С. Стоянович. От марксизма к постмарксизму

Когда-то в былые годы выписывал я журнал «Вопросы философии». Решил недавно просмотреть их. Нашёл статью, которая оказалась весьма актуальной для нашего времени. Светозар Стоянович, Михайло Маркович и ещё несколько югославских некогда мыслителей разрабатывали гуманистическую версию марксизма.
В предисловии к публикации доктор философии М.Н. Грецкий  упоминает о сохранении некоторых иллюзорных представлений автора о Марксе, выработанных в Югославии на основе его «Экономико-философских рукописей 1844г.» и «Тезисов о Фейербахе». Так называемый возврат к «подлинному» Марксу исходил из сближения его диалектики с гегелевской.

Статья Стояновича состоит из пяти глав-частей. Рассмотрим их.

1. Две фазы критического марксизма

Автор статьи упоминает, критический марксизм в 50-х, 60-х и 7х годах прошлого столетия имел две стадии: 1) «аутентичный марксизм» и 2) «ревизионистский марксизм».
Критические марксисты считали, что «марксизм-ленинизм» - искажение подлинного учения Маркса. Часть из них доказывала, что творчество Маркса не свободно от противоречий.  Дальнейшее развитие этих тенденций вело к «ревизионистскому марксизму». Который превращается в постмарксизм.
Стоянович подчёркивает: «Постмарксизм – теоретическая и политическая ориентация, черпающая идеи не исключительно из ревизионистского марксизма, но также из многих других традиций».
Необходимо упомянуть, что Светозар Стоянович входил в группу «Праксис», включающей в себя несколько философов и базировавшейся в столице Хорватии Загребе, потом они переедут в Великобританию.
В философском словаре эта группа называется приверженцами неомарксизма, к которому относились многие известные философы. Тут и Франкфуртская школа: Хоркхаймер, Фромм, Маркузе и другие, тут и марксизм экзистенциалистского толка и так далее…

2. Марксистская и постмарксистская диалектика

Начинается глава с уже упомянутого заявления о тождестве учения Маркса с диалектикой Гегеля. Он утверждает, что, в отличие от марксовой, постмарксистская диалектика допускает возможность как прогресса, так и регресса.
С таким положением Стояновича спорит в предисловии М.Н. Грецкий, который напоминает, что в 1921 году Н.И. Бухарин обосновывал ту и другую возможности в развитии общества.» (1)

Стоянович напоминает, что важнейшая категория у Маркса – «Снятие», которая предполагает отрицание, сохранение и переход на более высокий уровень развития.  Тут Стоянович говорит о возможности падения на более низкий уровень. К примеру, огосударствление всей общественной жизни. Ещё пример – путь марксизма от его основоположника через Ленина к Сталину.
Деятельность исторических деятелей может приводить к непредсказуемым последствиям. Автор статьи пишет, что необходимо сочетать противоположные сущности, находить между ними правильный баланс. Далее приводит два примера:
«… первый – критика той идеи, что социализм способен «диалектически снять» разделение «гражданского общества» и государства, второй – отказ от допущения, что социалистическая демократия означает «диалектическое снятие» представительной демократии через демократию непосредственную».

3. Постмарксистская теория и критика коммунистического этатизма

Светозар Стоянович называет существовавшие в 20 веке базисные формации капиталистической и этатистской.
Марксизм использовал парадигму «общественно-экономическая формация». Однако Стоянович утверждает, что это определение относится к капитализму, а социализм (коммунистический этатизм) относит к общественно-политической формации.
Первоначально марксизм выступал за «отмирание» государства и права (точнее, за «диалектическое снятие» разделения «гражданского общества» и государства) и за устранение частной собственности на средства производства.
Идея «отмирания государства» не могла служить сохранению общественного порядка в социалистических странах. В связи с этим вспоминается статья Майданского об Эвальде Ильенкове, которые оба принадлежали к направлению советского критического марксизма. Статья называется «Не отомрёт, с-собака!» (2)

Но вернёмся к произведению загребского (некогда) мыслителя. Светозар Стоянович призывал отделить гуманистические марксовы принципы от коммунистической утопии. Он называет эти принципы: «праксис, преодоление отчуждения, овещнения, удовлетворение подлинных человеческих потребностей, свободное развитие любого и каждого индивида как условие свободы всех и др.»

Праксис, коротко говоря – деятельная жизнь, опыт… Маркс в «Тезисах о Фейербахе» утверждал, что цель философии не объяснять мир, а изменять его.
Отчуждение – об этом писали многие мыслители. Фейербах в книге «Сущность религии» дал своё представление. Маркс обосновал экономическое объяснение отчуждения. (3)
Именно гуманистические принципы марксизма, считает С. Стоянович, полезны для проектов демократического социализма.

4. Постмарксистские идеи о либерализации коммунистического этатизма и о демократическом социализме

Светозар Стоянович заявлял о необходимости интеграции в мировую рыночную экономику. Для этого в процессе реформирования социализм должен иметь «гражданское и буржуазное лицо», превратиться в новую общественную формацию. Демократический социализм, по его мнению, должен стать главной оппозиционной силой внутри капитализма и этатизма. Сейчас горькую усмешку вызывает его замечание о Горбачёве как о сильном лидере. И скептицизм по отношению к восхваляемым автором «капиталистическим странам с социал-демократическим лицом».

5. Постмарксизм и постхристианство перед угрозой апокалипсиса

Стоянович подчёркивает значимость диалога между марксистами и христианами. Приставка «пост» у него подразумевает кризис и развитие внутри данных традиций. Здесь некоторый скептицизм вызывает восхваление им либерализма, если рассмотреть, к чему приводят идеи неолиберализма в наше время.

Стоянович выступает против излишнего оптимизма Маркса насчёт «родовой сущности человека». Постмарксизм, в отличие от Маркса, считает, что в человеческой сущности присутствует как потенциал добра, так и потенциал зла. Противоречие между сущим и должным невозможно устранить полностью.
Автор статьи в журнале пишет о том, что Маркс не мог предположить о возникновении оружия массового поражения, когда появилась «способность к коллективному самоуничтожению». И это самоуничтожение может произойти совершенно случайно, а выживание человечества он называет скромной утопией.

Вопрос выживания человечества, доказывает Светозар Стоянович, становится самым важным. В свете этого положения он рассматривает возможность и смысл демократии и справедливости. Утверждает также о неактуальности спора между экзистенциалистским и эссенциалистским подходами, ведь и существование, и сущность оказываются во власти прихотливого случая.
Он называет своё учение «трансполитической философией контингенциализма» (учения о случайности).

Христиане не согласны с положением о появлении человека как случайности. Однако творческие возможности человека привели к возможности самоуничтожения, а это «абсолютный, непоправимый и неискупимый грех».
С. Стоянович утверждает: «Человечество нуждается в постхристианстве, которое было бы озабочено в ближайшую очередь не первым, а последним грехом». И продолжает: «Самоапокалипсис ставит под сомнение (…) божественную любовь, милосердие, спасение и т.д.» И Судный День…

«Теология выживания человечества была бы даже более радикальной, чем теология освобождения».
Автор не стал напоминать, что «теология освобождения» испытала влияние марксизма, она исходит из борьбы с бедностью, которая служит источником греха. Особенно большую популярность она имела в Латинской Америке.( (4)
В статье критикуются государственные деятели, исповедующие христианство, но беспечно относящиеся к опасности самоуничтожения человечества.

Заключительный абзац содержит два интереснейших вопроса:
«С другой стороны, атеисты должны всерьёз поразмыслить над тем, даёт ли понятие мира без Бога хоть малейший шанс избежать апокалипсиса? Можно ли представить себе атеизм, для которого продолжение существования человеческого рода стало бы религией?»
 
Да, вопросы наиважнейшие.
Хотелось бы добавить, что Светозар Стоянович, группа «Праксис», и многие другие мыслители отнесены в Словаре «Современная западная философия» к неомарксизму. (5)
У истоков этого направления стояли итальянский философ Антонио Грамши, Дьёрдь Лукач… В книге А. Грамши есть такие размышления: «Кажется он (Лукач, с.174) утверждает, что диалектику следует относить только к человеческой истории, но не к природе. «Но если человеческую историю нужно воспринимать и как историю природы (также через историю науки», то как можно диалектику отрывать от природы?» (6)

Грамши замечает: «что же касается утверждения идентичности мышления двух основоположников философии практики, то оно излишне преувеличено». (С. 175) (7)
О Марксе он пишет: «Так, он ни разу не употребляет выражения «материалистическая диалектика», но говорит «рациональная», в противовес «мистической», что придаёт вполне определённое значение термину «рациональный».  (8) В примечаниях указано: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 21 – 22. (9)
Этот мыслитель напоминает высказывание Маркса: «… человечество ставит себе всегда только такие задачи, которое оно может разрешить…» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.13. С. 7) – 127 (10)

 Будем надеяться, что задачи выживания, мирного существования на планете вполне разрешимы.
Источник:
Светозар Стоянович – От марксизма к постмарксизму (предисловие М.Н. Грецкого), Вопросы философии, 1990, № 1, с. 145 – 154

Примечания

1. Н.И. Бухарин. Теория исторического материализма.
О подобном воззрении пишет В.З. Арушанов в статье «Социалистические идеи Н.И. Бухарина как попытка развития ортодоксального марксизма»:
«В работе «Буржуазная и пролетарская революция», опубликованной в 1921 году, Н.И. Бухарин впервые поставил проблему возможного перерождения государства диктатуры пролетариата. Он во многом предвосхитил, в частности, концепции Л.Д. Троцкого, заложившего основы марксистской социологии, о возможности неизбежного пришествия социализма в виде царства «египетско-подобной демократии», опирающейся на технику, науку и технологии управления, подавляющих и уничтожающих человека посредством предельной рационализации и механизации жизни.
При этом современные исследователи отмечают наметившийся в работах мыслителя-марксиста протест против бюрократизации советского общества, выразившийся не только в обосновании и защите политики и практики НЭПа, но и в представлениях о возможности развития науки и культуры, гуманизма, всестороннего и безграничного развития человека в условиях социалистического строя».

2. А.Д. Майданский:
В своей «Экспериментальной философии» А.В. Суворов поделился интересным воспоминанием. Прочитав «Государство и революцию», он задал Ильенкову вопрос: почему социалистическое государство не отмирает, как то планировали основоположники? А наоборот, укрепляется и развивается. «Эвальд Васильевич слушал, не перебивая, сгорбившись больше обычного, как бы оцепенев... И когда я договорился, в сущности, до необходимости новой революции, раз “государство без посторонней помощи не отомрёт”, Эвальд Васильевич энергично подтвердил: “Не отомрёт, с-собака!”».

На бумаге-то у отцов «научного коммунизма» все выходило просто: как только пролетариат расправится с буржуазией, государство сразу же начинает «отмирать», за полной ненадобностью. Его управленческие функции перейдут к трудящимся, а политические испарятся как дым. Но это уже потом, когда общество станет бесклассовым. Поначалу же государство пролетариям очень пригодится. В «Манифесте коммунистической партии» мы находим план тотального огосударствления экономики «наиболее передовых стран».

Пока существует государственная машина, Человек обречен оставаться ее шестерёнкой и винтиком, гражданином машины. Единственная сила, способная ей противостоять, — это другая машина, рыночная. Удостоверившись в бессилии Человека перед лицом созданной человеческим трудом машинерии, Ильенков впал, по его собственным словам, в «ипохондрию». Предложение вернуться к «господству законов рынка, со всеми их минусами», сделано философом не от любви к товарно-денежной Машине, а от безысходности: хотя бы так ослабить всевластие государственной Машины над живой человеческой личностью.

(…)Так и только так ликвидируется пресловутое «отчуждение труда», когда абстрактный, вещный, нетворческий труд выпадает на долю работника, а конкретный — планирование и управление производством жизни — достается машинам рынка и государства.
Отчуждение «снимается» не иначе как развитием техники, преодолевается благодаря созданию машин нового типа, автоматов, способных взять на себя абстрактный труд пролетария и позволяющих себя программировать. С их помощью люди смогут планировать и управлять своими отношениями друг к другу так же грамотно и свободно, как процессами внешней природы.

Чем более персональным делается главное орудие производства – компьютер, тем более личностный характер приобретает сам процесс общественного труда. Вместе с тем сходит на нет отчуждение человека от условий (а значит, и продуктов) его труда. Персональный компьютер позволяет каждому индивиду напрямую, минуя сверхличные институты-посредники, участвовать в общественном производстве и делать доступным продукт своего труда для всех заинтересованных лиц, для общества в целом. (…)
Майданский А.Д. «Не отомрёт, с-собака!»: Э.В. Ильенков о государстве, журнал «Свободная мысль», 4 (2013), с. 171-182
Источник: http://caute.ru/am/text/dogstate.html

3. Отчуждение.
Фейербах:
«Наклонность к религиозному творчеству коренится в природе человека, проистекая из присущего человеческому духу стремления к антропоморфизму. Не только дети и дикари, но и взрослые культурные люди обнаруживают стремление проецировать свои черты вовне. Религия есть важнейший вид такого антропоморфизма. Лучшие стороны своего «Я» — своих помыслов, чувств и желаний — люди издревле переводили в божественные реальности. Импульсом к этому одухотворению и обоготворению собственных идеалов в человечестве была всегдашняя резкая противоположность между тем, что есть, и тем, что должно быть.

Религиозное творчество стремится устранить противоположность между желанием и достижением, которая всегда так мучительно ощущалась человеком. Боги — дети желания, продукты фантазии. Не Бог сотворил человека «по образу и подобию своему», а наоборот, человек сотворил богов. Человек в области религиозного творчества в воображении удовлетворяет стремление к счастью. Он познает им же самим созданных богов, как сверхчеловеческие сущности; но это противоположение божеского и человеческого основано на иллюзии. Тем не менее историческое значение религии было огромное, так как она воплощала в себе лучшие идеи и чувства человечества, объединяя в древнейший период все сферы знания, искусства и практической деятельности».
Лапшин И. И. Фейербах, Людвиг // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

К. Маркс: «Здесь, в социальной действительности, а вовсе не только в фантазиях религиозных людей и философов-идеалистов всеобщие (коллективно осуществляемые) способы деятельности организуются в виде особых социальных институтов, конституируются в виде профессий, своего рода каст со своими особыми ритуалами, языком, традициями и прочими «имманентными» структурами, имеющими вполне безличный и безликий характер.

В итоге не отдельный человеческий индивид оказывается носителем, то есть субъектом той или иной всеобщей способности (деятельной силы), а, наоборот, эта отчуждённая и всё более отчуждающая себя от него деятельная сила выступает как субъект, извне диктующий каждому индивиду способы и формы его жизнедеятельности. Индивид как таковой превращается тут в раба, в «говорящее орудие» отчужденных всеобщечеловеческих сил и способностей, способов деятельности, персонифицированных в виде денег, капитала и, далее, в виде государства, права, религии и т. д. и т. п.» Википедия.


3. Густав Гутьеррес обосновал положения учения в книге «Теология освобождения». Бывший президент боливарианской республики Венесуэла Уго Чавес заявлял, что Христос был революционером, а Иуда был капиталистом.

Для теологии освобождения практика (праксис) не менее важна, чем вера. «Сначала нужно обеспечить человеку достойные условия жизни, а лишь потом приобщать его к вере, если он того желает». Википедия.

Если христиане будут исходить из такой позиции, то они смогут договориться с теми, кто согласен с выводами Фейербаха: «если мы больше не будем верить в лучшую потустороннюю жизнь, а будем стремиться к лучшей посюсторонней жизни, но не поодиночке, а объединёнными силами, то мы создадим такую жизнь. При этом мы должны на место любви к Богу поставить любовь к человеку как единственную истинную религию, на место веры в Бога – веру человека в самого себя». Краткая философская энциклопедия. – М., Издательская группа «Прогресс» - «Энциклопедия», 1994.

5. Современная западная философия: Словарь/ Сост.: Малахов В.С., Филатов В.П. – М.: Политиздат, 1991
6. Грамши А. Тюремные тетради. В 3 ч. Ч. 1. Пер. с ит. – М.: Политиздат, 1991. С.174
7. Там же, С. 175
8. Там же, С. 184
9. В примечаниях к работе А. Грамши указано: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23. С. 21 – 22. Из предисловия к 1 тому «Капитала»:
«Мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Гегель первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение её всеобщих форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо её поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно.

В своей мистифицированной форме диалектика стала немецкой модой, так как казалось, будто она прославляет существующее положение вещей. В своём рациональном виде диалектика внушает буржуазии и её доктринёрам-идеологам лишь злобу и ужас, так как в позитивное понимание существующего она включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно также и с её преходящей стороны, она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна». С. 22

10. «Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества. Поэтому человечество ставит себе всегда только такие задачи, которые оно может разрешить, так как при ближайшем рассмотрении всегда оказывается, что сама задача возникает лишь тогда, когда материальные условия её решения уже имеются налицо, или, по крайней мере, находятся в процессе становления».
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.13. С. 7. Из предисловия к «Критике политической экономии».