Голод и мёд

  Дедушка мой Василий демобилизовался из Красной армии и вернулся в родное село членом партии большевиков. Народный комиссар по военным делам товарищ Троцкий политработу в армии на самый высокий уровень поднял. Считал, что армия должна быть мотивированной. Тогда и победа в войне обеспечена. Почти все красноармейцы с мыслями о мировой революции после службы по домам возвращались.

  Мой дед Василий тоже исключением не стал. Собрал вместе несколько коммунистов местных и им сочувствующих и создал в селе партийную организацию. Тогда говорили «партийную ячейку». Вначале их деятельность организацией и проведением собраний ограничивалась. Тоже нужное дело.

  Но потом партия, ее Центральный комитет, задачу партийным организациям на местах поставила. Надо коллективизацию крестьянского труда провести. Иными словами, обобществление собственности крестьянского хозяйства осуществить. Это когда сегодня у каждого свое, а завтра все должно общим стать.

  У крестьянина ведь частно-собственнический инстинкт сильно развит. Не крестьянин, а мелкий буржуй. А с буржуями как мировую революцию провести. Это пролетарию нечего терять, кроме собственных цепей. Вот и решили крестьян переделать в сельских пролетариев.

  Крестьяне победнее гурьбой в колхозы позаписывались. Им и так терять нечего. А в колхозе, глядишь, и достанется что от общего пирога. Тогда всех крестьян на три категории поделить решили. Вот на собраниях партийных и решали: кого в бедняки записать, кого в середняки, а кого в кулаки.

  Бедняки-то сами в колхоз шли. С середняками поработать надо было, уговорить. А с кулаками разговор короткий. Раскулачить их, и всего делов. Раз добровольно свое имущество в колхоз отдавать не хотят, то это имущество у них надо отобрать и в колхоз передать. Ликвидировать всех зажиточных крестьян как класс. Чтобы под ногами у пролетариев не путались. На пути к мировой революции.

  А у Василия к тому времени уже трое детей, мал мала меньше. И вот стучится в двери к ним один дальний родственник, пасечник. Человек зажиточный. Раньше он и знать не хотел ни Василия, ни его детей. А тут пришел. Добрый такой, ласковый, улыбается дружелюбно,

- Деткам вашим медку принес. Так славно в этом году пчелки поработали. Так много меда в ульях. Только накачал. Свеженький еще. А у вас же детки. Пусть порадуются, медку покушают.

  Горшочек с медом оставил и ушел, низко кланяясь. А дома с детками только жена Василия, Мария. Детки окружили горшочек. Они раньше и не пробовали такое угощение. Усадила их Мария за стол. В плошку меда вкусного, пахучего налила. Хлеба ломтями крупными нарезала. Макают детки хлеб в мед и едят с наслаждением,

- Ой, мама, как же это вкусно! Бери и ты попробуй! Еще и папе останется!

  Скоро и папа пришел. Дверьми стучит. Сапоги у порога снимает. Проходит в комнату и мед на столе видит. Но не обрадовался, как дети ожидали, а в гнев впал,

- Это что такое? Это откуда у вас?

- Да это родственник твой же, дядя Федя, пасечник, деткам принес..

- Сволочь он, а не родственник. Он же кулак, мироед, враг трудового народа. Наемный труд использовал. Да мы же только что на собрании решение приняли его раскулачить. Пасеку и все имущество отобрать, а самого из села выгнать! И как он узнал так быстро. Проболтался кто-то!

  Сначала велел мед выкинуть к чертям собачьим. Потом передумал. Этот мед теперь достояние народное. Ешьте дети!

- Хотел меня медом подкупить? Не выйдет!

  На следующее утро все отобрали у этого пасечника. Дом с постройками, саму пасеку, корову с телятами, пару лошадей, весь инвентарь, весь скарб домашний отобрали. На телегу погрузили мелочь всякую, что им с собой разрешили. Подушки там с одеялами, самовар семейный. Меда только не нашли. Куда-то подевал пасечник хитроватый за ночь! На телегу уселся сам пасечник понурый и его жена с двумя детьми, мальчиками-погодками.

  Тащится по селу скрипучая телега с пасечником и его семьей. Они сидят понуро, головы не поднимают. Собаки сельские на их телегу не лают. Односельчане, как скрип телеги слышат, то из-за заборов начинают выглядывать. Но встретиться взглядом с пасечником боятся. Глаза сразу вниз опускают. Выехала телега за село. Скоро скрип ее совсем затих. Тишина по селу.

  Все имущество, у кулака отобранное, стали на колхозный склад свозить. А на следующий день, по решению комитета бедноты, стали вещи пасечниковы особо нуждающимся колхозникам раздавать. Стали решать на партийной ячейке, что с пасекой делать. Призвали деда Щукаря местного, никаким богатством не запятнанного,

- Ну что, дед, возьмешься за пасекой присматривать? Справишься ты, старая голова?

- Отчего не справиться? Пчел ни кормить не надо, ни навоз за ними убирать. Только вовремя мед из улика достать – всего и делов-то!

  Но с ликвидацией пасечника и других кулаков-мироедов жизнь в селе в лучшую сторону не повернулась. Зерна и других продуктов стали из колхоза все больше и больше в город вывозить. Говорили, что это государственные поставки. Это надо. А как же, а что же пролетарии в городах должны кушать?

  Пчелы в один день вдруг все передохли. Дед Щукарь только руками разводил,

- Чего им не хватало? Я что, не пускал их в поля летать и мед собирать?

  Очень скоро голодные времена пришли. Кушать по селу нечего. Детей кормить нечем. Весь скот порезали и поели. Умерли несколько человек уже.

  Дети во дворе и на улице гуляют. А Мария по хозяйству. Морокует, чем она деток кормить сегодня будет. Только вдруг забеспокоилась. Что-то самого маленького, моего будущего папу, она не видит нигде. Начала искать, звать, во все закоулки заглядывать. Нет нигде!

  Испугалась сильно. Послала за Василием. Тот вместе с двумя товарищами на конях прискакали. Тоже начали звать, кричать, везде заглядывать. Пропал малыш. А тогда уже слухи ходили, что людоеды в их селе появились. Некоторые от голода рассудок теряли и пытались человечину есть.

Стали скакать по соседним улицам. И вдруг старушка одна древняя из-за плетня выползает,

- Это вы мальчонку ищите?

  И рассказала, как случайно, сквозь плетень увидела, что мужчина и женщина мальчика маленького повели. На сердце у Василия похолодело. Это именно про этих мужа и жену слухи ходили, что они людей едят. Пришпорили коней и поскакали к нужному дому.

  Ворвались в дом и видят, что сидит на лавке малыш голенький, чистенький, только что искупанный и папе улыбается. Те люди, конечно, ни в чем не признались. Говорят, ваш мальчик заблудился, наверное. Так мы его нашли и хотели в сельсовет отвести. Только сначала искупать решили. А тут вы…

  Взял мой дедушка папу моего, посадил на коня перед собою и домой, к маме Марии увез. Хорошо, что папу моего тогда не съели. А то, кто бы вам сейчас про это рассказывал!

  Но в селе все хуже и хуже становилось. Есть совсем нечего. Много людей поумирали. И дедушка мой Василий, тридцати трех лет от роду, умер. Друзья похоронили его посреди колхозного поля. Сказали, вот созданный им колхоз будет теперь ему памятником.

  Потом все постепенно начало улучшаться. Власти продукты стали завозить. Сначала детей кормили, потом всех больных и нуждающихся. Быстро все наладилось. Стали жить как прежде.

  А как же пасечник бедный? Да с ним все в порядке. Его ведь не в ссылку отправили, из села выслали только. Где-то в соседней области поселился в пустующем доме. Когда голодовка окончилась, он обратно вернулся. Только не в само село, а в соседний хутор. Дом купил. В колхоз вступил и пасеку организовал колхозную. Стал заведующим пасекой. Хорошо жил.

Двоих детей- мальчишек вырастил, в институтах выучил. Главными инженерами оба стали на каких-то заводах.