Существа Судного дня. Часть 1. Разрушение

ИнгУл-Или не торопясь прогуливался по лесу. Деревья были огромными, даже для него, ангела. Вместо листьев были иголки, голубого, переливающегося в зеленый цвета. В предрассветный час, когда небо уже очистилось от темных оттенков, но еще не насытилось солнцем, такие цвета придавали особый колорит. Где-то эти иглы так сливались с небом, что казалось, будто деревья состоят только из стволов и ветвей.
Мир вокруг, казалось, был прекрасен. Его наполнял аромат коры и цветов, который тихо-тихо двигал лёгкий, чуть ощутимый ветерок. Только начали просыпаться первые птички, скромно, словно выглядывая в окно ушедшего сна, пробующие издавать первые звуки нового дня. Землю тонким слоем покрыл туман, возвышаясь над поверхностью примерно на половину метра. Поэтому ангел шёл словно по облаку. Он остановился. Увидел дерево. Оно выделялось на фоне других исполинов своими поистине колоссальными размерами. Ингул-Или ощутил присутствие одного из своих братьев. Он не видел его, но чувствовал отчетливо. Тут из-за деревянного колосса с зелено-голубой шапкой послышался шёпот.
Ингул-Или улыбнулся.
Его предупредили, что в этот раз с ним будет напарник, но не ожидал, что это окажется Амбигус. Большой любитель разговаривать с живой природой любого из миров. Да и с неживой тоже.
Не спеша, двигаясь к своему брату, он начал обходить исполина, и увидел ангела, положившего ладони на дерево, прислонившегося к нему лбом, и обнимающего часть ствола своими крыльями. Ингул-Или подошёл совсем близко, вплотную. Второй ангел поднял голову от коры и посмотрел на своего брата. По его лицу текли слёзы. Губы были плотно сжаты. Так, что, казалось, превратились в две тонкие нити. Заметно было, что он себя сдерживает и его вот-вот может затрясти. Но он справился. Повернулся к брату, убрав крылья и оставив только левую ладонь на дереве.
В этот момент словно мир, окружающий их, стал стремительно просыпаться. Первые лучи солнца достигли этой части планеты, бросив тени деревьев на землю, залив собой их кроны, и рассеивая туман, стелящийся по земле, оголяя и наполняя зеленью лужайки, покрытые цветами. Цветки, бутоны которых были направлены к земле и закрыты, начали выпрямляться, сбрасывая со своей листвы росу и раскрываясь своей красотой к солнцу. Подул лёгкий утренний насыщенный ароматами ветерок.
- Они не хотят умирать. Спрашивают, можем ли мы дать ещё отсрочку.
Ингул-Или грустно улыбнулся.
- Брат мой Амбигус, как думаешь, сколько лет этому колоссу?
- Больше тридцати тысяч.
- Что он тебе рассказал?
- Про несколько цивилизаций, сменявших друг друга, про их подъемы и упадки. Про то, что эволюция, если не считать излишне умных существ, изобретающих все новые способы уничтожения друг друга, идёт по правильному пути, природа находится в целом в гармонии.
- Как интересно. Особенно про гармонию. Я сейчас тоже с ним поговорю.
- Нет.
- Что значит нет?
Ингул-Или удивился.
- Он не хочет. Ты ему не нравишься. Говорит, ты уже решил, что все нужно превратить в пепел.
Собеседник удивился ещё больше.
- Что значит я решил? Ты что, брат? Мы ведь не сами вершим их судьбу, мы не вмешиваемся миллионами лет, лишь заботясь о них и приходя на помощь, давая им свет.
Тут он на мгновение остановился и понял, в чем дело. Решительно подошёл к древу и соединился с его разумом. Улыбнулся. Погладил кору. Поблагодарил за правду.
- Амбигус, ты снова решил разыграть меня. Ну он же явно показывает, что нынешняя цивилизация перешла границу, занялась генетическими модификациями, создала боевых и рабочих существ, питающихся биомассой этой планеты, но не питающих ее. Они взяли на себя функцию Отца без его благословения и не обеспечивая равновесие экосистем.
Амбигус скрестил на груди руки.
- Но он то умирать не хочет. Давай просто выжгем их города. Технологии. Историю сотрем. Ну мы же умеем. Да, дольше, но посмотри какая красота сохранится.
Ингул-Или прищурил взгляд. Интересное это, формообразование. Ангелы есть суть энергия. И могут существовать спокойно без лиц, крыльев и прочих стереотипов. При этом по рекомендации пребывания в физических мерностях, имеющих большую часть грубой материальности, они принимают форму, которую могут выбрать сами. Здесь они выбрали такую. Где можно удивляться, прищуриваться, сжимать губы, и даже выдавить из себя скупую мужскую слезу, чтобы создать тревожное настроение напарнику. Заставить его сопереживать. То есть создавать легкие формы простейших манипуляций. Весело и задорно.
- Амбигус, ты снова хотел меня провести. Он то умирать не хочет, как и все, но прекрасно понимает, что происходит. И даже говорит, что понимает причины принятого решения, принимает их и благодарит за такую длинную по его меркам жизнь.
- Так как насчет городов и поселений, давай их выжгем, останется не больше пяти тысяч отшельников, в большинстве своем это мужчины. Популяция вымрет сама. Природа останется, появится вид разумных существ, вдруг выйдет лучше.
- Ты опять самовольничать захотел? Был у нас такой один уже, знаешь, чем закончилось.
- Он не один был, к нему много присоединилось. Теперь у них свой мир. Правда, местами там жарковато и в целом серенько, света не хватает, и много тьмы.
- Ну ладно, ладно. Не один. Ты уже понял, ослушаться Отца не можем.
Амбигус задумался.
И вдруг его лицо просветлело.
- Ну давай тогда хотя бы города и поселения отдельно выжгем. Или и это нельзя?
- Нельзя.
- Почему?
- М.
- Что М? Архангел Михаил?
- М - милосердие. Какими бы не были те, кто является причиной, все должно быть быстрым и без особых мучений. Ты ведь знаешь, что энергия мучений и страданий питает демонов. Мы не будем их кормить.
- Я могу очень милосердно аннигилировать. Ну хоть какое то отступление от плана возможно?
Ингул-Или задумался.
- Раз нас на этом задании двое, нам разделили функцию. Один уничтожает. Второй созидает. Я со вторым не работал ещё. Хотя, с Божией помощью, верю, и такое могу. А ты, я знаю, практикуешь. Так вот. Можешь что-то свое создать, или при создании сделать что-то необычное.
Амбигус улыбнулся.
- Есть то, что не то, чтобы запрещено, но  и не поощряется. И я намерен это сделать.
- Пообещай, что Отец не будет гневаться на нас за это.
- Нет-нет, что ты. Все хорошо будет.
Ингул-Или недоверчиво посмотрел на напарника. Интонация последнего не внушала ему доверия. Его брат понял его. Подошёл к нему, взял за плечи, посмотрел в глаза.
- Ингул-Иииииили, все будет хорошоооо, ну что ты.
Последний сделал шаг назад.
- Так, прекращай, я тебе не твоя зазноба, на меня это не действует.
Амбигус улыбнулся.
- Начнем? Рассвет лучшее время для перезагрузки.
- Это так ты называешь катастрофу планетарного масштаба?
Диалог продолжался. И окружающий мир наблюдал за говорящими. Лишь немногие могли бы понять, кто это на самом деле...
Существует категория ангелов, которые уничтожают миры. Те, что уже невозможно исправить и исцелить. Запуская новый цикл жизни.
Все это происходит на рассвете. Когда солнце только начинает вставать. И над землей появляется легкая дымка. Животный мир просыпается, наполняет собой и звуками окружающее пространство, нега и радость царят вокруг. В этот момент ангел воспаряет над землёй, окидывает ее взором, чтобы запечатлеть эту красоту, вызывает пламя за своей спиной, соединяется с ним и покрывает все пространство планеты. Иногда он делает это иным, особым для него образом. У каждого свой метод.
До тех пор, пока планета не становится пылающим камнем.
Ангел судного дня перед этим несколько раз воплощается на планете. Для подтверждения верности решения. Ангел может взять паузу, дать шанс. И не один. Это только его миссия, и он свободен в этом выборе. Потому что через воплощение часто снижается степень осуждения, испытывая влияние на себе животной жизни.
После этого, когда живое на планете не способно или не восприимчиво к исцелению, происходит полная очистка.
На данной стадии миссия не заканчивается. В функцию ангела входит не только исполнение решения, но и благодатию Божией запуск нового процесса жизни на планете, после чего он ее оставляет. Но может вернуться, чтобы наблюдать иногда. Процесс запуска жизни происходит с прсутствием и дыханием Бога, который учитывает информацию ангела. Сам ангел ощущает на себе всю силу творения.
Бывали разные случаи. Например, ангел не стал исполнять решение. Не признав безнадежность. И ему пришлось противостоять другой группе, отстаивая позицию. Или когда ангел вернулся на планету, воплотившись в одно из существ, и случилось прибытие другого ангела судного дня, с миссией. Но это истории отдельных ситуаций, о которых и Ингул-Или, и Амбигус знали не по наслышке. Особенно последний.
Братья взглянули друг другу в глаза. И на миг стали словно единым целым, утратив физический облик, представляя собой единый столб или поток энергии, одновременно направляющийся вверх, вниз, и во все стороны, что трудно представить кому-либо, не знакомому с деталями неземного существования, где такое - совершенно укладывающееся в систему идеального порядка явление.
Но вот они снова разделились. Не только физически, но и в функции, определив каждый свою часть.
Амбигус расправил крылья, и воспарил. Он поднялся над деревьями. И выше, еще на несколько десятков метров.  Его взору открылся потрясающий вид. Впереди были кроны деревьев, луга, реки и горы, где-то скалистые, выступающие из зеленого покрова лесов, а где-то холмистые, вырастающие из пологих лужаек. Туман почти рассеялся и слева поднималось солнце, заливая планету своим светом. Реки и озера засверкали, отражая своей поверхностью лучи согревающей звезды.
Воспарил и Ингул-Или. Он замер на уровне своего брата. Тот повернул к нему свой взор. В его картине вдруг все разделилось на слои. Даже изображение Ингул-Или. Каждый слой стал двигаться по своему. Амбигус понял, что он видит варианты развития событий. Обычно такое при очищении планеты он наблюдал, когда можно было выбрать способ.
В этот раз было именно так. Он мог повлиять на способ.
Слои задвигались, это происходило одновременно.
В одном из них Ингул-Или поднялся вверх, вышел за границы атмосферы, и резко, словно огромный огненный шар, сгорающий в атмосфере, полетел вниз. Появились вибрации, частицы пыльцы в воздухе задвигались в синхронном порядке, деревья внизу заколыхались. Водоемы покрылись мелкой рябью, которая словно отражала барабанную дробь, не слышимую обычным ухом, но ощущаемую внутренними чувствованиями. Ветер, гуляющий по земле, усилился, и вихревыми потоками начал двигаться по лужайкам, вырывая с корнем не окрепшую свежую траву. Птицы замолчали. Воцарилась тишина, которую нарушали только порывы ветра и усилившийся скрип стволов деревьев. Мир замер.
Шар огня неуклонно приближался к поверхности, и неотвратимость происходящего оказывала парализующее воздействие на живых плотских существ. Амбигус почувствовал этот страх. Это чувство, которое он всегда пытался не пускать в себя, было шёпотом миллиардов жизней, моливших о пощаде, яростно бросавших гневом в событие, или просто передававших немые взоры и ощущения отсутствия силы предпринять хоть что-то стоящее. Мировой ужас, соединивший в себе ярость, покорность, сопротивление и принятие.
Шар достиг поверхности. Скорость и сила его была настолько высоки, что он вошёл в верхний слой поверхности словно пуля в кусок сливочного масла. И остановился там.
В это же мгновение быстро, почти мгновенно от места падения, как паутина, стали разрастаться огромные трещины, в течение нескольких секунд покрывшие собой всю планету. Всю ее сушу и дно океанов и водоемов. Следом за этим разделившиеся на куски участки поверхности и дна начали менять свое положение, разламываясь, вставая на дыбы, сбрасывая всю свою ношу. Деревья, горы, строения разумных существ, рифы, все без остатка.
Из разломов вырвался жар. Мощные потоки обжигающего пространство воздуха стремились заполнить собой все, воспламеняя то, что было на поверхности, и превращая в тлеющие угли всех птиц, пытавшихся укрыться в воздухе. Эти огненные пернатые, падающие вниз, огромными стаями, словно группы метеоров, снова попадали в восходящие потоки раскаленного воздуха, и разбрасывались в разные стороны.
Амбигусу казалось, что он чувствовал всех, и тех, кто был в воде, и кто пытался подняться в небо, и кто остался на поверхности, и даже тех, кто был глубоко под землей. В его мыслях проносились миллионы взглядов, наполненных ужасом, непониманием, и лишь изредка принятием, и те из них, которые как стоп-кадр пытались уцепиться за его сознание, навсегда остались в его памяти.
Планета продолжала менять ландшафт. Вместе с этим из разломов вышла лава, или что-то очень похожее на нее, раскаленная субстанция, толстым слоем покрывавшая собой все. Там, где была вода, большая или маленькая, возникали клубы дыма от испарений. Даже океаны не устояли. Планета покрылась смесью густого пара, пепла, частиц земли и ее биомассы, погасив свет солнца, погрузив все во мрак. Безпроглядную мглу, местами осветлявшуюся, но не светом, а пеплом.
Все под землей превратилось в кипящий океан.
В этот момент из-под поверхности появился тот самый огненный шар. Он поднялся на несколько метров и стал преображаться. Из красно-оранжевого в желтый, затем в светло-зеленый, после - в слегка голубой. И, наконец, в ослепительно белый с радужными прожилками.
Шар постепенно трансформировался. В итоге представляя из себя столб света с вырывающимися из него потоками энергии в разные стороны, по три справа и слева. Словно крыльями, столб махнул этими потоками, чем создал массу из неонового огня, который, двигаясь, стал покрывать собой все пространство, превращая в атомы частицы того, что осталось в воздухе, на поверхности и даже в верхних слоях под ней. Когда вся планета покрылась этим пламенем, светящийся поток принял форму ангела. Он с братом синхронно встали на одно колено, закрыли себя крыльями, и так, двумя сферами, поднялись в космос над планетой. Начали вращаться вокруг нее, словно частицы вокруг ядра, по разным, но системным траекториям.
Сначала пропал огонь. Затем вся взвесь, которая носилась в воздухе, начала укладываться плотной массой вниз, закрывая собой все расщелины и разломы. Воздух стал чистым и неподвижным. В атмосфере то в одном, то в другом месте возникали всполохи разных цветов, сигнализируя о проблемах целостности этой тонкой грани, отделявшей планету от холода космоса.
Все было завершено. Амбигус увидел, что один из слоев будто переместился в сторону.
Начал двигаться второй слой.
В нем Амбигус видел и себя со стороны. Как он просматривает первый слой, проживает эти страдания жертв, боль и разрушение, и при завершении видения, не дав своему брату добраться орбиты планеты, действует сам. Он превратился в кокон, из которого во все стороны взорвалась волна света, в мгновение проходя через всю планету и превращая все живое на ней в ничто, а второй волной воспламеняя всю поверхность и превращяя ее в сплошной поток текучих рек и океанов огня, разделяемых тлеющими камнями. Атмосфера почти пропала. Метеориты  перестали сгорать в атмосфере. Врезались прямо в жидкую поверхность, вызывая всплески лавы, разбрасываемые во все стороны. Ингул-Или видит это сверху. Он на скорости ворвался в кокон света, из которого они уже вдвоем с Амбигусом разлетелись в разные стороны. Ингул-Или успел расправить крылья и взлетел. А его брат падал в раскаленные потоки и медленно погрузился в них. Полностью. Ингул-Или заметил это и без раздумий снова бросился за вторым ангелом. Прямо в раскаленный океан. Пропали оба.
Красно-оранжевая планета продолжает своё путешествие в просторах космоса. Реки и океаны огненной жидкости все ещё находятся в движении, местами покрываясь черно-синей коркой от охлаждения, вызванного отсутствием атмосферы.
Космос безразличен. Он уже принял случившееся и просто включил в свое существование прежний объект в его новом виде.
Амбигус снова почувствовал себя собой. Открыл глаза. Один глаз залит раскаленной лавой. Эти ощущения сильные, но для ангела терпимые и обратимые. Второй закрыт чем-то белым. Этим глазом, и другими, которые он смог открыть по всему своему телу,  он увидел, что и он сам практически окутан этим, кроме правого глаза на голове и части лица. Удивительная способность некоторых ангелов. Быть Исполненным очей, то есть обладать способностью проявлять их повсеместно на себе.
Вдруг Амбигус осознал, что его обнял его брат, собой, не имея сил вытащить обоих. В попытке спасти хотя бы его.
Амбигус развернулся в еле сдерживающих его объятиях брата.
С четвертого раза создал вокруг них энергетический барьер. Видимо, температура была настолько высокой, а окружающая материя плотной, что применение силы стало затруднительным. Но не для него. У Амбигуса вышло. Он прижал к себе поникшего брата. И стал подниматься. Через некоторое время шар, внутри которого были два ангела, показался на поверхности. С него стекала лава и отваливались корки застывшей на поверхности массы. Когда они поднялись над потоками, у Амбигуса промелькнула мысль - смог бы он подняться, если бы не было нужды спасать кого-то близкого, кроме себя самого... Он думал о том, что именно необходимость спасти того, кто отчаянно пытался спасти его самого ценой своей жизни и заставила его обнаружить в себе те силы, которые подняли над временным забвением в недрах планеты их обоих.
В этот момент Ингул-Или открыл глаза. Его энергетическая сущность начала разрастаться, он отстранился от брата, принимая форму потока энергии с шестью ответвлениями, похожими то ли на звезду, то ли на крылья.
Диалог был невербальный. На уровне мыслеформ. Сигналов. Ощущений. Озарений.
- Мы связаны, юный Амбигус. Все мы части единого существования. Ты это сделал не для меня и не из-за меня, а для себя. И потому, что ты можешь.
- Ты знал, что так будет?
- Не знал. Поверил. Отцу, который отправил нас сюда вдвоем. Тебе, который отличается своей силой от многих из нас. И очень важно... Себе. Своим ощущениям, которые сказали, что именно так мы спасемся вдвоем, а не один из нас.
- Я хочу побыть в тишине.
- После побудешь. Ты перегрел планету. Нужно охладить ее и восстановить атмосферу хотя бы частично для перезапуска жизни на ней.
Два потока энергии, которыми вдруг стали ангелы, направились в разные стороны, к полюсам планеты. Приняв стационарное положение на орбите с двух сторон, вращаясь синхронно с космическим телом, братья стали испускать из себя волны светло-голубого цвета, которые разрастались в объеме по мере приближения к поверхности, и начали покрывать ее, остужая все больше и больше. Сначала все покрылось темной коркой, лишь в некоторых местах оставив оранжевые прожилки. Затем и они пропали, оставив в некоторых местах отверстия для выхода пара и давления. Раскаленный слой стал твердеть. По мере остывания, пара над поверхностью становилось все меньше. Со временем полюса, напротив которых находились ангелы, стали покрываться льдом.
Затем братья начали бросать друг другу нити, увеличивая их количество и размещая их на равном расстоянии друг от друга, словно это были атмосферные широты. Со временем между этими нитями появлялись другие. Тоньше, они соединялись между собой. Когда вокруг планеты был выстроен купол, все нити стали невидимыми. Но при детальном рассмотрении можно было увидеть, как они защищают планету - при очередном ударе по магнитному полю на нем возникали пятна разного цвета. И внутри этих пятен иногда можно было увидеть и эти энергетические "широты" и сеть, их связывающую.
Второй слой возможного будущего  застыл, и переместился, уступив место третьему.
На нем Ингул-Или снова поднимался вверх. И тут к нему подлетел Амбигус. Через несколько мгновений они стали единым целым, сначала потоком энергии, синим, с неоновыми оттенком, а затем сферой того же цвета с выходящими из нее петлями энергии.
Сфера опустилась вниз. За секунду. И, не причинив вреда поверхности и ее растительности, пропала в ее недрах. Сразу же в разных частях планеты появились бьющие изнутри потоки света, всего на мгновение. Сразу же за этим вся атмосфера заполнилась свечением.  Ярким и искрящимся. Не выходящим в космос. Словно лампа накаливания, в которой сначала набираются силы ее нити, а затем светом наполняется вся комната. Свет покрывал всю планету, был по ощущениям внутри ее и заполнял собой все до тонкой границы с открытым космосом несколько минут. И так же быстро, как он вспыхнул, погас. Планета осталась целой. Если можно так сказать о космическом теле, пережившем очищение от всей органики. Горы, ландшафты, русла рек, впадины от океанов и морей были на месте. Правда, кроме них не было ничего. Сама поверхность приняла слегка голубоватый оттенок, местами переходя в красноватый, и даже бордовый. Атмосфера была целой. Просторы поверхности освещало солнце. Из-под земли вышла сфера, разделилась, каждая часть сначала преобразовалась в поток радужной энергии, и после - приняла формы антропоморфных ангелов с крыльями. Один из них смотрел вдаль, а второй, оглянувшись, склонился над безжизненной почвой и водил по ней руками.
На этом завершилось движение в третьем слое, и он переместился к предыдущим двум.
Тут же все картинки и слои пропали. Амбигус увидел, что он там, где и в самом начале, при подъеме Ингул-Или вверх.
- Ингул-Или!!!
Тот остановился и дождался, пока брат подлетит к нему.
Пауза была короткой, но ёмкой.
- Ты что, опять видел слои пространства и времени? Есть выбор?
- Видел, Ингул-Или. Есть.
- Покажи.
Амбигус открыл частично свою память. Показал первый вариант и третий.
После небольших раздумий, Ингул-Или улыбнулся.
- Ты, конечно, выбрал вариант без разрушений. Без боли для тех, кто будет стёрт. Хочешь проявить милосердие.
- Вообще из-за того, что атмосферу не нужно восстанавливать потом, и саму землю заново не создавать. Это же базовое. С чего начинается создание твёрдой части.
Ингул-Или продолжал смотреть на него.
- И да. Я чувствую их. И я не хочу их боли. Долгой боли. Поэтому так.
- Хорошо. Соединяемся.
После этих слов и объединения их энергий произошло все в точности как в третьем кадре, что видел Амбигус.
После подъема сферы из недр, разделения, и принятия ангелами прежней формы, они действительно развернулись и стали поодаль друг друга. Ингул-Или смотрел вдаль. А Амбугус, убедившись, что тот не смотрит, отвернулся от него, нагнулся и в его руках оказалось зерно, которое он старательно закопал в поверхность.
- Амбигус.
Тот мгновенно поднялся, обернулся к брату. Ингул-Или все так же стоял спиной к нему.
- Амбигус. Я же видел тот слой с картинками. Ты только что закопал в землю зерно. Это зерно с того самого дерева, что ты отчаянно защищал. Ты правда думал, что я его не замечу. Правда?
Амбигус смотрел ему в спину.
- Правда. Неправда. Какая разница. Ничего не знаю. Нет у меня никакого зерна, вот, руки посмотри, нет ничего.
С этими словами он разжал ладони и протянул их а сторону брата.
Тот повернулся.
- Вот ты вечность живешь, а ведёшь себя до сих пор иногда как ребёнок. Ну оно же в земле уже. Ты зачем это сделал,  это же генетическая информация о всем, что было здесь до нашего прибытия.
- Как оно в земле оказалось,  мне неизвестно. Наверное, просто очень крепкое. И мы что-то не по технологии сделали, что оно выжило.
Ингул-Или был не просто поражен, он был обескуражен.
- Да что значит не по технологии! Оставить след предыдущих эволюций, вот что не по технологии!
- Это где такое написано? Я такого не видел нигде!
- Ааа! Ты перестал отрицать, что это ты его сохранил.
- Вот только не надо мне формирующие тезисы прививать. Я ничего не подтверждал!
- Да ты сейчас всю память решил прорастить снова!
- Я ничего не решил. Все по воле Божией. Либо по его попущению. Второй вариант это одна из форм его воли.
На последних словах Амбигус немного пригнулся, как будто ожидая подзатыльника, и даже сомкнул глаза и губы. Открыл один глаз. Затем второй. Посмотрел наверх. Все было тихо. Расправил плечи и крылья.
- Амбигус, ну что ты все смотришь наверх. Отец везде. Видимо, сегодня ты остался без подзатыльника. Наверное, это ему нравится. Или он хочет посмотреть, к чему приведёт эта твоя шалость в этот раз. Правда, смотреть долго.
- Торопиться нам некуда, брат мой. Впереди - вечность.
Философское заявление вызвало улыбку у обоих. Потому что в этой шутке была только доля шутки. Остальное было правдой.
- Знаешь, Ингул-Или, я помню твое пламенное выступление перед братьями, когда ты предлагал снять блоки с памяти душ при их перерождении. А ты помнишь?
Ингул-Или насторожился.
- Помню.
- И я помню. Это было зерно, которое легло в благодатную почву. Как то зерно, которое случайно оказалось сейчас в земле. Память делает нас теми, кто мы есть, ограждая от ошибок прошлого, придавая воодушевление для настоящего, и иногда питающая будущее. Конечно. Прошлого как бы нет. Как бы. И в то же время оно есть. Вот, скажи, ты бы хотел забыть первую встречу с Братьями, сразу после создания? А близость к Богу? А восстание Люцифера? Вот без знания последнего как бы ты поступал при встрече с его последователями? А хотел бы ты забыть о благодати Божией, которая сейчас тебя питает? Или о тех трудностях, которые через пространство и время сделали тебя вместе с заложенными в тебя базовыми ценностями таким, какой ты есть? Или о радостях, которые ты испытал на всем своём пути? Вот возьми и представь, что этого всего нет. Что тогда? Пустота? А кто ты вообще без той своей жизни?
- Остановись. Все не так однозначно. Память важна. При холодных и взвешенных рассуждениях. Во многих случаях, и ты знаешь о них, она разрушает, поражает или совершает другие мерзости. Например, месть. К примеру, на планете Адама человеческое существо вспоминает, что в прошлой жизни его обманул тот, кто сегодня его сосед по лестничной площадке. И не контролирует себя. Ты же знаешь, что эти случаи есть. Этот спор не имеет полной ясности. Потому что он - теоретический. Жизнь и ее проявления меняют теорию. Всегда. Потому что она шире наших мыслей о ней.
- Теория это фантазии. Превращающиеся в статистику. Из десяти один или два, имея память, несут зло. Практика же в том, стоит ли из-за этих двух лишать части себя оставшихся восьмерых. Ладно. Пойдём уже. Нам пора возвращаться.
Ингул-Или улыбнулся.
- Не так быстро. Ты же знаешь, нам нужно запустить новый цикл жизни. А это только твоя часть. Я не имею таких способностей.
- Ой, ну ладно.
Амбигус встал широко расставив ноги, возвел руки к небесам, расправил крылья.
- Да будет жизнь на этой планете!
Постоял так, опустил руки, и приготовился взлетать.
Ингул-Или покачал головой.
- Ну прекращай ёрничать. Я слышал о технологии. Чего ты боишься?
Амбигус сложил крылья.
Посмотрел на него внимательно и выпалил.
- Чего я боюсь? Да всего я боюсь! Боли я боюсь, того, что что-то получится не так, что все это опять приведёт к страданиям для кого-то, или что-то не получится вообще, или я не смогу делать то, что делаю, или не восстановлюсь после этого, неизвестности, Брат. Неизвестности я боюсь. И количества боли и ее длительности, которая может предшествовать завершению процесса. А ещё того боюсь, что отданное мною не вернется.
Ингул-Или мягко улыбнулся.
- Ты же знаешь, что у меня тоже есть особое свойство?
- Конечно. Не каждому Бог свой план открывает.
- Ну, мне открыты лишь фрагменты. Я вижу твои на среднюю перспективу, но только те, где тебе страшно. Не все твое существование в этот период.
- Это уже хорошо. Значит, сегодня я выживу.
Его собеседник рассмеялся.
- Всегда ценил твое умение найти хорошее в любой ситуации. Другой бы обратил внимание на то, что у него будут нестандартные ситуации, а ты начинаешь с продолжения жизни. Здорово!
- Так что там, во фрагментах?
- Ты правда хочешь это знать?
Ингул-Или выдерживал паузу.
- Ну, хватит! Говори уже. А то начинать пора.
- Амбигус. Когда тебе будет страшно. Или трудно. С Божией помощью ты будешь идти дальше. И у тебя и с тобой будет получаться и случаться лучшее и хорошее. Не всегда такое, какое ты сам себе надумываешь. Но всегда с положительным результатом. И даже с определённого времени ты научишься и от процесса получать удовлетворение... Какая первая фраза, которую мы произносим существам, которым являемся для помощи и которые раньше нас не видели?
- Не бойся!
- Вот! А что происходит с ними после этого?
- Им оказывается помощь, или случается какое другое чудо чудесное.
- Во и тебе, мой брат, всегда будет оказана помощь, и чудо чудесное будет происходить в твоей жизни, доброе для тебя чудо. Проси, и приобретешь. Действуй, и дойдешь. Осмотрительность и благоразумие пусть сопровождают тебя в этом.