Вырваться из ада... гл. 23 Меня швырнули в лагерь

             -по архивным материалам-

Как только нас, пацанов, отобрали среди взрослых беженцев, то сразу перевели в другой лагерь Калача. Здесь полно военнопленных и молодежи с гражданки в обтрепанных пиджаках и ватниках.

Многие пленные в шинелях без крючков и хлястиков, стянуты кусками проволоки или веревки. Большинство в грязных гимнастерках. Развернутые пилотки нахлобучены на уши от холода, из-под них видны заросшие, небритые лица. Видно, что с них стащили хорошее обмундирование и обувь, и они, полураздетые и разутые, хмуро сгибаются под осенним небом.

Лагерь этот на площади бывшего клуба водников, обнесен высокой изгородью из колючки. Вокруг охрана с пулеметами на вышках стережет. По разговорам, здесь людей тыщи три.

Нас, отобранных и других отловленных, поставили в шеренги. Вдоль идет немецкий ефрейтор с плеткой, за ним здоровяк со шмайсером.

— Jude? (Еврей) — крикнул он чернявому солдату без пилотки.
Тот с натугой сглотнул.
— Да.

Ефрейтор взмахнул плеткой вокруг его головы и дернул. Из левого глаза что-то брызнуло, пленный пошатнулся. Второй немец выстрелом разворотил ему голову. Тело повалилось. Никто не закричал, все молчали. Меня затрясло. Вот что такое плен.

Этот «Ганс» пошел вдоль шеренги. Вдалеке гавкали дворняги, гудели какие-то машины.
- Высматривает евреев и политруков, - прохрипел кто-то.
Грохнули еще выстрелы. Когда все разошлись, на земле осталось лежать несколько мертвых тел.

Заморосил нудный дождик. Как ни сбивались все вплотную, согреться не удавалось. Никакой крыши над головой. После дождя лужи заполнились грязной водой и многие бросались к ним, чтобы зачерпнуть воду котелком, пилоткой, ладонью, пока не оставалась жидкая грязь.

- Привыкай, пацан, - сказал мне солдат в рваном ватнике. Он по годам как мой отец, русый. Только щека со шрамом да седина на висках. Посоветовал:

– Каменей сердцем, чтобы все выдержать да отомстить. Гляди, тут избивают до потери сознания палками, плетями.
- За что?
- Чтоб лучше вкалывал на рубке леса, стройке блиндажей, подвозе бревен. Даже если вытянут все жилы, будут бить и заставлять делать эту каторгу. И больных тоже…

Он откашлялся, сплюнул, скрипнул зубами.
- Доходяг тут дурят, что отправляют их в командировку или на поправку… Да только вывозят за Дон, в балку, к Дому туристов, там и потрошат пулями из шмайсеров. Машины, на которые увозят, возвращаются пустыми и эти люди здесь не появляются.

- Жутко это,.. а кормят?
- Ага, куриная нога щас на блюдечке, - ощерился он, глядя на толпящихся. – Консервная банка сырой ржи на сутки. Хочешь жуй, хочешь подыхай. Люди мрут как мухи. Но ты молодой... Держись, не подкачай.

- А те,.. что мертвые?
- Про них не думай… Еще наглядишься. Вообще-то они… на свободе.
- Как?
- Их трупы вывозят из лагеря на волю, они же идти не могут, - лицо его скривилось. - На машинах и телегах - за хутор прямиком к кладбищу - и сваливают кучами в овраг. Свобода там им…

К нему подошли знакомые в заляпанных грязью шинелях:
- Курево есть?
Свернули одну цигарку и курили по очереди:
- Прячь в рукав.
- Увидят – получишь по башке прикладом.

Они переговаривались про убитых солдат-евреев и расстрелы их семей в наших сталинградских краях, сами-то были из этих степных мест.
Немцы, мол, оправдывают эту политику, что еврейская нация - она низшая, не чистая, не арийская и то, что она богатая, занимается хитрыми денежными делами, опутывает долгами, торговлей, лезет во власть. Поэтому изничтожают их как паразитов под корень, что и кочующее цыганское племя.

Слушая их, я прижух, и мне становилось зябко и страшно.

Один из них, с хрипом рассказывал, как фашисты в хуторе Калмыковском собрали 25 эвакуированных евреев - стариков, женщин и детей, и заставили рыть себе могилы.
Расстреливали по пять человек, а оставшиеся в живых, плача, зарывали только что убитых. А потом их ставили на край могилы и били. Пока всех так не перебили. Хуторские видели это.

Другой, с перевязанной головой, вспомнил земляков, которые  объясняли, как немцы с румынами заняли село Аксай и начали собирать приезжиех евреев. Девчат затаскивали в хаты и насиловали, они плакали, когда оттуда выбегали и хоронились в оврагах.
Однако за 5-6 дней всех разыскали и 22 человека угнали в село Каменку и расстреляли.

В тех ж местах в селе Жутово солдаты загнали в машину еврейские семьи, девять женщин и четырнадцать детей от годика до 13 лет, отняли вещи, закрыли брезентовый верх, чтоб не орали, увезли и расстреляли. Из того же Жутово и Ковалевки вывезли свыше 60 стариков-евреев. В овраги уложили...

Еще один пленный добавил, что в той Каменке собирали со всех сел еврейские семьи с детьми и вещами. Заставили все добро оставить в школе, а затем побоями и пинками гнали в машины. Кто не садился, лупили палками, а кто пытался взять свои вещи, то вырывали из рук.

Всех с детишками, даже годовалыми, вывезли в «Каменную балку» и очередями уничтожили. Жители, у которых квартировали эти семьи, слышали крики женщин и детей и выстрелы и видели, как солдаты после делили в школе вещи взрослых, детскую одежку и обувку.

Я, обессиленный от услышанного, отошел от них подальше и мне припомнилось, что мама говорила и в Сталинграде выискивали такие семьи и куда-то вывозили. Теперь мне понятно…

Недалеко от нас находился сортировочный лагерь и в нем моя мама с бабой Раей. Как они там без меня, все-таки какой-никакой, а я им был помощник…

От автора.
Гулко пройдут с той поры разноликие десятилетия. В Сталинграде-Волгораде и области проверками и расследованиями были установлены многочисленные зверства нацистов и их приспешников.

В частности, уничтожение лиц еврейской национальности велись организованно и целенаправленно. Завоеватели, вступив в населённый пункт, сразу приступали к их массовому расстрелу.

В Сталинграде рядом с немецкой комендатурой в сквере им. 8 Марта фашисты сотнями расстреливали и закапывали гражданское население, в т.ч. еврейское. Во время освобождения города здесь хоронили советских солдат. Погибшим бойцам ныне высится памятный обелиск.

В память евреев-сталинградцев, жертв Холокоста, погибших от рук нацистов в дни Сталинградской битвы, в этом сквере в 2021 году был установлен памятный знак.

В степных просторах, над безвестными могилами расстрелянных еврейских семей проносится стонущий осенний ветер, в пыль и прах стирая о них человеческую память… Как и о многих людях, сгинувших в нацистских лагерях смерти.

… 3а колючей проволокой, за синим Доном погасал последний розовый луч заката. Затем исчез и он. Гомон, шум и стоны в двух лагерях в Калаче затихали.  Лишь вдали звучали выстрелы и разрывы снарядов.


Продолжение следует…