Роман Гуль 1896-1986 гг

Роман Борисович Гуль — выдающийся русский писатель-эмигрант. Критики называли его «летописцем русского зарубежья».
Он родился в дворянской семье нотариуса Б.К. Гуля в Пензе. Необычная фамилия объясняется шведскими корнями со стороны отца. Его мать, Ольга Сергеевна, происходила из старинного дворянского рода Вышеславцевых. Роман учился в Пензенской 1-й мужской гимназии, а в 1914 году поступил на юридический факультет Московского университета. В университете его по-настоящему увлекли только курсы знаменитого философа, тогда ещё приват-доцента Ивана Ильина. «Высокий, очень худой, красивый, но мефистофельский (хотя и блондин), Иван Александрович был блестящим лектором и блестящим учёным»- вспоминал он.
Перейдя на третий курс, Гуль призывается в армию в самый разгар Первой мировой войны, в 1916 г. После четырёх месяцев обучения в школе прапорщиков молодой офицер просит определить его в пехотный полк, расквартированный в родной Пензе, чтобы быть поближе к одинокой матери. Там и настигают Гуля вести о Февральской революции, и уже весной 1917-го он отправляется с маршевым батальоном на Юго-Западный фронт.
20-летний офицер служит в Кинбурнском полку, становится командиром роты, а потом и адъютантом командира полка В. Симановского. Кроме того, Гуль проводит разъяснительную работу среди солдат, чтобы «хоть как-то остановить обольшевиченье полка». Однако дисциплина падает, армия разлагается, и после окончательного развала фронта после Октябрьского переворота В. Симановский отправляет своего адъютанта домой, в Пензу, откуда приходит тревожная телеграмма: «Имение разграблено, проси отпуск».
Приехав к матери, Роман увидел страшную картину: «Эти люди ломали нашу старинную мебель красного дерева, рвали мои любимые старые книги, которые я студентом покупал на Сухаревке, рубили наш сад и саженные мамой розы, сожгли наш дом… Но у меня нет к ним ненависти или жажды мести, мне их только жаль. Они полузвери, они не ведают, что творят…» (Р. Гуль, «Ледяной поход»).
Долго пробыть дома не удаётся: в конце 1917-го, Симановский присылает в Пензу нарочного и призывает Гуля пробираться на Дон к генералу Корнилову: «Пойдём на Москву охранять Учредительное собрание! Приезжайте. Я жду Вас… Но если у Вас есть хоть маленькое сомнение – тогда не надо». Гуль решается ехать. «Как демократ, я считал необходимым созыв Всероссийского Учредительного собрания, которое должно установить в России демократическую конституцию».
Вместе со старшим братом Сергеем Роман становится участником знаменитого «Ледяного похода», но получает ранение и оказывается в лазарете. После гибели Корнилова в апреле 1918 г. власть в белых войсках переходит к монархистам – генералам Алексееву и Деникину, и Гуль, сторонник демократических реформ, пишет рапорт об уходе из армии. Другая же причина расставания с Добрармией крылась в душевном кризисе молодого офицера: «Я узнал до конца, что значат слова гражданская война. Это значило, что я должен убивать неких неизвестных мне, но тоже русских людей: в большинстве крестьян, рабочих. И я почувствовал, что убить русского человека мне трудно. Не могу. Да и за что?»
В октябре 1918-го вместе с матерью и братом Гуль уезжает к родным в Киев. Однако уже в ноябре Роман и Сергей мобилизованы в армию гетмана Скоропадского, а после захвата Киева Петлюрой, в числе нескольких сотен русских офицеров, братья становятся военнопленными. Именно тогда, находясь в заключении, Гуль узнаёт о самосуде атаманской банды над В. Симановским («За что? За то, что был полковник царской армии. Вот всё его преступление») и о подлой расправе чекистов над любимым дядей Михаилом Вышеславцевым, бывшим комиссаром Временного правительства: «Со дна души поднялась такая ненависть к этим зверям, что словно вижу, как разыскал бы убийц и сам перестрелял на месте как бешеных собак». Он ощущает, «как чудовищно устал от всей этой всероссийской "кровавой колошматины и человекоубоины". «Я скажу сейчас очень непопулярные вещи, но непопулярности не боюсь. В те дни я возненавидел всю Россию, от кремлёвских "псевдонимов" до холуев-солдат, весь народ, допустивший в стране всю эту кровавую мерзость. Я чувствовал всем существом, что в такой России у меня места нет»- вспоминал Р. Гуль.
В начале 1919 года вместе с другими русскими пленными он был вывезен немцами в Германию. Находился в лагере для военнопленных Дебериц, затем в лагере для перемещенных лиц в Хельмштедте. Работал дровосеком, обдирщиком коры. Именно там, в немецком лагере, офицер Гуль стал писателем. Произошло это так: со времени Первой мировой в немецком лагере осталась русская библиотека, и Гуль наткнулся в ней на военные рассказы В. Гаршина. «В былые времена они потрясли воображение русской интеллигенции "ужасами войны". Но перечитав, я подумал: да какие же это ужасы? По сравнению с гражданской войной это не так уж и страшно. Мысль – записать всё, что я пережил, что видел в гражданской войне, – засела во мне. Но если писать, думал я, то писать надо совершенно правдиво-оголённо». И Роман принялся за книгу «Ледяной поход».
В 1920 году Гуль переезжает в Берлин, и в 1921 году «Ледяной поход» был опубликован и имел большой успех. Он стал участником сменовеховского движения, членом берлинского Союза русских писателей и журналистов. После отъезда Алексея Толстого из эмиграции на родину Гуль стал редактором литературного приложения к газете «Накануне».
Впоследствии, уже после Второй мировой войны,  Р. Гуль напишет о своей матери и ее кончине на французской земле в автобиографической книге «Конь Рыжий». Это произведение произвело большое впечатление на  Бунина, который написал автору письмо. Это письмо Бунина  Гуль стал помещать вместо предисловия к своей книге: «Всё ещё вспоминаю порой Ваш роман – столько в нём совершенно прекрасных страниц! Особенно – приезд зимой в Пензу, потом какое-то место в Германии, потом как шла Ваша матушка из России, потом её смерть и картины той местности, где она умерла, – эта последняя часть романа просто превосходна. А в его начале кое-что меня раздражало – именно вздохи о "братоубийственной войне". Что же, надо покорно подставлять голову Каину? Я вздыхаю о другом – о том, что Авель не захотел или не успел проломить ему башку булыжником…»
В 1925 году в Берлин приезжает Ольга Новохацкая, с которой Гуль ещё студентом познакомился в Москве. В 1927 году они обвенчались, и вплоть до своей кончины в 1976-м Ольга Андреевна будет сопровождать супруга во всех его странствиях.
В 1929 г. в Берлине выходит двухтомный исторический роман Гуля «Генерал БО» об Азефе  и Б. Савинкове, позднее издававшийся как просто «Азеф». В 1931 г. Гуль написал роман «Скиф» об анархисте М. Бакунине Затем следуют книги «Тухачевский. Красный маршал» (1932) и «Красные маршалы: Ворошилов, Будённый, Блюхер, Котовский» (1933).
После прихода национал-социалистов к власти в Германии летом 1933 года Гуль подвергся аресту, был заключён в концлагерь, но в сентябре 1933 года освобождён и сумел эмигрировать в Париж, где опубликовал документальное повествование о пребывании в концлагере «Ораниенбург: Что я видел в гитлеровским концентрационном лагере» (1937).
В Париже он продолжает литературную работу, сотрудничает с газетой «Последние новости» П. Милюкова, вступает в Союз русских писателей и журналистов во Франции и в масонскую ложу «Свободная Россия», стоящую на антикоммунистических позициях. Во время немецкой оккупации Франции, скрываясь от ареста, жил на ферме на юге Франции, работал на стекольной фабрике.
В 1950 г. Р. Гуль с женой переехали на жительство в США. Там он участвовал в работе эмигрантского «Нового журнала», а позднее возглавил это издание. Он сумел привлечь к сотрудничеству лучших эмигрантских литераторов. На протяжении полутора десятков лет «Новый журнал» являлся самым авторитетным печатным изданием Русского Зарубежья.
В эти годы Гуль становится в российской эмиграции одной из самых заметных общественно значимых фигур. Особую известность он приобрел после опубликования мемуарной трилогии «Я унёс Россию. Апология эмиграции». Три тома – «Россия в Германии», «Россия во Франции» и «Россия в Америке» – охватывают периоды жизни самого Гуля. Писатель рассказывает о первой русской эмиграции, об изгнанниках, сумевших сохранить на чужбине русскую культуру, лучшие ее традиции, унести Россию в «памяти сердца и души». При этом Гуль цитирует Д. Мережковского: «Мы не в изгнании, мы – в послании».
Он умер 30 июня 1986 года в Нью-Йорке на 91-м году жизни. Похоронен на кладбище Успенского женского Ново-Дивеевского монастыря в Нануэте.