Доброжелатели не спят

     Однажды ко мне в профсоюзный комитет пришёл Михаил Александрович, который был преподавателем, когда я ещё был студентом, а сейчас он был членом комиссии парткома по письмам трудящихся. Михаил Александрович зашёл в кабинет профкома, поздоровался и сказал, что у него ко мне есть серьёзный разговор. Далее содержание нашего разговора излагается близко к тексту (как бы в виде диалога).
М. А. – В партийный комитет института поступило три сигнала в Ваш адрес и мне поручено с ними разобраться.
Я – Я Вас внимательно слушаю.
М. А. – В первом письме сказано, что Вы, как только стали председателем профсоюзного комитета, то сразу оформили свою жену на работу медицинской сестрой в наш детский пионерский лагерь. Что Вы можете сказать по этому поводу?
Я – Уважаемый Михаил Александрович, это неправда. Моя жена никак не может работать медицинской сестрой, так как она по образованию инженер-электрик и работает по специальности в проектном институте. Если Вы желаете, то я сейчас же могу позвонить ей на работу и попросить к телефону её руководителя, чтобы он Вам подтвердил всё, что я сказал.
М. А. – Очень удивительно. Если Вы позволите, то я запишу номер телефона и позвоню туда сам.
Я – Конечно, Михал Саныч, нет никаких проблем. Вот Вам номер телефона.
М. А. – Во втором письме сказано, что Вам послано письмо от гражданки Ивановой (фамилия изменена), которая написала Вам, что её муж изменяет ей с ассистенткой его кафедры. Эта женщина просила профком разобраться в этом вопросе. Однако Вы никаких мер не принимаете. Что Вы можете сказать по поводу этого письма?
Я – В нижнем ящике моего стола лежит её письмо. Если Вы желаете, то я могу Вам дать его прочитать сейчас. Мы обсуждали письмо этой женщины и пришли к выводу, что в профсоюзном комитете рассматривать жалобу гражданки Ивановой не имеет смысла, поскольку профсоюз не занимается вопросами нравственного воспитания членов профсоюза. Правда, многие женщины профкома хотели поподробнее расспросить эту женщину, ведь она в письме утверждает, что наблюдала такую любовную встречу. И им это интересно, что, где и как. Я еле–еле их отговорил от этого. Вот Вам письмо Ивановой и, если Вы хотите, то можете сами с ней поговорить.
М. А. – Хорошо. Спасибо. И, наконец, третье письмо, в котором написано, что Вы недавно получили в подарок какие-то ценные полуботинки синего цвета из крокодиловой кожи от Прислужникова Геннадия Николаевича, который вернулся из отпуска в Индии. Что Вы можете сказать по этому поводу?
Я – Я могу сказать, что я никогда ничего не получал от Прислужникова. Но если Вы не возражаете, то давайте попробуем спросить прямо у него. Очевидно, он сейчас на работе.
М. А. – Согласен.
     Я набрал номер телефона Прислужникова и спросил, можно ли к нему зайти сейчас, потому что у нас есть срочная и важная тема для разговора. Он согласился. Мы с Михаилом Александровичем пошли в кабинет Прислужникова. Геннадий Николаевич работал директором студенческих общежитий института. Он был значительно моложе меня и только около пяти лет назад закончил строительный факультет нашего института. Когда мы пришли к нему и Михаил Александрович рассказал ему про письмо, то Геннадий Николаевич очень удивился и чрезвычайно возмутился, воскликнув: «Какая Индия? Какие туфли? Какая крокодиловая кожа? Я весь месяц был под Смоленском в отпуске у своих родителей. Выкопал всю картошку, месяц ремонтировал дом и понятия не имею ни о какой Индии и ни о каких туфлях!»
     Михаил Александрович совсем не смутился и переспросил: «Так действительно Вы не были в Индии?» «Ещё раз повторяю, – ответил Прислужников, – я был у родителей в деревне под Смоленском, целый месяц. Весь свой отпуск!» Михаил Александрович без тени смущения повернулся ко мне и сказал: «Спасибо. У меня больше нет к Вам вопросов». А на мой вопрос об авторах этих писем он ничего не ответил, сделав вид, что не услышал вопроса. Больше никогда Михаил Александрович как член парткома института ко мне с подобными вопросами не приходил.