Третье пришествие

Это окончание тибетской истории (начало "Мама, у нас с цунами все хорошо", продолжение в "Монах. Здесь и сейчас")...

Радости Дины не было предела, она все слушала и слушала рассказы монаха, а с ним много чего случилось за год очень негладкого пути, не зря говорят: «От сумы и от тюрьмы не зарекайся»...
Дочка пошла к отцу далеко не сразу, но через несколько дней, когда он отмылся, переоделся в европейское и отдохнул от долгого пути, с удовольствием каталась на его ногах, как на лошадке, и вполне понимала его тибетский. Мама Дина радовалась, уверенная, что она помнит все, что с ней было в первый год жизни, и если они встретятся с Далай Ламой, то непременно узнают друг друга...
Семья зажила в родительском доме вполне нормально, родители, правда, переехали в московскую квартиру, ну не смог дипломатический отец жить «с этим дикарем».
По Рублевскому шоссе в дома очень непростых и небедных граждан нередко наведывались сотрудники органов, проверяя документы у работников (не скажем «слуг» из стран СНГ). Под эту «раздачу» попал и монах, имея специфические черты – то ли казах, то ли удмурт... Просьба «показать документики» не могла быть удовлетворена никак, и его взяли для разбирательства.
Сколько не билась бедная Дина, рассказывая их романтическую историю в лицах и красках, не могла сдвинуть в человеческую сторону рутину закона. По закону он оставался не зарегистрированным на нашей территории жителем Китая, а с этой страной у нас нет дипломатического конфликта, поэтому ему грозила высылка со всеми вытекающими последствиями для дважды бежавшего из заключения упрямого монаха нации, «которая должна быть стерта с лица земли». Он как умел попросил защиты и подданства, но самое щадящее, что ему предложили, это «лететь туда, где принимают», например в Австрию...
Прилетев в сопровождении «сотрудников» в Вену, они его доставили в миграционную службу Аэропорта и оставили «доказывать, что он не верблюд» самостоятельно.  Монах не говорил ни на каком иностранном языке, кроме родного тибетского. Чиновник миграционной службы пытался наладить коммуникацию уже битый час, предъявляя все возможные языки в компьютере. И не нашлось. Уставший сотрудник крякнул, вытер пот со лба и закрыл программы, на экране высветился как держатель экрана портрет Далай Ламы... И тут спокойный вроде такой монах закричал, бросился к компьютеру и стал говорить прямо с экраном... Сотрудник лет пятидесяти очень растрогался этой сценой и обрадовался, что наконец понял и нашел ниточку для коммуникации. На тибетском через переводчика монах смог объяснить ему суть своей проблемы. Но доказать, что эта история невыдуманная, и он пострадал от официальной власти страны и еще пострадает, если его депортируют, было нечем. Разве что...
«Я докажу, что я из монахов Шао-Линя», - сказал новоприбывший и бережно снял с крепления на задней стене меч – палаш. Надо заметить, что сотрудник миграционной службы был фанатом буддизма, очень уважал Далай Ламу и хотел бы с ним встретиться, только никак ему не давали достаточно длинного отпуска. А палаш остался у него со времен увлечения фехтованием, но меч был изгнан из дома, как опасный для детей. Вот он и держал его на работе – для поднятия своего боевого духа. Монах стал этим мечом выделывать такие фортели и чудеса, что сотрудник аж присвиснул от удивления. А все же забрал палаш и повесил на место.
В общем они подружились. Может, Далай Лама помог? И сотрудник сделал все возможное для монаха и его распределили в Инсбрук, где была небольшая, но тибетская община. Некоторые женщины на родине были принудительно стерилизованы, чтобы нация заглохла, вот и бежали.
Монаху осталось только выучить немецкий язык, сдать экзамен и найти работу.
На все это пошло еще полтора – два года...
А однажды Дина получила от него немногословное письмо: «Выходи за меня замуж. У меня паспорт есть...».
Она быстро собралась и под неодобрительные возражения бабушки и дедушки собрала дочку и улетела на встречу судьбе, буквально в никуда...
В аэропорту небольшого, но олимпийского  австрийского города к единственному встречающему вышли Дина и пятилетняя дочка... Родители почти не узнали друг друга, так «много воды утекло»... Они сильно изменились... И начали они заново знакомиться и привыкать друг к другу. А девочка была просто очень рада. Так в третий раз сбылось предсказание Далай Ламы.
Девочке передалось много что от отца, кроме внешности. Она прекрасно рисует, но так очень своеобразно на европейский глаз – ярко и сильно, бунтарски, что ли. Играет в шахматы. Отец играет здорово, очень неожиданно и смело. Рассказывают, что он так зарабатывал себе деньги, играя в шахматы, пока год шел... А картины он пишет маслом и только горы. Но другие горы, не Альпы, которые он видит за окном теперь каждый день. А Дину приняла тибетская диаспора – во-первых, она умеет изъясняться по-тибетски, во-вторых, она родила тибетского ребенка, да еще и девочку, благословленную Далай Ламой лично, которая в будущем сможет продолжить тибетский род...