Себе и мытарь, и певец. Из пробудившегося

Ночь, оглядываюсь во сне - радиус черноты бесконечен. Подходит кто-то, берёт за плечи, встряхивает - так хозяйка трусит бельё перед сушкой - и кричит в лицо: «Как вы посмели? Я же!..» Некто взволнован, его влажное дыхание липнет к щекам.  Я просыпаюсь и вместо того, чтобы оттолкнуть незнакомца, ослабить или сбросить с плеч его кряжистый капкан, досадую и всё более поддаюсь чужой воле. Что это? Жертвенный антагонизм здравому смыслу, или подсознательное стремление довести ситуацию до предела, до безумия всех унизительных обстоятельств и тогда – только тогда! – вернуться в сон, в явь недоснившейся чУти… 

А бывает так: ночь напролёт снится власть. Вроде всё во сне, как всегда: идёшь – куда хочешь, мыслишь свободно – сам себе и мытарь, и певец! Предметы, обстоятельства, люди расступаются, прохожие заглядывают в глаза или просто толпятся рядом. Кто-то кричит: «Радуйтесь, он идёт, он здесь, он вот уже!» 
 
Подытожим. Только в сонном видении к нам приходят подобные мысли-ловушки. Да-да, именно ловушки, имеющие целью воспламенить воображение и предложить самую странную из бодрствующих категорий – сон наяву!
Сон наяву может показаться схоластикой, беспредметной игрой воображения. Смею заверить: впечатление обманчиво. Российские НИИ, РАНы и прочие аббревиатуры весьма поднаторели в искусстве полноценного восьмичасового рабочего сна. Их коллективный сон в любых интеллектуальных и производственных обстоятельствах не прерывается ни на минуту даже в часы таких фундаментальных форс-мажоров, как Всемирный потоп и обледенение Земли, погубившее мамонтов.

Слышу возражение: во времена Всемирного потопа научных институтов и профильных академий не существовало. «Ну, почём знать, почём знать!..» - ответил бы Булгаковский Коровьев и добавил сверх напечатанного: «Сон наяву тем и хорош, что всё происходящее в нём уже было, но чтО было - не ведает ни бодрствующий во сне, ни спящий наяву – такая петрушка!»