Дальтоник

Её звали Лена. Или Лера. Было темно, и я не расслышал.

Она работала в ларьке с сигаретами. Ларёк стоял возле автобусной остановки, где автобусы уже лет пять не останавливались. Но остановка оставалась. Как памятник транспорту.

Мне было девятнадцать и я каждый день покупал жвачку – «Орбит» в белой упаковке. Я её не жевал. Просто складывал. Дома лежало семьдесят три пачки.

Она отсчитывала сдачу медленно, как будто монеты были последними во вселенной.

– Вы не курите? – спросила она на семьдесят четвёртый день.

– Нет.

– Тогда зачем ходите в сигаретный?

Я не знал, что ларёк считается сигаретным. Там продавали и жвачку, и батарейки, и презервативы. Но в основном, да – сигареты.

Однажды шёл дождь без дождя. Небо было дождевое, воздух – дождевой, асфальт пах дождём. Но воды не было.

Она стояла под навесом и курила. Дым уходил в никуда, в то место, куда уходит всё ненужное.

– Хотите? – и протянула пачку.

Я взял сигарету. Первую в жизни: оказалась картонкой с дымом внутри. Горькой картонкой, которая притворяется важной.

Мы молчали. Потом она сказала:

– У вас губы синие.

У меня всю жизнь были обычные губы, но я ей поверил. Что теперь - синие. Что я умираю от одной сигареты. И сейчас упаду в лужу, которой не было, потому что дождь шёл без воды.

– Я дальтоник, – сказал я.

Она засмеялась. Смех был как разбитое стекло: красивое, но осколки острые.

На следующий день ларёк закрыли. Официальных причин было три, неофициальных – ни одной.
Кто-то решил, что счастье должно быть лицензированным.

На двери висел замок размером с человеческое сердце. Металлическое сердце, которое никогда не билось.

Я ждал три дня. Потом неделю. Потом купил блок жвачки в супермаркете – и перестал.

Через год я увидел её в метро. Она была с мужчиной в дорогом пальто. Таких пальто не носят люди, которые работают в ларьках.

Лена посмотрела на меня. На долю секунды дольше, чем случайно. Потом медленно шевельнула губами:

– Дальтоник.

Я прочитал. Услышать было невозможно.

Её взгляд пронёсся по мне, как вспышка света в тоннеле. И когда свет погас, её уже не было.

Двери закрылись.

Я вышел на следующей станции. Потом ехал обратно. Поезда ходили по расписанию, а я - нет.

Иногда прохожу мимо той остановки, где не останавливаются автобусы. Ларёк снесли. На месте асфальтовый квадрат, чуть темнее остального.

Семьдесят четыре пачки жвачки в шкафу – пахнущие мятой, тишиной и немного глупостью.