Спортивный интерес. Часть первая

Стартовый свисток я всегда слышу более чем отчётливо! Это финальный свисток я порой могу не услышать, но вот стартовый разрывался в моей голове громким звоном, давая знак того, что я могу выжигать свой фланг поля и грызться с соперником за каждый отскок мяча.

Нападающий команды соперника разыграл мяч в центральном круге со своим опорником, и я помчался вперёд.

Сегодня у нас в гостях непростой противник (ну, а когда было иначе), но в этот раз к нам приехала команда, которой ещё перед стартом лиги пророчили первое место в группе, и они пока оказанных им дивидендов оправдывают. На нас в этом сезоне никто не ставил (как и всегда), однако мы тоже начали чемпионат достойно и очень хотим быть теми об кого нынешний лидер турнирной таблицы — идущий без поражений — споткнётся.

Состав соперника был силён — они заслуживали своё лидерство — однако у них тоже, как и у любой другой команды, были слабые места. А именно: их левый защитник — он часто допускал ошибки при приёме мяча и плохо принимал решения, оказываясь под давлением. Их вратарь также был не идеален и слишком робко останавливал передачи, идущие к нему от партнёров — вообще, в игре ногами он был плох.

Но первоочередная задача, конечно же, это их левый защитник — сперва требовалось нагрузить его. И именно мне как правому вингеру нашей команды предстояло заниматься этим. Помогать мне с данной задачей должен мой хороший друг Лёха — правый лотераль нашей дружной тимы.

Мы занимаемся только этим — всё остальное оставляя на откуп парням (ну разве что, Лёхе всё же приходилось возвращаться в оборону).

Матч с самого начала пошёл тяжело: я бегал, стараясь навязать борьбу, но каждый раз, когда я подбегал к сопернику, мяча у него уже не оказывалось (тот уже отдал кому-то пас). Через десять минут я бросил это гиблое дело и стал просто перекрывать зоны своим движением, давая сопернику реже пасовать.

Тем не менее они находили способы продвижения вперёд и мне приходилось торчать на своей половине поля, закрывая часть пространства возле нашей штрафной (что совсем было не по-нашему плану).

А ещё через десять минут я понял, что напрасно я сегодня отказался от обеда — мне сейчас категорически перестало хватать энергии: не столько для быстрых рывков, сколько для лучшей концентрации, да и приём мяча с чего-то вдруг стал деревянным. В прочем, всё это не удивительно: на дворе шестой час вечера, а я даже не обедал — всё из-за долбаного стресса перед игрой. А сейчас, когда стресс исчез и появился азарт, мне не хватает энергии.

На тридцать пятой минуте гости устали биться о нашу оборону и решили передохнуть, отдав инициативу нам — наконец и мы сможем внести атакующую лепту в эту игру (надоело уже пастись без мяча).

Валера с нашей половины поля сделал длинный заброс, переводя игру не только с нашей половины поля, но и со своего левого фланга на мой правый; я принял летящий снаряд грудью, сбрасывая его на газон: на не самом качественном поле мяч задробило, и я не смог его толком обработать, нелепо ткнув его вперёд. Это должен был быть мой проброс на свободное пространство, чтобы я оббежал защитника и вышел один на один с вратарём, но мяч угодил точно в ногу защитнику команды соперника. Несмотря на мой косяк, ситуация не была полностью потеряна: защитник соперника оказался такой же кривоногий, как и я, и тоже не смог обработать мяч.

Я вступил с ним в борьбу и выбил заветный шарик из-под его бутс, но тот предательски откатился к их вратарю. Который тоже играл, словно колхозник и не мог долгое время принять толком снаряд.

Противостоя толкам в спину от защитника, я пытался как-нибудь проткнуть мяч мимо голкипера, но тот всё время упирался в него. На стадионе подобная инсталляция вызвала только смех и обидные выкрики в мой адрес (не могу их за это винить).

Всё же вратарь попытки с десятой смог выбить мячик и чудом попал в своего игрока, находящегося на нашей половине поля, который сделал то, что должен был сделать я: обыграл защитника незамысловатым финтом; вышел один на один с вратарём; и сильным пусть и бесхитростным ударом развёл Тоху и мяч по разным углам ворот.

Как-то стало грустно…

Мы, безусловно, не были командой идущей без поражений в нашей студенческой лиге. Да и я не был Лионелем Месси, чтобы играть в каждом матче без ошибок. Но почему-то именно сейчас мне от моей оплошности стало тоскливо. И невыносимо стыдно.
С таким поганым настроем мы и доиграли этот тайм. Думая, что нам делать дальше, против соперника, превосходящего нас не только по игре, но теперь ещё и по счёту.
У нас вам не профессиональная лига с её многомиллионными стадионами, поэтому ни в какие подтрибунные помещения мы не отправились, но мы и не сельская школа с её полем, вокруг которого наставлены скамейки — всё же более-менее приличные трибуны у нас имелись. Поэтому, проходя мимо трагично смотрящих на нас болельщиков, мы шли в раздевалку рядом со спортзалом.

Я шёл позади всех, печальный и тоскливый, боясь посмотреть в глаза партнёрам по команде. Да и они не горели желанием поднимать взгляд: мы все понимали, что во втором тайме нам сложно будет отыграться, да и в первом мы ждали от самих себя куда более сильной игры. Так что негодование вызывал не только счёт на табло.
Слегка смелея с каждым шагом (у человека с характером бойца отчаяние если и появляется, то довольно быстро проходит — это именно тот самый спортивный дух, о котором нам так часто говорил тренер), я начинал понемногу отрывать взгляд от своих бутс. И уже почти у входа в университет мне явилась едва ли не волшебная картина: у металлической оградки цветочного сада стояла небольшая группа студентов прибывших к нам из Японии, и среди них была милая девушка с подносом полным пончиков, которыми она угощала своих друзей.

Энергия мне была сейчас крайне необходима.

Видя, что тренер и все остальные в данный момент слишком заняты мыслями, чтобы заметить моё двухминутное отсутствие, я побежал к иностранным гостям.

— Привет! Можно я возьму вот тот пончик? — Я указал пальцем на большой толстый пончик, покрытый розовой глазурью и посыпанный сахарной пудрой, лежавший в самом низу.

— Нет. Я хочу этот пончик. — Идеально говорящий по-русски рослый японец взял понравившийся мне пончик и начал его есть, дерзко смотря на меня.

— Ладно, тогда я возьму этот. — Не став больше растрачивать время на вежливость, я взял пончик поменьше, но также покрытый розовой глазурью, и стал быстро пропихивать его себе в рот, практически не жуя.

— Ты дуласёк. — Японка с подносом мило улыбалась, глядя на меня, хотя и выдала в мой адрес оскорбление.

Прекрасно понимая, что моё поведение заслуживает и ни таких грубых слов, я не стал обижаться, а продолжал впихивать в себя всё тот же пончик — моей наглости не хватило на то, чтобы взять ещё один.

— Зато теперь я сытый дурачок. — Я не знал, как на самом деле благодарят в их стране за еду, но я смотрел аниме, поэтому просто повторил тот жест, который видел там много раз: склонил голову, выставил ладони сложенные перпендикулярно земле перед собой. — Спасибо за еду! Благодаря твоему шедевру выпечки я сегодня выиграю.

— Удаси! — Вдруг подобрела ко мне милая японка с подносом. Она радостно и бодро кивнула, прощаясь со мной.

Закончив беседу, я тут же побежал за ребятами, боясь, что Пётр Валерьевич сильно на меня разозлиться. Японские девушки глупо хихикали, о чём-то переговариваясь между собой. И только долговязый парень грозно смотрел мне вслед — ну, да и пусть смотрит, мне сейчас не до него.

Мне удалось догнать парней до того, как они все зашли в раздевалку, так что моё недолгое исчезновение осталось для всех тайной. Однако я всё равно привлёк к себе внимание тренера громкой отрыжкой, вызванной резким поеданием — с меня-то Пётр Валерьевич и начал межтаймовый разнос:

— А я не понял, Боря, а что это мы такие спокойные, а? Как будто это не над нами болельщики смеялись. Мы играть-то собираемся? Или мне тебя заменить?

— Всё в порядке, Пётр Валерьевич, я готов играть. Выпустите меня на поле и не пожалеете! Я всё сделаю в лучшем виде! — Конечно, я не был настолько уверен в себе, но с сомнениями нужно иметь дело на тренировке, а на игре их нужно отбрасывать: пока игра идёт, нельзя сомневаться ни в себе, ни в товарищах по команде.

— Хорошо, тогда оставляем план на игру прежним. Он в первом тайме работал, подвело только исполнение Бори. Ну да с кем не бывает.

Выслушав ободряющие наставления нашего мудрого тренера, страдающего лёгкой тягой к тирании, мы вышли на второй тайм.

Да, мы не команда профессиональных футболистов, — мы лишь студенты, мечтающие ими вскоре стать — но мы и не простаки в футболе (пусть нам пока и не платят за игру в этот замечательный вид спорта), так что, мы не стали сразу ломиться на соперника, рискуя нарваться на контратаку и пропустить второй гол. Мы стали действовать размеренно и аккуратно, постепенно вкатываясь в игру, медленно убаюкивая соперника, который уже решил, что победил нас. Мы осторожно перепасовывали мяч, не очень яростно прижимая соперника, не кидаясь сразу в прессинг при потере мяча, а уходя в средний и нижний блок.

И на пятьдесят пятой минуте мы смогли организовать опасную комбинацию в десяти метрах от штрафной противника: в итоге пас пришёл и мне.

На меня выдвинулся правый защитник гостевой команды; я не нашёл ничего лучше, как убрать мячик под себя, а затем исполнить «радугу» (он же финт Зидана). После этого я уже находился внутри штрафной оппонентов: тут уже передо мной возник центральный защитник — я проткнул мяч ему под опорной ногой, слегка уводя направо, а потом заслонил его корпусом.

И вот я оказался во вратарской, где мне препятствовал только сокращающий угол для моего удара и дистанцию между нами вратарь. Я хорошо помнил, что он неважно играет ногами и на выходе «выбрасывает» только одну ногу (и это всегда не опорная нога).

Я дождался, когда он перенесёт вес на правую ногу, и «щёткой» ударил по мячу отправляя его так низко, что тот оставлял за собой лёгкий шлейф примятой травы, направляясь точно под вратарём (как я того и хотел) — тут время для меня невероятно сильно замедлилось: я видел, как футбольный снаряд проходит рядом с опорной ногой вратаря (мне даже показалось, что он коснулся его ноги, но это именно что показалось). А потом смотрел, как мячик медленно (для меня медленно — не знаю, каким видели этот эпизод остальные) пересекает лицевую линию и следом закручивается в сетке. После чего я услышал свисток судьи, символизирующий взятие ворот, и время снова забилось для меня в привычном ритме.

Мы сравняли счёт!

Вся наша команда (за исключением вратаря) бежала ко мне, радостно сверкая улыбками.

Я бежал к ним.

Мы всё-таки смогли сравнять счёт. И тренер не ошибся, сделав ставку на мой фланг и на меня лично — ведь именно я забил гол.

Обнимания и поздравления продлились недолго: всё-таки это было не окончание матча, а всего лишь забитый гол, который даже не давал нам победы. Но он давал нам надежду на то, что мы всё ещё что-то можем в этой игре. И если мы так играем с лидером чемпионата, то, возможно, мы сможем и побороться за призовые места.
Матч продолжился, и, как и в самом его начале, гости разыграли мяч с центра поля. Игра дальше протекала очень тяжело, однако уже не только для нас, но и для соперника: мы буквально бодались за мяч; постоянно вступали в борьбу друг с другом; хватались за майки; шли в жёсткий стык — делали всё возможное, чтобы, в первую очередь, не позволить сопернику что-то создать, а уже потом думали о создании собственных моментов (наш оппонент придерживался того же плана).

На восемьдесят восьмой минуте, когда мы все уже практически выбились из сил, я снова получил пас в очень хорошей позиции. Лёша забегал по флангу, ожидая от меня передачи, чтобы потом сделать навес на нашего центрфорварда — это было самым верным вариантом, а потому и самым очевидным. Наши соперники уже начали готовиться к подаче, перекрывая и нашего нападающего Макса, и других моих партнёров, вбегающих в их штрафную. Но они оставили мне небольшое окно: протиснуться туда сам я не мог, но вот мяч однозначно смог бы. Небольшая, узкая «форточка» между головами центральных защитников точно ведущая в дальнюю девятку.
Никто не ожидает от меня удара, ибо опасно пробить по воротам отсюда очень сложно — все ждут, что я дам пас на Лёху, а тот исполнит навес. Но мне хочется пробить.
Имею ли я право так рисковать на последних минутах матча?

Нет, не имею. За запоротый момент в такой ситуации Пётр Валерьевич меня точно по головке не погладит, но он сам сделал ставку на меня в этой игре. Он сам сказал, что в этом матче всё будет решать моя игра, и он не заменил меня после ужасно отыгранного мной первого тайма — следовательно, доверяет мне, а значит, я могу рискнуть, даже если у меня нет на это права. Я всё равно должен попытаться сделать что-то необычное в этой игре, иначе нам не победить.

Я, в какой-то мере, необычный футболист: обычно у футболиста та нога, которая бьёт точнее, та же бьёт и сильнее, но у меня правая нога делает более точные удары, нежели левая, но левая бьёт гораздо сильнее правой. И поскольку дистанция была большой (я даже не находился и в метре от линии штрафной), то бить нужно было левой.

Мне удалось собраться с мыслями и представить траекторию мяча. Я выдохнул, прицелился и ударил по мячу пыром: чуть ниже и левее цента, чтобы он сначала летел по прямой, между головами защитников, а потом его немного закрутило вправо, дабы он точно (ну, или почти точно) залетел в верхний дальний угол, куда вратарь однозначно не сможет дотянуться.

Мгновения опять тянулись, словно зажёванная киноплёнка. Из-за движения других игроков мне уже не было видно ворот — я не знал, попал я или нет.

Раздался крик на трибунах.

Я посмотрел; радовались наши болельщики.

Потом ко мне побежал Макс, широко расставляя руки.

Неужели я попал в штангу, и мяч отскочил к нему, а он добил?! Неужели мы всё-таки вышли вперёд?!

— Поздравляю, Борька! — Макс обнял меня и поднял, громко крича мне в ухо.

— И тебя поздравляю! Извини, не увидел, как ты забил.

— Забил не я, а ты. Шикарный удар! — Он показал мне большой палец и хлопнул меня по плечу.

— Да ладно?! Я, правда, попал?! — Наверное, сейчас моё удивление выглядело очень глупо, поскольку смешивалось с усталостью.

— Ага! А ты что, попадать не собирался?

— Собирался, но не верил в это. — Я нервно засмеялся.

Тут уже подбежали и остальные ребята и начали меня поздравлять, а я всё не мог поверить, что мой риск принёс плоды.

Времени гостям на отыгрыш уже не хватило — мы нанесли им их первое поражение в сезоне. Тем не менее радовались мы не только поэтому: наша игра была последней в этом туре и три набранных очка в игре позволили нам подняться на пятое место в турнирной таблице — мелочь, конечно, но тоже приятно (в прошлом сезоне мы выше седьмого места не поднимались).

Под радостные крики болельщиков и аплодисменты нашего тренера  мы отправились в раздевалку, а потом довольные собой разошлись по домам, думая уже о нашей следующей игре.

***

Может, слышали такую фразу: «В творчество рок-группы все участники делают одинаковый вклад, но девушки влюбляются только в солистов», слышали? Так вот в футболе тоже вся команда вносит вклад в победу, но публика больше обожает нападающих (а вот девушки чаще влюбляются во вратарей, но сейчас не об этом). Я хочу сказать, что мой взнос в нашу вчерашнюю победу никак не сделал меня более популярным в нашем университете, ни среди болельщиков, ни среди девушек. И я по обыкновению стоял в полном одиночестве возле входа, опираясь на металлическую оградку цветочной клумбы, и ждал друзей (Лёху и Тоху), которые не разделяли моего предпочтения приходить на тренировку всегда чуть раньше положенного времени — а мы всегда приходили на тренировки вместе, это была наша традиция (спортсмены любят традиции и приметы).

Люди, как и прежде, проходили мимо, не особо обращая на меня внимание, даже девушки в мою сторону особо не смотрели. Вы можете подумать, что это связано с тем, что тут мало кто интересуется футболом, но уверяю вас, что это не так: наш нападающий располагает не только куда большим количеством друзей, чем я, но и пользуется весьма завидным интересом у противоположного пола (даже некоторые молодые профессора женского пола, не связанные отношениями, порой завышают ему отметки).

Ко мне столь обширного интереса окружающие никогда не проявляли, поэтому я стоял, ковыряя плохо постриженный ноготь, и не обращал на происходящее вокруг никакого внимания, молча дожидаясь, когда же явятся эти два оболтуса.

— Привет!

Я не сразу понял, что этот милый тихий голосок обращается ко мне: только когда краем глаза заметил короткую синюю с одной узкой красной полосой юбку и идущие из-под неё стройные ноги, обутые в синие кеды — только тогда я понял, что кто-то передо мной стоит, и тут же поднял голову.

— Привет! — Я был очень удивлён: как оказалось, ко мне подошла та девушка, у которой я вчера так нагло стащил пончик. Она в руке держала бумажный пакет и очень стеснительно улыбалась (быть может, она начала чувствовать неловкость из-за того, что я не сразу ответил на её приветствие).

— Ты всера выиграл? — Она опустила глаза продолжая сковывать себя стеснением.
Мне тоже становилось неуютно от её такого поведения, и я начал подбирать подходящую манеру речи, чтобы она прекрасно поняла, что я не кусаюсь и ни за что не позволю себе её обидеть.

— Да, выиграл! Я выдал великолепную игру! И всё благодаря твоему пончику. Спасибо тебе за него! — Улыбка сама возникла на моём лице (не знаю почему, но глядя на неё мне хотелось улыбаться).

— Тогда вот… — она протянула мне бумажный пакет — …чтобы ты больсэ не проигрывал.
Я аккуратно принял пакет и неторопливо его открыл: внутри лежало полдюжины пончиков покрытых розовой глазурью, и каждый из них был изящно завёрнут в отдельную салфетку.

Не будучи человеком высокой культуры, я тут же достал один и принялся есть, пытаясь при этом ещё и разговаривать.

— Шпашибо! Ошень вкушно. — Не уверен, что я сам разобрал свои слова, но девушка вроде поняла мою речь.

Она поклонилась и стала уходить, направляясь к входу в спортивное крыло нашего университета.

— Стой! Подожди! — Тут я уже предпочёл всё же прожевать, прежде чем начать говорить, ибо хотелось, чтобы она верно поняла мои слова. — Ты так сильно вчера мне помогла, и я бы хотел тебя отблагодарить: мы можем вместе сходить в кино? Билеты и еду с напитками покупаю я. Можешь об этом не беспокоиться.

— Я согласна! — Она повернулась ко мне и ещё раз поклонилась.

— Тогда скажи день и время. Когда ты будешь свободна? — Удивительно, но я даже не нервничал, приглашая её. Обычно в подобных ситуациях меня трясло, словно я находился в одной клетке с тигром.

— Моя тренировка саканчивается сегодня в семь, а потом я весь весер буду свободна.

— Отлично! Мы встретимся у кинотеатра или мне ждать тебя здесь? — Я указал пальцем на землю под собой, будто намеревался ждать именно в этой точке и не сантиметром левее (или правее).

— Лутьсе давай встретимся сьдесь. Я не осень хорошо знаю твой город.

— Договорились. Буду ждать тебя сегодня здесь ровно в семь вечера. — Не знаю, с чего вдруг во мне возник такой порыв, но я ей поклонился, понимая, что наш разговор закончен.

Она тоже поклонилась и пошла внутрь, стеснительно зажимая плечи.

Едва она скрылась за дверьми, как ко мне наконец-то пришли мои друзья.

— Что это у тебя за пакет? — Лёха, как и я, сильно высокими манерами не обладал и попытался выхватить у меня пакет, чтобы посмотреть, что в нём.

— А ну, грабли убрал! Это моё! — Прижав ещё тёплые пончики к груди, я плечом немного закрыл доступ к ним.

— Ладно, ладно. — Смеясь, Алексей выставил ладони вперёд и сделал шаг назад. — Не хочешь, не показывай. Я не настаиваю.

— Пойдёмте уже на тренировку. А то Пётр Валерьевич заставит нас дополнительные круги бегать, если опоздаем. — Тоха всегда был ответственным, а ещё он очень не любил бегать.

Конечно же, я не мог не поделиться едой со своими друзьями, поэтому все пончики мы съели ещё до того, как добрались до раздевалки. Так что формально мы не принесли еду на тренировку, а не-то тренер бы начал на нас бухтеть (он очень не любит, когда на тренировку его спортсмены приносят с собой лишнее: телефоны, еду, планшеты).

На следующий день после матча тренировки всегда носят исключительно восстановительный характер — они занимают всего пару часов, во время которых мы бегаем трусцой, делаем растяжки и прочие разминочные упражнения — никаких тяжёлых нагрузок. Профессиональным спортсменам ещё и массаж делают, а потом отправляют размокать в джакузи, но кто же станет раскошеливаться на массажиста для нас, и уж тем более на джакузи. Я также слышал, что некоторые даже профессиональные тренеры практикуют такую вещь как полное отсутствие тренировок на следующий день после игры, но так делают не все. И наш тренер (как вы уже догадались) не из их числа.
Бегая в треть своей силы от углового флажка и обратно, я постоянно смотрел на часы. Я прекрасно знал, что тренировка закончится гораздо раньше назначенной встречи, но всё равно нервничал из-за мыслей, будто я могу опоздать. Да, я не люблю опаздывать, но в этот раз меня, прямо, мутило от страха того, что я могу прийти поздно — похоже, тут было замешано нечто большее, чем стандартное для меня желание всегда приходить вовремя.

— Борис! — Пётр Валерьевич не выдержал моего расхлябанного поведения и начал на меня кричать так, чтобы все слышали, как сильно он недоволен. — Ты почему всё время смотришь на часы?! Решил, что раз ты выдал такой шикарный гол, то тебе больше незачем тренироваться?

— Честное слово, Пётр Валерьевич, я сам в большом удивлении оттого, что этот удар у меня вообще получился. — Пусть бег был и ненапряжный, но я всё равно слегка запыхался, вследствие чего делал микропаузы в словах.

— А вот не надо удивляться! Надо поставить такие удары на поток! Тогда, может, и чемпионат выиграем. Вы помните, что этим летом Олимпиада? Будете хорошо играть — сможете на неё попасть в качестве участников, а не зрителей. — Наш тренер расхаживал взад вперёд, делая шаги в такт каждому слову, словно шум от шагов помогал добросить его речи до наших ушей.

— Ага, а потом Кубок Мира поедем выигрывать! Ха-ха-ха! Скажете вы, Пётр Валерьевич. — Наш опорный полузащитник Николай, занимавшийся растяжкой мышц, сидя на газоне, рассмеялся. Он единственный из нас кто не собирался строить себе профессиональную спортивную карьеру, однако играл он в футбол отлично, поэтому тренер уговорил его вступить в нашу команду. И никто из нас об этом не жалел, хотя порой Колька и говорил нам, что мы все то ещё болото, но мы все воспринимали это, как шутку.

— Зря ты так, Колян. Всякое может быть. — Тренер встал на месте и посмотрел на меня. — Значит, не звёздная болезнь тебя охватила. Тогда что? Неужто встреча с фанатками вечером намечается?

Вся команда обидно заржала.

Я остановился, сорвал с руки часы и бросил их под ноги тренеру.

— Я больше никогда не буду смотреть на часы во время тренировок, Пётр Валерьевич, обещаю.

— Ну, зачем так резко-то… — Он подобрал часы и положил их себе в нагрудный карман. — После тренировки заберёшь.

Время на тренировке тянулось очень медленно. Для меня эти два часа длились, как половина суток. А вот после время устремилось: когда я дошёл до раздевалки, то заметил, что прошло ещё десять минут — путь от стадиона до раздевалки занял у меня ДЕСЯТЬ минут!

Я начал стремительно переодеваться, комкая форму и зашвыривая её в сумку; небрежно натягивал на себя уличные шмотки.

— Борь, я бы хотел сегодня штрафные удары отработать, поможешь? — Лёха посмотрел на меня, сидя на скамейке в раздевалке, так и не думая переодеваться. Его просьба не была необычной: мы постоянно с ним тренируем штрафные удары.

— Алексей, ты лучше всех бьёшь штрафные! Даже сам Роналду тебе завидует. Так что не парься! Это вся моя помощь тебе на сегодня. — Хватая сумку, я едва ли не побежал к двери.

— Да ладно, ты серьёзно?! — Удивление от того, что я впервые отказал ему в совместной тренировке, Алексей не смог передать только лишь словами: он начал активно размахивать руками и корчить из своего лица такой сухофрукт, что сразу стало видно, как в его голове вертится мысль о том, куда же катится весь этот мир.

Ворвавшись в свою комнату в общежитии, я тут же побежал в душ, раздеваясь на ходу (я даже не посмотрел, закрыл ли я за собой двери или они стоят нараспашку, и кто-то сейчас смотрит на мой случайный стриптиз). После тщательного умывания я пошёл «трясти» шкаф на наличие приличной одежды: с трудом нашёл там не рваные джинсы и чистые футболки (их осталось всего две, а это самый верный признак того, что пора делать стирку). Выбрав ту, которая больше подходила к джинсам по цвету, я снова побежал, только уже в этот раз к клумбам.

Там никого не было.

Вот только там УЖЕ никого не было или ПОКА никого не было.

Я посмотрел на часы, они показали мне, что уже семь часов и десять минут — десятиминутное опоздание достаточное, чтобы уйти не дождавшись, но также вполне достаточное, чтобы и остаться подождать. Сложив руки на стальных перилах, я упёрся в них лбом, мысленно проклиная себя за опоздание.

— Визу, ты утомился меня здать. Прости, пожалуйста, я спесыла как могла.
Ооо, как же моё сердце сейчас наполнилось теплотой, едва я только услышал её тонкий голосок. Я всё же не опоздал.

— Ничего страшного. Я практически не заметил твоего опоздания. — Я предпочёл утаить тот факт, что и сам прибыл с небольшим опозданием, а сосредоточился на том, чтобы полюбоваться её внешним видом: одета она была в чёрное платье полностью открывающим плечи и напрочь закрывающим грудь, оно не скрывало коленей, но и не являлось настолько коротким, чтобы показывать хотя бы малую часть бёдер; в руке девушка из Японии держала тоже чёрную, но сверкающую многочисленными стразами сумочку; обута же она была в туфли на высоком каблуке, также чёрные (хотя вернее это были не туфли, а подошва на высоком каблуке с парой ленточек, потому что те три завязки, на которых они держались на ногах, нисколечко не скрывали ни ступней, ни пальчиков).

Она невероятно восхитительно выглядит. И роскошно. Оделась так, будто на свидание собра… Чёрт! Она решила, что это свидание, а я оделся, как обрыган! Проклятие! Надо ей хотя бы цветов купить по дороге.

Да где я сейчас цветы-то возьму?!!!

Магазины уже все закрываются — мы никуда не успеем. А если бы даже цветочные магазины и работали в такой поздний час, то у нас всё равно их на весь город всего два и находятся они очень далеко отсюда. Да и в эти два магаза цветы привозят всего дважды в году: на Восьмое Марта и на День Учителя.

И как же я так облажался, а?!!!

— Посиму ты молсис? Мы никуда не идём вместе?

— Нет, нет, нет! Что ты?! Я с огрооооомным удовольствием схожу с тобой в кино. — В кино я видел, как мужчины подставляют в таких случаях локоть, чтобы девушка могла обхватить его и опереться, ибо ходить на высоких каблуках сложно, оттого лишняя опора им не повредит. Однако моя спутница не обратила на это никакого внимания, и мы пошли в кино, просто держась рядом, и никак друг с другом физически не контактируя.

Но Боже, вы бы только видели, насколько она была прекрасна!!!

***

Раз уж это было свидание, на которое я припёрся без цветов и подарка, то я предложил ей самой выбрать фильм — она выбрала какой-то ужастик. То ли это у их народа такая традиция, смотреть подобное кино на свиданиях, то ли с таким как я ни на что другое кроме фильмов ужасов не сходишь.

 На экране разворачивался типичный слэшер: группа озабоченных студентов с паспортами и телами взрослых людей, но с мозгами подростков прибыла на мрачный хутор у озера, и после первой же постельной цены с ними принялось делаться плохо — какой-то тип с мачете, ничего не объясняя и без всякого предупреждения, начал интенсивно и с особой изобретательностью сокращать поголовье студиозусов. Злости в этом маньяке было столько, будто его на сессии откровенно завалили и теперь он люто ненавидит всех, кто всё-таки сдал, и каждое лето приезжают сюда, чтобы отпраздновать свои успехи в постижении премудростей обретения высшего образования (всё же не учиться и при этом регулярно сдавать все зачёты, это надо постараться).

И вот, возникла очередная сцена, где маньяк, без научных премудростей доступных только людям с высшим образованием, воткнул в спину парню мачете, да так, что наконечник этого холодного оружия вылез у того парня из груди. Забрызгивая многострадальный паркет кровью, парень полз по коридору (куда в это время решил отлучиться кромсатель студентов, было для меня совершенно не очевидно). На первом же повороте к парню подбежала его ошарашенная случившимся девушка и, тряся окровавленными руками, спросила:

Да, она спросила именно то, о чём вы все подумали. Мы все прекрасно знаем, что спрашивают герои кино в подобных сценах — она спросила, а в порядке ли он.

— Ну, конечно же, он в порядке! — Я еле сдерживал смех, но раздражённого ехидства сдержать не мог. — А что с ним может быть не так? Ну, подумаешь, его огромным ножиком насквозь проткнули! Ну, подумаешь, из него всего пятьдесят литров крови вылилось, пока он полз! Делов-то! Пни его под зад, дабы он уже перестал притворяться, что ему плохо, и начал активно тебя спасать.

— И действительно, чего он страдает. Рана-то поверхностная. — Моя спутница не только разделила моё негодование, но и повторила мой тон (именно что интонацию — не голос).

Сперва я хотел рассмеяться, а потом подумал, точно ли она шутит. Я не был никогда в Японии, но видел их фильмы, и в некоторых из них персонажей рассекали надвое катаной, после чего те закатывали предсмертную речь на полчаса. Кто знает, может в их стране считается нормой такая живучесть (много ходит мифов про восточную медицину). Я посмотрел на неё более пристально и увидел улыбку, а также блеск в глазах возникающий, когда человек беззлобно подшучивает. И только тогда я понял, что это был юмор и смело рассмеялся.

Сразу несколько людей попросили меня быть потише, я не стал с ними припираться и молча признал свою вину, а также извинился, показывая всем зашипевшим на меня открытую ладонь.

Кинолента прошла для меня быстро и ещё быстрее забылась, но я точно навсегда запомню сегодняшний вечер.

Мы шли из кинотеатра в сторону университета, болтая о всяких глупостях, которых и рассказывать-то неловко. Но где-то через пару десятков метров мою «светлую» голову, наконец, осенило:

— Знаешь, мы с тобой сегодня так много времени провели вместе, а я так и не спросил твоего имени. Как-то нелепо вышло.

— Меня зовут Сумико. — Она опять зачем-то поклонилась (любят же у них там кланяться).

— Прекрасное имя! А меня Борис. Рад с тобой познакомится. — В иной ситуации я бы протянул ей руку, но подумал, что с ней подобный жест будет неуместен.

— Спасибо за комплимент! Я тозэ рада познакомиться! — Она снова сделал поклон.

— Сумико, можешь не кланяться, хотя бы при общении со мной. Мне очень неловко. — Я прислонил руку к своей груди, выражая искреннюю признательность её вежливости, но в то же время, показывая и некое неудобство вызванное её поведением.

— Прости, я всё это время общалась только со своими друзьями, которые прибыли со мной из Японии, и пока никак не привыкла, что я в России. — Она вновь попыталась изобразить поклон, но резко прервала это действие.

— Очень рад, что ты приехала в нашу страну. А можешь рассказать, зачем ты здесь?
 — Я не очень талантлив в беседах и поэтому не сразу понял, что мой вопрос может кому-то показаться несколько оскорбительным: послышаться со стороны так, будто я против приезжих.

— Я занимаюсь художественной  гимнастикой. Мне говорят, сто если я хосю стать лутцей, то мне нузно уситься у лутцых. А ваша страна передовая в этом виде спорта. — Сумико улыбалась глядя на меня, я же был заворожён её зелёными глазами настолько, что порой терял мысль. И, наверное, из-за этого выражение моего лица выглядело со стороны совсем идиотским.

— Это, да. А благодаря мне наша страна станет первой ещё и в футболе. — Я указал на себя большим пальцем правой руки. Кто-то мог бы подумать, будто я шучу, но я был уверен в успешности моей будущей карьеры.

— Нисколько в этом не сомневаюсь. — Похоже, она тоже восприняла мои слова всерьёз (мне это польстило).

— А что насчёт того здоровяка, который не дал мне пончик, он чем занимается? — Я не стал удивляться, почему она выбрала наш маленький город, а не Москву: у нас правда хватает высококвалифицированных специалистов во многих спортивных областях.

— Он пловец. — Ей почему-то стало немного грустно, когда разговор пошёл о нём, но она всё равно продолжала изображать радость, хотя я успел заметить тот мимолётный взгляд вниз, на секунду нахмурившиеся брови и на мгновения упавшие уголки губ.

— По его комплекции заметно. Я так и подумал, когда его увидел. Но почему он прилетел сюда, а не в Америку? Лучшие специалисты по плаванию там. — Я решил, что это мой последний вопрос об этом парне, раз она так расстраивается от разговоров о нём, поэтому сейчас я быстро перебирал в голове темы, которыми бы я мог рассмешить её, но в голове сквозила пустота.

— Из-за меня. Он хотел быть вместе со мной. Я ему говорила, что он милый и…
Тут я засмеялся, негромко правда, но всё же достаточно шумно, чтобы моя собеседница прервалась и обратила на это внимание.

— Что не так? — Иногда ей удавалось выговаривать букву «ч», но всё равно та выходила с некоторым шипением.

— Когда девушка говорит парню, что он милый, это значит, что она расценивает его исключительно как друга и никогда и ни за что не станет с ним встречаться. — Мой смех уже утихал, но я по-прежнему продолжал прикрывать рот рукой.

— Никогда такого не замесяла, но в данном слусяе ты прав: он, действительно, для меня только друг. Очень важный, но всё-таки друг. Я говорила ему, чтобы он не губил свою карьеру и летел учитца в Америку, потому сто относений у нас тосьно не будет. Но он всё есё думает, будто смозет меня переубедить.

Значит, этот парень мне не соперник — он просто друг. Можно не переживать на его счёт. Максимум захочет со мной подраться от обиды, что она со мной, а не с ним.

— Подожди… Гимнастка, которая ест пончики?! Как-то это подозрительно, не находишь? — Прищурившись и плотно сжав губы, я пристально уставился на неё, словно раскрыл государственного шпиона.

— А ты футболист — тебе тозе нельзя есть жирную пистчу. — Она так же сперва повторила мой подозрительный взгляд, а потом показала мне язык. — Всем нам иногда хосеться себя побаловать.

К моему большому сожалению, мы уже пришли к женскому общежитию, и для нас настало время прощаться на сегодня.

— Спасибо тебе за приятный вечер, Сумико!
Мы встали у самого входа и смотрели в глаза друг другу, стеснительно улыбаясь.

— И тебе спасибо!

— С удовольствием сходил бы с тобой ещё куда-нибудь. Добавляйся ко мне в друзья, если захочешь. Будем переписываться. Может, там и договоримся о нашей следующей встрече. Если ты этого захочешь, конечно. Мой ник: «Борис Игнатьев две тысячи пять». Это мой год рождения.

— Как и мой. Мне девятнадцать исполнилось в прошлом месяце. Я непременно напису тебе.

Как бы мне сильно ни хотелось пойти за ней, но я вынужден был развернуться и направиться в противоположную сторону, угрюмо плетясь в сторону мужского общежития.