Хроники странствующего замка 8. Рыцарь и шут

 8.Рыцарь и шут



"...Теперь сошлись они друг с другом.
Колотят копья по кольчугам,
И древки яростно трещат,
И щепки на землю летят.
Ах, в беспощадной этой рубке
Ждать не приходится уступки."
 "...Двадцать четыре молодца
Слагают копья у дворца.
Вот прибыл Хютигер на пир,
А вслед за ним - герой Гашир..."

"Персефаль", Вольфрам фон Ашенбах


Сжимая  в кувалдоподобном кулаке могучую лопатку быка, Гуннар из Майсена по прозвищу Носорог, данному ему в Святой Земле, не мог не напомнить сидящим за столом дамам и их кавалерам о том,как на позавчерашнем турнире размахивал он булавой.Его соперником был брат тевтонского ордена Гюнтер Вестфальский. Тевтон  уже забыл про оглушительный удар булавы Гуннара по шлему, вследствие коего стальное "ведро" топфхельма* оказалось сплюснутым до такой степени, что кузнецу пришлось попотеть высвобождая вместилище возвышенных мыслей о завоевании дамских сердец и земель язычников. Смиренный послушник ордена братьев Немецкого дома Святой Марии давно пришел в себя и безмятежно вкушал яства за общим столом, срезая, мясо с напоминающего сарацинскую саблю ребра.Уже покончил с такой же частью запеченного быка и  словно меч в ножны совал кость в пасть вьющейся у ног собаки юный красавец Титмар из Кёльна.Одновременно он вел мирную беседу со своим соперником на турнире баварцем  Людвигом фон Остзееном по прозвищу Крылатый Ветер, коий сокрушительным ударом копья вдребезги  разнёс  деревянный щит юноши, правда,и свое, привезенное из Палестины кипарисовое** копье, разбив в щепки. И хотя у Титмара побаливала левая рука, ему было не жаль щита,а тевтону  - копья.  Обнявшись, они осушали кубок за кубком на брудершафт, то и дело прерывая возлияния лаящим хохотом.
- А ты думал эта хлипкая, обтянутая кожей деревяшка защитит тебя?- вопрошал Людвиг.
-Я надеялся, но твое копье поразило мой щит, как стрела Амура сердце неприступной дамы! -как и подобает миннезингеру, велеречиво ответствовал Титмар.
- Ну для дамы -то у меня имеется копье покрепче! Да и твой гульфик поди всегда готов к натиску!
 И с колокольным звоном чокнувшись краями кубков, они заливались смехом.
 
 Разумеется, все эти скабрезности  произносились в пол-голоса на ухо друг другу, чтобы не оскорблять ушей благородных дам, кои согласно этикету этого замка занимали места на противоположной стороне застолья и только пожимали плечами, глядя на хохочущих молодцов, невольно улыбаясь в ответ заразительному ржанию стоялых жеребцов в обличии рыцарей. Только Дамы Сердца двух прибывших из Риги братьев-крестоносцев возвышались причудливыми прическами рядом с ними, другие восседали поодаль. Одна, как бы лобызая лебединое крылышко, наслаждалась нежным, как и она сама, белым мясом поданной к столу и словно плывущей по поверхности  озера, по голубой шёлковой скатерти птицы; другая , словно карпея над пяльцами, кропотливо выбирали косточки из зажаренной камбалы,третья, дразня прелестью улыбчивых губ, приникала к краю окованного серебром рога. Унизанные перстнями, предназначенные для страстных поцелуев  изящные пальцы тянулись и отправляли в рот свисающий кистями с края ваз виноград,дабы стыдливо прикрыть смеющиеся рты,  жемчужные зубы надкусывали бока яблок. Движения рук дам были изящны, они вытирали запачканные персты о заткнутые за край рукава или декольте кружевные платки в то время как рыцари рвали мясо и выворачивали мосолыги мощными движениями и , не церемонясь, терли огрубелые в ратных подвигах клешни о скатерть.

 Пиршество было в самом разгаре. Проворные слуги только успевали подливать вина в кубки  и роги. Среди собравшихся царили мир и благоденствие.
 И даже  пролившие кровь на турнире соперники как ни в чем не бывало  толковали о том о сем, не намереваясь скрестить ножи с наколотыми на них  кусками бычьего мяса. Эти двое у самого конца  рядом с алхимиком ..., с инквизиторским усердием  отрезающим ухо у печеного молочного поросенка,дабы похрустеть нежным хрящиком,  перемалывая его жерновами зубов,теперь считались кровными братьями.
-Пойми,Фридрих я не преднамеренно, я целил в щит, но расщепившись, копье угодило острым осколком под горжету твоего доспеха.Эти пики из ливонских сосен столь же коварны, как и местные дикари, - отхлебывал вино из чаши, в какой можно было бы крестить младенцев могучий, как сам Зигфрид из "Песни о Нибелунгах" Иоганн.
 Фридрих только мотал головой и мычал в ответ. Проникший в щель под называемый в обиходе свиным рылом бацинет***, обломок копья к счастью не угодил в артерию, но повредил челюсть, выбив несколько зубов -и теперь он не мог говорить и промывал рану вином. Дамы поглядывали на несчастного, вспоминая, как они соскакивали с трибун ристалища, срывая с себя шарфы, торопясь перевязать поверженного.Но он уже был в полном порядке и даже слегка припухшая, прикрытая рыжеватой бородкой щека не портила его благородных черт.


За противоположной гранью кириллической буквы П, как бы представляющей собой лежачую арку уничтожали остатки разделенного на части тура другие славные рыцари равно как и подвижники духовенства,не опасающиеся нарушений поста. В свободной  же части залы,у той самой противоположной стены ,на коей красовались чучела голов охотничьих трофеев,щиты с геральдическими эмблемами и алебарды располагались музыканты и бродячие артисты, чей скрипучий фургон этим утром , прогромыхав по подъемному мосту, въехал с утра пораньше в замок.Это место было определено для  лютнистов, дудочников шпильманов и фокусников потому что, не сидеть же барону  и баронессе (они не смотря на препоны обета безбрачия были тайно обвенчаны)под творениями  чучельника как бы коронуя себя рогами! Компанию артистам составлял  мрачно застывший в караульной позе доспех основателя замка. И только у шута Ганса не было определенного места.Он шнырял от одного края стола к другому, звеня бубенцами на раздвоенном колпаке, встревал в разговоры , кривлялся и передразнивал всех, не взирая на ранги.Он рифмовал на ходу, сыпал латинскими поговорками и подпевал не в лад.
- Чему вы смеётесь , благородные рыцари? Мне можно в ваших побасках порыться ли? - пританцовывая, подкрался шут к Титмару и его собеседнику, пробравшись к ним под столом, где дрались за кости псы. - Sancta simplicitas* какие лица-то! Ave Maria, ну уморили!
 
Стоя на четвереньках под столом рядом с глодающим кость псом, Ганс подслушал о чём шептались братья.И теперь готов был предать их фаллические секреты огласке.
- Прочь , дурень!-несильно толкнул его ногой Титмар.
И шут, тоже небольно укусив его за облаченную а рейтузы икру, гаркнул:
 -Какая вкусная лытка, лютнист-лЫтнист!
-Ах ты пёс шелудивый!- ещё сильнее лягнул шута Титмар.
-Homo homini lupus est! -огрызнулся Ганс и скрылся под столом по ту сторону свисающей скатерти, подобно чревовещающей кукле за упавшим занавесом вертепа.