность», – искренне извинился Саани.

«Ничего страшного, всё хорошо», – заверила его Лирия. Ей стало неловко от того, что ему пришлось извиняться, к тому же стол выровнялся и медленно опустился на место. «Он всего лишь дал повод малышке и сам всё исправил», – подумала арханка, сожалея о своей несдержанности.

Лирия ошиблась, Амоис только показал Нилин, как контролировать потоки. Девочка оказалась не только восприимчивой к телепатии, что не удивительно в такой семье, но и умной. Она сразу же ухватила суть и аккуратно опустила столик.

Пока они водворяли порядок, Амоис анализировал структуру потоков, которые использовала Нилин. Они все были сглаженные от начала до конца, даже когда предмет оказался вне её полного контроля. Казалось, ребёнок не испытал ни капли страха или раздражения. Догадка подтвердилась: дар обрезал целый спектр эмоций.

Выход мог быть только один – уменьшить силу дара и, подпитав девочку своей энергией, восстановить нормальный эмоциональный фон. «Что же, придётся поговорить с её родителями», – подумал Саани и подмигнул Нилин. Малышка будто только этого и ждала, она мигом перебралась на толоп к Амоису.

Какое-то время Саани раздумывал, не угостить ли двух милых арханок лакомствами из эпохи симбиотов. Однако объяснить, что это и откуда взялось той же Мейрин, было бы невозможно. «Как-нибудь в другой раз», – отложил пиршество Амоис и создал деревянную головоломку. Когда он предал её Нилин, девочка пришла в полный восторг. Разобрать и собрать коробку, было ой как непросто, и маленькая арханка ушла в это занятие с головой. Если всё получалось, она улыбалась и показывала Амоису, если нет – прикусывала нижнюю губу и задумывалась. Саани продолжал внимательно следить за реакциями ребёнка. Он не был бесчувственным истуканом, которого невозможно было задеть за живое, просто в его случае одно нисколько не мешало другому. «Она не импульсивна по своей природе, и это хорошо. Возможно, процесс пойдёт легче, чем я предполагал», – пришёл он к обнадёживающему выводу.

От размышлений отвлекла Лирия. Сначала она наблюдала за Нилин на расстоянии, но потом перетащила свой толоп к ним и стала похожа на племянницу, с той разницей, что, пытаясь найти разгадку, наматывала на палец локон своих волос. Взрослая женщина радовалась успехам и огорчалась неудачам настолько искренне, что остаться равнодушным не смог бы никто, даже Амоис. Теперь он наблюдал за ними обеими, но уже сугубо для удовольствия. В какой-то момент Саани понял, что испытывает умиротворение. Ему не хотелось ни о чём задумываться, ни о чём беспокоиться. Амоис осознал, что слишком долго жил как изгой, и сейчас каждая минута дарила ему наслаждение.

Однако без пищи для размышления он, наверное, перестал бы быть собой. «Беспокойный ум», как говорил о нём отец. Саани едва заметно улыбнулся и стал рассматривать энергетические потоки, окружавшие всех троих: «Консонанс! Как интересно ….». Амоис снова вспомнил слова Ликса, о том, что дар похож на «нас». Теперь он сам в этом убедился, и в голову пришла одна догадка: «Не приложил ли руку к появлению одарённых тот, кому сейчас принадлежит энергетический след Меру?» Это бы многое объяснило, но какой же должна быть его мощь!?! «Кто ты и чего добиваешься?» – мысленно задал вопрос Саани. Ответить на него было некому, но чувство гармонии улетучилось. «Умеешь ты портить момент!» – констатировал Амоис и вернулся к созерцанию прекрасного – увлечённых дам. Надо сказать, очень вовремя вернулся.

Нилин сидела в кольце рук Амоиса, ей было тепло, а вот Лирия зябко повела плечами. Близилась первая из пяти холодная ночь. Через пару дней даже днём на улицу без утеплённой накидки будет не выйти. Смена сезонов в горной местности ощущалась гораздо резче, чем где бы то ни было, и здешние жители вряд ли согласились бы с утверждением, что холода – долгожданная передышка от зноя. Они бы все замёрзли без толстых дахта – тёплых покрывал с пухом дакуна, который клали между полотнищами и простёгивали. 

аменные стены хумари остывали довольно быстро. Помещения приходилось отапливать либо при помощи очага, в комнате Лирии его не было, либо печным дымом, проходящим по кладке под каменными плитами. По небольшому изменению температуры пола Амоис понял, что печи протопили, но, чтобы прогреть воздух, нужно было время.

Саани не стал ждать, он использовал свою энергию, и заодно, зажёг один из светильников. От тёплого, оранжеватого света и аромата масла сразу стало уютнее. «Какая же я рассеянная, прошло столько времени! – встрепенулась Лирия и добавила от чистого сердца, – благодарю вас, вы снова сделали работу за меня».

«Не стоит благодарности», – ответил Амоис с улыбкой. Его лицо излучало такое умиротворение, что Лирия сама тут же успокоилась.

Для Нилин изменение освещения осталось не замеченным. Она решительно ни на что не обращала внимания. Ещё пара последних фрагментов головоломки, и у неё бы всё получилось. Но пустой желудок подвёл. Он призывно заурчал, привлекая внимание взрослых.

«Кто-то давно проголодался, но молчит», – произнесла Лирия, пристально глядя на племянницу.

Нилин, однако, не собиралась сдаваться так легко, она подняла полные мольбы глаза и отрицательно покачала головой.

«Игрушка теперь твоя, она никуда от тебя не убежит, а есть надо!» – твёрдым голосом, не терпящим возражений, заявила её тётя.

Малышка вздохнула, на собственном опыте она знала, что взрослым бесполезно противиться.

Лирии тоже хотелось продлить то неуловимое, для чего она не могла подобрать слово, и арханка решила принести еду сюда, однако не сделала и пары шагов, как Нилин произнесла «мама», а спустя мгновение в дверь постучали, и вошла Вилия.

Первое, что привлекло её внимание – Нилин будто приклеилась к гостю. Хотя его это, похоже, нисколько не беспокоило, старшая дочь семьи Леок принесла извинения.

«Вам абсолютно не за что извиняться. Наоборот, мне следует выразить благодарность. У вас умный, искренний и забавный ребёнок. Я получил огромное удовольствие от общения с ней», – возразил Амоис. Он помог Нилин встать с толопа и поднялся сам.

Хотя малышка молчала, от матери не укрылось, с какой неохотой её дочь это сделала. «Похоже, Амоис ладит с детьми», – пришла к выводу Вилия. Ещё один довод в пользу симпатичного парня, которым, даже мустелу понятно, увлечена сестра, но откуда он взялся, и почему Лирия раньше о нём не говорила? Вопросов было очень много, к тому же что-то смутное, едва уловимое не переставало её беспокоить, с самого первого момента, как только она его увидела.

Однако, пришла она не за ответами. Соблюдая этикет, чуть склонив голову, Вилия сообщила: «Через час семья соберётся за угощением. Будем рады, если вы присоединитесь».

Амоис также наклонил голову в знак признательности, а потом попросил о разговоре с ней и её мужем, чем удивил Вилию до такой степени, что она согласилась, даже не спросив о чём он хотел поговорить.

«Нилин, идём со мной», – обратилась она к дочери.

Подойдя к матери, девочка взяла её за руку. Другой рукой малышка крепко прижимала к себе головоломку. Они почти уже вышли, вдруг Нилин остановилась, обернулась и совсем не по-детски посмотрела на Амоиса, словно моля о чём-то. Саани ободряюще улыбнулся, и кроха переступила порог. 

ЕЩЁ ОДНО НЕДОРАЗУМЕНИЕ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
Теперь наступил черёд Лирии задаваться вопросами. Сложив два плюс два, девушка быстро поняла, что племянница с Амоисом общались на каком-то недоступном ей уровне, и, похоже, Нилин просила о помощи. «Помощи?!?» – эта мысль сначала никак не хотела укладываться в голове, а потом не на шутку испугала. Как только они остались одни, арханка, без сил опустившись на толоп, глухим от страха голосом спросила: «С ней ... с ней что-то не так?»

«Нет, так дело не пойдёт!» – подумал Амоис, пододвинул другой толоп, уселся рядом и взял её руки, казавшиеся ледяными, в свои. «Не нужно так беспокоиться, всё поправимо», – заверил он.

«Поправимо ...», – эхом повторила Лирия, получившая подтверждение своим опасениям и накинулась с вопросами: что, почему, из-за чего и что со всем этим делать?

Саани потратил почти четверть часа на объяснения, результатом которых стал новый вопрос: «Но почему со мной такого не случилось?» 

«Основная причина в том, что у вас дар не с рождения», – ответил Амоис.

«Основная, но не единственная?» – заметила арханка.

«Не думаю, что наш общий с вами друг хотел бы, что бы вы об этом знали, но раз уж спросили, отвечу – в вас довольно много энергии Саани, – раскрыл правду Амоис, а потом добавил, – иначе вы не смогли бы попасть в наш телепатический канал».

«Вот как!?! Ликс ….», – удивилась Лирия и задумалась. Она вспомнила, что, когда серьёзно, до глубоких обмороков заболевала, а случалось это не раз, и не два, потом удивительным образом, чуть ли не за полдня, восстанавливалась.

«Теперь понятно, – произнесла она, всё ещё блуждая по страницам памяти. Выражение её лица становилось всё более меланхоличным, и в какой-то момент Лирия почувствовала подступившие слёзы. «Расскажите, как вы с ним познакомились», – неожиданно попросила она Амоиса.

«Я свалился ему на голову», – ответил Саани, вызвав недоумённый взгляд арханки, от удивления забывшей о слезах.

Амоис, улыбнувшись, добавил чуть больше деталей: «Это было в воде, так что никто не пострадал».

«Если есть вода, значит ваш мир похож на наш? – предположила арханка и с сожалением признала, – Я слишком мало знаю о вашем мире».

«И что же вам рассказал Ликс?» – спросил Амоис вместо ответа. Обычно Саани не делились с аборигенами информацией ни о Таласе, ни о пути Раа.

Его взгляд вопрошал, но Лирия отдавала себе отчёт в том, что Ликс раскрыл то, что не должен был. Она ни в коем случае не хотела подставлять Наставника и просто не знала, что сказать. Чем дольше арханка молчала, тем сильнее ощущалось напряжение.

Затянувшаяся пауза дала Саани понять, что Лирия пыталась что-то скрыть, но утаивать имело смысл только информацию, касавшуюся лично его. «Что ты ей сообщил обо мне, дружище, и что ты пытаешься сделать?» – мысленно спросил он Ликса. 

Лирия смущённо отвела взгляд. Ей показалось, что Саани начал сердиться, но в чём причина? Арханка опустила голову и тихо произнесла: «Я знаю, что вы для нас непостижимы».

Ей стоило бы сказать правду. Амоис терпеть не мог, когда что-то происходило за его спиной. Не получив вразумительного ответа, он поднялся и, глядя на девушку сверху вниз, сказал: «Хорошо, что вы это осознаёте».

Почувствовав, что между ними начала расти стена, Лирия прикоснулась к его руке, но он лишь отступил назад. Во взгляде, которым Саани одарил девушку, была только решимость покончить со всем здесь и сейчас.

Амоис сказал эти жестокие слова: «Мне жаль, что вас привлекла моя внешность. Это всего лишь оболочка, я могу сменить её, как вы меняете одежду».

«Так вот оно что, – подумала Лирия, – значит я для него безмозглая дура, бросающаяся на привлекательных мужчин?!?». Ей очень сильно захотелось оставить его сейчас одного и больше никогда с ним не разговаривать, но вместо этого она вскинула подбородок и с горькой усмешкой произнесла: «А вы не высокого обо мне мнения».

«Уверяю вас, нет, – возразил Амоис, – прошу прощения, если обидел». Саани всё ещё был зол, только теперь больше на себя.

«Если Лирию это так задело, то, даже превратись я в стол, возможно, и тогда не перестал бы что-то для неё значить», – подумал Амоис, испытывая смешанные чувства.

Саани зашёл слишком далеко, его общество сейчас тяготило девушку. Арханка, сославшись на необходимость привести себя в порядок, отправила гостя восвояси. От омовения он отказался. По большому счёту Саани в нём не нуждались. Чтобы очистить тело и одежду, им достаточно было капель воды, растворённых в воздухе и небольшого потока энергии. Лирии же водные процедуры были сейчас жизненно необходимы. Она пребывала в таком смятении чувств, что даже не заметила, как потушила, а потом снова зажгла светильник.

Пока собирала всё необходимое, шла к данфу, и даже, когда погружалась в тёплую воду, Лирия не переставала думать, что заставило Амоиса так поступить? «Тогда, в Царстве Духов, он был груб, потому что не хотел, чтобы я вмешивалась в его жизнь, но сейчас-то из-за чего? Всё же было хорошо!» – пожаловалась Лирия. Она чувствовала себя настолько подавленной, что нырнула с головой.

То ли вода подействовала, то ли Провидение сжалилось, но арханку осенило: Амоис догадался, что Ликс что-то рассказал о нём. Лирия вынырнула, издав стон раненого зверя. Мало того, что Ликсу теперь по её милости не избежать объяснений, она в глазах Амоиса не лучше, чем соглядатай. Сидя в тёплой воде по шею, арханка задрожала от озноба. «Нет, нельзя всё так оставлять», – подумала Лирия и решительно встала.

Если у эмпатов созревал план на грани эмоционального срыва, то остановить их, как правило, не удавалось никому. Арханка быстро оделась, кое-как подсушила волосы и отправилась к Амоису оправдывать Наставника и каяться. Когда она подошла к двери в гостевую, то поняла, что храбрости может не хватить. Лирия закрыла глаза, постучала и не столько вошла, сколько влетела.

Амоис не ждал никого с визитом, по крайней мере, ещё в течение минут двадцати. После того как покинул покои Лирии он не переставал ощущать глубокий внутренний разлад. Саани сожалел, что настолько грубо оттолкнул девушку. В то же время он не мог, да и не хотел никого впускать в свой внутренний мир, чтобы по этому поводу ни думал Ликс. Амоис привык к боли, но зачем страдать кому-то ещё? И всё же какая-то часть его сущности, совсем крошечная и упрямая, продолжала цепляться за почти исчезнувшее из словаря Амоиса слово – счастье.

Ему нестерпимо захотелось хоть на миг вернуться в то время, когда у него ещё было право быть счастливым. Саани снял всю маскировку и выпустил энергетический контур своей первоначальной формы, засиявший расплавленным золотом. У полиморфов с потоками огня всегда была сложная судьба: для них не существовало середины, они или достигали величия, или заканчивали жизнь в Бездне.

Огромный крылатый зверь с мощными лапами и гривой, состоящей из всполохов разных оттенков – от сребристого до янтарного, был единственным источником света. Он колебался от движения воздуха и, казалось, что темнота то отступала, то снова одерживала победу. «Как символично ...» – подумал Саани, чувствуя, как в нём самом крошечный огонёк надежды борется с океаном отчаяния.

Он слишком ушёл в себя и не отследил появление Лирии. Когда дверь открылась и девушка возникла на пороге, Амоис опешил, особенно от её внешнего вида. «Словно благоухающий цветок после дождя!» – подумал он, нисколько не преувеличив. В ниспадавших локонами густых волосах Лирии поблёскивали капельки воды. От кожи исходил приятный аромат, а тонкое домашнее одеяние не могло скрыть очертаний ни высокой упругой груди и округлых бёдер, ни длинных, стройных ног.

Амоис поймал себя на том, что, глядя на неё, испытывает не только эстетическое удовольствие. «Если так дальше пойдёт, то она пробудит все инстинкты в этом теле», – пришёл он к неутешительному для себя выводу. Саани наглухо заблокировал всё, что мог, и только собрался набросить на неё накидку, как услышал: «Ликс ни в чём не виноват, это я попросила его рассказать о том, что с вами случилось. Я хотела помочь, но оказалось, что не могу. Мне не стоило этого делать, простите меня и его не вините, умоляю вас!»

Арханка выдала тираду на одном дыхании и открыла глаза. То, что она увидела, повергло её в глубокий шок. Позади Саани мерцало полупрозрачное невиданное чудище, и на неё пристально смотрели полыхавшие янтарным огнём глаза. У архов они тоже светились в темноте, но не так! Лирия перестала дышать и в первый момент не могла даже моргнуть.

Амоис вздохнул. Реакция аборигенов всегда была именно такой, но сейчас он ощутил сожаление. Саани убрал контур, опустил веки и начал спешно возвращать более безопасный облик.

Вдруг Лирия сорвалась с места, схватила его за руки, будто желая остановить, и заявила: «Не надо, они же красивые!»

Амоис ожидал чего угодно, но только не этого. Он даже подумал, не повредилась ли она в уме, и стал внимательно всматриваться в лицо арханки.
 
Для Лирии время словно остановилось, лишь поймав обеспокоенный взгляд Саани, девушка осознала, что крепко держит его за руки, и отпрянула. От смущения она готова была провалиться сквозь каменные плиты. Заливая комнату светом, Лирия кое-как извинилась и выбежала, будто за ней гнался обезумевший камиши.

Когда она оказалась в коридоре, ноги подкосились. Арханка неуклюже привалилась к стене и сразу же ощутила холод камня, пробравший до костей. Только теперь Лирия осознала, что на ней только тонкая халоба. Хуже могло быть только, если бы она пришла совсем без одежды. Девушка задохнулась от жгучего стыда. Её сердце застучало, как бешеное, а мысли стали наплывать друг на друга грозовыми тучами: «Что он обо мне подумал? Как я теперь в глаза ему посмотрю? Он больше не захочет меня видеть!»  Словно вторя её настроению, за окном прогремел раскат грома. Лирия вздрогнула, и её эмоции прорвали плотину.

Амоис едва успел восстановить маскировку, как услышал за дверью жалобные всхлипы. «Какой же она ещё ребёнок», – подумал Саани и вышел. Его взору открылась удручающая картина: арханка, сияя, словно яркая звезда, содрогалась от холода и рыданий. Амоис без промедления поделился энергией и стал успокаивать: «Ничего страшного не произошло, всё в порядке», но Лирия заплакала ещё сильнее, хотя, казалось, куда больше? Тогда Саани обнял девушку, усилил исцеляющие потоки и стал гладить по всё ещё влажным волосам. «Так и заболеть не долго», – забеспокоился Амоис. Он бережно высушил её локоны, согрел руки, даже зажёг пару светильников, надеясь, что это поможет. В конечном итоге, усилия не прошли даром, Лирия перестала дрожать и всхлипывать. Свечение тоже постепенно угасло, но всплеск эмоций такой силы едва не вычерпал её досуха. Саани, не отрывая взгляда от девушки, продолжал вливать в неё энергию. Остановился он только после того, как к Лирии вернулся нормальный цвет лица.

Ощущение звенящей пустоты, обрушившееся на неё, постепенно проходило. Пульс стабилизировался и арханка, наконец, смогла спокойно думать. Она сразу же вспомнила, зачем, собственно, приходила. 

Девушка посмотрела на Саани мокрыми от слёз глазами и задала мучивший её вопрос: «Вы не сердитесь?»

«Нет, – ответил он, – если бы знал, что это может вас довести до такого состояния, рассказал бы всё сам». Амоис не лгал, впрочем, он никогда не лгал. Когда не хотел о чём-то говорить, то просто молчал.

«Иногда я не справлюсь со своими эмоциями», – тихо произнесла Лирия.

«Если я вам скажу, что среди эмпатов – это не редкость, вы мне поверите?» – спросил Саани. 

«Поверю, –  вымолвила Лирия, о чём-то задумалась и, улыбнувшись, добавила, – хорошо, что нас не так много».

Ирония окончательно убедила Амоиса, что с девушкой всё будет хорошо, и он облегчённо выдохнул.
Стихия будто следила за ними сегодня. Гнетущая атмосфера перед дождём сменилась ливнем, очищающим и живительным.

«Не избежать того, что суждено. Мы чашу испытаний расплескать не в силах ….. Мне стоит быть внимательнее, гораздо внимательнее!» – решил Саани. То, что Лирия его глубоко и искренне полюбила, не вызывало сомнений. Амоис лишь удивлялся, как такое могло произойти за два неполных дня. Да и он сам не остался равнодушным, Саани это ощущал, только вот не ко времени это было, совсем не ко времени.
 
Амоис всё ещё держал её в объятиях, и Лирия готова была стоять так целую вечность, но он вдруг замер, к чему-то прислушиваясь, и сообщил, что к ним направляется её сестра. «Я успею?» – прошептала арханка, бросив на Саани взгляд, полный ужаса. Амоис кивнул. Уже в следующее мгновение они оказались у комнаты Лирии. Она, не теряя времени, вошла внутрь, а Амоис шагнул навстречу Вилии.

СЕМЕЙНАЯ ТРАПЕЗА
Саани увидел старшую дочь семьи Леок в лакхумари. Путавшийся в её ногах мустел намеревался получить свою порцию ласки, во что бы то ни стало.

«Асти, отстань, ты меня уронишь!» – взмолилась Вилия, но домашний питомец не собирался отступать. Он улёгся на спину прямо перед ней и раскинул лапы.

«Вам лучше его почесать», – посоветовал Саани, чем обратил на себя внимание. Зверёк повернул голову и издал звук, отдалённо напоминавший перезвон колокольчиков. В переводе со звериного языка это означало: я сыт и теперь хочу поиграть. Если для Амоиса решение было очевидным, то для хозяйки тем более.

«Вы правы, он не уймётся, – согласилась Вилия, – не хотите поучаствовать?» Поскольку, Асти тоже был не прочь пообщаться с загадочным гостем, чья походка по лёгкости и грациозности не уступала мустелу, ей было очень интересно понаблюдать за ними.

Что же до Амоиса, ему не помешал бы ещё один аргумент в предстоящем разговоре. Он приблизился и присел на одну ногу рядом с хитрым проказником. Саани прекрасно знал, кто перед ним, поэтому попытка зацепить его лапой зверю не удалась. А дальше повторилось тоже, что и с Нилин: Асти перекатился и стал взбираться к Амоису на колено. «Думаешь, ты здесь поместишься?» – спросил Саани. К большому изумлению Вилии мустел его понял. Асти ограничился тем, что по-хозяйски водрузил свои большие передние лапы и остался стоять на задних.

«Теперь обязанность чесать проныру перешла к вам», – заметила Вилия с улыбкой.

«Я только за», – ответил Амоис, запуская пальцы в мягкую шёрстку. Теплокровные мустелы тоже были пришельцами в этом мире и Амоису нравились.

Асти блаженно закрыл глаза и «растёкся в лужицу». Животные чувствовали энергию Саани и тянулись к ним, словно продрогший путник к согревающему костру. На близком расстоянии, даже маскировка не мешала. Вилии знать об этом, было не обязательно, но демонстрация дружелюбия со стороны домашнего питомца могла бы уменьшить недоверие. Мустелы были очень чувствительными и к своим хозяевам не подпустили бы никого, представлявшего хотя бы малейшую опасность.

Вилия увидела достаточно, Асти вёл себя так, будто признал нового члена семьи. «Очень даже может быть …», – подумала арханка, но вот радоваться этой перспективе или печалиться, пока понять не могла.

«Я немного задержал Лирию разговорами, она скоро к нам присоединится. Надеюсь, мы не заставили всех ждать?» – учтиво спросил Саани, не переставая гладить мустела.

«Не беспокойтесь. Наши мужчины ещё не вернулись. Нам с мамой просто захотелось с вами пообщаться, – ответила Вилия и решила вывести его на разговор о сестре, – Позвольте спросить, вы давно знаете Лирию?»

«Нет, но у нас общий давний друг», – сообщил Саани.

«Ликс?» – догадалась Вилия.
«
Вы его знаете?» – поинтересовался Амоис.

«Видела несколько раз, когда Лирия болела. Его целительство поразительно! Вас он тоже лечил?» – спросила арханка.

«Восполнял потребность в энергии, дружище!?! Полагаю, если бы не ты, она могла умереть, – подумал Амоис, вспомнив слова Ликса, и ответил, – нет, в этом не было необходимости». Он заглянул в глаза молодой женщины. В них читалось жгучее любопытство, и кто знает, на какие ещё вопросы ему пришлось бы отвечать, но их прервали.

Асти выдал что-то вроде «Ау», неохотно сполз с ноги Амоиса и помчался к двери, ведущей во внутренний двор.

«Так Асти только моего мужа встречает. Кантор нашёл его полумёртвого в горах»,– пояснила Вилия, пока Амоис неспешно поднимался с непередаваемой грацией. «Он слишком хорош, чтобы быть правдой», – почему-то подумалось ей.

Дверь открылась, и через порог, снимая шаль и стряхивая капли дождя, шагнул крепкий невысокий арх. Хотя Асти буквально впечатался головой в его ногу, муж Вилии даже не вздрогнул. Он наклонился, молча, почесал питомца и произнёс глубоким низким голосом: «Теперь иди к себе, не мешай». Асти подчинился сразу, и это свидетельствовало в пользу Кантора больше, чем, что бы то ни было.

Они стояли в глубине лакхумари. Мужчина не сразу их заметил, но как только его взгляд упал на жену, в нём отразилось столько нежности, что у Амоиса не осталось и капли сомнений – Нилин росла в любящей семье. «Сделаю всё, что смогу», – окончательно решил Саани.

«Представите нас?» – обратился он к Вилии.

«Конечно, – ответила она, – нашего гостя зовут Амоис, а моего мужа – Кантор».

Мужчины наклонили голову в знак приветствия, Кантор явно выглядел заинтригованным. Он только недавно вернулся и услышал от обслуги, что Лирия привезла гостя. Первый раз на его памяти чужак остановился в их хумари.
«
Рад встрече, прошу меня простить, надо привести себя в порядок», – обратился он к Амоису. В его голосе чувствовались доброжелательность, спокойная уверенность и достоинство. «Обычный арх в мире, где господствуют маги, … заслуживает уважения!» – подумал Саани. Кантор не был даже одарённым.

«Отец вернулся с тобой?» – спросила Вилия.

«Да, он заканчивает с записями», – ответил её муж, ещё раз наклонил голову и удалился.

«Пойдёмте, а то, пока они все соберутся, Прон взойдёт», – предложила арханка.

Амоис улыбнулся и последовал за Вилией. Судя по запахам, чувствовавшимся уже в арке, женщины в этой семье умели и любили готовить. Саани с закрытыми глазами мог бы назвать состав блюд, включая приправы, использовавшиеся в нужных пропорциях, и в идеальном сочетании. Не испытывая потребности в еде, Амоис, тем не менее, ценил кулинарное искусство, как впрочем и любое другое. Как-то он даже придумал несколько блюд, быстро ставших популярными во времена симбиотов. Саани предпочитали не оставлять слишком много следов своего пребывания, но на Архуме после того, как они устроили трансформацию, заботится о мелочах было бессмысленно.

«Спасибо за приглашение, запахи восхитительны!» – произнёс Амоис, обращаясь к Мейрин, расставлявшей утварь на сокване. Кроме неё в вархуме никого не было.

«Это семейные рецепты, – с широкой, открытой улыбкой ответила Мейрин, – надеюсь, вкус вам тоже понравится».

«Уже в предвкушении», – произнёс Амоис с ответной улыбкой и предложил помощь.

«Спасибо, нет нужды. Мы с Вилией сейчас всё быстро доделаем. Лучше присядьте», – предложила хозяйка.

«Мама, сначала мы вымоем руки, Асти нас одолел», – шутливо посетовала Вилия.
«
Ты всегда ему потакаешь, вот и результат», – заметила Мейрин. Хотя она и ворчала, больше для порядка, но понимала, что по-другому быть не могло – именно Вилия выхаживала еле живого зверька. Мейрин была мудрой, уравновешенной женщиной, державшей всю эту большую семью в узде.

Пока мыли руки, обслуга, помогавшая по дому, привела детей – Нилин, маленькую девочку немногим старше и нескладного, стеснительного подростка.

«Детей зовут Торока и Менор, их маму – Тоула, нашего гостя – Амоис, – представила их друг другу Мейрин, – Тоула усаживай детей».

Однако сделать это оказалось не так-то просто. Девочки облепили Амоиса с двух сторон и расставаться, похоже, не собирались. Теперь наступила очередь Мейрин удивляться. Она собралась было призвать пигалиц к порядку, но Амоис подхватил обеих и понёс к соквану. Малышки болтали ногами в воздухе и так заразительно смеялись, что взрослые волей-неволей начали улыбаться.

«Позвольте, я за ними сегодня поухаживаю», – обратился Амоис к Мейрин, усаживая девочек по обе стороны от себя.

Хозяйка хумари кивнула. Ей самой стало интересно, справится ли он с ними, как оказалось, сомневалась она напрасно. Крохи увлечённо беседовали и вели себя прилично. Нилин, сказав пару слов, обычно умолкала, а сейчас болтала без остановки. Она даже не заметила, как вошёл её отец, чем повергла бабушку в полнейшее изумление.

Кантора эта сцена поразила не меньше. Он бросил вопрошающий взгляд на жену, та лишь пожала плечами.

«Отец сейчас будет», – сказал он Мейрин, чем привлёк, наконец, внимание дочери.

«Папа вернулся!» – радостно воскликнула Нилин, поднялась с толопа и побежала навстречу Кантору, тут же подхватившему её на руки. В каждом взгляде и жесте мужчины чувствовалось столько любви, что её хватило бы на десятерых. Нилин была папиной дочкой.

Тороке хотелось того же. В сознании девочки возник образ её погибшего отца, и она сжалась в маленький, страдающий комочек. Воздух вокруг неё словно наполнился печалью, а в глазах застыли слёзы. Одного взгляда на ребёнка было достаточно, чтобы понять, что она чувствовала, и Амоис, ласково погладив девочку по голове, поделился энергией – это единственное, что он мог сделать. Торока, не будучи одаренной, ни за что и никогда не поняла бы, почему ей вдруг стало так уютно, но её отзывчивое сердце наполнилось благодарностью.

Хлопнула входная дверь, и раздался ещё один возглас Нилин «Дедушка!» Все взгляды снова оказались прикованы к арке. В этой семье предпочтение отдавали делу, а долгие сборы по вечерам были неизбежным злом, с которым приходилось мириться.

«Где Лирия? Она хочет, чтобы все её ждали?» – спросила Мейрин строгим голосом.

«Я потороплю её», – предложила старшая дочь, однако не пришлось сделать и шагу.

Лирия вошла вслед за пожилым миловидным архом. Когда они стояли рядом, родство буквально бросалось в глаза. Арханка походила на отца, больше, чем на мать. Лирия тепло обняла родителя, извинилась за то, что задержалась и уселась напротив Амоиса, игнорируя устремлённые на неё взгляды, а в вархуме не нашлось бы ни одной пары глаз, которые смотрели бы не на неё. Длинное, струящееся одеяние из мягкой ткани подчёркивало плавность линий тела, а его глубокий синий цвет заставил пылать и переливаться всполохами перехваченные такой же лентой волосы. Льдисто-голубые глаза тоже казались ярче. Лирия была обворожительна. Если кому-то всё ещё было не ясно, для кого она так старалась, то взгляд арханки, устремлённый на Амоиса, не оставил ни малейших сомнений.

Мейрин заметила интерес дочери к этому юноше, ещё у повозки Карина, но не думала, что всё зашло настолько далеко. Беспокойные мысли закружились роем, но от размышлений отвлёк муж.

«Я, конечно, не так хорошо одет, как моя дочь, но, может, кто-нибудь обратит внимание и на меня», – иронично заметил хозяин дома.

«Прости, Бомар», – извинилась Мейрин и представила гостя. Состоялась очередная церемония знакомства. Оба выразили радость, и оба не покривили душой. Саани всегда отдавал должное развитому чувству юмора, а Бомар учтивости и заботе о ближних. Сам он, как мог, старался заменить Менору отца. То, как гость заботился о Тороке, не укрылось от внимания Бомара. Заметил он и то, что Амоис нравился его дочери, вон как принарядилась!

Только когда все расселись и приступили к еде, Мейрин ощутила, что хаос, если и не побеждён полностью, в этой семье покоя не было никому и никогда, то, по крайней мере, введён в приличествующие рамки. Она выдохнула и с удовольствием отметила, что уплетают за обе щеки даже малышки, а гостю явно нравятся её блюда.

Амоис попробовал их все, небольшого кусочка было вполне достаточно, чтобы насладиться вкусом. Обычно он превращал еду в энергию, не глотая, но сейчас пришлось опустить процесс в пищевод. Кулинарные способности Мейрин действительно оказались выше всяких похвал. Особенно удалось мясо горбатой ящерицы хедеры. Его было очень сложно готовить. Помимо дегустации, Амоис следил, чтобы Торока, как следует, поела. Девочка была очень худенькой и слабой. К счастью, о её здоровье заботились. Детям повезло попасть в эту семью. Менор, сидевший рядом с Бомаром, тоже не был обделён вниманием. Мальчик старался вести себя по-взрослому.

«Детство парня закончилось раньше, чем положено», – с горечью подумал Амоис.

На Лирию Саани бросал лишь редкие взгляды. Они и без того привлекли слишком много внимания. Арханка не столько ела, сколько ковыряла еду под пристальным, недовольным взглядом матери. «Надо научить её помогать своему пищеварению, возможно, у неё получится», – подумал Амоис.

«Всё очень вкусно, я в полном восхищении!» – обратился к Мерин Саани.

«Рада, что вам понравилось», – ответила она с улыбкой, но поддерживать беседу не стала.

Судя по всему, разговоры во время еды в этой семье не приветствовались, Амоис тоже не собирался становиться нарушителем спокойствия. Несколько раз он ловил на себе любопытные взгляды. К тому же, за столом, чем дальше, тем больше ощущалось какое-то нетерпение, словно всем хотелось побыстрее закончить трапезу и перейти к более интересному занятию. Поскольку Амоис не имел ни малейшего представления о том, как они проводили вечера, он был немного заинтригован.

Когда Бомар, поблагодарив Мейрин, встал, молодёжь, казалось, только этого и ждала.

«Давайте пить тамран в лакхумари, – предложила Лирия, – я пока принесу валок».

Арханка выбежала, даже не сказав спасибо за еду. Обычно она так себя не вела. Мейрин посмотрела на Амоиса, и они, встретившись взглядом, поняли друг друга без слов.

«Спасибо за угощение», – сказал Амоис, наклонив голову чуть ниже, чем при приветствии. Вилия обратила внимание на то, с каким достоинством он это сделал. Не было на свете настолько хорошего воспитания, чтобы привить такое. «Он старше, чем кажется», – утвердилась она во мнении и продолжила исподволь наблюдать за гостем, пока другие благодарили Мейрин.

Саани заметил, но сделал вид, что остался в неведении. Они всё узнают в своё время, а сейчас это их право – наблюдать и строить догадки. Больше его занимало предстоящее действо. С инструментом, состоявшим из дугообразной рамы и 30 струн, Амоис был хорошо знаком ещё со времён симбиотов. «Интересно, насколько изменился валок?» – подумал он.

«Я вас оставлю, хорошо повеселитесь», – напутствовал Бомар. Жена, однако, была с ним не вполне согласна.

«Не забывайте, что детям нужно спать!» – строго напомнила Мейрин.

«Мама, мы недолго», – заверила Вилия.

«Можно подумать, я не с вами живу», – иронично заметила Мерин и принялась убирать со стола.

Все, кроме неё и Тоулы, переместились в лакхумари. Девочки вовлекли подростка в игру и самым непосредственным образом воплощали совет дедушки в реальность. Кантор расположился на бенча, под которой спал мустел, недовольно дёргавший ушами из-за шума, Амоис – на соседней. Было видно, что Кантор устал, но уходить не собирался. Его взгляд то и дело останавливался на жене.

Вилия зажгла светильники, выкатила из неприметной на первый взгляд ниши ванта на колёсах и, разлив тамран, достала пару монигрил – выпуклых полых внутри дисков, внизу которых имелось отверстие, а вверху удлинённые прорези, дававшие разный по высоте звук. На них можно было играть руками или специальными палочками. Этот инструмент Амоис видел впервые, но догадался, как им пользоваться.

«Позволите?» – обратился он к Вилии.

«Конечно, с удовольствием послушаем вашу игру», – ответила арханка, передавая ему монигрил.

Амоис взял инструмент в руки, легонько прошёлся пальцами по верхней поверхности и стал выплетать мелодию. По-другому это вряд ли можно было назвать. Долгие объёмные звуки ложились как узор на ткань. Потом он добавил ритм, и, меняя темп, стал чередовать ритм и мелодию. Вилия никогда не слышала, чтобы так играли. Это было настолько завораживающе, что не поддавалось описанию. Дети при первых же звуках прекратили беготню и смотрели на руки Амоиса во все глаза. Проснулся, переполз ближе к ногам хозяина и стал слушать даже Асти.

Лирия больше, чем её родные, была готова к чему-то невероятному в его исполнении, но и она застыла в немом восторге, едва выйдя из арки. «Как теперь после вас играть?» – шутливо пожаловалась она, когда Амоис закончил.

«Уверен, вы можете играть даже лучше», – ответил Саани, разглядывая валок. Да, это была более простая версия: струн меньше и механизм, позволяющий менять их длину, тоже отсутствовал. Инструмент интереса не представлял, но не исполнитель. Амоис ждал выступления Лирии.

Девушка это чувствовала и заметно волновалась. Впервые в жизни волновалась. С появлением Саани в жизни Лирии многое происходило впервые. Она села на скамейку, расправила подол, устроила поудобнее валок и умело извлекла пятизвучие. Даже, если бы Амоис ободряюще не улыбнулся, она бы справилась. Музыка заполняла её всю, без остатка, давала крылья и уносила в облака. Девушка довольно быстро перестала замечать, что происходило вокруг.

Лирия хорошо играла, но настоящим чудом оказался её голос – кристально чистый, проникающий в самое сердце. Да, и песня была подходящей:

У любви ладони тёплые, даже если далеко,
даже если в жизни буря и на сердце нелегко.
У любви глаза глубокие, в них и радость, и печаль,
и ещё такая нежность, что покоя мне не жаль. ….

Лирия пела для него, и Амоис это знал. Утешая девушку в коридоре, он уже принял её чувства, но при всём желании не смог бы остаться с ней навсегда. «Кто я такой, чтобы решать за неё, – подумал Саани, – но, по крайней мере, она должна сделать выбор с открытыми глазами». Ему следовало рассказать ей о том, что их ждало, и сделать это, как можно, мягче. Он и так был слишком часто и непростительно груб с ней. Наверное, Амоис не смог бы объяснить даже себе, почему выбрал форму общения с «парой». Арханке не под силу было понять язык Саани. Амоис лишь надеялся, что она почувствует.

Эмоции вовсе не были написаны на его лице, но Лирия каким-то образом уловила, что он хотел сделать. Доиграв последнюю ноту, девушка передала валок Амоису.

«Вы умеете играть на всех инструментах?» – удивилась Вилия.

«Даже, если не умею, быстро учусь», – откровенно ответил Амоис.

Саани выбрал песню о долге из эпохи симбиотов. Она была довольно простой, для аккомпанемента годился даже такой валок.

Для Лирии Амоис приготовил нечто иное – то, что нельзя было услышать. С первыми же звуками, в её сознании стал формироваться замысловатый цветной узор. Сначала арханка просто любовалась его красотой, но ощущение, что в нём скрыто послание заставило искать смысл. Лирия догадалась, что Амоис говорил с ней на своём языке – столь же прекрасном, сколь и непостижимом. Рассчитывать он мог только на её дар. Осознав это, Лирия подключила все свои способности эмпата. И, как только она это сделала, чувства проступили, словно путеводная нить: боль, робкая надежда, умиротворение, любовь и сожаление о том, что ему придётся её покинуть. Глаза девушки наполнились слезами. Она прикрыла их рукой, делая вид, что массирует виски, но Вилия заметила. Старшая сестра внимательно следила за обоими. Только вот, что так расстроило Лирию? Песня не была настолько грустной:

"Делай, что должен, и будь то, что будет".
Глупец не поймёт, мудрец не осудит.
Слепец не увидит, а зрячий забудет.
Делай, что должен, время рассудит...».

Вилии не пришлось долго думать. Её младшая сестра справилась с собой и, казалось, что-то окончательно для себя решила. Теперь они с Амоисом смотрели друг другу в глаза и, она могла поклясться в этом, разговаривали по телепатической связи. «Как он может одновременно играть, петь и говорить с ней? – изумилась Вилия, – Знать бы ещё, о чём?» Беспокойные взгляды бросала не только Вилия, но и Мейрин, прислонившаяся к арке. Остальные просто наслаждались голосом Амоиса и его умелой игрой.

«Вы хвалили мои блюда, а теперь мне хочется похвалить ваше исполнение, – сказала Мейрин, подойдя к ним.

«Спасибо, рад, что вам понравилось. Ваша дочь – вот настоящий талант в музыке», – ответил Амос, немного смутив Лирию.

Мейрин лишь загадочно улыбнулась. «Давайте споём все вместе и отправимся отдыхать», – предложила она. Семья её горячо поддержала.

Как выяснилось, петь здесь умели все. Амоису редко доводилось слышать такое многоголосье без единой фальшивой ноты. К тому же голоса были красивые, даже Кантор не оказался исключением. Жаль, что архи не хлопали, в знак признательности они лишь наклоняли голову. Саани с удовольствием устроил бы им овации, но пришлось ограничиться словесным выражение восхищения, благо, словарный запас у него был огромный.

Когда все стали расходиться, к нему подошла Тоула. «Спасибо, что позаботились о Тороке. Муж погиб 11 циклов назад, и детям его очень не хватает», – сказала женщина, с трудом сдерживая слёзы. Похоже, она скучала ещё больше, но ради детей ей приходилось быть сильной.

«Не стоит благодарности, если чем-то смогу помочь, прошу вас, не стесняйтесь обращаться», – сказал Амоис, сопроводив слова небольшим исцеляющим потоком энергии. Спокойный сон ей сегодня был гарантирован, она должны была хорошо отдохнуть.

«Спасибо, благодаря этой семье у нас всё есть», – ответила арханка с поклоном, после чего, забрав детей, удалилась.

Амоис какое-то время смотрел ей вслед. Этим несчастным побережниками действительно улыбнулась удача, когда они оказаться в семье Леок, хотя и отделяла теперь их от родных мест тысяча лим.

ОТКРОВЕНИЯ
Вечер удался на славу, но предстояло ещё поговорить о Нилин. Амоис нашёл глазами Вилию и жестом предложил ей присесть. Она кивнула, объяснила всё Кантору и попросила мать уложить ребёнка.

После того, как они остались одни, Амоис заговорил: «Позвольте, перейду сразу к сути. У Нилин мощный дар, вы сами об этом знаете, и она не испытывает некоторые эмоции. Если бы девочка не страдала, в этом не было бы ничего страшного, но, она ощущает, что ей чего-то недостаёт. С возрастом это будет только усиливаться. К тому же, если вернуть всё в норму, она сможет совершенствоваться». Последнее вряд ли было понятно её родителям. Сказал он это скорее для Лирии.

Кантор был застигнут врасплох этой новостью, и попытался возразить: «Откуда вам это известно, вы же не целитель?!» Он посмотрел на Вилию в поисках поддержки, но та молчала. По застывшему взгляду жены Кантор понял, что не всё так просто.

Саани рассчитывал на что-то подобное и решил убедить их, продемонстрировав некоторые из своих возможностей, но вмешалась Лирия: «Нилин полдня от него не отходила. Сестра, ты сама всё видела. Думаешь, почему?»

«Раз вы об этом говорите, значит, способ помочь моей внучке есть?» – спросила Мейрин. Она передала Нилин дедушке и вернулась. Мейрин уже некоторое время стояла в арке, ведущей в спальную часть хумари, её эта новость тоже огорошила.

«Вы правы, но будут трудности», – ответил Амоис.

Мейрин, сурово посмотрела на старших детей. «Не будем тратить время на глупости, – произнесла она, потом перевела взгляд на Амоиса и добавила, – рассказывайте».

Мейрин подошла, но присаживаться не стала. Она внимательно смотрела на Саани, пожалуй, даже чересчур. «Я это заслужил», – подумал он. Амоис обвёл взглядом присутствующих и изложил свой план: «За пару циклов я восстановлю её эмоции, при этом сила дара уменьшится наполовину. Зарабатывать нолаг, отправляя грузы в Баргат, она в будущем не сможет, но проявятся другие способности. Самая большая для вас проблема – её нужно будет научить справляться со своими чувствами, особенно с желанием запустить в обидчика чем-нибудь тяжёлым». Амоис закончил, и повисла гнетущая тишина, даже пламя в светильниках, казалось, застыло. Решение действительно было не простым.

«Что здесь раздумывать, если будет нужно, я оставлю дела и буду с ней», – заявила Мейрин.

«Простите, я всё ещё не могу в это поверить», – сухо произнёс Кантор.

«Но это так …., – с какой-то обречённостью сказала Вилия, глядя на мужа, потом перевела взгляд на Амоиса и спросила, – а вы такой же, как Ликс, верно?»

Амоис кивнул, и у Мейрин по спине пробежал холодок. Хотя Рагнир так и не рассказал, кто такой Ликс на самом деле, она понимала, что даже самый сильный маг ему и на подошву слат не сгодится. Так в кого же влюбилась её дочь?!?

«Вилия, мама, Кантор, об это никто не должен узнать!» – настоятельно попросила Лирия.

«Не беспокойтесь, всё не так страшно, катастрофы не случится, даже если узнают», – заверил Амоис. Он не хотел, чтобы эта семья ощущала ещё и давление.

«Дочь, сколько ты уже общаешься с Ликсом? Разве об этом кто-нибудь кроме членов семьи знает?» – с некоторой обидой напомнила Мейрин.

«Прости, мама», – извинилась Лирия.

«Пойдёмте отдыхать, завтра много работы, да и у Рагнира привычка являться с утра пораньше», – сказала Мейрин, с трудом сдерживавшая зевоту.

«Мама, Нилин у нас или у отца?» – спросил Кантор.

«У дедушки, не беспокойте», – ответила Мейрин. Напоминание было излишним, все в семье знали, что внучка с дедом засыпали моментально, стоило дать им такую возможность.

Они пожелали друг другу хорошего отдыха и разошлись по своим комнатам. Мейрин хотела было задержать Лирию, но подумала, что сил на серьёзный разговор у неё сейчас нет. Надеялась только, что дочь не понесёт среди ночи в гостевую Амоиса. Но, если и понесёт, он будет с ней честен, Мейрин нисколько в этом не сомневалась. Тяжело вздохнув, она отправилась спать.

Надеялась Мейрин зря, Лирия не собиралась терять ни минуты из того времени, которое им с Амоисом отвело Провидение. Она в полной мере осознавала, что уже завтра он будет занят делами настолько, что они могут и не увидеться. Лирия наскоро привела себя в порядок и вышла. Отдавая отчёт в том, что ведёт она себя непозволительно для воспитанной девушки, арханка изо всех сил старалась не шуметь. Ей совсем не хотелось сейчас ничего объяснять матери или сестре. Об эпизоде с появлением в халоба она вообще старалась лишний раз не вспоминать. Родителей бы точно удар хватил, если бы они узнали. Лирия поражалась сама себе, она никогда бы не подумала, что может так себя вести, но сейчас ей было решительно всё равно. Все её мысли и чувства были заняты им одним.

Саани сразу понял, что Лирия придёт к нему, когда она по телепатической связи заявила, что ей дорого каждое мгновение, проведённое вместе, и не важно, что будет потом. Помешать визиту он вряд ли смог бы, но вот сделать так, чтобы неприличным было лишь время суток, но никак не то, чем они будут заниматься, Саани был просто обязан. «Что ж, покажу ей, как может звучать более совершенный валок», – решил Амоис.

Войдя в гостевую, он дал доступ свежему воздуху, затем прогрел помещение до комфортной температуры и зажёг светильник. Только вознамерился создать валок, как почувствовал приближение арханки. «Быстро она, – подумал Амоис, – да и сам не лучше!» Саани усмехнулся и сокрушённо покачал головой. Если бы кто-нибудь раньше сказал ему, что он может оказаться в подобной ситуации, Амоис рассмеялся бы в лицо, а теперь он, как распоследний прожигатель жизни, шёл открывать дверь девушке, тайно пробиравшейся к нему посреди ночи.

Лирия знала, что стучать не придётся, но всё же, когда дверь перед ней распахнулась, и на пороге появился Амоис, её сердце понеслось вскачь. Свет за его спиной создавал ореол вокруг высокой, гибкой фигуры, подчёркивая её привлекательность, а лицо Саани казалось особенно загадочным и одухотворённым. Лирия снова поймала себя на том, что до дрожи в руках хочет к нему прикоснуться. «Напрасно я сюда пришла», – подумала девушка, едва не засветившись от смущения, однако отступать было поздновато.
«
Могу я побыть с вами ещё немного», – попросила арханка, не смея поднять глаза.

Амоис отступил и жестом пригласил её войти. В воображении Лирии всё было гораздо проще, а сейчас она с трудом переставляла ноги, и это не удалось скрыть от Саани.

«Вы прирождённый музыкант, хотите научиться играть на более совершенном инструменте?» – предложил Амоис, пытаясь снять возникшую неловкость.

Лирия уцепилась за эту идею подобно утопающему, хватавшемуся за соломинку. «Конечно, буду очень признательна», – выпалила она, даже не дав ему закончить фразу.

Амоис не смог сдержать улыбку. Он быстро повернул голову, иначе арханка бы уже сияла. Пока Лирия устраивалась на скамье, Саани обеспечил шумоизоляцию, затем создал валок со всем необходимым. Инструмент был намного больше по размеру и требовал специальной подставки.

Арханка, с опаской взиравшая на массивную конструкцию с таким количеством струн, что у неё рябило в глазах, сначала недоверчиво покачала головой, а затем промямлила: «Мне потребуется вечность, чтобы научится на нём играть ….».

«Всё не так сложно, как вам кажется», – успокоил её Амоис.

Действительно, учителем он оказался превосходным. Лирия быстро усвоила строй, научилась использовать механизм изменения длины струн и даже сыграла пару довольно сложных мелодий. Она радовалась, как ребёнок, а Амоис получал удовольствие, глядя на неё.

«У вас есть любимая мелодия?» – вдруг спросила Лирия.

«Ммм…, сложно сказать, но точно есть та, что вам понравится», – с едва уловимой долей озорства ответил Амоис.

Они поменялись местами, и Саани заиграл. Заиграл так, что Лирия потеряла счёт времени и забыла, где находилась. Она просто следовала за этими звуками, кружась, падая и взлетая. Когда воцарилась тишина, девушка не сразу осознала, что мелодия сыграна.

«Волшебно … я так никогда не смогу», – призналась Лирия.

«Сможете, если будете практиковаться», – возразил Саани. Если он и преувеличил, то совсем немного, у арханки действительно был талант к музыке.

«Вы не устали?» – участливо спросил Амоис.

Лирия поняла, что ей дают шанс ретироваться, но она не хотела уходить и отрицательно замотала головой. Теперь она точно знала, что Амоис всего лишь пёкся о её репутации и отношениях с матерью.

«Хотите чего-нибудь, съесть, попить?» – поинтересовался Саани.

«А что было самым вкусным в то время?» – спросила Лирия.

«Много чего, например это», – ответил Амоис и уже в следующее мгновение на столе появился каэ в форме цветка, заполненный ароматной желеобразной массой, пиас с водой и непривычная кухонная утварь – изящное приспособление, украшенное полудрагоценными кристаллами, на одном конце которого имелась продолговатая выемка, а на другом – два зубца.

«Попробуйте»,  – предложил Саани.

«Неужели тогда всё было таким красивым?» – усомнилась Лирия, беря в руки не то утварь, не то произведение искусства.

Амоис, кивнув, послал ей фрагмент своих воспоминаний. От изумления Лирия широко распахнула глаза и тут же засыпала Саани вопросами: «Из чего?», «Для чего?», «Как изготавливали?». Её интересовало всё! Арханка, наверное, до восхода расспрашивала бы Амоиса, но незнакомый аромат манил и она переключила внимание на еду.

По выражению лица девушки Амоис понял, что акелаум она никогда не видела, и это было на руку Саани. Десерты из соцветий этого растения способствовали хорошему сну, а настойка отключала почти сразу.

Лирии стоило восстановить режим отдыха. Физически она, конечно, не была истощена, энергии, полученной от Амоиса в ней было предостаточно, но организм арханки работал в экстремальном режиме.

«Ммм… вкусно! – оценила Лирия, попробовав, – из чего это?».

«Из акелаума. Похоже, он больше не растёт в этом мире», – предположил Саани и не ошибся.

«Очень, очень жаль», – посетовала девушка, с большим удовольствием поглощавшая один из самых изысканных десертов эпохи симбиотов.

Не прошло и четверти часа, как Лирия крепко заснула, что называется, посредине фразы. Амоис бережно поднял девушку на руки, отнёс в её комнату, и хотел уложить, но арханка, будто почувствовав, что он сейчас уйдёт, крепко обняла Саани за шею. Если бы Амоис был обычным мужчиной, пришлось бы или сидеть с ней в обнимку, или лечь, тоже в обнимку, но для Саани не составило труда освободиться, не потревожив сон девушки.

Оставшееся время Амоис намеревался провести с пользой. Вернувшись к себе, он стал пробовать увеличивать поток энергии и усиливать ограждающую завесу одновременно. Достигнув предела, Саани менял плетения и начинал снова. Наконец, ближе к утру, он получил тот результат, к которому стремился. Теперь летать они могли хоть впятером, оставаясь невидимыми для магов. Конечно, степень невидимости ещё предстояло проверить на Рагнире, но завеса у него получилась настолько плотной, что Амоис уже не сомневался в успехе.

Побочным эффектом оказалась возросшая восприимчивость – сознания обитателей этого хумари открылись перед ним словно книги без всякой ментальной сети. Этого Амоис точно не хотел, но каким бы быстрым он ни был в блокировке, успел увидеть многое – глубочайшую любовь двух супружеских пар, тяжёлую ношу Бомара, на котором держалось всё целительство в долине, заботу и тревоги матерей о своих детях и мысли Лирии, заполненные им одним. Теперь ему стало понятно, почему она так странно себя вела во время путешествия.   

Узнал он и то, как погиб муж Тоулы – неопытный маг, едва научившийся справляться со своим камиши. После того, как его полностью лишили энергии и бросили одного на берегу, шансов на спасение у бедняги не было. Амоис прекрасно знал, какой опасной становилась зона прибоя после заката. «Скорее всего, использовали плетения, похожие на конус Тарны, – подумал Амоис, – но, судя по воспоминаниям жены, у мага не было, ни завистников, ни врагов …». Саани очистил своё сознание, и пришла догадка: «Кто-то собирал энергию, не брезгуя ничем». От этой мысли ему самому стало дурно, но уверенность в том, что он прав, лишь окрепла. Плетения Тарны можно было изменить так, чтобы они не рассеивали, а концентрировали собранную энергию. Умелый, сильный маг, пусть и не сразу, но справился бы с задачей.

Амоис вспомнил свои ощущения, когда находился под конусом. Инстинктивно у него тогда возникло желание поставить защиту, но он знал, что это бесполезно, плетения высасывали любую энергию. Конечно, их можно было бы взорвать, направив больший поток, чем они были способны поглотить, но в случае с конусом, это снесло бы всю горную гряду. «Надо найти способ запустить их самораспад, возможно, Рагнир уже бьётся над этой проблемой», – подумал Саани и не ошибся.

РАГНИР
Сообщение о том, что Саани ищет встречи с ним, Рагнир получил после заката, когда вышел из созерцания и проверил канал телепатической связи. Он и сам был не прочь познакомиться лично. Как-то Ликс в разговоре упомянул изобретательность Амоиса. Сейчас это качество им бы очень пригодилось. Если не помочь побережникам в ближайшее время, через 5-6 циклов помогать уже будет некому. Диларх нисколько не преувеличил, когда описывал ситуацию. Уже на подлёте к Побережью Рагнир заметил, что опустевших поселений стало гораздо больше. Маги гибли один за другим, а без них простым архам там было не выжить.

«Саани придётся подождать», – подумал Рагнир, открыв глаза.  Над головой кружил его камиши. Шица терзали приступы раздражения, сменявшиеся глубокой депрессией. Стоило отдать должное духу, он молчал из последних сил и ждал, когда хозяин им займётся. «С каждым разом всё хуже, – с горечью признал маг, – хоть не улетай дальше долины».

Удалённый от цивилизации мирок жителей гор, за некоторым исключением, был последним оазисом здравомыслия и морали. Здесь они жили, пусть и не богато, зато мирно и благопристойно. Дикие камиши не приближались к Кисару, Барсулу и Сатуру ближе, чем на сотню лим, а из магов только безумцам пришло бы в голову бросить Рагниру вызов. Плум был как раз одним из них.

«Стоило бы его угомонить, но, да, ладно, …пока не до него», – задумчиво произнёс маг, однако углубляться в размышления не стал. Не радостными они были, ох, какими не радостными! «Скажи Плуму «спасибо», Шиц, тебе есть чем заняться», – обратился он к духу и по телепатической связи передал «фронт работ».

«Сломай ему ноги в следующий раз», – прорычал дух, удаляясь.

«Как вариант …», – согласился Рагнир.

Глупцы с неуёмным характером его, конечно, раздражали, но не так, как те, кто устраивал охоту на магов. Посиди он на Побережье хотя бы пять циклов, может и удалось бы отвадить мерзавцев от тех мест, но он не мог подвергнуть риску Горную долину. Если Плум здесь появился не случайно …., об это даже думать не хотелось.

Наведя в хумари порядок и выпив свежего тамрана, Рагнир отправился к Шицу. К этому времени камиши должен был уже потратить две трети той энергии, которую нужно было «слить». Оставшуюся часть Рагнир буквально выдавливал, замещая своей, накопленной во время созерцания. Поэтому его никто и не видел с возвращения и до следующего утра.

Дождь и гроза обоим были не помеха, так что растащить камни и очистить тропинку от леса к поселению они успели ещё до рассвета. После чего подправили обочину у дороги и немного уставшие, но умиротворённые вернулись в хумари.

Шиц не любил выбираться за пределы горной долины даже не потому, что потом приходилось тяжело работать, чтобы снова почувствовать себя целым, а из-за злости и перепадов настроения, которые живо напоминали ему о времени до Рагнира. Сейчас он смотрел на себя тогдашнего и видел безумца. Рагнир имел все основания, называя его нечистью. Никто из знакомых ему магов не стал бы с ним связываться. Даже внешний вид Шица был не для слабонервных – крылатый ящер с огромными лапами, уродливыми когтями и головой арха. Рагнира же это не остановило, он долго, шаг за щагом восстанавливал сознание камиши, и дух был благодарен. К тому же, вместе они были так долго, что Шиц уже не представлял свою жизнь без мага.

«Пойду к Саани, тебе лучше остаться», – сообщил духу Рагнир.

Камиши подозревал, что хозяин постарается от него отделаться, и демонстративно обиделся. Он втянул голову так, что шея перестала быть заметной, и, глядя исподлобья, спросил: «Тебе одному интересно, да?»

Вместо ответа маг просто шумно выдохнул и махнул рукой, приглашая следовать за ним.

Их встретил пустой главный проезд, подсвеченный рассветными лучами Прона. Облака рассеялись, температура воздуха стала ниже. До сезона холодов оставался один день. Дожди в это время прекращались и торговля оживала. «Надо организовать ещё пару мастерских, – подумал  Рагнир, – кто знает, что будет дальше? Лучше быть готовыми ко всему».

Кисар просыпался медленно, с приближением холодов как-то особенно лениво. Маг давно это подметил, но до сих пор не мог найти внятное объяснение. Даже в хумари Мейрин все ещё видели сны, кроме одного обитателя. Аура Саани была скрыта, но Рагниру не нужно было гадать, кто это?

«Приветствую Саани!» – обратился он по телепатической связи.

«Приветствую мага!» – пришло в ответ.
«
Выходите во внутренний двор, буду ждать вас там», – предложил Рагнир.

Саани тоже не хотелось, чтобы Мейрин вставала так рано только из-за него. Он набросил накидку и бесшумно покинул хумари. В воздухе чувствовалась свежесть и немного пряная горечь. Такой запах давала цветущая в сезон холодов ригоза. Мелкие белые соцветия ковром покрывали склоны, напоминая Амоису заснеженные вершины из других, далёких миров.

Мага Саани нашёл в беседке. Высокий, худощавый арх с копной тёмно-каштановых волос, резкими, будто вырубленными в камне, чертами лица и цепкими серовато-голубыми глазами сидел удобно устроившись на скамье, а рядом громоздился дух. Такое Амоис видел впервые – черты зверя и арха вперемешку при целом сознании! Было видно, что Рагнир изрядно над ним потрудился. «Скорее всего, у камиши есть имя», – подумал Саани «Нас загодя представила друг другу Лирия. Позволите узнать имя вашего духа?» – спросил он.

«Шиц» – просто ответил Рагнир. Он настолько отвык от всех этих подходов и заходов, что сейчас наблюдал целое представление. Маг знал этикет, как говорят, «от и до», но находил всё это слишком утомительным.

«Меня зовут Амоис», – обратился Саани к камиши, чем вверг не избалованного чужим вниманием духа в ступор. Шиц выпучил глаза и придвинулся ближе к хозяину.

«Давайте без церемоний, – взмолился Рагнир, – а то нечисть удар хватит, а я его только недавно в чувство привёл».

Амоис рассмеялся. «Ваша территория – ваши правила», – согласился он и расположился напротив Рагнира. Краем сознания Саани заметил, что Мейрин проснулась. Всё-таки не удалось уберечь хозяйку от раннего подъёма.

Маг не стал ходить вокруг, да около, а перешёл сразу к делу: «Чем я могу вам помочь?»

«Мне нужно войти в круг магов», – раскрыл карты Саани.

Рагнир отдавал себе отчёт в том, что Амоис здесь из-за Ликса, и, если он готов вмешаться …. Маг ощутил, как в сердце снова ожила надежда, но права на ошибку у них не было, слишком высоки ставки. Просчитывать риски Рагнир умел как никто другой.

«Быстро не получится», – предупредил он, всё ещё вглядываясь в полное опасностей будущее. Потом маг перевёл взгляд на Саани и спросил: «Переберётесь ко мне сегодня?»

Амоис кивнул. Можно было бы сообщить об этом Рагниру и потом, но он решил обговорить всё заранее: «Есть некоторое неудобство – мне придётся каждый день ненадолго возвращаться сюда».

На лице мага отразилось недоумение, и Амоис пояснил: «Нилин нуждается в исцелении. Замечали, что дар делает с детьми, у которых он с рождения?»

Рагнир по-прежнему смотрел непонимающе, а Шиц заёрзал. Дух любил играть с этой девочкой и ни за что на свете не позволил бы её обидеть.

«Дар калечит их эмоции и лишает возможности совершенствоваться», – заявил Амоис, огорошив и мага, и духа. Глаза Шица, казалось, готовы были выскочить из орбит, а его хозяин, напротив, сощурил свои под сведёнными бровями.

Рагниру, как и родителям крошки, не хотелось в это верить. Причина, правда, была другая: появлялась ещё одна проблема на его бедную голову. Одарённых с рождения в долине было не мало. Что ему прикажете делать с остальными?

«У Ликса другое мнение», – сослался он на авторитет.

«Знаю, но он заблуждается. В любом случае я обещал помочь и от своих слов отказываться, не намерен», – расставил все точки над i Амоис. Непреклонность звучала не только в его словах. Во взгляде тёмных глаз Саани её тоже было с избытком, но Амоис вовремя спохватился: «Вы сможете убедиться сами».

«Хорошо», – согласился Рагнир. Амоис нужен был ему не меньше, чем он Амоису.

Они оба сейчас проявляли осторожность, словно шли по тонкому льду. Духу сделалось ещё неуютнее, и он не придумал ничего лучшего, как стать невидимым. Мог бы, конечно, улететь, но Саани его пугал и притягивал одновременно.

Хорошей атмосферы это не прибавило, к счастью, появилась Мейрин, вышедшая во двор с деревянной подставкой, на которой в пиасах дымился горячий тамран и лежала пара свежих бокри. У её ног вертелся Асти, но стоило ему почувствовать присутствие камиши, как он бросился прочь. От духов мустелы предпочитали держаться на расстоянии, и чем дальше, тем лучше.

«Когда только эта женщина всё успевает?!» – пробормотал маг, поднялся и пошёл навстречу. За десять лим было видно, что этих двоих связывало много циклов крепкой дружбы.

«С благополучным возвращением, рада тебя видеть!» – тепло поприветствовала Мейрин мага.

«Скучал по твоему тамрану», – признал Рагнир, забирая массивный кобах, так архи называли подставку.

Амоис тоже встал с намерением поприветствовать хозяйку, однако не успел склонить голову, как услышал: «Оставьте церемонии, вы провели ночь под моей крышей …. ». Хотя она и не добавила «в вас влюблена моя дочь», Саани догадался, что именно это она имела в виду.

«Тогда, хорошего дня, Мейрин!» – сказал он, сопроводив слова улыбкой, искренней и очаровательной. Амоис ещё издали заметил, что арханка не отдохнула, как следует, поэтому энергией тоже поделился. Тем более что возмутителями спокойствия в хумари стали они с Лирией.

В отличие от Тароки, Мейрин без труда поняла, почему почувствовала себя бодрее. Она посмотрела на Амоиса долгим взглядом, потом рассмеялась. «Так это на вашей энергии Лирия вчера целый день пропорхала без еды?»

Амоис кивнул. «Вам не нужно волноваться, сегодня она вернётся к привычному образу жизни», – заверил он.

В правдивости его слов Мейрин не сомневалась. Кем бы ни был Амоис, но он заботился о Лирии. Когда мать утром заглянула в комнату дочери, та спала безмятежным сном младенца. Тогда арханка и решила окончательно оставить будущее Провидению и заняться делами насущными. Этой женщине была присуща удивительная внутренняя собранность, чувствовавшаяся даже в том, как она разливала тамран и нарезала бокри.

Рагнир знал хозяйку хумари с её рождения. С Мейрин не так просто было сблизиться. «Это из-за Лирии? Между ней и Саани что-то есть?» – догадался маг, но не стал разматывать клубок. Сейчас Рагнира больше интересовало другое: Амоис поделился энергией прямо перед его носом, а он ничего не почувствовал. «Может пригодиться, очень даже может пригодиться  …», – подумал он.

«Тамран надо пить горячим», – напомнила Мейрин прописную истину. Чем больше напиток остывал, тем резче проступала терпкость. К тому же, аромат от бокри шёл восхитительный, и они втроём с удовольствием перекусили.

Арханка не приветствовала разговоры за едой, поэтому расспрашивать Рагнира о поездке начала не раньше, чем маг поставил свой пиас на подставку.

«Тебе удалось помочь Диларху?» – спросила она. Близкого друга Рагнира знала не только Мейрин, но и Тоула. Он был Наставником её погибшего мужа.

Рагнир лишь пожал плечами, вздохнул горестно и без особой уверенности ответил: «На пару-тройку циклов их, скорее всего, оставят в покое». Мейрин он не лгал даже ради её спокойствия.

Воцарилось тягостное молчание, и в памяти Шица всплыла страшная картина: маг с остекленевшим взглядом, забившийся в расщелину между скалами, камиши с ошмётками сознания и растерзанные ящерами тела собирателей накора. Шиц не выдержал, в первые несколько дней после возвращения его самообладание оставляло желать лучшего. Дух снова материализовался, вытянул когтистую лапу в направлении Амоиса и выдал: «Пусть он! Он всё знает!» От неожиданности Мейрин чуть не подпрыгнула на месте. По поведению Асти она поняла, что камиши где-то здесь, но не думала, что он прямо перед ней.

«Сидел бы ты в хумари! Ещё раз кого-нибудь напугаешь, я тебя за ноги подвешу», – мрачно заявил Рагнир.

Шиц сначала бросил на хозяина виноватый взгляд, а потом стал, молча, возражать против «подвесить за ноги». Мимика у духа была изумительная, хотя овал лица немного расплывался.

Амоис с трудом сдержал улыбку. Что же до слов, сказанных камиши, у него возникли предположения, однако лучше было уточнить: «Не думаю, что Шиц считает меня всеведущим, о чём он говорил?»

Рагнир собирался рассказать и показать всё Амоису позже, но сегодня в компании духа всё шло наперекосяк. Маг набрал в лёгкие побольше воздуха, потом медленно выдохнул. «Проблема, с которой я до сих пор не знаю, что делать, – гетт. Даже сильные маги могут от него пострадать, а слабые пару раз моргнут и уже без энергии, подчистую. Если маг связан с камиши, – это или смерть, или безумие», – пояснил Рагнир, одарив духа недобрым взглядом. Конечно, Мейрин обо всё и так знала, но Рагнир не хотел лишний раз ей напоминать.

«Отчасти вы правы, – обратился Амоис к Шицу, отчего у духа снова появилось желание спрятаться за спину хозяина, даже сердитого, – мне пришлось прорываться через конус на Ксембале. Он действует по тому же принципу: чем больше жертва сопротивляется, тем быстрее теряет энергию. Но в плетения такого рода есть энергетический предел, и, если его намеренно превысить, они взорвутся. Из-за разрушений и жертв не думаю, что этот способ приемлем». Амоис сейчас сильно рисковал. Саани запрещалось способствовать созданию оружия, а до него было, что называется, рукой подать.

Он встретился глазами с Рагниром, и в его сознании тут же прозвучало: «Вам нечего опасаться, хоть, в холода и самгуп – еда, я не предам вашего доверия». Вслух же маг произнёс полным уверенности голосом: «Мы найдём, как решить проблему». Уверенность эта предназначалась больше для напуганного духа, и Мерин, вцепившейся в край стола, словно в последний барьер, отделявший её от хаоса. 

Беспокойство не покидало Мейрин уже давно, с тех самых пор, как участились нападения на магов Побережья. Именно тогда ей впервые пришла мысль: привычный уклад жизни не прочнее истлевшего лоскута. Сказанное Амоисом напомнило женщине о том, что на Архуме безопасность – всего лишь иллюзия даже для сильных. Рагнир не развеял её тревог. Он сам был щепкой, подхваченной ураганом. Мейрин посмотрела на Амоиса. Надежда на то, что он сможет защитить Лирию, хоть и была слабой, но она всё-таки была.

Если бы маг чуть дольше задержал на Мейрин взгляд, то заметил бы усиливающийся страх за семью и накопившуюся усталость. Однако Рагнира интересовало другое. Ему в голову пришла неприятная догадка, от которой пересохло во рту. Он до хруста сжал кулак и спросил Амоиса по телепатической связи: «Тарна?»

«Да, однако, не думаю, что гетт создала она, – поделился мыслями Саани, – Есть ещё одна странность – я не ощущаю её присутствия».

Рагнир стал тщательно перебирать воспоминания. После того, что случилось с Ликсом, у него не было желания ни встречаться с ней, ни даже что-либо узнавать, но мир – тесен, и какая-никакая информация до него всё-таки доходила. «По слухам, Тарна в уединении, но её, действительно, уже давно никто не видел. Прячется или что-то случилось?» – предположил маг.

«Она жива, иначе конус бы рассеялся. Об остальном гадать бессмысленно, рано или поздно я её найду», – предпочёл закрыть тему Амоис. Похоже, он себя переоценил, глубоко спрятанные эмоции стали прорываться в похолодевшем взгляде. Хорошо, что устремлён он был не на кого-то, а в пространство.

Краткий миг подавляемого гнева, однако, не укрылся от Мейрин. Признаки беззвучного разговора она, мать телепата, угадывала безошибочно, и наблюдательности ей тоже было не занимать. Решение отвлечь Амоиса она приняла быстро и как-то само собой. Так она поступала с членами семьи, не давая им сорваться и наговорить глупостей.

«В какое время вы хотите заниматься с внучкой?» – спросила Мейрин. Стоило арханке сфокусироваться на Амоисе, как переживания о том, на что она никак не могла повлиять, отступили, и на сердце стало спокойнее. Губы женщины тронула лёгкая улыбка, Амоис снова невольно ей помог.

«Лучше перед сном. Так будет проще и для неё, и для вас, но сегодня я бы хотел показать Рагниру, в чём проблема», – ответил он. Саани не улыбался, но его взгляд был тёплым.

«Хорошо. Покормлю Нилин и приведу к вам», – пообещала арханка.

«Это будет скоро. Внучка и ваш муж уже проснулись, – сообщил Саани, а потом, вспомнив, что они так и не поблагодарили за тамран, добавил, – Спасибо за угощение!».

Мейрин в очередной раз отдала Амоису должное. Она могла понять свою дочь, но всё же ....  «Какой трудный путь ты выбрала, Лирия!» – подумала арханка, заглянув в глаза Амоиса, в самую их глубину. На миг ей показалось, что в них мог кануть целый мир, и она, чудом не вздрогнув, отвела взгляд.

«Не стоит благодарности. Мне пора. Шиц, пойдём со мной. Нилин будет рада тебя видеть», – позвала духа Мейрин.

Камиши только этого и ждал. Он бодро спрыгнул и неуклюже, переваливаясь с ноги на ногу, поплёлся следом за арханкой.

««Своеобразие» камиши, пожалуй, превосходит «своеобразие» хозяина», – подумал Амоис. Обычно духи грациозно парили, до Шица он не видел ни одного, кто бы пытался ходить.

«И давно он так делает?» – спросил Саани.

«С тех пор, как помог Нилин научиться ходить», – удовлетворил любопытство Амоиса Рагнир. Его же собственное любопытство оставалось неутолённым. В разгадывании нрава собеседника маг преуспел незначительно. 

Рагнир ожидал чего-то в духе дежурных восторгов, но услышал: «Вы, наверное, знаете, что тогда нам с Ликсом не удалось создать связь камиши с полем из-за их искалеченного сознания. Думаю, сейчас я смог бы».

Маг уставился на Амоиса, что называется, во все глаза. «Неужели, правда, сможет?» – всколыхнулась надежда. «Это сильно облегчило бы жизнь мне и спасло бы многих», – признал Рагнир.

«Тогда решено, как только Шиц согласится, я попытаюсь», – пообещал Саани.

«Согласится?!? – переспросил маг, вложив изрядную долю сарказма, – Давайте я вам кое-что расскажу. Когда камиши стали поглощать сны, на всех углах проповедовали, что это безопасно. Сны – безопасная «еда»?!? Ха! Как бы не так! Духи впитывают энергию вместе с эмоцией. Вы хоть представляете, что чувствует камиши, «угощаясь» кошмаром?»

Стоило прозвучать этим словам, в сознании Амоиса сложился пазл. Если бы он раскинул ментальную сеть ночью, то сам бы всё понял. «Расслабился ты что-то! – попенял он сам себе, а Рагнир, не дождавшись ответа, продолжил, – За всё приходится расплачиваться, и за магию тоже! Почему я не могу донести эту простую мысль до их пустых голов? Ленивые, жирные мерзавцы, они даже самосовершенствованием перестали заниматься!» Амоису казалось, что ещё чуть-чуть и маг взорвётся, но он вдруг замолчал, резко выдохнул и завершил свою пламенную речь философски: «Глупцов учить – только портить».

«Ну, почему же, на какое-то время поможет», – возразил Саани. Он, как никто другой на Архуме, понимал, что с энтропией нельзя справиться раз и навсегда. Вопрос был лишь в том, смогут ли они ей противостоять здесь и сейчас?

Их взгляды встретились, и в это мгновение Рагнир по-настоящему осознал, что он больше не один против целого мира. Мысли о Ликсе не могли не прийти ему в голову.

«Вы знаете, как его спасти?» – спросил маг, и боль за друга, всё это время терзавшая Рагнира, проступила в голосе.

Со стороны могло показаться, что разговор неожиданно перескочил неизвестно на кого, но Амоис понял. «Пока нет, но не волнуйтесь, к худу ли, к добру ли, за ним присматривают», – раскрыл правду Саани. Он был готов к расспросам. Помощь Рагнира могла понадобиться и в этом.

Вопрос оказался немым: «?». Брови мага поползли вверх, а глаза стали размером с основание пиаса.

«Ликс думает, что это мой брат, но его энергетический след изменён, так что я не знаю, что это за сила», – признался Амоис и, предваряя единственную разумную догадку, добавил: «чужеродный фрагмент не принадлежит никому из Саани».

Рагнир задумался: «Если их сущности не смешались тогда, откуда этот фрагмент мог взяться?» Сколько не думай, ответа не было. Маг бросил долгий внимательный взгляд на Амоиса, тот по-прежнему казался абсолютно спокойным, однако за выражением невозмутимости на лице скрывалось изо всех сил подавляемое напряжение. Воздух вокруг будто сгустился. «Тяжело ему», – посочувствовал маг и оказался в этом не одинок.

Волну поддержки послала Лирия, а Саани снова пришлось сказать себе пару «ласковых» слов. Ему стоило подумать, что в процессе расшифровки его послания может произойти настойка сознания арханки на всплески его эмоций. А то, что он только что испытал, упомянув брата, видимо, стало последней каплей. Отыграть назад было уже невозможно. «Видимо, от любви идиотами становятся все, включая Саани», – с досадой подумал он, но тут же одёрнул себя. Не хватало ещё, чтобы она и эту эмоцию считала. «Спасибо, со мной всё хорошо, – успокоил он Лирию по телепатической связи, – Ты отдохнула?». Стать ещё ближе было уже попросту невозможно.

«Полна сил, благодаря тебе!» – ответила девушка, с восторгом поддержав переход на «ты» и  нисколько не покривив душой. Заряд бодрости ощущался даже через обычный телепатический канал. В канал Саани арханка, помня о цветопреставлении, опасалась заходить.

Амоис, однако, уловил едва заметную толику печали в её настроении. Связь работала в обе стороны. «Час от часу не легче!» – посетовал он. Саани только сейчас осознал, что мало знает о связи в паре, особенно о такой, которая устанавливалась через эмпатию. Эта тема его никогда раньше не интересовала, а принудительно с ней ознакомить могли только при переходе на уровень Старшего. «Воистину, невежество наказуемо!» – признал он. Однако в том, что арханку надо поставить в известность, Саани не был уверен. На первый взгляд, стоило, но, если подумать, Лирия начала бы только больше переживать. 

Пока Амоис колебался, девушка собралась с духом и задала мучивший её вопрос: «Мы сможем видеться, хотя бы ненадолго?»

Трепетное ожидание, приправленное грустью, – эмоции Лирии не только были у Амоиса, как на ладони, но и вызывали отклик в его собственном сознании. Он не без труда справился с нараставшим смущением и пообещал: «Перед сном я буду заниматься с Нилин. Постараюсь приходить пораньше».

«Буду ждать», – ответила она коротко, но с большим чувством. Волна радости, исходившая от Лирии, оказалась настолько сильной, что Амоис не сдержал улыбку, сияющую, открытую улыбку мужчины, озарённого любовью.

Вскоре Лирия, сославшись на неотложное дело, отключилась. Кому-то срочно понадобилась её помощь. Удивляться не приходилось: информация о том, что младшая дочь семьи Леок вернулась, достигла даже соседних поселений. Она всех их избаловала. Зачем справляться с проблемами самим, когда есть эмпат, готовый оказать помощь и днём, и ночью?

Общаясь с арханкой, Саани не заметил, как сам стал объектом пристального внимания. Рагнир, не сводивший с него взгляда, с каждой секундой всё больше убеждался, что между Амоисом и Лирией возникли чувства. Ему пришлось напомнить себе, что Провидение мудрее их всех вместе взятых, и таким образом избавиться от зудящих мыслей. 

Когда Амоис ответил прямым, не менее пристальным взглядом, Рагнир уже решил не трогать эту тему, он задал другой, интересовавший его вопрос: «Как вам удалось поделиться энергий так, чтобы я ничего не почувствовал?»

«Благодаря возросшей силе: мои плетения стали совершеннее, а взгляд глубже», – произнёс Саани отстранённо, просто констатируя факт.

«Так вот почему Ликс не увидел, а вы заметили проблему с Нилин», – догадался Рагнир.

Амоис кивнул. «Сейчас покажу», – сказал он, указав на дверь, из которой как раз выходили Бомар с Нилин.

Стоило малышке увидеть Рагнира и Амоса, она сорвалась с места, правда, добежав до беседки и пожелав взрослым хорошего дня, остановилась, как вкопанная. Девочка смотрела то на старого друга, то на нового и никак не могла решить, на чьи колени забраться. Амоис сделал выбор за неё. Подхватив кроху на руки, он поприветствовал Бомара. «Надеюсь, вы отдохнули?» – спросил он скорее ради вежливости. Саани уже увидел, что Бомар полностью восстановил силы.

«Отдохнул, не беспокойтесь. Даже если бы все кричали мне прямо в ухо, я бы не проснулся», – заверил глава семейства. Его взгляд, обращённый на Саани, был серьёзным, он словно говорил: «можете рассчитывать на меня». Хоть и коротко, супруги успели переговорить. Да и своими глазами Бомар видел не мало. По делам он нередко бывал на Большой равнине и прекрасно понимал, что ситуация могла ухудшиться в любой момент.

«С возвращением, Рагнир», – обратился он к магу, склонившему голову в ответ. Бомар не стал задерживаться. Новости Побережья можно было узнать и у жены, а вот поставки сами себя не сделают. Широким, уверенным шагом он направился к Здравнице.

Рагнир долго смотрел вслед удаляющемуся Бомару. Ветер развевал полы его распахнутой накидки. Он даже в холода её не застёгивал. Несмотря на возраст, Бомар всё ещё был крепок. «Не знаю, что бы я без него делал», – признался маг.

«Он производит впечатление сильного и ответственного мужчины», – поддержал Амоис и предложил начать, отправив по телепатической связи картинку потоков, грубо деформировавших лимбическую систему ребёнка. В ней не было ни капли сострадания, только безжалостный расчёт. Тот, кто всё это сотворил, хотел избежать малейших рисков, связанных с поведением одарённых.

Мужчины обменялись понимающими взглядами: «одарённые не были случайной мутацией». И, если Амоис к мысли о некой таинственной силе уже успел привыкнуть, то Рагнира увиденное потрясло. Его сумрачно сдвинутые брови и плотно сжатые губы говорили о череде невесёлых мыслей.

Саани создал новую головоломку, вручил девочке и принялся исправлять связь Нилин с электромагнитным полем. На этот раз всё внимание ребёнка поглощала цепь хитроумно переплетённых колец, а Амоис, позволивший магу наблюдать его глазами, сосредоточился на процессе. Такой тончайшей и выверенной работы с потоками Рагниру видеть ещё не приходилось. Каждое действие было рассчитано с невероятной точностью. Четверть часа для мага пролетели в мгновение ока, и он очень многому научился.

Неожиданно Амоис остановился, и, предваряя вопрос, пояснил: «Не хочу, чтобы Нилин испытывала дискомфорт. У нас достаточно времени». 

Вряд ли с этим стоило спорить, к тому же Амоису было виднее. Рагнир уже убедился в том, что Саани не бросал пустых слов на ветер, если говорил что могла возникнуть проблема, значит, так оно и было.

«Вы сделали подарок не только девочке, но и её матери», – указывая на головоломку, сказал Рагнир.

Амоис улыбнулся, действительно, в ближайшие несколько часов о ребёнке можно было не беспокоиться. «Немного подпитаю малышку энергией и я в полном вашем распоряжении», – сообщил он.

«Хорошо. Мне кое-что любопытно: я правильно понял, вы хотите не только уменьшить поток, но и изменить связь?» – спросил маг, которому не терпелось проверить свою догадку.

«Скорее освободить то, что в связи было заложено изначально. Я не до конца поверил Ликсу, когда он заявил, что дар похож на нас, но, увидев Нилин, убедился, что мой друг прав. В будущем она сможет сохранить и трансформировать своё сознание за рамками физического тела», – пояснил Амоис. Он говорил об этом настолько просто и непринуждённо, что могло показаться – подобное случается сплошь и рядом. Всё было с точностью до наоборот, но Амоис не хотел попусту волновать мага. Успеет сформироваться вокруг угасающей звезды новый мир Саани или же нет, зависело не от них.

«На это способны все одарённые?» – поинтересовался Рагнир. Что могла сулить такая перспектива, он пока до конца не понимал, но в прибавлении хлопот не сомневался.

«Я видел только двоих, и Лирию вряд ли можно считать типичным представителем одарённых, чей дар проявил себя не с рождения», – ответил Амоис.

«Ваша правда, информации не достаточно. Тогда, если найдёте время, мы могли бы вместе посетить другие семьи», – предложил Рагнир.

«С большим удовольствием», – поддержал идею Амоис.

После того, как Саани тщательно проверил работу всех систем в организме ребёнка, мужчины поднялись. Кроха среагировала сразу же, она крепко обхватила Амоиса за шею и, сглотнув подступивший к горлу ком, зашептала ему в ухо: «Не уходи, только не уходи».

Сердце Амоиса пропустило удар, и в этот момент Саани ощутил, насколько тяжело ему будет их всех покинуть. Он закрыл глаза, погладил девочку по голове и мягким убаюкивающим голосом произнёс: «Мне придётся. Ты же знаешь, взрослые вечно чем-то заняты. Я приду завтра с подарком, а ты не скучай, договорились?»

Нилин, нехотя, кивнула и часто заморгала большими, влажными от непролитых слёз глазами. Она изо всех сил старалась держаться. Так грустно ребёнку было впервые в её пока ещё недолгой жизни, но она справилась. 

Родители не заметили особых перемен, когда Саани передавал им дочь с рук на руки, но Амоис знал, что её непослушное сердечко грустит, и решил действовать медленнее. Эмоциональное здоровье девочки для него было в приоритете, к тому же, учитывая настороженность Кантора, лишних трудностей стоило избежать.

Если Вилия сохраняла спокойствие и вела себя безукоризненно вежливо, то её муж выглядел колючим. Имея практический склад ума, Кантор не доверял всяким «чудесам», да и Ликса, в отличие от жены, он никогда не видел. Одарённость дочери стала для него серьёзным испытанием, так что проблемы с даром «били» по больному месту. Амоис об этом знал.

Рагнир тоже заметил, что Кантор «не в духе», но в отличие от Саани, его это не беспокоило. Молодой арх был в состоянии со всем разобраться сам. Маг искал глазами и не находил свою воспитанницу. Они не виделись уже довольно долго, рассказов и вопросов накопилось много. «Сестра вышла?» – спросил Вилию маг.

«Да, они с мамой ушли в Гостевой двор, там нужна помощь», – ответила арханка.

«Любители острых ощущений опять остановились в Сатуре и ушли в горы, на ночь глядя?» – предположил Рагнир. О живописном каньоне Кархар с каскадным водопадом ходило множество легенд, так что время от времени появлялись искатели приключений на свою и чужую голову. И, если в Кисаре с гостями обязательно отправили бы проводника, то в соседнем Сатуре не беспокоились ни о чём. Там, отродясь, не было защитного барьера, Гостевой двор принимал постояльцев круглосуточно и не нёс за них никакой ответственности, а когда что-то случалось, случалось, надо сказать, не так уж и редко, местные телепаты обращались к кисарским спасателям. Их услуги стоили дешевле, чем содержание собственной команды. Глава Совета Сатура отличался невероятной скупостью. Все предложения Рагнира по обеспечению безопасности Нимрах встречал с кольями. Его излюбленная фраза «Я нолаг из воздуха не достаю!» давно стала притчей во языцах. Каждый раз, когда приходилось отдавать долю на содержание пеших троп и «пугалок» против диких животных, маг Сатура немилосердно страдал.

Кантор подтвердил. Четверо богатых отпрысков из Баргата заблудились и просидели в горах всю долгую и не самую тёплую ночь в цикле. Помимо переохлаждения, стресса, ушибов, у двоих были серьёзные переломы.

Амоис выразительно посмотрел на Рагнира. «Моя помощь нужна?» – задал он вопрос по телепатической связи.
«
Ни в коем случае! Провидение дало им возможность усвоить урок. Кто мы такие, чтобы вмешиваться?» – ответил маг.

«Шица понесло с Мейрин?» – не столько спросил, обратившись к Вилии, сколько констатировал факт Рагнир. Маг знал камиши, как свои пять пальцев. Шиц никогда бы не упустил возможность посмотреть на глупцов. Он их изучал как особо зловредную разновидность архов.

Вилия кивнула, при этом она опустила голову настолько низко, что это больше напоминало поклон, чем кивок. Арханка боялась расхохотаться, настолько забавно было наблюдать, как дух уговаривал мать взять его с собой, а смеяться в этой ситуации, по её мнению, было бы не вежливо.

«Нилин, девочка моя, давай хоть обниму тебя перед уходом», – произнёс Рагнир с такой теплотой и заботой, что Амоис даже бросил на мага пристальный взгляд. «Похоже, эта семья заменяет ему собственную», – подумалось Саани.

Малышка заулыбалась и протянула к Рагниру руки. Мага она любила не меньше, чем он её. Прощание вышло трогательное.

ТРУДЫ НАШИ ТЯЖКИЕ
Оказавшись на улице, Рагнир снова стал собранным и холодным. Он не намеревался проводить черту между собой и Амоисом, просто мирок его немногочисленных друзей и весь остальной мир были слишком разными. Саани не нужно было это объяснять.

«Сатур – настоящая головная боль, – пожаловался маг, – Самое большое поселение долины не имеет защиты, где это видано?»

«Они рассчитывают на вас», – озвучил Амоис очевидное.

«Да, но моя спина не такая широкая, как им кажется», – с грустью признал маг, вздохнул и поплотнее запахнул накидку. Обычно он не реагировал на холод, но стоило подумать о Сатуре, как настроение портилось, и маг начинал ощущать малейший дискомфорт.

Амоис ясно видел причину беспокойства Рагнира и разделял его опасения. Жителям Горной долины ничего не грозило, пока маг соблюдал нейтралитет, но получится ли оставаться в стороне в будущем? Интуиция подсказывала, что нет.

Пребывая в тягостных размышлениях, они добреди до хумари Рагнира, находившегося в конце главного проезда. Внушительных размеров здание примыкало к длинной двухэтажной постройке, в которой располагалась ашала. Там обучали маленьких архов, чьи родители предпочитали не переплачивать за домашнее образование, стоившее не дёшево.

Наставников для работы в кисарской ашале Рагнир отбирал придирчиво, а с самыми талантливыми учениками занимался лично, так что детей сюда привозили даже из соседних поселений. Сегодня, однако, у ворот не было ни одной повозки.

Первый день холодов знаменовал собой начало нового цикла и был чем-то вроде праздника. Ни лавки, ни мастерские после полудня не работали. Все возвращались в свои хумари, жарили, парили, пекли, а ближе к вечеру угощали знакомых всякими вкусностями.

Что до Рагнира, кисарцы давно оставили его в покое. Готовил и ел он исключительно полезные и не очень вкусные блюда, так что радовала его кулинарными изысками только Мейрин.

Двухэтажным, с виду, было и жилище Рагнира. На первом, выстроенном из массивных каменных блоков, находились: комната хозяина; данфу с длинной, глубокой чашей, в которой можно было поплавать; просторный лакхумари; вархум, помещение для всяких диковинок и что-то среднее между садом и огородом под крышей. Второй, полностью деревянный этаж, предназначался для гостей. Там имелся даже отдельный вход с внутреннего двора. Однако, как и в любом месте проживания мага, был ещё один этаж, подвальный, скрытый от посторонних глаз. О его существовании говорила узкая, каменная, винтовая лестница и мощная защита. Обычно в подвальных помещениях располагали мастерские, а также хранилища для артефактов и магических манускриптов. Хумари Рагнира не был исключением. 

Стоило Амоису переступить порог лакхумари, как он почувствовал плетения Ликса. Светильники, низкие скамьи с изогнутой боковиной, даже толстый огромный толоп на полу, всё было создано им. На всём лежала печать его изысканного вкуса. Амоису вдруг нестерпимо захотелось увидеть друга. Он скользнул взглядом по Рагниру. «Похоже, наши желания совпадают», – подумал он. Разница была лишь в том, что маг жил в этом изо дня в день.

«Не тяжело?» – спросил Саани, встретившись глазами с магом.

И снова объяснения не понадобились. Рагнир усмехнулся. «Ему тяжелее», – ответил он.

Амос мог только согласиться. Ему в голову пришла неприятная мысль, что сам он носится со своей болью как с сокровищем. Это настолько задело Саани, что меж его идеальных бровей залегла складка, но заняться самокопанием ему не дали.

«Хотите отдохнуть в гостевой или сразу займёмся геттом?» – предложил маг, отправив по телепатической связи планировку хумари.

«Пойдёмте вниз, не будем терять время», – сделал выбор Амоис. Он прекрасно осознавал, что, чем быстрее они найдут решение, тем больше жизней будет спасено.

Рагнир перенастроил защиту так, чтобы она считывала энергию Амоиса и пропускала его, затем повёл гостя в самую дальнюю часть нижнего этажа. Помимо магической защиты доступ сюда преграждала массивная дверь из очень прочного сплава эпохи симбиотов. Без Ликса не обошлось и здесь.

Маг вставил ключ причудливой формы, который всегда носил с собой, сделал пару замысловатых движения, и открыл дверь. Взору предстало помещение овальной формы со скрытыми в толстых стенах нишами, полукруглой, удобной скамьёй и плитой по центру, сделанной из того же сплава, что и дверь. Плита располагалась на уровне пола, но в чертах сооружения угадывался подъёмный механизм. Как только они переступили порог, Рагнир достал и предал Амоису футляр с геттом, а сам занялся приготовлениями.

Взяв гетт в руки, Саани понял, что его догадка оказалась верной. Артефакт работал по тому же принципу, что и конус, но сделан он был топорно. Тарна за подобное «произведение» оторвала бы руки, это явно была не её работа. Плетения ложились кольцами, образуя воронки, не имевшие связи друг с другом, только с сердцевиной, аккумулировавшей чужую энергию. Перегрузить такую воронку было проще простого, но взрыв получился бы знатный. Слабость структуры легко превращала гетт в оружие, но это как раз и было плохо. «Добиться контролируемого распада плетений в два счёта не получится», – понял Амос и тут же передал информацию магу.

Рагнир снова усмехнулся. «Если бы это было просто, нуждался бы я в вашей помощи?» – задал он риторический вопрос. «Будем пробовать, – продолжил он, – в наличии семь штук. Понадобиться больше, придётся отправиться на «охоту за охотниками»».

«Надеюсь, семи будет достаточно»,– без особой уверенности сказал Амоис, которому претила сама мысль о воссоздании подобной гадости. Он уже прокручивал в голове разные варианты, пока его не устроил ни один. Плетения воронок давали значительные искажения в восприятии. Из-за их неряшливости, ядро устройства разглядеть детально никак не получалось.

«Как вам удалось выбраться из-под конуса, может, это поможет?» – спросил маг.

«Нашёл зазоры между плетениями, расширил их и вырвался», – ответил Амоис. Потом он задумался на мгновение, глядя куда-то в только ему ведомые дали, и добавил: «Думаю, действуя таким образом, можно сделать артефакт «дырявым»».

Рагнир посмотрел на Амоиса, приподняв одну бровь. Выглядел он при этом настолько комично, что Саани улыбнулся и вместо слов продемонстрировал, что будет с устройством.

Слабые места в плетениях имелись повсюду. Амоису не составило труда развести их до состояния прорехи, через которую ручьём потекла собранная энергия. Жаль было тратить её впустую, так что усилиями Саани у стены выросла гора дров для очага.

Рагнир сначала покосился на неё с недоумением, но, вспомнив о потребностях маленьких архов в ашале, кивнул. Когда маг запустил гетт, оба заметили, что на способности артефакта поглощать энергию дыра сказалась мало. Воронки по-прежнему действовали с той разницей, что часть потока составляла «вылившаяся» из гетта энергия. Они всасывали её обратно. Конечно, дух, связанный с магом, мог бы воспользоваться шансом и подзарядиться, но кардинально это проблему не решало. К тому же, навык поиска и расширения зазоров надо было бы формировать специально. Слабым магам потребовалась бы для этого целая вечность, так что способ не подходил.

«Отойдите подальше, на всякий случай», – попросил Амоис, вознамерившийся проверить ещё один вариант.

Рагнир невольно напрягся, и не зря. Хотя сначала созданные Саани вкрапления в виде спирали действительно начали нарушать работу воронок, стоило им добраться до ядра устройства, раздался взрыв такой мощности, что стены хумари заходили ходуном, а фундамент треснул. Если бы не щит, выставленный Амоисом, они сами могли бы серьёзно пострадать.

Повреждения Саани восстановил в мгновение ока, заодно исправив обнаруженное, пока ещё небольшое проседание фундамента, но действовать в том же духе дальше было рискованно. Ядро даже полупустого гетта реагировало на постороннее вмешательство.

Рагнир, молча, наблюдал за Амоисом. Сейчас он ничем не мог ему помочь. Всё, что приходило ему в голову, он уже попробовал. Новых идей, в отличие от Саани, у него не было.

Амоис взял новый гетт, выставил защиту и запустил другую конфигурацию плетения – что-то вроде пломбы, закрывавшей воронку в средней её части. Конструкция продержалась дольше, но всё равно взорвалась. На этот раз обошлось без разрушений.

Саани задумался, потом нахмурился и стал похож на грозовую тучу. От его вида даже Рагниру сделалось не уютно. Амоис, однако, ничего не замечал, эксперимент поглотил его с головой. Поместив третье устройство на середину плиты, Амоис методично наращивал и утяжелял самую широкую часть плетений воронок. Делал он это до тех пор, пока они не вывернулись, и узкая часть не оказалась наверху. Гетт мгновенно превратился в свою противоположность – в устройство, раздающее энергию. Он не взорвался, и дров у стены стало больше.

Взгляды Амоиса и Рагнира встретились. Никто из них не спешил радоваться. Решение было найдено, но провернуть такое не смог бы даже маг средней руки.

«Предлагаю прерваться и подышать воздухом», – обратился маг к Саани. Переключать внимание в подобных делах всегда было полезно.

«Согласен», – поддержал Амоис. Он сразу направился к выходу и первым заметил Шица, сидевшего на самой верхней ступеньке лестницы.

Дух примчался сюда сразу после взрыва. Колебания воздуха и почвы были достаточными, чтобы он их уловил. Шиц сразу догадался, в чём могла быть причина, и сейчас с интересом смотрел вниз. Спуститься он не решился, слишком уж Амоис его пугал. Однако любопытство перевесило, когда камиши увидел поднимающегося Саани.

«Н-н-нашли?» - выдавил из себя Шиц.

«И да, и нет»,– загадочно ответил Амос, чем озадачил бедного духа до дальше некуда.

Наверное, камиши так и таращился бы на Саани, но появившийся следом хозяин дал задание: «Перенеси дрова в ашалу, раз вернулся».

«Дрова?!?» – удивился Шиц.

Вместо ответа Рагнир одарил духа красноречивым взглядом и тот незамедлительно занялся делом. Справился он довольно быстро, а пока носил, набрался смелости.

Не успел Амоис после осмотра дворика устроиться на садовой скамейке, как Шиц материализовался прямо пред ним с вопросом: «В чём да, в чём нет?» Рагнир пошёл за тамраном, так что утолить любопытство можно было, не опасаясь вызвать раздражение хозяина.

Саани волей-неволей улыбнулся, настойчивость духа заслуживала ответа. «Найденным способом не смогут воспользоваться слабые маги», – пояснил он.

Уголки рта Шица опустились вниз, дух хорошо знал, что больше всех страдали именно они.

«Отчаиваться не стоит, у нас есть ещё 4 гетта», – попытался подбодрить камиши Саани, потом вспомнил о своём предложении связать духа с полем и спросил: «Хотели бы вы стать ками?»

Шиц сначала недоверчиво посмотрел на Амоиса, не веря своему счастью, а, когда, наконец, осознал, возопил «Хочу! Хочу!» и стал взволнованно ходить туда-сюда. За этим занятием его и застал Рагнир. 

«Что я вам говорил! – обратился он к Амосу, – После тамрана можете приступать».

Запах из пироса шёл приятный. Саани наполнил свой пиас и сделал пару маленьких глотков, смакуя вкус. У Рагнира получилось весьма неплохо, хотя до стандартов Мейрин он всё-таки не дотягивал.

«Вечером угощу вас кое-чем вкусным», – пообещал Амоис.

«Вы умеете готовить?» – удивился маг. Он никак не мог представить Амоиса за стряпнёй.

Саани рассмеялся весёлым, добродушным смехом и рассказал Рагниру, как «сочинил» пару очень популярных в эпоху симбиотов блюд. Тогда он чуть дольше задержался на Архуме, и его стали приглашать. На одной из посиделок, куда они отправились вместе с Ликсом попробовать кулинарные шедевры, хозяйку пришлось выручать. С блюдами она перемудрила, а гостей ожидалось немало. Стоять у очага Саани было не обязательно, но любопытства ради Амоис освоил и такой способ, так что «погреметь горшками» он мог на славу.

Допив свой тамран, Амоис обратился к Шицу: «Готовы?»

Шицу было немного боязно, но он кивнул, как ему казалось, уверенно. Желание покончить с ненавистным чувством голода в нём было намного сильнее страха.

Саани погрузил духа в состояние близкое к забытью и принялся за работу. Теперь он ясно видел, что мешало подключить камиши к полю. В момент разрыва симбиотической связи пострадало не только сознание камиши, но и сама способность принимать потоки энергии. Тогда Амоис не увидел, насколько искорёженными, почти не способными взаимодействовать с геомагнитным полем, были каналы.

Восстанавливая каналы Шица, Амоис сильно рисковал. Малейшая ошибка могла их попросту разрушить, настолько истончившимися, хрупкими они стали. Чем глубже залегал пострадавший слой, тем больше усилий требовалось от Саани. От напряжения на лбу Амоиса выступили бисеринки пота.

Для Рагнира пласт манипуляций, к которым прибегал Амоис, был недоступен. Сейчас он мог следить только за выражением лица Саани и, судя по всему, время для просьбы о подключении к телепатическому каналу было не самым подходящим. Прошло почти три часа прежде, чем маг почувствовал изменения. Щиц больше не ощущался как бомба замедленного действия, за которой постоянно нужно следить. 

Закончив с восстановлением каналов и подключением, Амоис попытался вернуть Шицу изначальный облик, но почувствовал сильное сопротивление. Так бывало, когда память оказывалась слишком болезненной, а она возвращалась вместе с внешностью.

Саани посмотрел на мага и по телепатической связи коротко описал проблему. Решать должен был Рагнир. Как и ожидалось, маг поддержал Саани. Шиц и без того прошёл через многое, облик не стоил таких жертв. Тем не менее, кое-что Амоис всё-таки исправил. Линии тела крылатого ящера никуда не делись, но они стали плавными, изящными, а пропорции правильными. Какая-нибудь самка рептилоида наверняка сочла бы его привлекательным. Черты лица тоже немного изменились и обрели чёткость. Шиц даже стал Амосу смутно кого-то напоминать. Саани слишком долго и упорно старался забыть, что происходило в этом мире, так что теперь некоторые воспоминания не так легко всплывали в памяти.

Не успел Амоис свернуть свои плетения, как Шиц начал пробуждаться. Саани провозился дольше, чем рассчитывал и «анестезия» явно переставала работать.

Дух обвёл Амоиса и Рагнира туманным взором, едва осознавая, где находится. Потом в его взгляде начала проступать эйфория, плавно переходящая в безумие.

Крик «держи его» сорвался с уст мужчин одновременно, но было уже слишком поздно. Новоиспечённый ками пулей устремился в сад, поломал кусты, уничтожил клумбы, поднял в воздух вырванные с корнем цветы и тучи пыли, медленно оседавшей на всём, включая мага и Саани.

Давно Амоис так не бегал в своей физической форме, но даже ему никак не удавалось поймать безумца. О Рагнире и говорить было нечего.  Наваливаться на бедолагу всей силой Саани Амоис опасался. Когда Шиц, хохоча на всю округу, набрал высоту и камнем устремился вниз, пытаясь попасть в хумари через дымоход, оба уже просто стояли и смотрели, чем дело закончится.

Шиц промахнулся. Он, конечно, попал внутрь, но вместе с куском крыши и полом второго этажа. Оказавшись в данфу, дух издал победный клич и вынес стену между этим помещением и лакхумари. Вода тут же хлынула в пролом и чуть не сбила с ног вбежавшего хозяина и его гостя. Миндальничать больше было нельзя. Амоис создал жёсткую силовую сеть, набросил её на Шица и затянул до состояния смирительной рубашки. Шиц больше не смеялся, он то подвывал, то жалобно всхлипывал.

«К утру придёт в себя», – пообещал Амоис.

«Можешь его снова погрузить в сон?» – спросил маг. Раз они уже перешли на «ты», хотя и волей случая, Рагнир решил это принять.

Что до Амоиса, обычно ему требовалось больше времени. Он не отказывался от вежливой формы обращения до тех пор, пока не начинал ощущать отсутствие дистанции между собой и собеседником. Однако сегодня расстояние исчезло самым неожиданным образом. «Могу», – ответил он, и не стал терять ни секунды. Чем глубже засыпал дух, тем больше Саани ослаблял плетения сети. Вскоре на лице духа засияла блаженная улыбка.

«Улыбка – неизбежное зло?» – хмуро спросил Рагнир, глядя на мирно спящего Шица. Амоису пришлось приложить усилия, чтобы самому не улыбнуться. Следить за духом, на всякий случай, предстояло до утра, да и погром получился первостатейный!

Стоя по колени в воде, мокрые, перепачканные пылью, местами превратившейся в грязевые дорожки, с шевелюрой, в которой застряли ветки и цветочные лепестки, они были похожи на потерпевших крушение. В таком виде их и застала Мейрин, открывшая дверь. Её тотчас окатило водой, но арханка, казалось, даже этого не заметила.

Увиденное настолько её потрясло, что она не сдвинулась ни на тысячную лим. Сначала зрелище хохочущего Шица, пробивающего крышу хумари, теперь ещё и это! Мейрин почувствовала, что на сегодня с неё более, чем достаточно, и сурово посмотрела на мужчин.

Появление арханки стало неожиданность для обоих. Сначала Амоис и Рагнир уставились на неё, словно увидели привидение, потом маг хлопнул себя по лбу. Он совершенно упустил из виду, что какой бы уставшей ни была Мейрин, она ни за что не оставила бы его без угощения в праздничный день. «Мы сейчас всё исправим», – промямлил он в замешательстве. Погода для водных процедур стояла не подходящая.

«Уж постарайтесь, здесь пол-Кисара собралось», – сказала она, указывая рукой себе за спину.

Действительно, дикий смех Шица и грохот не слышал только глухой, так что возле хумари Рагнира быстро образовалась толпа, и обеспокоенные архи продолжали подходить.

«Маг жив?» «Шиц сошёл с ума?» «На них напали?» Вопросы лавиной устремились в сознание Амоиса, стоило ему на время освободить свою новую способность видеть чужое сознание, слышать мысли. Кисарцев нужно было успокоить, и сделать это как можно быстрее. Заметил Амоис и ещё кое-что, сознание мага не открылось ему полностью, только мысли здесь и сейчас. «Любопытно, надо об этом подумать», – добавил Саани очередной пункт к своему списку дел, с каждым часом становившемуся всё длиннее.

Амоис загнал воду обратно в купальню, восстановил стену, высушил, всё что промокло, включая подол длинной, тёплой накидки и обувь Мейрин, после чего занялся их с Рагниром внешним видом.

Со стороны происходящее напоминало волшебство. Арханке даже захотелось протереть глаза. Не прошло и пяти минут, как всё стало выглядеть лучше прежнего, включая Рагнира. Непослушные пряди его густых волос, закрывавших уши и шею, обычно торчали во все стороны. Маг не слишком заботился о своей внешности. Теперь они лежали красивыми, мягкими локонами, а суровая межбровная складка стала менее заметной. Одежда мага сияла безупречной чистотой. Мейрин даже подумалось, что её старый друг – всё ещё довольно привлекательный мужчина.

В таком виде маг и шагнул за порог. При его появлении толпа, состоявшая из представителей сильного пола, за исключением пары местных кумушек, разносивших сплетни со скоростью ветра, облегчённо выдохнула и свечение, от неё исходившее, стало понемногу угасать. Арханки занимались готовкой, так что оправили мужей, выяснить, что произошло. Для кисарцев Рагнир был, ни больше, ни меньше, гарантией их светлого будущего, и с ним ничего не должно было случиться. 

«Всё в порядке, расходитесь», – не вдаваясь в подробности, заверил Рагнир кисарцев. Он вообще редко бывал многословен, и никто не ждал от него пламенных речей.

Маг стал разворачиваться, но остановился. «Что бы ни происходило здесь в ближайшие дни, не обращайте внимания, всё под контролем», – добавил он на всякий случай и прогадал.

«Под контролем? Ага, мы видим …», - говорил взгляд тех, кто лицезрел Шица в образе тарана. Градус беспокойства снова пополз вверх, подключая иллюминацию. Пару бесконечно долгих минут маг и кисарцы, молча, смотрели друг на друга.

«Вам не о чем беспокоиться, занимайтесь своими делами», – предпринял маг очередную попытку урезонить жителей поселения. Однако настороженность их так и не оставила. Расходились они, продолжая рисовать в своей голове картины грядущего бедствия.

Рагнир вздохнул, покачал головой и вернулся в хумари. Он до сих пор не мог решить, с кем проще иметь дело, с непуганым населением или с перепуганным. Кисар был словно тихая гавань, которую неприятности очень долгое время обходили стороной.

Переступив порог, маг с удовлетворением отметил, что Амоис уже позаботился и об угощении, и о состоянии Мейрин. Промокнув на холоде, она могла и заболеть. После полудня облака рассеялись настолько, что Прон не просто проглядывал, он постепенно клонился к закату у всех на виду. И чем ближе светило подходило к горизонту, тем сильнее становился ветер, студёнее воздух.

Саани с гостьей расположились за декоративным столиком прямо в лакхумари и мило беседовали. «Амоис ей уже всё объяснил и опять поделился энергией», – пришёл Рагнир к выводу, глядя на Мейрин. Выражение её лица было спокойным и немного расслабленным. Впору было говорить Амоису «спасибо». Мейрин, наверняка, вымоталась за этот суматошный день.

«Всё в порядке?» – спросила арханка, когда маг приблизился к столику.

Вместо ответа Рагнир утвердительно кивнул. Начни он расписывать, что к чему, пришлось бы признать, что страхи развеять не удалось, а ему этого сейчас совершенно не хотелось.

Маг придвинул скамью и сел, вытянув длинные ноги. Он тоже ощущал усталость. Несколько дней к ряду выдались очень уж напряжёнными. Но стоило ему прикрыть глаза, как ветер, гулявший по второму этажу, заунывно завыл. Дело, начатое Шицем, могло получить продолжение. Амоис и Рагнир обеспокоенно переглянулись.

«Я вас оставлю ненадолго», – с лёгким наклоном головы произнёс Амоис и отправился чинить крышу. Его манеры были настолько безупречны, что это вызвало вздох сожаления у Рагнира. Мейрин с недоумением посмотрела на старого друга.

«Глядя на него, я иногда думаю, что стал непозволительно грубым», – признался маг.

«Когда-то ты был таким же?» – спросила она, хотя уже знала ответ.

«Что-то вроде того, – подтвердил Рагнир, – а теперь сижу в обществе женщины, бесстыдно вытянув ноги».

«Всё потому, что эта женщина – я, – усмехнувшись, нашла объяснение Мейрин, – с другими ты бы не рискнул». Обоим на ум пришла Тибора, жена хозяина Гостевого двора и самая скандальная арханка во всей Горной долине. Маг округлил глаза, выражая показной ужас, и одними губами произнёс: «Только не при ней».

Мейрин засмеялась звонким, заразительным смехом. Рядом с ним она иногда чувствовала себя девчонкой, он всегда её поддерживал и часто смешил. Многие считали мага угрюмым, но они плохо его знали. Просто на плечах Рагнира лежало столько всего, что впору было согнуться под такой тяжестью.

Сегодня и у неё забот было полон рот. Вспомнив об этом, Мейрин встала.

«Уходишь, не дождавшись Амоиса?» – спросил Рагнир.

«Когда он вернётся, мне захочется посидеть ещё немного, а потом ещё немного …», – обрисовала арханка перспективу, не казавшуюся магу такой уж неприятной. В его взгляде это читалось яснее ясного.

«Дела сами себя не сделают, –  добавила она ещё один, весомый аргумент, – Передай мою благодарность Амоису. Мы ждём его завтра»

«А меня? – обиженно спросил маг, – Вообще-то я рассчитывал провести сегодняшний вечер с твоей семьёй».

«И кто тебе виноват, что не проведёшь? – задала она справедливый вопрос, а потом, смягчившись, добавила, – Ты же знаешь, мы всегда тебе рады». И это была чистая правда.

Рагнир, расплывшись в улыбке, начал подниматься, чуть медленнее и тяжелее, чем обычно, самую малость, но Мерин заметила. За её плечами было множество спасённых жизней, так что признаки переутомления она улавливала безошибочно и сразу.

«Не провожай, вижу, что устал», – остановила его Мейрин.

Рагнир даже возразить не успел, настолько быстро она вышла. Он плюхнулся обратно, прикрыл веки и решил немного подремать. Мысли, однако, не желали оставлять его в покое. Они то возвращались к гетту, к Тарне и Ликсу, то начинали создавать пугающие картины будущего, и, в отличие от тех, что возникали в головах у кисарцев, они были до противного правдоподобными. Рагнир открыл глаза, и прямо перед ним, внимательно вглядываясь, стоял Амоис.

«Ты, правда, думаешь, что стал бессмертным?» – задал он вопрос надежде и опоре Кисара.

«?!?» - говорил взгляд Рагнира.

«Тебе стоит это выпить», – настоятельно посоветовал Амоис, протянув магу появившийся из воздуха пиас с настойкой акелаума. Благодаря Ликсу Рагниру она была хорошо знакома, как, впрочем и ситуация. Именно Ликс приучил арха ответственно относиться к своему здоровью. Тело мага, пусть и очень медленно, всё равно старело.

Усмехнувшись, Рагнир взял сосуд и, осушив одним махом, посмотрел на Амоиса. «Спасибо! – поблагодарил он, – за всё, ... особенно за Шица».

Вместо ответа Саани дружески похлопал Рагнира по плечу и отправился наводить порядок в саду. «Ложись спать и не волнуйся, я присмотрю за всем», – сказал он, обернувшись у самого выхода. Под «всем» он имел ввиду, прежде всего, духа.

Рагнир кивнул, ловя приятный момент расслабленности, но быстро понял, что стоило поторопиться. Настойка у Амоиса оказалась забористой, отключится он мог прямо там, где сидел. Хорошо, что его комната находилась на первом этаже, лестницу бы он сейчас не осилил. Проваливаясь в сон, Рагнир почему-то снова стал думать о вежливости. Тема прилипла к нему, как колючий нар к подолу. Хотя по молодости маг и соблюдал сложный, перегруженный всякими церемониями этикет, доставшийся архам от эпохи симбиотов, он всегда находил его претенциозным, словно выступление разодетых музыкантов в в задымленной, грязной тамранной.

Вышедшему в сад Саани с трудом верилось, что территория раньше была ухоженной. Конечно, убрать мусор труда не составило бы, но, чтобы вернуть красоту цветникам, ему нужно было постараться, тем более, Амоис не очень любил работать с растениями, точнее, это они не питали к нему нежных чувств. Потоки огня, действительно, относились не к лучшему варианту для взращивания, не говоря уже о темпераменте Саани, который больше подходил для добычи полезных ископаемых методом подрыва.

Возня с почвой, корнями и стеблями предстояла долгая, к счастью, она не мешала Амоису думать. Проводя бесконечные мысленные эксперименты, он всё-таки нашёл, как нейтрализовать гетт, и этим способом мог воспользоваться даже слабый маг. Он не требовал больших усилий. Единственная трудность в создании плетений заключалась в том, что энергетический поток нужно было не поддерживать, как непрерывную нить, а выталкивать импульсами, и на формирование устойчивого навыка ушло бы дней пять или шесть. 

Снова спустившись на нижний этаж, Амоис даже не стал выставлять защиту, настолько был уверен в успехе, и он не ошибся. Плетения в виде перекрещивающихся спиралей, быстро спаяли воронки между собой, заставляя накопленную в гетте энергию циркулировать вокруг ядра и, создавая таким образом, защитный слой. Артефакт, наконец-то, превратился в вещь не только совершенно бесполезную для злоумышленников, но и безопасную. 

Саани настолько увлёкся, что не сразу почувствовал настроение Лирии. Ей очень хотелось, сбежав с весёлого семейного праздника, присоединиться к нему, и она уже готова была начать действовать. Покачав головой, Амоис отправил: «Догорая, ты же не хочешь, чтобы тебя заперли, как нашкодившую ученицу ашалы? Я тоже скучаю, увидимся завтра».

«Завтра – это так долго ...», – пришло сообщение, убедившее Саани в том, что без порции горячительного напитка не обошлось. Лирии совсем не было стыдно, совестно ей стало только на следующий день. 

«Кто же, интересно, такой добрый?» – подумал Амоис об архе, угостившем девушку тиаком. В семье Леок это пойло вряд ли водилось, значит или соседи постарались, или те, кому она помогала. Сегодня все ходили друг к другу в гости, а лучше бы сидели в своих хумари.

Амоис не мог допустить безрассудство. Ему оставалось или просить Нилин удержать тётю от побега, но беспокоить ребёнка не хотелось, или усыпить Лирию, используя связь пары. Как это сделать, он представлял себе с трудом, но всё когда-нибудь случается в первый раз, и Саани решился. Заставить подвыпившую женщину на пике активности вдруг захотеть спать, оказалось задачей не из лёгких. Амоису пришлось изрядно попотеть, однако, самое весёлое ждало его впереди.

И ТВОРИЛОСЬ ТАМ ТАКОЕ .....
Когда шея арханки удобно устроилась на подголовнике, её сознание стало рисовать такие эротические картины, что Лирия, вспоминая об этом факте, каждый раз вспыхивала.

Правда, пострадавшей стороной оказалась вовсе не она. Живые потоки Амоиса понеслись с пугающей скоростью, и вскоре вспыхнула неистовая, неуправляемая страсть. Искрящиеся янтарными всполохами глаза Саани сияли словно кристаллы, а руки дрожали от желания обладать. Он едва справлялся. Будь на месте Амоиса кто-то другой, всё случилось бы уже этой ночью, тем более, что по связи одно подпитывалось другим. Воззвав к Провидению, Саани из последних сил приглушил связь пары и помчался в данфу. Вода всегда помогала снять напряжение. Саани не мог точно сказать, сколько он проплыл за неполный час, но, учитывая скорость, вряд ли меньше восьми лим. Пожалуй, это был его личный рекорд.

Досталось и поселянам. Все, кто имел хотя бы тень романтического настроя, не знали покоя до самого утра, а потом решили предпринять активные действия в отношении объекта воздыханий. Браки в сезон холодов заключались один за другим, правда и разбитых сердец было не мало, не говоря уже о недоразумениях. Самое фееричное и запоминающееся случилось с Рагниром.  То, как Амоис позаботился о внешности мага, сыграло с ним злую шутку.

Благодаря двум сплетница, утверждавшим, что видели всё своими собственными глазами, уже на следующий день к вечеру женщины Кисара пребывали в стойком убеждении: Рагнир, наконец, решил жениться. Одна половина арханок была уверены, что маг выберет кого-то из своих, другая, что он уже нашёл невесту на Побережье. Для незамужних кисарок, к какому бы лагерю они ни примыкали, это в любом случае был шанс, посланный Провидением. 

Осада неприступной крепости с их стороны началась с того, что Рагнира то и дело норовили остановить и занять бестолковым разговором. Столько кокетливых взглядов и двусмысленных улыбок как в этот злосчастный сезон холодов, маг не получал за всю свою жизнь.

Апофеоз наступил, когда дамы стали приносить угощения. После того, как две арханки чуть не подрались прямо перед дверями его хумари, терпение Рагнира лопнуло. Он взревел не хуже дикого зверя и велел всем убираться. Действие это, конечно, возымело, но не совсем то, на которое он рассчитывал. От него стали держаться на расстоянии, но вздыхать не прекратили. Ходили слухи, что в гневе он – просто божество. К счастью, не нашлось желающих проверить это на себе.

Саани с его внешностью, подправленной маскировкой, привлёк ещё больше женского внимания. Приятные черты лица, ухоженные волосы, хотя и непривычно длинные, статная фигура и умопомрачительная походка многим не давали покоя, однако Амоиса прочили в мужья Лирии, что связывало руки слабому полу.

Угомонились кисарки только к концу межсезонья. Блажь продолжала их согревать, несмотря на то, что никто больше не дал им ни единого повода. Рагнир принципиально ходил со всклокоченной гривой и выражением лица, напоминавшим хатха, разбуженного прямо в логове. Амоис вёл себя вежливо, но отстранённо, а самое главное – он научился жёстко контролировать всплески своих эмоций, да и Лирия больше не прикасалась к тиаку. Переломило ситуацию другое – появление в Кисаре целой дюжины духов.

Раньше поселяне, видевшие только Эми с Одрином, считали ками существами ответственными, просвещёнными и потому достойными всяческого уважения. Правда, стереотипы на то и нужны, чтобы рушиться при столкновении с реальностью.

Действительность оказалась намного непригляднее, и знакомство с ней началось с того, что после превращения в ками духов, связанных с магами долины,  слух о невероятном мастерстве ученика Рагнира достиг ушей диких камиши, и они стали появляться в лесу. Как бы ни были истощены эти создания, никто из них не нападал. Они просто висели среди деревьев и ждали, однако, одно их присутствие пугало, в лучшем случае, до икоты, а в худшем – до нервного срыва. 

Паломничество камиши, грозившее подорвать здоровье населения Долины Диву, надо было остановить, и Амоис с Рагниром стали совершать рейды по местам скопления духов. Их оказалось меньше, чем ожидал маг, но всё-таки достаточно, чтобы Амоис забыл об отдыхе. 

Однажды в глубокой расщелине Амоис почувствовал духа с абсолютно целым сознанием. Черты его лица показались Саани знакомыми, но они настолько истончились, что узнать не представлялось возможным. Казалось, камиши не покидал это место никогда и его сознание не распалось только потому, что он каким-то образом научился выуживать энергию из камней, постепенно рассыпавшихся в пыль. Она устилала дно толстым ковром, а стены покрылись порами, но всё же этих крупиц было слишком мало. Каналы духа деградировали настолько, что энергии Саани просто не за что было зацепиться. Потоки выливались, как вода из дырявой посудины, не оказывая ровным счётом никакого воздействия.

После полуторачасовых амоисовых мучений призрачное создание, наконец, открыло глаза и тут же бросилось Саани в ноги, умоляя о прощении. Вот тогда Амоис и понял, кого дух ему напоминал – Лутрона, Верховного Советника в правительстве симбиотов. Ему, действительно, было за что извиняться. Старый хитрец мог хотя бы попытаться остановить молодых, амбициозных и безответственных «ответственных» лиц, но он слишком боялся потерять влияние и не предпринял ровным счётом ничего.

Его физическое тело погибло – Этуран, столицу симбиотов, разнесло в щепки, но дух успел отделиться. Как он умудрился сохранить сознание целым, было не понятно даже Амоису. Саани почти не попадались те, кто раньше жил в Малой Долине. Эпицентр взрыва пришёлся именно на неё.

Добраться до западной части Большой Долины, архи называли её заходной, самого стабильного на тот момент места, тоже было не просто, но Лутрон смог. Вот только, собственными глазами увидев количество выживших архов и искалеченных духов, он, вместо того, чтобы обратиться к Ликсу, лучше Амоиса контролировавшему выражение своего лица, запер себя в этой расщелине и теперь изливал душу, оглашая гряду жутким воем. Хорошо, что до пеших троп было далеко.

Рагнир оглох уже после первой звуковой волны, Амоис тоже удовольствия не испытывал, но урезонить духа не получилось ни у одного, ни у другого. Ками продолжил подвывать даже после того, как его связь с электромагнитным полем Архума была восстановлена. Случай оказался клиническим, и маг предложил забрать страдальца, от греха подальше, в Кисар, предварительно обеспечив  шумоизоляцию.

Обычно духи быстро переживали острую фазу нахлынувшей памяти, но Лутрона, всё это время терзаемого чувством вины, начало отпускать только на третий день. К концу четвёртого, появившись перед изумлённым Шицем, он поклялся, что будет служить архам, не покладая рук, и, сменив имя на Таут, попытался влиться в общество, о котором не имел ни малейшего представления.

Он стал первым духом, осевшим в Кисаре и первой головной болью поселян. Сначала ками просто наблюдал за семейной жизнью архов. Разделяя их радости и горести, он иногда не мог удержаться и разгонял звуковые волны, а, поскольку, из-за того, что не знал, как себя вести, предпочитал сохранять невидимость, Лирия продолжала трудиться в поте лица на ниве восстановления подпорченной психики кисарцев. Потом Таут немного освоился и начал активно предлагать свою помощь, материализуясь прямо перед носом ни в чём не повинных жертв. К нервическим недугам добавились травмы с ушибами, и работы прибавилось у всей семьи Леок. Однако, в тот момент ни Саани с магом, ни поселяне даже не представляли, что Таут – это цветочки.

Ягодки появились вместе группой из трёх камиши, чьё сознание, иначе как каша, назвать было сложно. Просветление у них наступало только по чистой случайности, и в один из таких моментов они преградили путь Амоису с Рагниром. Даже Провидение не смогло бы им помочь за один раз, поэтому Саани пришлось забрать в Кисар и этих.

Ближе к завершению трудоёмкого процесса восстановления их сознания, стало понятно, что никто из них не подарок. Подросткам не доставало ни выдержки, ни воспитания, зато самомнения хватило бы на пятерых. Однако, настоящим завитком на корже бокри оказался дух бывшего творца малых и больших архитектурных форм с такой манией величия, а в придачу ещё и весьма специфическим вкусом, что не понятно было, как ему вообще удалось дожить до катастрофы.   

После обретения долгожданной свободы недоросли задали кисарцам настоящего жару. Хотя, имелся и положительный момент – в отсутствие Рагнира с Амоисом, отправившихся к Диларху на Побережье, Таут оказался единственным, кто смог их угомонить. Наконец-то став полезным, ками успокоился. Он больше не донимал архов. Его место занял горе-зодчий, решивший не дать Кисару и дальше прозябать в серости. Мнение жителей, его, разумеется, не интересовало, а видение корректировалось с удручающей частотой, поэтому до возвращения мага и Саани, фасады, крыши хумари, заборы, скамейки и даже подворья успели поменяться не один раз. Амоису потом пришлось восстанавливать всё, включая фундаменты.

Когда ещё восемь ками решили вернуться из Царства духов в Долину и постепенно тоже перебрались в Кисар, местные уже перестали удивляться чему бы то ни было и, на всякий случай, приготовились обороняться. Однако, на этот раз Провидение явило своё милосердие – духи оказались, пусть и со своими причудами, нашлось, например, несколько любителей музыки и представлений, готовых развлекать публику в любое время суток, но хотя бы обходительными. С  ними всё-таки можно было иметь дело.

Постепенно жизнь вошла в нормальное русло. Ками, оккупировавшим хумари Рагнира, построили специальное здание, у них сложилась какая-никакая самоорганизация, и местный Совет, возглавляемый магом, пополнился Таутом.

Шиц, наконец, перебрался с крыши в помещение, а Ранир, сидя в собственном данфу, снова начал ощущать приятную, расслабляющую мягкость воды, а не угли под мягким местом.

Вопрос с одарёнными в долине тоже мало-помалу решался. Среди ставших ими не с рождения, Лирия была единственной, способной на трансформацию сознания, зато у таких архов не обнаружилось никаких проблем с лимбической системой. Что до детей, изначально обладавших даром, деформация наблюдалась у всех и, чем талантливее был ребёнок, тем больше отклонения. Одного из телепатов она фактически превратила в эмоционального калеку. Родители мальчика, пытаясь это скрыть, даже вынуждены были регулярно переезжать.

Амоис помогал всем, но нашлись и семьи, отказавшиеся что-то менять. Сильный дар отпрыска обещал процветание, на фоне которого счастье ребёнка казалось им чем-то несущественным. Кто-то принимал такое решение из-за алчности, но чаще к нему подталкивала бедность. Не то, чтобы архам нечего было есть или негде жить, Рагнир не допустил бы подобного безобразия, но, выбираясь в Баргат, чуть ли не каждый третий житель долины понимал, что может позволить себе только дешёвый гостевой двор, не говоря уже о нарядах с украшениями.

У Саани появилось чуть больше свободного времени, хотя они с Рагниром, по-прежнему, часто покидали Кисар, налаживая связи на Большой равнине. И это время принадлежало любимой. Она и так слишком долго его ждала.

После случая с тиаком Лирия проявляла чудеса выдержки. Связь пары изменила не только Саани, но и её. Теперь, какими бы сильными ни были её эмоции, у арханки получалось держать их под контролем. Она справлялась даже с тоской по Амоису, хотя порой она становилась настолько жгучей, что приходилось срочно себя чем-нибудь отвлекать.

Связь давала иллюзию присутствия, но от этого только сильнее хотелось встретиться взглядом, а, чем дольше они разговаривали в канале Саани, тем быстрее росло желание прикоснуться. «Любовь не должна быть эгоистичной», – то и дело напоминала себе арханка, но помогало не всегда.

Однажды Лирия, набравшись смелости, уселась к Амоису на колени и поцеловала его, неумело, по-девичьи, но и этого хватило, чтобы вспыхнула страсть. Он тогда быстренько пересадил её на толоп, но глаза Саани ещё долго полыхали огнём.

Кисарцы не часто видели их вдвоём, но, если такое всё-таки случалось, вслед парочке летело: «Когда они поженятся?», «Чего тянут со свадьбой?», а Мейрин потом несколько дней кряду страдала от всяческих намёков.

К середине третьего, с момента возвращения Амоиса на Архум, сезона холодов обстановка вокруг них накалилась, и Саани пришлось действовать. Хумари на окраине поселения они с Рагниром возвели меньше, чем за день, а вот подарки родственникам, которых у семьи Леок оказалось не мало, утомительная церемония, не способная ни убавить, ни добавить ничего к их отношениям, всякие формальности вроде записи в реестре, где Амоис значился магом, и пир на весь мир заняли целых три. Видимо, всё это нужно было для того, чтобы, переступив порог своего хумари, где царила тишина и покой, они с Лирией почувствовали себя счастливыми.

КРАЯ НЕВЕДОМЫЕ
Поженившись, кисарцы, как правило, не уезжали в путешествие. Большая долина была местом далёким и дорогим, а соседние поселения они знали, как свои пять пальцев.

Когда Амоис с Лирией в него всё-таки отправились, одни недоумённо пожимали плечами, дескать, «И зачем тратить нолаг?», другие понимающе кивали – пару бы задёргали не свои, так чужие, а третьи просто завидовали, хорошо ещё, не знали, куда отправились молодожёны.

Амоис забрал Лирию в Долину пара. Это место, оказавшись чуть ли не у самого полюса, тоже изменилось, но маленький кусочек райского уголка не только уцелел, он стал ещё прекраснее. К горячим источникам, погружавшим пространство в охристую дымку, добавились всполохи светового спектра. В разгар сезона холодов Прон здесь едва показывался на горизонте, а температура воздуха в широтах, близких к полюсу, могла опуститься до минус 11,4 градуса Атона, что приметно соответствовало точке замерзания воды на Архуме.

Шкала, хоть и устоялась, была не слишком удобной. Она делила разницу между самой низкой и самой высокой температурой двух сезонов на сто, поэтому один градус составлял 0,77 этой разницы, и числа редко выходили целыми. Кроме того, диапазоном, взятым за основу, отличался только материк с поселениями, у «забытого» он был другой, и Атон, служитель культа Богини, живший в незапамятные времена, не имел о нём ни малейшего представления. 

Теперь две части некогда единой суши разделяла полоса «мёртвой воды», образовавшаяся за счёт изменения глубоководных течений и цепи вулканов, шириной в сотни лим. Частые извержения разгоняли температура до предела выживания. Воздух был настолько горячим и тяжёлым, что преодолеть преграду под силу было только Саани. Именно из-за этой полосы возросла влажность на Архуме, превратив сезон жары, его стоило бы назвать духоты, в настоящее испытание. «Мёртвой» была не только вода, но и прибрежная зона, на которую то и дело обрушивались волны высотой с громадную башню.

У Долины пара был свой микроклимат, замёрзнуть здесь никому не грозило, но потдрясывать могло, поэтому Амоис, создавая жильё, больше заботился о безопасности и защите. Однако, глядя на жену, он задавался вопросом: зачем оно им вообще? Лирия, забыв обо всём на свете, перебиралась из одного источника в другой, словно никак не могла выбрать, в каком из них поселиться.

Когда Амоис её, наконец, выудил, глаза арханки горели от нервного перевозбуждения, а мышцы не ныли только благодаря солям, растворённым в воде. Десерта с акелаумом Лирии было не избежать, но на этот раз Саани пришлось добавить совсем немного соцветий, иначе она ни за что не стала бы есть. Амоис и так удостоился осуждающего взгляда, когда Лирия поняла, что слишком быстро начала засыпать в его объятиях, а хотелось ей совсем не этого.

Просыпаясь на следующее, довольно позднее утро, арханка уловила аромат свежего тамрана, а потом почувствовала, что муж рядом и ласково, с любовью смотрит на неё.

«Вставай, соня, здесь ещё осталось, на что посмотреть», – услышала она голос Амоиса и открыла глаза.

Конечно, можно было возразить, напомнив, что соней она стала как раз из-за него, но так бы поступила прежняя она, а нынешняя просто приподнялась, обвила шею Саани руками и, прикоснувшись губами к мочке его уха, прошептала: «Иди ко мне».

По связи пары этот шёпот ощущался как волны, накрывавшие с головой. Амоис улыбнулся, он, и правда, кое-что задолжал жене. Первая близость между ними случилась, как и положено, в Кисаре, но тогда Саани сдерживался, боясь, что разнесёт защиту, которую сам же и установил. Теперь их окружала только фауна, она тоже была восприимчивой, но у здешнего потомства имелись неплохие шансы на выживание, даже появись оно с нарушением цикла репродукции. 

Саани отпустил «возжи», и с широкого тована они выбрались ближе к вечеру, утомлённые настолько, что единственным способом проведения досуга оказалось купание в горячем источнике, на большее их не хватило бы.

Один из них, самый большой и относительно других прохладный располагался поблизости от их временного жилища. Там можно было даже поплавать. Однако, Лирия выбрала другой – подальше и погорячее, а после того, как они расположились, принялась расспрашивать мужа о его жизни до неё. Как и любую арханку её интересовало, были ли у Амоиса женщины и в каком количестве. Сегодня он показался Лирии, компенсировавшей отсутствие личного опыта чужим, слишком уж умелым любовником. 

Догадаться, о чём думала жена, Саани было не сложно. Покачав головой, он притянул Лирию к себе и начал медленно проводить кончиками пальцев по её шее, плечам, спине, одновременно делясь собственными ощущениями.

«Думаешь, мне сложно подстроиться?» – спросил он, заглянув в распахнутые глаза Лирии. Её дыхание уже порядком сбилось. Стоило прекратить, если он не хотел заняться любовью прямо в источнике.

«Связь», – напомнил он своей паре, запечатлел на её лбу целомудренный поцелуй и немного отстранился. Прикосновения сейчас будоражили обоих.

Арханке, однако, было не так просто успокоиться. Рационально мыслить она смогла только после расслабляющего упражнения. Дар эмпатии со связью пары, и правда, настолько переплелись, что в отношениях с Саани Лирия перестала их различать, но задело её не это. Из двух вариантов – либо она поддалась влиянию стереотипов, либо оказалась ревнивой – молодую женщину не обрадовал ни один. К симптомам ревности она всегда относилась настороженно, поэтому, в первую очередь, внимательно проверила все свои эмоциональные реакции. Нет, волноваться было не о чем.

«На всякого умника довольно глупости», – произнесла арханка со вздохом и посмотрела на мужа покаянным взором, вызвавшим на его губах мимолётную улыбку, а они и без того постоянно притягивали взгляд.

Лирия сглотнула и неожиданно для Амоиса попросила: «Расскажи о своём детстве».

«Что тебя интересует?» – задал уточняющий вопрос Саани. Он прекрасно помнил, какое впечатление на арханку произвёл его энергетический контур.

«Всё», – ответила Лирия, взяв мужа за руку, словно ему требовалось придать мужество.

Амоис усмехнулся и, отправив несколько картинок, на которых лин предстал во всей красе, стал внимательно следить за реакцией. Удивление она, конечно, испытала, но не шок, как в первый раз. Тело полиморфа являло собой нечто средние между физической и энергетической сущностью, поэтому «полыхали» не только глаза, но и крылья. Отсвет шёл даже от гривы с лапами. Архи сами излучали, поэтому жене было легче принять такой факт, но вот похожей формы в этом мире просто не было.

Приняв реальность, Лирия продолжила допытываться: «А как выглядят Саани, ну, ... без тела?» Фраза о том, что он может сменить его в любой момент, стоила арханке немало нервных клеток.

«Просто потоки энергии», – приоткрыл Амоис очередную завесу над своим миром.

Это было настолько сложно представить, что Лирия тряхнула головой и оставила Амоиса в покое, правда, не надолго. Вскоре вопросы посыпались с новой силой, но разговор постоянно скатывался к чему-то трудно усвояемому, вроде «... пик развития жизни, в её материальной форме, уже давно пройден в моём мире, тело – всего лишь способ получить опыт». Арханке, однако, стоило отдать  должное – она не сдавалась. 

«А родители? У вас есть родители?» – спросила она Саани после пространного монолога о постижении и преодолении ограничений.

«Да, они для нас первые наставники, но остаются с нами не долго», – ответил Амоис, разрушая очередные, устоявшиеся представления кисарки.

«!??» – взгляд Лирии выражал полнейшее недоумение, приправленное сочувствием, которого хватило бы на утешение целого поколения Саани. 

«Понимаю, о чём ты, – отреагировал Амоис, – мы рождаемся от любви и растём в любви, но у Старших есть видение пути и осознание того, что мы им не принадлежим. Восприятие очень сильно меняется, когда Саани переходят на следующий уровень развития».

Когда Амоис сказал об изменении восприятия, Лирия вспомнила то время, когда у неё открылся дар, и, казалось, начала вникать. Но связь между родителями и детьми для неё всё равно была незыблемой. На этот раз она зашла с другой стороны: «А дети? Ты разве не скучаешь по своим родителям?»

«Скучаю? – Саани на миг задумался. – Нет, это не то слово. Я благодарен, глубоко их уважаю, но у меня нет потребности проводить с ними время».

Лирия бросила на мужа взгляд, полный скепсиса. Кто, кто, а она точно знала, насколько глубокими могли быть его чувства.

Объяснить всё арханке, действительно, оказалось сложно, однако тема была важной для Лирии, и Амоис попытался: «Как-то мы с Меру, ты знаешь, у нас одни родители, навещали их. Но это не было встречей с семьёй за праздничным столом…..». Саани снова задумался, подбирая правильные слова, затем продолжил: «Они уже тогда достигли такого величия, что перестали быть постижимы для нас, даже представить их картину мира не могли ни я, ни Меру».

Амоис дважды упомянул брата. Теперь это уже не вызывало прежней бури, но волна сожаления и горечи в сердце всё-таки всколыхнулась, и Лирия поспешила отвлечь мужа: «Помнишь, ты обещал показать, как познакомился с Ликсом?» Сказанное Амоисом о родителях она, кажется, начала понимать, но от этих слов веяло таким одиночеством и холодом, что арханка и сама была рада сменить тему.

«Не то, чтобы обещал …», – уточнил Саани, поддразнивая жену, и получил в ответ взгляд обиженного ребёнка, к которому придирались по пустякам. Выражение её лица было настолько милым, а слегка надутые губки соблазнительными, что Амоис не удержался от лёгкого поцелуя и послал ей фрагмент своих воспоминаний, сопроводив сообщением: «Никто не пострадал, Ликс успел нырнуть».

 сознании Лирии сияющий зверь, стоявший на краю утёса, расправил громадные крылья и взлетел, но, не справился с воздушными потоками и рухнул прямо на высунувшуюся из воды голову. Принадлежала она, разумеется, Ликсу, не вовремя решившему посмотреть, что делалось на поверхности.

Дальше в их разговоре одна комичная история сменяла другую, у Лирии их тоже набралось немало, так что посмеялись они от души. Остаток вечера молодожёны провели за изысканной трапезой и заснули в объятиях друг друга.

На следующее утро Амоис всё-таки вытащил полусонную арханку на дальнюю прогулку, точнее было бы сказать взял в путешествие, занявшее целый день. Они отправились на побережье. Высокие горы с отвесными скалами покрывали только две трети восходной стороны материка, весь остальной берег, за исключением, примыкавшего к «мёртвой» воде, был относительно пологим. Им повезло, что океан сегодня не бушевал, иначе пришлось бы сидеть в одной из уютных бухт и наслаждаться видами с суши. Лирия на отрез отказывалась смотреть вниз, когда они были в воздухе. 

Амоис быстренько соорудил небольшой парусник, благо в эпоху симбиотов он создал их немало, и поднял жену, раньше никогда не ходившую по морю, на борт. На материке, заселённом архами, доступной была лишь малая часть береговой линии, да и та находилась в зоне обитания хатхов, свирепых созданий, шутки с которыми не стал бы шутить даже безумец.  Никто не пускался в плавание без защитных артефактов или мага на борту, иначе можно было не вернуться.

Тёплая одежда, защита от ветра и даже воздушная подушка, уменьшавшая качку – Амоис позаботился обо всём. Лирии осталось только любоваться бликами. Когда лучи Прона касались верхушек волн, тёмная, непроглядная вода вспыхивала искорками. Восторг, именно его испытала Лирия, но стоять у бортика всё-таки было жутковато, и она отошла вглубь.

Устроившись на удобной скамейке, арханка стала наблюдать за тем, как дышал океан, а, когда в поле зрения попадал муж, переключалась на него. Амоис прекрасно управлял парусником, казалось, он умудрялся следить за всем одновременно и ничуть не уставал.

Саани, и правда, не напрягался, к тому же получал удовольствие, ощущая натяжение парусов, наполненных ветром, скрытую мощь океана, готовую в любой момент явить себя миру, он наслаждался каждым поворотом рулевого колеса, запускавшим отлаженный механизм. Судно послушно следовало его воле, обходя опасные подводные скалы.

Вершина одной из них выступала из воды почти на четверть лим. Когда они подошли ближе, сидевший на ней корхан, рептилия, принадлежавшая к тому же семейству, что и корх, только обитавшая в прибрежной зоне, чуть не свалился в воду. Он не знал, что делать, то ли притвориться камнем, то ли улететь, пока не поздно – ничего подобного ящер раньше не видел. Однако, любопытство всё же взяло верх, и в конечном итоге самец обнаглел настолько, что залетел на палубу и даже взял угощение у Лирии. Так супруги, сопровождаемые стайкой водных обитателей, и довезли пассажира до самого берега. 

Им нужно было возвращаться, слишком долгая морская прогулка на холоде могла подорвать здоровье Лирии, то и дело покидавшей тепловой кокон. «Ничего же не видно ...», – жаловалась она. Воздух, и правда, шёл  рябью, но, по мнению Амоиса, это было вполне себе приемлемое зло.

На берегу путешественники посетили ещё пару интересных мест и в Долину Пара вернулись ближе к полуночи, предвкушая погружение в источник.

На этот раз супруги сошлись во мнении, выбрав самый горячий водоём, богатый полезными солями. Через четверть часа у Лирии прогрелись даже кости, а тело охватила настолько приятная расслабленность, что она, привалившись к плечу мужа, попросила вместо еды посидеть ещё.

Амоис с Лирией собирались провести в этом благословенном месте дней пять или шесть, а потом отправиться к Ликсу. Всё это время им никак не удавалось встретиться втроём, но, к сожалению, у Проведения были свои планы.

Ночью от Рагнира пришло отложенное сообщение: «Возвращайся, нужна твоя помощь». Хотя рассчитано оно было на утро, Саани не успел заснуть и почувствовал, что в канале что-то появилось. Осторожно, чтобы не потревожить любимую, он выбрался с тована, оделся и вышел на воздух. Маг не стал бы их беспокоить попусту.

«Рагнир ...», – позвал Саани друга в телепатический канал. Полноценно войти туда арх, конечно, не мог, но Амоис придумал способ, при котором они прекрасно друг друга слышали.

Рагнир откликнулся и, не тратя время на бесполезные извинения, рассказал, какая возникла проблема. Камиши, спасая своего хозяина, сильно пострадал. Деформировалась даже связь, и маг, находившийся далеко не в лучшем состоянии, не смог бы долго питать духа. Сутки-двое, и его самого пришлось бы вытаскивать с того света.

Амоис не стал спрашивать о том, откуда взялся этот маг, как он пострадал, и кто его привёз. Прямо сейчас это была лишняя информация. Интуиция и так разошлась, не унять!

«Буду к утру, – пообещал Саани, хотел уже выйти, но, почувствовав беспокойство Рагнира, добавил, – не переживай, жена даже не заметит, как окажется на собственном товане». Сырой, прохладный воздух забрался под хало, заставив Амоиса зябко повести плечами. «У всего есть цена», – с усмешкой напомнил себе Саани и вернулся к Лирии.

Любимая так сладко спала, от неё шли такие волны тепла, умиротворения и счастья, что Амоис, едва не поддался искушению снова улечься ей под бок. Позволять телу жить своей жизнью было очень приятно, однако сильно расхолаживало.

По здравому размышлению, несколько часов ничего бы не решили, но виртуальные толчки в спину, которые Саани снова начал ощущать, говорили, что ему лучше поторопиться.

Можно сказать, вопрос был решённым, и Амоис приступил к сборам, начав с жены, видевшей не первый сон, потом ликвидировал жилище и прочие следы их пребывания. На всё, про всё ушло не больше пятнадцати минут, а вот с коконом пришлось повозиться. Нужно было сделать его максимально удобным и похожим на пространство их комнаты, иначе у Лирии, пробудись она в полёте, были все шансы стать заикой.

Один раз она, и правда, чуть не проснулась, но, в полудрёме нащупала руку мужа, улыбнулась и снова погрузилась в сладкие грёзы.

Они перемещались с невероятной скоростью. Страхи Лирии сейчас не сдерживали Саани, да и сил прибавилось после пары дней полноценного отдыха, так что в Горную Долину путешественники вернулись задолго до рассвета.

СНОВА В КИСАРЕ
Размотав громоздкий кокон, Амоис взял жену на руки и мгновенно преодолел оставшееся расстояние до Кисара. Он мог пересечь барьер в любом месте, поэтому полетел над лесом, прямиком в их с Лирией хумари. Устроив жену и позвав Шица, Саани сразу же отправился к ожидавшему его Рагниру.

С магом были ещё два собрата по ремеслу, перепуганные и пристыженные после выволочки, которую им устроил Рагнир. Покаянные мысли гостей Амоис уловил ещё на середине  главного проезда.

«Понятно, – подумал Саани, – значит, деформация связи – их работа. Хотели, как лучше, получилось, как всегда». Камиши, бьющегося в агонии, он тоже почувствовал. Сознание духа давно должно было распасться, утащив за собой хозяина, но это несчастное создание, каким-то чудом, держалось. Амоис ускорился.

Пренебрегая правилами этикета, он влетел во двор и, отправив Рагниру «поднимайся», сразу направился на второй этаж, где в одной из гостевых находились подвергшиеся нападению. Судя по состоянию каналов мага, это была даже не дуэль. Атаковали с разных сторон, и, похоже, камиши принял на себя, по крайней мере, половину ударов, а потом ещё умудрился поддерживать угасавшую жизнь хозяина. Такую преданность, действительно, ещё нужно было поискать, вот только, что теперь с этим делать?

Беглый осмотр показал, что уцепиться было абсолютно не за что. Единственный шанс на выживание духа заключался в попытке выудить из глубин того, что осталось от его сознания, хотя бы какие-нибудь соединяемые между собой фрагменты, но для начала камиши нужно было стабилизировать. Рагнир сделал, что мог, но этого оказалось недостаточно.

Когда маг вошёл, Амоис уже справился с задачей, и они понимающе переглянулись. Проще было помочь сотне диких камиши, чем этой жертве.

«Не попробуем, не узнаем», – изрёк Саани и, отогнав чувство горькой жалости, мешавшее сосредоточиться, приступил к делу.

Даже с помощью Рагнира, поднаторевшего в деле спасения камиши, продираться сквозь ментальные завалы оказалось сложнее, чем Амоис себе представлял. Однако, игра стоила свеч. Потратив уйму сил, он всё-таки обнаружил и кое-как соединил несколько уцелевших фрагментов. С ними уже можно было попробовать вырастить сознание духа заново, хотя процесс обещал быть долгим и для его хозяина не слишком приятным.

Поправив каналы пострадавшего мага при помощи нити своего живого потока и восстановив целостность связи, Саани со вздохом уселся на толоп. После перелёта и энергозатратных манипуляций, его тело начало просить пощады, однако Рагнира, попытавшегося поделиться энергией, Амоис остановил.

Маг устал не меньше. Это было заметно и по глазам, и по тому, как тяжело он опустился на соседний толоп.

«Лучше расскажи, как мы дошли до такой жизни», – предложил Амоис.

Рагнир улыбнулся, похлопал друга по руке и со словами «Прости, не хотел вам всё портить» отправил фрагмент своих воспоминаний о сегодняшней ночи.

Пребывая в благостном состоянии духа – ему удалось договориться с Советом ещё одного поселения на Большой равнине, Рагнир готовился ко сну, но вдруг почувствовал, что барьер штурмовали двое магов. Вместо того, чтобы спокойно ждать, когда с ними свяжутся, они снова и снова пытались войти, поэтому на момент появления Рагнира визитёры имели среднюю степень побитости, а до истерики им было рукой подать. Конечно, в какой-то степени чужаков можно было понять. Причины у них были одна весомее другой: третий маг, в котором Рагнир узнал Тоблара – ученика Траота, мешком висел на плече, а его искалеченный камиши бился в плетениях, вытягивая из хозяина последние крохи энергии.

Прочесть свои мысли непрошенные гости позволили без возражений. Они бы даже душу вывернули наизнанку, если бы это гарантировало помощь.   

Как выяснилось, Турнопу с Гардоком, так звали тех, кто ещё стоял на ногах, пришлось не только изрядно покружить, уходя от слежки, но и отбиваться от диких камиши, прежде никогда не нападавших на магов. Особенно рьяно духи атаковали Турнопа, и, если бы не помощь Тоблара, в его состоянии равносильная самоубийству, Гардоку пришлось бы тащить двоих. 

«Значит, каналы бедолаги пострадали дважды, – подумал Саани. – Странно, между духами и архами давно установилось что-то вроде негласного соглашения. Камиши старались не вредить, так что же могло их спровоцировать?» 

Ситуацию с Тарной тоже нельзя было назвать ясной. После того, как Амоис узнал, что Тоблара фактически спасла она, при этом Саани почему-то скрывала свою силу, он понял, что с ней случилось. Однако, было слишком трудно поверить в то, что маги смогли создать артефакт, способный удержать Саани. «Неужели она сама его и сделала?!?» – мелькнула мысль, снова заставившая усомниться в здравомыслии подруги.
 
Амоис покачал головой. Судя по всему, Тарна, предоставленная сама себе, предпочитала жизнь без «руля и ветрил», но кое-что не должно было измениться – заноза в мягком месте, которую он знал всю свою жизнь, не оставила бы обидчикам шанса наслаждаться триумфом. Стало быть, они скоро увидятся.

Рагнир в это время размышлял о другом. Похоже, схватка между Баргатом и Налтаром приближалась с каждым днём, а двое сильных магов, способных подержать Траота, возглавлявшего налтарский Совет – Тоблар и Гардок, находились сейчас в Кисаре, причём один из них был в плачевном состоянии. «Этот старый дурак!!!» – в сердцах выругался Рагнир, имея в виду своего слишком самоуверенного друга, с которым они уже давно находились в ссоре.

Саани бросил недоумённый взгляд, он старался не читать мысли Рагнира, по крайней мере, намеренно.

«Беспокоюсь об их наставнике», – прокомментировал маг свою реплику, мотнув головой в сторону Тоблара.

Сказанное Рагниром актуализировало в сознании Саани информацию о взаимоотношениях двух самых крупных поселений архов, полученную благодаря Одрину. Амоис моментально встроил факт нападения на Тоблара в общую картину, и вынужден был признать – причины для беспокойства, действительно, были. От Баргата стоило ждать пакостей, но Рагниру лучше было пока не вмешиваться. Долина Диву только начала обретать союзников на равнине. 

«Не волнуйся, Тарна не останется в стороне», – подбодрил друга Саани.

Маг, сам всё прекрасно понимавший, кивнул, однако по глазам было видно – он не ждал ничего хорошего и просто сменил тему: «Пойдём, я вас познакомлю, как никак, гости из столиц». Последнее слово Рагнир, скорчив гримасу, скорее выплюнул, чем произнёс. 

Когда они спустились в лакхумари, Турноп успел задремать, свернувшись калачиком прямо на скамейке. Благо, её в своё время сделали широкой и удобной. Гардок сидел на корточках, привалившись к стене, и усиленно тёр глаза, сопротивляясь сонливости. Картину довершал ветер, заунывно гудевший в трубе и вместе с остатками тепла вынимавший душу. Сезон холодов вступал в свои права.

«Что ж, волнение объяснимо, – подумал Саани, а, подойдя поближе, заметил у налтарца признаки серьёзного переутомления и подступавшей лихорадки, – а вот это уже плохо».

«Арх позволит?» – обратился он к магу, прежде, чем их представили официально, и не дожидаясь ответа от ошарашенного Гардока, за считанные минуты вернул всё в норму, хотя отмокнуть в чане с травами парню всё-таки стоило. Второй тоже находился в потрёпанном состоянии, но сон уже начал делать свою исцеляющую работу.

Рагнир усмехнулся. Похоже, Амоис оценил его привычку не разводить церемонии. Это здорово экономило время, жаль только, напрочь сбивало с толка.

Гардок продолжал хлопать глазами, не понимая, как себя вести, пока хозяин хумари представлял их друг другу. А когда до измученного сознания мага дошло, что перед ним тот самый Саани, который в незапамятные времена помог духам выжить, у него ещё и дар речи пропал. Единственное, на что налтарец оказался способен – согнуться в поклоне, но получилось не очень, мешали одеревеневшие мышцы.

Маг в своё время из любопытства пересмотрел целую гору редких записей об эпохе Симбиотов, но главным катализатором оказался основательно преобразившийся Шиц, влетевший через внутреннюю дверь как раз в разгар знакомства.   

Гардок чуть не хлопнул себя по лбу. Дух полночи мелькал перед его глазами, а он только сейчас вспомнил слова Траота о том, что Шиц и Цак – оба камиши и примерно одной степени «привлекательности».

Позже изумление налтарца только нарастало. Помощь духам Долины, Тоблару и его камиши, решение проблемы с артефактом в глазах Гардока поставили Саани на недосягаемый пьедестал. И, если бы не Лирия, он, наверное, продолжил бы благоговейно взирать на Амоиса снизу вверх, не пытаясь даже заговорить. Правда, сначала появление особы, заявившей, что она жена Саани, вызвало ступор. Он так пялился на молодую женщину, что даже самому от себя стало неприятно. 

Турноп был из Баргата и принадлежал к очень богатой, влиятельной семье. Мальчик с детства рос фархом, так называли знать на Большой равнине, и ни в чём не знал отказа. Его надо было повергнуть в настоящий шок, чтобы он заснул на голой скамье. Мага осторожно перенесли в гостевую, так что знакомство с Амоисом для него состоялось только в виде порции исцеляющей энергии.

Наконец, настала очередь духов, связанных с магами. Они, хотя и были более ли менее в порядке, тоже натерпелись и висели в углу, плечо к плечу, как пришпиленные. Камиши Гардока, столкнувшись с дикими, теперь явно чувствовал в ками родственную душу.

На этот раз Амоис ограничился минимумом, основную работу сделала Лирия, примчавшаяся быстрее ветра после того, как Шиц ей всё рассказал.

Связь пары усилила дар, но в тоже время стабилизировала собственные эмоции арханки, так что целительнице довольно быстро удалось вернуть духам утраченное равновесие. Они отлепились от стены и даже начали проявлять интерес к миру, особенно к Шицу. Ни одному, ни другому ещё не встречались ками в таком причудливом облике. Сам Шиц давно привык к любопытству собратьев, и ему было абсолютно всё равно. Он метался, готовя чан с травяным настоем для Гардока.

Позаботившись об обогреве помещений и поручив гостей заботам Шица, супруги в сопровождении Рагнира отправились навестить семью Леок.

Нилин ещё толком не проснувшись поняла, что Амоис, дядюшка, как она теперь его называла, вернулся, и за утро успела поставить на уши не только родственников, но и всё подворье.

Проблемы, которые теперь создавала кроха стали намного разнообразнее, правда, радости тоже прибавилось. Она носилась по хумари с лучезарной улыбкой, способной растопить глыбу льда, а стоило произойти чему-то неприятному, малышка это чувствовала, забиралась на колени, обнимала за шею своими тонкими ручками и шептала на ухо всякую белиберду, от которой почему-то становилось легче. 

Лирию и Амоиса ждали с радостью и теплотой, которую может подарить только семья. Саани приняли даже Вилия с Кантором. Теперь арх запросто обсуждал с Амоисом свои планы, делился радостями и тревогами, а Вилия преодолела свою настороженность. Ей было искренне жаль прерванного отдыха сестры с мужем, но молодожёнам повезло получить хотя бы эти крохи счастья. Амоис был, что называется, нарасхват.

Благодаря ночным дежурным, проспавшим всё «веселье» и получившим нагоняй, а также духам, не оставшимся равнодушными, новости о ночном происшествии облетели весь Кисар, и успели обрасти настолько нелепыми подробностями, что удивились даже те, кто первыми распустили языки. По слухам, в поселении появились не трое, а пятеро магов. Никто из них не стоял на ногах, и Рагниру даже пришлось нести их до хумари, а потом спасать жизни. Одни утверждали, что всему виной дуэли, которые давно надо было запретить, другие считали, что причина в драках на пьяную голову из-за злоупотребления тиаком и прочим непотребством, и всё это тоже не помешало бы запретить.

Новости, какими бы странными они ни казались, беспокоили Вилию. Разборки магов выливались в проблемы для обычных архов, и она совсем не обрадовалась тому, что в них оказался вовлечён Кисар. Женщине просто хотелось жить, не испытывая страха каждый раз, когда родные покидали пределы поселения.

Прон взошёл недавно, но в вархуме кипела работа. Оттуда периодически доносились умопомрачительные запахи.

Мейрин хотелось побаловать детей. Она и сама не смогла бы объяснить, как всесильный и непостижимый Саани попал в их число, но постепенно, шаг за шагом, он занял место в её сердце. Видя насколько Амоис заботился, любил её дочь и внучку, понимая, какую ношу он взвалил на себя, трудно было не проникнуться симпатией.   

Когда Рагнир, Амоис и Лирия вошли, их встретили Бомар с Нилин. В начале нового цикла празднество в этой семье организовывали прямо в лакхумари. Народу заходило столько, что проще было угощать гостей здесь, чем кому-то, то и дело, выбегать из вархума с тяжёлым кобахом в руках. Отец Лирии как раз заканчивал с перестановками, а кроха болтала ногами, сидя на скамейке. Воспользовавшись телепатией, она уже выудила из тёти подробности путешествия и теперь ей до такой степени хотелось попасть в Долину пара, что кожа Нилин отсвечивала, вызывая недоумённые взгляды дедушки.

«Пожалуйста, пожалуйста, в следующий раз возьмите меня с собой ...», – беззвучно попросила девочка Амоиса, как только их взгляды встретились.

Глаза ребёнка умоляли, и Саани отправил «Хорошо, при первой же возможности», хотя не представлял, когда появится эта самая возможность. События, похоже, набирали обороты.

Слов Амоиса Нилин было достаточно. Испытав восторг предвкушения, она ловко спрыгнула и побежала, обгоняя дедушку. Виснуть на дядюшке было её любимым занятием. К тому же кроха скучала, если долго его не видела.

Бомар покачал головой. Пробурчав «совсем избаловали», он тепло поприветствовал Рагнира с зятем и обнял дочь. По тому, как дрогнула его рука, было видно, что арху сильно не доставало общения со своей любимицей. Бывало они не виделись и дольше, но сам факт того, что Лирия теперь жила отдельно, добавлял остроты этому чувству.

«Пойдёмте в вархум, – пригласил он гостей. – Вы, наверное, ещё ничего не ели». Хотя никто из них не выглядел оголодавшим, усталость тенью лежала на лицах обоих мужчин.

Обслуга поделилась своей версией произошедшего, не удосужившись даже поздороваться, так что Бомар был в курсе. Умудрённый опытом, умный арх, конечно, понимал, что приврали с три сотулы, но Амоис не вернулся бы раньше срока, не  будь проблема серьёзной, да и и рассеянный взгляд Рагнира подливал масла в огонь.

Бомар специально усадил мага рядом с собой, намереваясь нарушить одно из правил семьи Леок – не болтать за едой. Его время было расписано по минутам, он не мог ждать. Кантор, перекусив наспех, уже уехал в Барсул.

Ушей Мейрин слухи тоже не обошли, и теперь она с тревогой посматривала на Амоиса. Он, похоже, совсем не волновался, только ждал чего-то, и вскоре оно произошло.

Выражение глаз Саани, ещё секунду назад тёплое и приветливое, моментально изменилось, похолодев настолько, что Вилия, сидевшая напротив и случайно перехватившая взгляд, вздрогнула. «Что-то случилось?» – спросила она. Арханка давно и, в отличие от сестры, без лишних приключений усвоила, что в случае с Амоисом даже для смены настроения была весомая причина.

«Нет, всё в порядке, – заверил он, – просто, надо кое с кем встретиться».

Лирии, уловившей его эмоции, стоило Тарне проявить свою сущность Саани, и Рагниру, догадавшемуся о ком, шла речь, он отправил по сообщению. Для жены, в ответ скорчившей шутнику гримасу: «Дорогая, встреча, может быть, и неприятная, но точно не смертельная», а для мага: «Она появилась, но, видимо, утратила силы, след слабый». Амоис не стал забивать голову Рагнира тем, что его не касалось, но сам напрягся – след был не только слабым, но ещё и тусклым. Тарна основательно сбилась с пути Раа.

«Кому-то сегодня не поздоровится», – промямлила Вилия, смутилась, и запихнула в рот кусок, который вряд ли смогла бы прожевать, да ещё и накидку испачкала. Всё-таки, ни с Рагниром, ни с Амоисом она не испытывала той свободы в общении, какая была у остальных членов семьи, даже у её мужа.

«У тебя еду отбирают?» – спросила мать, глядя на дочь, сидевшую с набитым до отказа ртом, и все взоры, волей-неволей, тут же устремились на бедную женщину, а Нилин прыснула.

Так можно было и подавиться. Амоис, на всякий случай, направил поток энергии, чтобы этому помешать, но он зря волновался. Вилия, прикрыв рот рукой, избавилась от излишков пищи и с очаровательной улыбкой проказливой ученицы ашалы удалилась. В кругу семьи взрослая, ответственная арханка могла быть и такой.

Тем временем Амоиса ждало очередное испытание: Тарна раскинула сеть поиска следа Меру. «Хватило же наглости, после того, что натворила!» – мысленно возмутился Саани, однако привычка всё обдумывать взяла верх, и он понял, что, скорее всего, сила, связанная с братом, помогла Тарне сбежать. В противном случае, с чего бы ей снова это делать?

Пора было выдвигаться. Со словами «Благодарю за гостеприимство, покину вас ненадолго» он поднялся, запечатлел целомудренный поцелуй на лбу супруги, и, отвесив церемониальный поклон семейству, настолько быстро и решительно удалился, что Лирия почувствовала на своем лице дуновение ветра.

Сердце арханки неприятно заныло, и, хотя муж отшучивался, у неё возникло стойкое ощущение, что эта встреча создаст кучу проблем. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы связь пары осталась спокойной, как водная гладь озера.

«С кем он встречается?» – спросила Лирия Рагнира по телепатической связи.

«С Тарной», – ответил маг, решив ничего не скрывать. В конце концов, они с Амоисом были супругами. Она имела право знать.

«Теперь понятно», – подумала Лирия, осведомлённая о том, что Тарна – Саани и пара Ликса, разбившая ему сердце. По отношению к ней кисарка испытывала смешанные чувства: логика подталкивала её к неприязни, однако женская интуиция подсказывала, что всё не так просто, и тогда Тарну тоже становилось жаль, но прямо сейчас арханка больше жалела себя. Вселенная будто указывала ей на её место и предостерегала от того, чтобы стать слишком жадной.

«Ты знала, на что шла!» – напомнила себе молодая женщина и, согнав озабоченность с лица, принялась под тамран развлекать собравшихся забавными историями. Перед работой им нужна была капля хорошего настроения. За считанные часы семье предстояло сделать то, на что обычно тратилось полдня. Какие бы катаклизмы не ждали их впереди, жизнь шла своим чередом.

Рагнир покинул гостеприимный хумари вскоре после ухода Амоиса. Хотя слухи, о которых поведал Бомар, были им на руку, стоило убедиться, что гости не «наследили» в округе. В Баргате, по-прежнему, должны были думать, что Долина ни во что не вмешивается, да и стоило себя чем-нибудь занять.

Магу толком не елось, не пилось и даже не сиделось. Он с нетерпением ждал возвращения Амоиса, в тайне надеясь, что Тарна, действительно, не останется в стороне. Даже утратив силы, она оставалась умной, хитрой и проницательной женщиной, которой, кроме Налтара, больше некуда было идти.