Излишество и праздность

­Глава четвёртая
События 50-х. Смерть Сталина

Пятидесятые годы прошлого столетия были богаты событиями, как в стране, так и в моей личной жизни.
Но, как ни странно, все они были тесно взаимосвязаны, и воспринимались мною как сугубо личные.

Пятого марта 1953-го года умер Сталин,
Я учился тогда в девятом классе и жил в квартире на Поварской совершенно один, так как моя двоюродная бабушка с мужем уехали на Минеральные Воды лечить свои многочисленные болячки.

Сообщение о его смерти я услышал рано утром шестого марта по радио, которое я не выключал после первого сообщения о болезни вождя.
Помню, что за день до этого у нас в доме почему-то отключили отопление, и, чтобы не замёрзнуть, я решил разжечь огромную изразцовую печь в гостиной, которой не пользовались, по-моему, со времен гражданской войны.
Дворник Ахмет по моей просьбе принес мне две охапки березовых дров и бутылку керосина, посоветовав настрогать побольше лучины, так как дрова еще недостаточно сухие.
Но я спешил поскорее согреться и его совету не внял, решив использовать для растопки кипу моих старых школьных тетрадей. Я затолкал из в жерло печи, полил керосином, а сверху положил толстые чурки берёзовых дров.
В это самое время по радио передавали бюллетень о состоянии здоровья Сталина, и в моей голове вдруг возникла крамольная мысль: «Если огонь не потухнет, то Иосиф Виссарионович выздоровеет, в противном случае он умрёт».
Я был почти уверен, что огонь разгорится, и когда этого не произошло,  был в ужасе, подумав, что это я накликал смерти вождь.
А когда на следующее утро я услышал сообщение о том, что он скончался, то был готов бежать к Яузе и утопиться.
Слава Богу, приехал дед на своей служебной машине. Это было настоящее чудо техники под названием «эмка», выпуска 1936-го года, то есть на год старше меня. Личным шофёром деда был дядя Фёдор, настолько толстый мужик, что рядом с ним на переднем сиденье не мог поместиться даже ребенок.
- Едем на дачу, - решительно сказал дед.
- А разве мы не пойдем на похороны Сталина? – с удивлением спросил я.
- Ты думай, что говоришь! – почти закричал дед. – Ты представляешь себе, сколько людей хотят проводить его в последний путь?! Миллион москвичей и два миллиона приезжих. Сейчас начнется такое столпотворение, какого не было со времен Вавилона.
Он был прав: проезжая по переулкам Москвы, мы увидели, что милиция с трудом справляется с людским потоком, устремившимся к Дому Союзов. Несмотря на то, что все центральные улицы были перекрыты грузовиками.

Траурный репортах о похоронах Иосифа Виссарионовича мы слушали всей семьёй по радио. Бабушка плакала навзрыд, дед тайком смахивал слёзы с морщинистых щёк, непонятливая Юлька удивленно смотрела на них: с чего это они скорбят по чужому дяде. А мне было просто плохо: я не мог простить себе эту затею с сырыми дровами.

Я пишу эти строки, когда мне уже под девяносто…
Вспоминаю те времена, смотрю по телевизору нынешние новости и думаю: «Почему мы перестали быть единым народом?».
Да , пусть тогда было не всё гладко и понятно, но в трудные минуты мы забывали о своих бедах и превращались в народ, который нельзя было победить.
Солдаты бились на фронтах, женщины и малые пацаны стояли за станками, деятели искусств помогали воинам забыть о том, что, может быть, завтра они погибнут в бою, ученые, недавно бывшие зэками, не щадя себя, работали, создавая оружие для победы.

А вчера я посмотрел телевизор и ужаснулся . После сообщения о тяжелых боях под Купянском, на экран выскочили, как черти из табакерки, полуголые певички и танцорки и начали просто веселиться, неведомо по какому поводу, потому слова в их песнях были не о чём. Эти существа, людьми я назвать их не могу, были будто из другого мира, в котором нет ни войны, ни гибнущих на ней молодых парней.
И тогда я вспомнил это дедово слово: «излишество». Если мы не избавимся от этого излишества пустых душ и непонимания того, что происходит, то будущее поколение наших людей рискует превратиться в равнодушных роботов, которым на всё наплевать.

Но у меня появилась надежда, что какая-то весомая часть этого излишества упадёт-таки на голову какого-нибудь большого начальника, и тогда выйдет постановление о борьбе с излишествами в сфере взаимопонимания и совести…
(продолжение следует)