Два одиночества

  Дед Митрич сидел на лавочке у дома, прислонившись к покосившемуся забору и радовался погожему ноябрьскому дню. Осень в этом году была тёплой, недождливой, без привычной слякоти и промозглости предзимья. Он смотрел на безлюдную улицу родного хутора и вспоминал, как бегали по утоптанным дорожкам его дети, ходили хуторяне на ферму, в магазин, в клуб. Здесь кипела жизнь, в каждом дворе с утра до ночи звучали голоса, смех, иногда ругань. А сейчас стояла тишина, вокруг дворов рос бурьян, многие ворота и калитки не открывались годами. Пустые дома глазели зеницами тёмных окон на улицу с укором. Как бы говорили: бросили нас, забыли, оставили разрушаться родимые очаги...

 Дед Митрич будто слышал стоны умирающего хутора и добавлял к ним свои печальные мысли. "Дома не вечные, и нас скоро Господь приберёт... Да мы бы давно с голоду померли, если бы не сердобольная Анюта-библиотекарша. Сегодня четверг как раз... Приехать она должна, - вспомнил старик и слегка оживился.
 - А Никитична, наверно, опять забыла про это. Придётся Анютке на велосипеде на край хутора ехать,- бормотал Митрич, досадуя и ругаясь на забывчивую пожилую хуторянку.

 Их осталось всего двое на весь хутор. Но подворья Митрича и Никитичны были в разных концах улицы. Ходить друг к другу уже было трудно... Виделись они редко. Выручали телефоны, но не привыкшие к такому общению старики пользовались ими неохотно. Митрич посмотрел в сторону околицы и увидел мелькающую над бурьянами белую косынку. Обрадовался и почти шёпотом произнес:
 - Идет, идет Настёна. Не забыла... И на душе стало теплее, света и воздуха будто прибавилось.
 - Вместе дожидаться Анютку будем. Поговорим хоть... А то уж сам с собой беседую, да с курами. Скоро кудахтать начну, - сокрушался Митрич, переводя взгляд в другую сторону. Оттуда должна приехать библиотекарь из соседней станицы.

 Она была их ангелом-хранителем. Раньше привозила книги селянам, письма захватывала с почты. Теперь вот и продукты возит. Шефство над ними взяла. Волонтёром себя называет и хлопочет за них в администрации, чтобы пенсию вовремя привозили. Добилась и помощи от фермера. Раз в месяц ко двору Митрича приезжает Москвич с кузовком и привозит всё, что закажут они с Никитиной. Старики довольны. Хоть и недёшево, зато и колбасы как домашние, и молочка качественная. А между приездами фермерского Москвича выручает Анна Ильинична - сельский библиотекарь.
- Дай Бог ей здоровья,- сказал вслух и перекрестился Митрич, думая о том, что мир не без добрых людей.

 Тем временем к лавочке подошла баба Настя в своём неизменном батистовом с кружевами платочке. Присела, отдышалась, достала из пакета банку, поставила её на лавку со словами:
 - Вот борща тебе принесла... Всё никак не отучусь варить полные кастрюли... А есть-то некому. Пропадает... Жалко.
 - Так ты что, меня пропавшими борщами да супами потчуешь,- насупился Митрич.
 - Окстись, я к тебе с добром и лаской, а ты от меня отворачиваешься, - обиделась Настёна, поправляя платок на голове.
 - Ты, никак, в женихи меня выбрала, - усмехнулся дед и услышал в ответ.
 - Как будто тут есть из кого выбирать. Мы с тобой две души одинокие остались. Дети, внуки далеко и не стремятся родину навестить и нас проведать. А я вот вспомню, что ты на другом конце хутора живёшь, и легче вроде.
 - Да... Вы, бабки, такие... Вам обязательно, чтобы было на кого побурчать. Без этого не можете.

 Баба Настя посмотрела на Митрича долгим взглядом, встала с лавочки, выпрямилась, опущенную голову подняла высоко и пошла в сторону своего дома.
 - А как же Анюта... Она же приедет,- спросил растерявшийся Митрич.

 Но Настёна уходила, не отвечая и не оборачиваясь. А старик, ощущая тепло от горячей банки с борщем телом и пробивающий холодок сердцем вдруг понял, что теряет... Увидел, как скрываясь за бурьяном, баба Настя фартуком вытирает слезы.
 А та, преодолевая подступающие рыдания, шептала:
 - Вот тебе и благодарность... А я то специально кастрюльку побольше выбираю, чтобы и ему хватило...

 Анюта в этот день не встретила Митрича на лавочке. Заволновалась и зашла к деду в дом. Тот стоял в большой комнате перед зеркалом в чёрном костюме и белой рубашке торжественный, постройневший и держал в руке горшок с цветущей геранью. Увидев Анну, сказал:
 - Вместе пойдём к Настёне, свидетельницей и свахой будешь...