Расстрел

Александр Гутин.

На берёзах будет иней серебриться,
В чёрных крапинах вороньих мелких тел,
Я успею выпить чаю и побриться,
Перед тем, как буду вызван на расстрел.

Лейтенант совсем молоденький мальчишка,
С белым пухом над потресканой губой,
Спросит: - Можно ли забрать мне ваши книжки?
У вас, вижу, Чехов есть и Лев Толстой.

Я отвечу:- Забирайте, ну, конечно,
Там на полке где-то был "Декамерон",
Солженицын, Голсуорси, даже Брежнев,
Есть Джек Лондон и Бальзак, Гюго, Дрюон,

Мы пойдём, хрустя по утреннему снегу,
А вокруг замрет декабрь чуть дыша.
Поведут меня стрелять туда, где " Мега",
Там, где бывшая ИКЕА и " Ашан".

Лейтенантик сигарету бросит нервно,
Остановит меня прямо у стены,
Поболтаем с ним чуть-чуть о курсе евро,
И об общем положении страны.

Он представится, то ль Коля, то ли Витя,
Прочитаю я во взгляде карих глаз:
- Вы меня в своём расстреле не вините,
Я ведь просто должен выполнить приказ.

Понимаю все, дружок, стреляй, конечно,
Пусть тобой гордятся батя, брат и мать,
Мы на этом свете всё равно не вечны,
А свою работу нужно выполнять.

И поскольку нет пути у нас обратно,
Жизнь театр, я купил билет в партер.
Он сказал, что будет очень аккуратным,
Отошёл на метр и вытащил ТТ.

И когда моя душа, светясь, взлетала,
То ли плача, то ли громко хохоча,
Лейтенанту счастья долгого желала
И душевного, как он же, палача.

П.Раскин

А потом декабрь смоет всё сугробом,
Вдавит стрелянную гильзу в мерзлоту.
И укроют моё тело свежим гробом,
И опустят в ледяную черноту.

Лейтенант к себе в казарму возвратится,
И подумает - не сильно, так, едва,
Что, быть может, стоит ночью вдрызг напиться,
Чтоб не прокляла убитого вдова.

Он подумает — не сильно, так, минутно,
Что сказал бы мне ещё, если б успел,
Но погаснет мысль рассеиваясь смутно,
Прочь унося сегодняшний расстрел.

Он пойдёт домой в привычную "хрущёвку",
Смотрит — лёд на ветках, в небе — хмурый дым,
Он возьмёт себе Толстого очень ловко,
Словно взял трофей, доступный молодым.

Дома мама на плите поставит кашу,
Спросит: “Коля, что ты мрачный, заболел?”
Успокоит лейтенант свою мамашу:
— “Просто, ночью этой было много дел…”

И зальёт в его украденные книжки,
Майский свет, когда весна придёт опять.
И однажды он — уже седой, мальчишка —
Вспомнит голос мой. И перестанет спать.

Потому что в каждом выстреле отвертка,
Поворачивает душу на зубец,
Человеческое тело лишь обёртка:
А душа хранит извечный жизни свет.

А меня в земле декабрьской укроют,
Там же — ветер, снег и корень молодой,
И душа, моя взметнётся над страною,
Вспыхнув новою вечернею звездой.

И погладит лейтенанта своим светом,
Освещая его путь в недолгий век,
И поделится напутственным советом:
Не стреляй ты в тех, кто просто — человек.