Феномен булгаковской Маргариты

  Феномен [маргаритства] Маргариты состоит в самоотверженной под-
держке красивой женщиной не(до)устроенного честного творчески-эф-
фектного человека. В этом определении каждое слово существенно.
Маргарита всенепременно должна быть более-менее красивой, чтобы
он ею восхищался, гордился и усиливался, а не просто пользовался
как женщиной. И он должен всенепременно быть не(до)устроенным и
честным. Впрочем, если ты честный и творчески-эффектный, то не-
(до)устроенным ты наверняка и окажешься, так что в данном опреде-
лении всё же есть некоторая неявная избыточность. Маргарита через
заботу о Мастере обретает высокий смысл для своей жизни: посредс-
твом заботы о Мастере она самореализуется. А он благодаря ей по-
лучает достаточное количество положительных эмоций, чтобы выдержи-
вать тяготы, на которые он оказывается обречён тем выбором, кото-
рый для себя сделал (но скорее который ему выпал, поскольку выби-
рать было особо и не из чего: узость коридора возможностей была
предопределена его натурой).
  Разумеется, Булгаков представил Маргариту концентрированно, в
идеальном варианте: ясное дело, что реальные Маргариты всегда
бывают с более или менее значительными отступлениями от маграрит-
ского идеала, да и Мастера получаются не совсем такие, как в ро-
мане. Булгаковская Маргарита -- это, можно сказать, мечта творче-
ского индивида. Подозреваю, что даже собственная Маргарита Булга-
кова этой мечте не вполне соответствовала (точнее, может, его
собственные Маргариты).
  Я, возможно, встречал одну реальную Маргариту (вернее, был с
нею в переписке, так что даже не знаю, насколько она была прекра-
сна). Она очень добивалась от меня, чтобы я литературно "убил"
конкурента её супруга-поэта. Этот конкурент был для неё аналогом
критика Латунского из романа Булгакова. Предложенный мне "гоно-
рар" меня не привлёк, а защищаемый ею Мастер меня не впечатлил,
поэтому я "заказа" не принял. Ей богу, я поступил так не из рев-
ности, а потому что не увидел больших различий между двумя лите-
ратурными недругами.
  Надо сказать, что женщины на роль Маргарит не особо тиснутся:
самоотверженность по отношению к мужчине, как правило, им очень
не свойственна, а свойственно довольно утилитарное отношение
(причём, как правило, чем красивее дама, тем [она глупее] её от-
ношение к мужчине утилитарнее), и для не очень удачливых, но
мощно креативящих людей исключение ими не делается. Неприбыльные
творческие [потуги] усилия мужчины представляются таким женщинам
мелкой блажью (типа увлечения рыбалкой), которая не повод для
освобождения мужчины от забот о его повелительнице, в коих, по
мнению недомаргарит, и должен быть основной смысл его жизни. Ес-
ли творящий мужчина смог обустроиться, как критик Латунский, тог-
да недомаргарита, так и быть, начинает считать его творческое
занятие ДЕЛОМ. Но чаще бывает наоборот: мужчина творчески само-
распинается за Отечество, за человечество, за историческую правду
и т. п., а дама пилит его за то, что не получает ожидаемых ею
бонусов.
  Бывает, конечно, что красивая и неглупая женщина хранит прямо-
таки лебединую преданность какому-нибудь по сути ничтожеству (у
которого даже и вида-то особого нет -- или УЖЕ нет), потому что
когда-то давно, в наивной молодости, ей что-то в нём померещи-
лось, а потом включился инстинкт верности. У такой дамы, надо
полагать, имелся потенциал Маргариты, но всякие случайности не
сошлись (среди прочего, не подвернулся Мастер).
  Кстати, у Булгакова есть непонятка: ну как можно было свихнуть-
ся из-за каких-то там литературных неудач, если у тебя имелась
ТАКАЯ Маргарита?! Да она ж тебе должна была заслонить/заменить
полмира. Нет, я понимаю, что со временем можно несколько привык-
нуть даже к прелестям Маргариты (и тогда надо уже искать новую,
да?!). Недоспасучесть любви от булгаковской Маргариты ешё не на-
шла у меня объяснения.
  Считаю, что этот булгаковский Мастер был своей Маргариты не до-
стоин: слишком хлипок психически и ограничен в замахах. Правиль-
ный, достойный Мастер проявил бы ударопрочности поболее: не стал
бы сжигать рукопись, а всего лишь презрительно ухмыльнулся бы и
переключился на кропание следующего романа. Ну, как трудно Масте-
ру найти качественную Маргариту, так трудно и Маргарите найти ка-
чественного Мастера -- чтобы не впустую потратить на него свой
потенциал прекрасного маргаритства.
  Ещё одна непонятка от Булгакова: почему он поселил своего Мас-
тера в подвале, а не в мансарде? Как бы тоже второй сорт, но хотя
бы никто не топает над головой, вдобавок ты оказываешься чуть
ближе к звёздам (а не к аду) и т. д. Может, Булгаков посчитал,
что мансарда немножко заезжена как образ? По-моему, с ума сойдёшь
скорее в подвале, чем в мансарде. Лично я от греха подальше всег-
да селился в мансардах или хотя бы на последнем этаже, когда был
выбор, а в подвале жил только один раз -- в Стокгольме (в этом
городе жутко дорогое жильё для приезжих).
  Насколько я понимаю, больные на голову редковато сдаются врачам
сами: совсем больные попросту не сознают своего состояния, а не
совсем больные [считают окружающих придурками] надеются, что они
всего лишь пребывают не в настроении или что "само пройдёт".
  Впрочем, Мастеру ведь попросту было некуда больше идти в зимний
холод (квартиру у него "отжал" Алоизий Магарыч). В такой ситуа-
ции, как у него, имело смысл даже "закосить" под психа, если нату-
ральной свихнутости оказывалось маловато. В тогдашней советской
психолечебнице было достаточно комфортно в сравнении с улицей. У
Булгакова вон даже вполне управляемые Мастер и Бездомный лежали в
отдельных палатах [номер шесть] -- причём бесплатно -- и с бес-
платной кормёжкой в придачу. Чем не пропаганда социализма?
  Я думаю, "на самом деле" булгаковского Мастера сдала (бы) в
психиатрическую лечебницу булгаковская же Маргарита: она ведь
много больше других имела с ним дело и много больше других (точ-
нее, единственная) о нём беспокоилась.
  Вряд ли же мог настолько похлопотать о Мастере издатель или
редактор: Мастер вроде как был не из тех, кто закатил бы скандал
по поводу ситуации с "негорючей" рукописью.
  Ещё о нём мог позаботиться следователь НКВД: Мастера ведь таки
"забрали", но на небольшой срок. Могли убедиться, что с головой
у него не совсем порядок, и передать на руки медицине.
  Согласно Булгакову, Мастер сдался психиатрам определённо сам.
Вот основной булгаковский материал по затронутому вопросу:
  "Она аккуратно сложила обгоревшие листки, завернула их в
бумагу, перевязала лентой. Все ее действия показывали, что она
полна  решимости и что она овладела собой. Она потребовала вина
и, выпив, заговорила спокойнее.
-- Вот как приходится платить за ложь, -- говорила она, -- и
больше я не хочу лгать. Я осталась бы у тебя и сейчас, но мне не
хочется это делать таким образом. Я не хочу, чтобы у него навсег-
да осталось в памяти [по соседству "осталась" и "осталось", ой --
А. Б.], что я убежала от него ночью. Он не сделал мне никогда
никакого зла. Его вызвали внезапно, у них на заводе пожар [снова
огонь: я же и говорю, что у Булгакова наверняка была пиромания].
Но он вернется скоро. Я объяснюсь с ним завтра утром, скажу, что
люблю другого, и навсегда вернусь к тебе. Ответь мне, ты, может
быть, не хочешь этого?
-- Бедная моя, бедная, -- сказал я ей, -- я не допущу, чтобы ты
это сделала. Со мною будет нехорошо, и я не хочу, чтобы ты поги-
бала вместе со мной.
-- Только эта причина? -- спросила она и приблизила свои глаза к
моим. -- Только эта.
  Она страшно оживилась, припала ко мне, обвивая мою шею, и
сказала:
-- Я погибаю вместе с тобою. Утром я буду у тебя.
  И вот, последнее, что я помню в моей жизни, это -- полоску све-
та из моей передней, и в этой полосе света развившуюся прядь, ее
берет и ее полные решимости глаза. Еще помню черный силуэт на
пороге наружной двери и белый сверток.
-- Я проводил бы тебя, но я уже не в силах идти один обратно, я
боюсь.
-- Не бойся. Потерпи несколько часов. Завтра утром я буду у тебя.
  Это и были ее последние слова в моей жизни.
  (...)
-- Через четверть часа после того, как она покинула меня, ко мне
в окна постучали.
  То, о чем рассказывал больной на ухо, по-видимому, очень волно-
вало его. Судороги то и дело проходили по его лицу. В глазах его
плавал и метался страх и ярость. Рассказчик указывал рукою куда-
то в сторону луны, которая давно уже ушла с балкона. Лишь тогда,
когда перестали доноситься всякие звуки извне, гость отодвинулся
от Ивана и заговорил погромче.
-- Да, так вот, в половине января, ночью, в том же самом пальто,
но с оборванными пуговицами, я жался от холода в моем дворике.
Сзади меня были сугробы, скрывшие кусты сирени, а впереди меня и
внизу -- слабенько освещенные, закрытые шторами мои оконца, я
припал к первому из них и прислушался -- в комнатах моих играл
патефон. Это все, что я расслышал. Но разглядеть ничего не мог.
Постояв немного, я вышел за калитку в переулок. В нем играла
метель. Метнувшаяся мне под ноги собака испугала меня, и я
перебежал от нее на другую сторону. Холод и страх, ставший моим
постоянным спутником, доводили меня до исступления. Идти мне было
некуда, и проще всего, конечно, было бы броситься под трамвай на
той улице, в которую выходил мой переулок. Издали я видел эти
наполненные светом, обледеневшие ящики и слышал их омерзительный
скрежет на морозе. Но, дорогой мой сосед, вся штука заключалась в
том, что страх владел каждой клеточкой моего тела. И так же
точно, как собаки, я боялся и трамвая. Да, хуже моей болезни в
этом здании нет, уверяю вас.
-- Но вы же могли дать знать ей, -- сказал Иван, сочувствуя бед-
ному больному, -- кроме того, ведь у нее же ваши деньги? Ведь она
их, конечно, сохранила?
-- Не сомневайтесь в этом, конечно, сохранила. Но вы, очевидно,
не понимаете меня? Или, вернее, я утратил бывшую у меня некогда
способность описывать что-нибудь. Мне, впрочем, ее не очень жаль,
так как она мне не пригодится больше. Перед нею, -- гость благо-
говейно посмотрел во тьму ночи, -- легло бы письмо из сумасшедше-
го дома. Разве можно посылать письма, имея такой адрес? Душевно-
больной?  Вы  шутите, мой друг! Нет, сделать ее несчастной? На
это я не способен.
  Иван не сумел возразить на это, но молчаливый Иван сочувствовал
гостю, сострадал ему. А тот кивал от муки своих воспоминаний
головою в черной шапочке и говорил так:
-- Бедная женщина. Впрочем, у меня есть надежда, что она забыла
меня!
-- Но вы можете выздороветь... -- робко сказал Иван.
-- Я неизлечим, -- спокойно ответил гость, -- когда Стравинский
говорит, что вернет меня к жизни, я ему не верю. Он гуманен и
просто хочет утешить меня. Не отрицаю, впрочем, что мне теперь
гораздо лучше. Да, так на чем, бишь, я остановился? Мороз, эти
летящие трамваи. Я знал, что эта клиника уже открылась, и через
весь город пешком пошел в нее. Безумие! За городом я, наверно,
замерз бы, но меня спасла случайность. Что-то сломалось в
грузовике, я подошел к шоферу, это было километрах в четырех за
заставой, и, к моему удивлению, он сжалился надо мной. Машина шла
сюда. И он повез меня. Я отделался тем, что отморозил пальцы на
левой ноге. Но это вылечили. И вот четвертый месяц я здесь. И,
знаете ли, нахожу, что здесь очень и очень неплохо. Не надо зада-
ваться большими планами, дорогой сосед, право! Я вот, например,
хотел объехать весь земной шар. Ну, что же, оказывается, это не
суждено."
  (Для меня в этом фрагменте загадочно "ее не очень жаль, так как
она мне не пригодится больше". У Мастера взгляд на Маргариту тут
какой-то очень уж практичный. Этот Мастер, конечно же, в общем-то
псих, но у него ведь как бы период просветления. А вдруг так
прорвалось что-то собственное булгаковское?!)
  Булгаков обходит тему психиатрического диагноза, но можно [ди-
летантски] предположить, что у Мастера глубокая депрессия с при-
месью паранойи, развившаяся на почве мании величия на фоне интел-
лигентской абсурдизации личности вследствие природной слабоватос-
ти психики. Почему так сложно? Да потому что там одно цеплялось
за другое.
  Кстати, в наше постсоветское время в манию величия уже никто не
впадает: вместо неё, прославленной, впадают в "нарциссическое
расстройство личности" (НРЛ), если что. И никто уже не страдает в
наше время маниакально-депрессивным психозом (тоже [когда-то]
распространённой болезнью творческих людей), а страдают "биполяр-
ным расстройством", которое иногда якобы может протекать в моно-
полярной форме -- в форме одной лишь депрессии.
  Мастер -- это в значительной степени сам Булгаков, в том числе
по части наличия прекрасной Маргариты (отчего, может, данный ге-
рой и не получил нормального имени), отсюда вопрос: а какие пси-
хиатрические проблемы (ну, или нюансы) имелись у самого автора?
Полагаю, те же самые, что и у Мастера, только в менее выраженной
форме. Булгаков как бы балансировал на грани погружения в явное
психическое расстройство, был лишь "немножко расстроенный".
  Роман Булгакова отразил его опыт трудного малоудачного бодания
с грубой и убогой современностью, относившейся весьма небережно к
хрупким бабочкам ранимых сердец. Благополучными людьми такие
романы не пишутся.
  Почему я считаю, что у Булгакова имелась более-менее мания ве-
личия (ладно, НРЛ; но я предпочитаю выражаться по-старинному)? Да
потому что "Мастер и Маргарита" -- скажем честно -- роман весьма
претенциозный: в нём несколько перетолковывается Новый завет
("священная история", эй!), фигурируют Бог и Сатана, причём автор
даёт свою версию их сложных образов. Булгаков немножко бросает
вызов христианским церквям, Советской власти, советскому писа-
тельскому сообществу (в поте лиц осваивавшему "социалистический
реализм").
  И вполне себе в русле мании величия знаменитое булгаковское
"Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у
тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!" Мне,
кстати, очень интересно, как различают НРЛ и особо развитое "чув-
ство собственного достоинства", "знание себе цены".
  В попытке понять зайдём издалека.
  Превосходство индивида по некоторым параметрам над окружающими
может быть реальным или кажущимся, безусловным или культурно-об-
условленным, значительным или незначительным, в какой-то частнос-
ти или во многом.
  Индивид может сосредоточиваться или не сосредоточиваться на
своём как бы превосходстве над окружающими. Сосредоточение может
носить характер затяжного самолюбования или всего лишь стремления
сохранять это превосходство, избегать уподобления типовым чело-
вечкам под влиянием инстинкта подражания, иногда подвытирать себе
страдальческие сопли.
  Индивид может быть абсолютно уверенным в своём превосходстве
или только спокойно предполагать его с большей или меньшей сте-
пенью уверенности.
  Уверенность индивида в своём превосходстве может по-разному от-
ражаться на поведении этого индивида: приводить к пренебрежению
окружающими, к претензии на особый статус; к бросанию геройского
вызова большому злу, к формированию  спасательской установки по
отношению к обществу; всего лишь к самоотстранению от обществен-
ной жизни.
  В общем, уличить человека в мании величия отнюдь не значит ули-
чить его в чём-то нехорошем. Ситуация -- примерно как с мускула-
турой: ты заметил, что у кого-то она является особо развитой, но
надо ещё разбираться, каким образом она у него появилась и каким
образом используется -- для насилия над слабыми или для их защи-
ты, для ворочания угля в большой кочегарке, а может, и ещё для
чего-нибудь.
  Предполагать в Булгакове некоторую долю мании величия -- это
не значит принижать его, а то даже значит, наоборот, "подимать".
Для Булгакова его мания величия могла быть вышибанием клина кли-
ном: средством защиты от депрессии в условиях неадекватно низкой
востребованности. Если выбирать между депрессией и манией вели-
чия, то последняя ведь заведомо лучше: как говорил один мой зна-
комый юморист, тоже немножко "маньяк", манией величия не страда-
ют, а наслаждаются. Мастер, может, потому и попал в психиатричес-
кую лечебницу, что несколько пренебрёг защитой посредством мании
величия.
  Может ли иметь манию величия действительно великий человек --
признанно выдающийся по своим качествам и/или заслугам либо всего
лишь как-то особо значительно выпятившийся -- правдами и неправ-
дами -- и потому оказавшийся особо причастным к разным большим
событиям?
  Да может вполне. Только уличают такого человека в мании величия
не всенепременно: как же, он ведь действительно велик, во всяком
случае номинально, в текущих популярных понятиях. С диагнозом
"мания величия" (ну, теперь уже больше НРЛ) цепляются к тем, кто
велики преимущественно в представлениях о самих себе, но не в
своих внешних обстоятельствах и не в глазах окружающих.
  У Булгакова хоть были очевидные основания относить себя к писа-
телям высшей категории качества. Меня раздражает в этой жизни
другое: хватает третьеразрядных писателишек, у которых самолюбо-
вания до чёрта, но оно основывается по преимуществу на том, что
они трындят сообразно государственному запросу на мерзкую пропа-
ганду и потому не имеют сложностей с публикациями, обвешиваются
медальками, являются лауреатами, делегатами, депутатами и членами
президиумов. Эти-то пышут благополучием и в психушки не попадают,
наиуспешнейше решают "квартирный вопрос". Над Булгаковым и над
Мастером они наверняка посмеиваются, в Маргаритах-защитницах не
нуждаются.
  Булгакова анализировать трудно, потому что он частично посжигал
свои дневники [проверял, горят ли рукописи?]. Ну, говорят, что
посжигал. Можно ведь было просто прикопать до лучших времён, но у
Булгакова, наверное, сказалась его пиромания.
  Некоторые пишут (правда, не все всё сразу), что у Булгакова
имелись...
    - боязнь одиночества (монофобия);
    - боязнь улицы (агорафобия);
    - боязнь сна (сомнафобия);
    - боязнь грязи, заражения (мисофобия);
    - страх перед тоталитарным государством;
    - страх за рукописи (что государство заглянет в них);
    - боязнь женитьбы (гамофобия);
    - боязнь заболеть сифилисом;
    - боязнь сойти ума (лиссофобия, дементофобия).

  Я допускаю, что это в значительной степени натяжки: человек,
может, всего лишь высказывался несколько раз про более или ме-
нее уместное опасение, настроение, пожелание, и у него на этом
основании "обнаруживали" соответствующую фобию. Типа не удер-
жался, раскрылся перед общественностью.
  В некоторых своих психических проблемах Булгаков как бы при-
знался сам:
  "В июле 1934 года он писал Викентию Вересаеву: 'лечусь электри-
чеством и водой от нервного расстройства. К началу весны я
совершенно расхворался: начались бессонницы, слабость и, наконец,
самое паскудное, что я когда-либо испытывал в жизни, страх
одиночества, то есть, точнее говоря, боязнь оставаться одному.
Такая гадость, что я предпочел бы, чтобы мне отрезали ногу! Ну,
конечно, врачи, бромистый натрий и тому подобное. Улиц боюсь,
писать не могу, люди утомляют или пугают, газет видеть не могу,
хожу с Еленой Сергеевной под ручку: одному - смерть!"
  (см.: Александр Шувалов А. "Михаил Булгаков. 'Мастер' в жизни
и в романе")
  Я не уверен, что он тут не сгущал красок: если слабости имеют-
ся, почему не пробовать выжимать из них побольше? Прибедняться
по части психического здоровья -- чем не способ выживания в ста-
линскую эпоху? Тебя меньше опасаются, меньше стараются "задви-
нуть". Тебе чаще выделяют путёвки в санатории. А у Маргарит
сильнее возбуждается желание самопожертвоваться ради тебя, тако-
го страдающего -- беззащитного светоча, нуждающегося в нежной
заботе. Может, Булгаков считал Вересаева доносчиком или надеял-
ся, что хотя бы на почте сунут нос в его письмо компетентные
органы.
  Имитация психических проблем как способ выживания -- этот приём
был ведь отлично известен Булгакову а хоть бы и по потрясающему
"Гамлету" Вильяма нашего, Шекспира. И напомним себе, что в 1937
году репрессии в СССР отнюдь не начались, а только интенсифици-
ровались. Я просто вынужден выдвигать версию о более-менее симу-
ляции, потому что мне трудно представить себе мужчину, пишущего
по-булгаковски качественно и в то же время боящегося выйти в
одиночку на улицу. Вот опасаться государства (= тупой давильной
машины) -- другое дело. Конечно, я маловато имел дело с психами.
  (Далее, преувеличить свои психические проблемы с целью уйти от
ситуации, которая их действительно усугубит, -- это, по-моему,
обычная практика. Я сам, когда служил в армии, однажды попробо-
вал заблаговременно "закосить", пока меня не подкосили обстоя-
тельства. Едва я вступил в должность ответственного за (псевдо)
мобильный высотомер, меня бросили зимой на учения, разворачивать
этот высотомер в степи при 20-градусном морозе. Через несколько
недель Родина снова потребовала того же. Я подумал, что два года
такого режима я не выдержу, свихнусь, так что лучше может, забла-
говременно сдаться медикам. Полковой врач нашёл у меня признаки
воспаления лёгких (а может, только сделал вид, что нашёл), я по-
лучил несколько дней отлёжки, пришёл в себя и передумал симулиро-
вать непонятно что. Кстати, этих жутких выездов на учения больше
и не было: видать, поменялась концепция "наращивания радиолока-
ционного поля на низких высотах", поскольку, может, завалила
выполнение такой боевой задачи далеко не только наша команда.
Получается, я, нежный продукт советского рая, чуть не пал не-
счастной жертвой жуткого армейского эксперимента по выяснению
пределов возможностей.)
  Некоторые исследователи находят у Булгакова даже "вялотекущую
неврозоподобную шизофрению" ("малопрогредиентную", да?) и вдоба-
вок заявляют, что свидетельством в пользу такого диагноза являет-
ся сам роман "Мастер и Маргарита".
  Я не думаю, что у широких народных масс ситуация с психическим
здоровьем лучше ситуации со здоровьем соматическим: соматическая
дефективность всего лишь легче обнаруживается -- через наблюде-
ния, анализы, электрокардиограммы, рентгеновские снимки и т. п. А
поскольку граждане соматически болеют немало, то, надо думать, и
психически тоже. Всякие психические аналоги насморка, бронхита,
расстройства кишечника и т. п. -- наверняка на каждом шагу. Поэто-
му нет резона считать Булгакова -- с его списком фобий и лёгким
подозрением на шизофрению -- каким-то особенно ущербным. Печально
далёким от идеала -- это да. Ну, типа и он тоже, увы.
  Кстати, гипотеза: если индивид многовато болеет соматически, то
он наверняка многовато болеет и психически, с довольно большой
степенью корреляции. Потому что и для того, и для другого бывают
общие причины: врождённая слабоватость организма, медицинская и
гигиеническая недообразованность (хм!), интеллектуальная недораз-
витость (ой!), абсурдизированнность мышления, вредные факторы
окружающей среды (в том числе информационный мусор и дурное влия-
ние общества). Эта гипотеза -- даже не моя, а Бернарда Шоу (если
не кого-то ещё более раннего): В ЗДОРОВОМ ТЕЛЕ -- ЗДОРОВЫЙ ДУХ.
  В аспекте критиканства это означает, что чем раньше креативный
индивид помер (намекаю не только на Булгакова, да), тем, значит,
кривее он был психически при жизни. И эта его кривизна хоть как-
то нехорошо отразилась на его творческом продукте (ищите, береги-
тесь). Разумеется, жёсткой определённости в этом деле нету. И во-
круг немеряно смертоносных случайностей, от которых вполне защи-
титься бывает невозможно.

                *  *  *

  А ещё для меня подозрительно обильноватое употребление беретов
у Булгакова. У него носит берет даже Маргарита и даже Сатана (ну,
Воланд). Странно, что Маргарита сшила Мастеру не определённо бе-
рет, а некую чёрную "шапочку", с буквой "М". Эти булгаковские бе-
реты наверняка что-то о Булгакове свидетельствуют, вот только
что? Из большой темы беретов выдерну только следующее: у итальян-
цев слово "беретнутый" ("toccato"; от "tocco" -- "берет") означа-
ет того, у кого с головой немножко непорядок, -- "чокнутого",
"припыленного". А итальянцы ведь -- нация бойкая; с их коллектив-
ными мнениями я считаюсь. Лично я беретов никогда не носил, а но-
сил только кепи, пилотки, панамы, каски, балаклавы, широкополые
шляпы, тюбетейки, кипы, арабские платки и вязаные лыжные шапочки.
А в самом раннем детстве, наверное, и чепчики какое-то время.

                *  *  *

  И до кучи. Откуда у Мастера появились большие деньги? Булгаков
приписал ему выигрыш в лотерею. Но тогда тут совпадение аж трёх
очень редких событий: 1) появления на свет Мастера, 2) игры в
лотерею умного и культурного человека, 3) крупного выигрыша. Мож-
но, разумеется, считать Мастера только специфически умным, а куль-
турным только по-интеллигентски, то есть с кучей интеллигентских
фикций и бесполезностей в голове (собственно, если бы он был про-
сто умным и просто культурным, то не оказался бы в психушке всего
лишь из-за того, что его опус обругали и отказались публиковать).
  Далее, чтобы написать крепкий роман, вовсе не обязательно осво-
бождаться от необходимости таскаться на работу: всего лишь потре-
буется много больше времени (зато хоть материал утрясётся). И от
таскания на нелюбимую работу ради выживания бывает польза: 1) не-
однозначные впечатления от трудового коллектива и пр., обогащаю-
щие художника слова внутренне, 2) раздражение от много чего, сти-
мулирующее творчество. Ну, может, Мастер был настолько псих, что
ему для креативничания требовались особо комфортные условия. А
ведь читал я, помнится, что, скажем, современник Мастера Яков
Перельман (автор колоссальной "Занимательной физики" и т. п.)
имел обыкновение работать над своими текстами и вовсе в процессе
езды в трамвае, но уж у кого как, это понятно.
  Ещё два весьма редких события, совпавших с уже перечисленными
тремя: натык Мастера на Маргариту (женщину очень специфическую:
такие отнюдь не простаивают на каждом углу в ожидании романтичес-
кой встречи) и визит Воланда в Москву.
  Я вот строчил опус за опусом, неоднократно клеился к женщинам,
в Москву ездил, на Патриаршьи пруды заглядывал, даже лотерейные
билеты чуть-чуть покупал в глупой ранней молодости, но ни разу не
встретил ни Маргариты, ни Воланда и ни разу не выигрывал в лоте-
рею. Ну, хотя бы не загремел ни под трамвай, ни в психушку. Прав-
да, один раз в "булгаковском дворике" на Большой Садовой ко мне
прицепился какой-то на фиг мне нужный оперативник с дурацким во-
просом "А что вы тут делаете?!" и стал мои бумажки проверять (я
пробирался через Москву в Дели, билеты и брони гостиниц были под
рукой, так что накося выкуси, не в этот раз). Я что, молил об
этом оперативнике?! Я, может, встретить там свою Маргариту наде-
ялся.
  Подозреваю, что вполне себе Маргариты не было и у Булгакова --
и он всего лишь мечтал о ней в литературной форме (а своей недо-
маргарите сказал -- чтоб не пилила -- что списал дивный образ
частично с неё). Также возможно, что упомянутая мной чужая Мар-
гарита, с которой я состоял некоторое время в переписке по пово-
ду нанятия меня в качестве "киллера", на самом деле всего лишь
хлопотала о доходах своего рифмоплёта-супружника (зарабатывавше-
го на графоманах -- через платное печатание их в своём альмана-
хе), поскольку ей от них перепадало.
  По вине Булгакова, такого-растакого, моя жизнь прошла, можно
сказать, с пустой мечтой о Маргарите (уровня Анны Ковальчук),
которая вот-вот должна была появиться из-за [забора] угла. Запом-
ните, [дети] что [вполне качественных] Маргарит практически не
бывает (зато хватает прекрасных принцесс, [которые тоже какают]
которым нет до тебя дела). Кстати, Мастера при реально правиль-
ных Маргаритах наверняка не должны попадать в психушки и поми-
рать ранее 70 лет.
  Можно, разумеется, считать, что я был всего лишь недостаточно
психованным, талантливым и/или симпатичным для того, чтобы пре-
тендовать на собственную отдельную вполне себе Маргариту, но я
подозреваю, что дело в другом: в нежизненности образа. Поприсмат-
ривайтесь к историям реальных творческих людей -- и обнаружите,
что Маргарит там хоть шаром покати. Скажем, даже у Лермонтова --
не мне четы -- своей Маргариты не было (а была только любящая ба-
бушка). У Пушкина его Наталья Гончарова скорее портила ему нервы
(но хотя бы успела неслабо нарожать от него -- и то хорошо). И
так далее.
  Пушкин и Лермонтов, конечно, много публиковались и обитали не
в каморках, а для исследования темы Маргарит требуются довольно
задрипанные фигуры, но факт гибели указанных светочей в молодом
возрасте показывает, что Маргариты не помешали бы и им. Какая-
нибудь Маргарита (ладно, Цецилия или Исидора) могла ведь своевре-
менно и самоотверженно вцепиться ногтями в физиономию если не
Дантеса, то хотя бы Мартынова. Повредила человеку глазик -- по-
явился повод отложить дуэль, а там, глядишь, и утряслось бы как-
нибудь без стрельбы.
  Булгаков-то Маргариту эстетизировал, но, похоже, только в мужс-
ких глазах, а не в женских. Быть прекрасной, как Маргарита, --
это всегда пожалуйста (ну, нередко лишь в самовосприятии), а вот
ударить пальчиком о пальчик ради какого-нибудь реального (= не из
романа) Мастера -- это уже ни в какую. Забавно, что при этом на
свете хватает "альфонсов", живущих хотя бы частично счёт обожаю-
щих их дам. Женщины уж точно не рыщут в поисках своих Мастеров.
Для самки с нормальной психикой сходство мужчины с булгаковским
Мастером -- это скорее отталкивающий признак, чем притягивающий.
Женщина стремится рожать (от качественных самцов), растить и хо-
рошо пристраивать своих детей, а не спасать мир. Ещё она хочет
спокойно жить в достатке и получать от мужчины удовольствие и
подарки. Если же она ведёт себя, как булгаковская Маргарита, то
у неё, наверное, немножко не все дома. Такая дама может быть
очень хороша в совсем близких отношениях, но у неё вероятен
нервный срыв на почти ровном месте или же ей однажды покажется,
что Мастер у неё не совсем тот либо испортился, и она пойдёт
искать себе другого. И хорошо ещё, если она не пьёт (булгаковс-
кая Маргарита к бокальчику таки прикладывалась, то есть алкого-
лизм там был не за горами).
  Честность, призванность, замах и творческий потенциал ценятся
женщинами в мужчинах лишь во вторую очередь (если не в третью):
когда у тех ничего больше нет и когда недоступны альтернативные
носители более значимых качеств. Это наверняка идёт от инстинк-
тов, так что попрекать этим женщин -- глупо. Надо спокойно при-
нимать это, как принимаешь силу тяжести или, скажем, расстояние
от Земли до Солнца. Булгаков же со своим впечатляющим романом,
со своей эффектной Маргаритой НАМУТИЛ -- и наверняка посбивал
многих особо творческих людей с толку, а им и без того, как пра-
вило, далеко не санаторно.
  Женщины любят готовый (в крайнем случае ПОЧТИ готовый) успех и
готовые деньги. Малоперспективные серьёзные творческие наклоннос-
ти мужчины скорее отпугивают женщину, потому что являют собой
угрозу его нормальной карьере, даже просто благополучию, посколь-
ку запросто могут довести его до цугундера, фигурального костра
или той же психушки. Стать супругой или хотя бы подружкой очеред-
ного Джордано Бруно -- не то, чего алчет нормальное женское серд-
це. Женщина может быть не в состоянии объяснить своё опасение, но
оно у неё из подсознания прёт.
  У фигурального Джордано Бруно благодетельствующая его Маргарита
(буде такая всё же отыщется) саморасходуется не ради него, а в
качестве как бы соучастницы его миссии: она эту миссию осуществ-
ляет через него. Но соль в том, что женщинам самоотверженность
ради общественных интересов свойственна в значительно меньшей
степени, чем мужчинам: мужчины -- расходный материал истории, а
женщинам надо рожать и растить своих чад (или хотя бы заботиться
о чадах других женщин).
  Для женщины захотеть стать Маргаритой -- это как для мужчины
захотеть стать Павлом Корчагиным, лётчиком Маресьевым или, ска-
жем, Оводом (см. роман "Овод" Этель Лилиан Войнич): всякими таки-
ми образами можно восхищаться, можно немножко примерять их к се-
бе (ну, в совсем зелёные годы), но воплощать их -- это большой
"ой". Ну зачем даме на руки малоденежный псих, в-тюрьме-сиделец
или даже просто почти никто из каморки, у которого в глазах "про-
зрений дивных свет"?"
  Даже если ты не вполне Мастер (головой особо не страдаешь, жи-
вёшь не в подвале, зарабатываешь нормальным трудом, пусть и через
насилие над собой), твоей немаргарите от твоего недопризнанного
творчества всё равно делается тревожненько. Среди прочего, она,
может, боится, что однажды ты творчески ЗАПЬЁШЬ (а ещё ж креа-
тивные люди -- зачастую наркоманы, педерасты, развратники). И чем
она умнее и опытнее, тем больше её женская натура противится
творческому в тебе.
  А ведь творческий человек сражается отнюдь не только за собст-
венный успех, но и за всеобщее благополучие, включая благополучие
всех маргарит, недомаргарит, антимаргарит и т. д. Если мир спа-
сётся, то разве что через творческих людей (эдисоны придумают
что-нибудь спасучее). Не через жруче-сручий плебс же (этот ведёт
себя, как саранча). Разумеется, далеко не все творческие люди ра-
ботают на должное развитие: большинство обслуживает запросы сру-
чих ужратиков, уничтожителей биосферы (кто не одобряет моего вы-
бора слов, тот, может, не видел того, что видел я: редковато и
недалеко отползал от своей обустроенной норки).
  Ты оцень ценишь и бережёшь в себе своё "творческое начало" -- и
наивно считаешь, что твоей даме твоя творческость будет льстить.
Так вот, это очень не так. Даме льстят деньги и статус. Ради таких
вещей она даже бывает готова приподзакрывать глаза на то, что ты
лицом не Ален Делон, а телом -- не Арнольд Шварценеггер. Она даже
может снисходительнее относиться к дефектам твоего характера. И
чем дама опытнее во всяких жизненных обстоятельствах, тем она
"практичнее". И это у неё не от испорченности, а от инстинктов (=
от природы). А маргаритство -- это извращение.
  В принципе какая-нибудь красивая, психически нормальная и не
совсем глупая, но при этом почему-то не занятая женщина (с какого
рожна ей быть одной -- или как бы одной -- ума не приложу), на-
верное, может заскокнуться на образе булгаковской Маргариты, ну
так к ней потом будет очередь Мастеров (= не пробьёшься!), причём
Мастеров по большей части, наверное, халтурных (но считающих себя
истинными), а халтуру поди ещё распознай.
  Маргарита -- это МУЖСКАЯ мечта, а не женская. Для женщины быть
красоткой и летучей ведьмой (а то и стервой в определённом смыс-
ле) и принимать знаки восхищения -- это всегда пожалуйста. А вот
самоотверженно биться за Мастера, потому что он бескомпромиссный
очень творческий человек и ему из-за этого трудно, -- такое для
неё выглядит извращением. У булгаковской Маргариты её отношение к
Мастеру, наверное, частью определялось тем, что она была бездет-
ной и воспринимала его как "большого ребёнка", а жанщины при за-
щите детей бывают яростными (попутно припишем Булгакову ещё и
косвенную пропаганду [инцеста] бездетности).
  В общем, если ты -- творческий отщепенец (= не совсем в ладах с
современностью, общественностью, государством, как и положено
приличному думающему человеку), то при попытке закадрить симпа-
тичную здравомыслящую даму следует наитщательнейше скрывать свои
креативщицкие интересы и достижения (= СВОЮ СУТЬ) и свою не-
вструйность, хотя бы первое время (ей нужен просто "мужик", не-
множко не совсем задрипанный -- и чуть лучший, чем у подружек, ну
так и дай ей его -- и только его, никого более). А поскольку в
эпоху интернета это вряд ли возможно (ты ведь там наверняка уже
повысовывался!), то твой шанс на успех ничтожен.
  И вот как реальным супер-героям, ковальщикам правильного смело-
го слова, при таком раскладе успешно спасать мир, я не знаю. Ну
так он у них и не спасается: оглянитесь вокруг, он становится
ведь всё хуже.

                *  *  *

  Некоторые интеллигентствующие называют роман "Мастер и Марга-
рита" аж ФИЛОСОФСКИМ. Опс! Наверное, так разбрасываться словом
"философский" всё же не следует: сначала предъявите конкретные и
значимые идеи философского уровня, которые обнаружили у Булгако-
ва. Или автору было достаточно мутно потереться о большие темы и
навеять читателям философичное настроение? Простите, а оно у них
во что выливалось-то? Может, в выпивку? У Булгакова ведь герои
многовато ПЬЮТ: и фалернское, и не фалернское.

                *  *  *

  Ты сгораешь в творчестве, рискуешь своей психикой и свободой
ради просветления угрюмого самоистязучего человечества, тщетными
десятилетиями ждёшь прекрасной целебно-спасательной Маргариты,
как бальзама на душу, а в итоге получаешь от представительниц
народных масс лишь оценки типа следующей (сайт www.psyh.ru):
  "Сатанист он, а не гений! Трусливый и ничтожный шизофреник!
Именно такие твари, как он и ему подобные, разложили русский на-
род. И не нужно было его печатать. Тем более сатанинский роман.
Все это привело к деградации, упадку и, в конечном итоге, развалу
СССР. Вот благодаря таким вшивым интеллигентишкам, плевавшим и на
народ, и на свою страну, из которой всю жизнь мечтали сбежать.
Дезертиры и ничтожества. Кстати, кем он был по национальности? Уж
не евреем ли?"
  По-моему, это современный развёрнутый вариант классического:
"Распни его! Распни!".
  Кстати, у меня подобные комментарии от женщин-читательниц, с
аналогичным зарядом неприязни по моему адресу, тоже имеются: уж
в этом я с Булгаковым схож.

                *  *  *

  Статья Александра Шувалова (профессионального психиатра, в от-
личие от некоторых супер-критиков) "Михаил Булгаков. 'Мастер'
в жизни и в романе. Диагноз автору 'Мастера и Маргариты'" --
по-моему, очень толковая. Оттуда:
  "В 1924 году он познакомился с недавно вернувшейся из-за грани-
цы Любовью Евгеньевной Белозерской, которая стала его новой же-
ной, расширив круг элитарных знакомств. С октября 1926 года во
МХАТе с большим успехом пошла пьеса 'Дни Турбиных'. Современники
отмечают, что 'в Булгакове все - даже недоступные нам гипсотвер-
дый, ослепительно свежий воротничок и тщательно повязанный галс-
тук, немодный, но отлично сшитый костюм, выутюженные в складочку
брюки, особенно форма обращения к собеседникам с подчеркиванием
отмершего после революции окончания 'с', вроде 'извольте-с' или
'как вам угодно-с', целованье ручек у дам и почти паркетная цере-
монность поклона, - решительно все выделяло его из нашей среды'."
  (Кстати, допускаю, что пьеса "Дни Турбиных" шла "с большим
успехом" не просто так: на ней выявляли скрытых врагов Советской
власти. Смотрели, кто как реагирует. А сам Сталин изучал общую
реакцию зала. Когда наивные враги подиссякли (а остались только
хитрые) -- ну, когда народ просёк -- пьесу убрали из репертуара.)

  "Последним штрихом к портрету является ненужный ему монокль.
Пожалуй, только этот нюанс можно условно расценить как проявление
патологической манерности, столь характерной для больных шизофре-
нией. Но сам по себе он никак не определяет достоверность предпо-
лагаемого диагноза. В конце концов, у великих свои причуды."
  "'Боданье теленка с дубом' не могло не привести к неврозу. Су-
пруга подтверждала: 'У Михаила Афанасьевича плохо с нервами. Бо-
язнь пространства, одиночества (монофобия). Думает - не обратить-
ся ли к гипнозу: решил лечиться гипнозом от своих страхов'. Нев-
ротическая симптоматика долго не оставляла писателя."
  "Из дневника жены за тот же [1934-й -- А. Б.] год: 'После гип-
ноза - у М. А. начинают исчезать припадки страха, настроение ров-
ное, бодрое и хорошая работоспособность. Теперь - если бы он мог
еще ходить один по улице'. Постепенно лечение гипнозом у доктора
С. М. Берга стало приносить свои плоды. Прошло два месяца, и
увлеченный Булгаков начинает сам лечить гипнозом знакомых."
  "Рассказ Мастера о развитии у него психического расстройства
словно списан с учебника психиатрии."
  "Мы видим характерное описание фобического невроза, когда паци-
ент испытывает страхи и при этом вполне критично относится к ним,
ищет помощи. Предположение об автобиографичности образа Мастера
после такого психопатологического анализа приобретает еще большую
достоверность. Булгаков в 20-30-х годах страдал столь же выражен-
ными фобическими расстройствами. Но в отличие от Мастера, который
заявлял, что он 'неизлечим' и что в психиатрической больнице
'очень и очень неплохо', Булгаков настойчиво лечился и достиг
заметного улучшения."
  Там же, но не про психические проблемы:
  "Несмотря на все перипетии судьбы, 'мистический писатель' Бул-
гаков был очень практичным и расчетливым человеком. Смотрел на
жизнь без розовых очков. Отлично разбирался в механизмах челове-
ческих поступков. Знал себе цену. Был вежлив, но самоуверен,
предприимчив и настойчив. Его целеустремленность отмечают все три
жены писателя. Они свидетельствуют о его энергии в решении насущ-
ных задач повседневной жизни, в первую очередь в умении искать
работу, зарабатывать деньги, получать пайки, находить квартиры,
добиваться имущественных прав."
  "Каждая отвергнутая им супруга причину развода видела не столь-
ко в женских преимуществах своей соперницы, сколько в том, что
новый брак сулил Булгакову расширение его социальных возможнос-
тей. В Москве он никогда не искал места жительства вне Садового
кольца, ибо только в этом пространстве возможна необходимая для
карьеры 'интенсивность социальных связей'. Да и в самой жизни
Булгакова ничего мистического никогда не происходило. Вся мисти-
ка и фантасмагории сатирических повестей, небывалый и неподражае-
мо гротескный роман 'Мастер и Маргарита' - результат гениального
воображения."