В разных ракурсах

Все дело в ракурсе*...

Александр Кушнер
«Прямая речь»



Как правило, новый номер журнала начинается с обсуждения публикаций.

Сегодня утром главный редактор Николай Николаевич, едва заглянув в компьютер, призывает к себе на беседу просто редактора Татьяну и сообщает радостную весть.

– Мы нашли дочку Петрова!

Татьяна искренне радуется, понимая, что это очень важно для дела. Кто такой Петров, она пока не знает, но знаАчимость события витает в воздухе. Не так просто найти человека в интернете. И если уж не самого, то хотя бы его близких родственников, способных многое вспомнить и интересно рассказать.

– Я с ней связался, – продолжает Николай Николаевич, – она обещала написать статью об отце.

Затем Николай Николаевич называет область науки, в которой трудился и прославился Петров, светило в научном мире и автор нескольких книг.

Главный редактор ссылается на известного, часто появляющегося на экране человека, с которым давно дружен, который пишет статьи для журнала и через которого удалось найти дочь мэтра.

По той интонации, с которой произносится имя и фамилия Петрова, Татьяна чувствует, насколько интересной и значительной станет публикация. Книги Петрова – основа основ, они подобны энциклопедии, на его имя всегда ссылаются.

– Это будет гвоздь номера, – предсказывает всегда сдержанный в оценках Николай Николаевич.

Татьяна внимательно слушает и мысленно прикидывает место для статьи в следующем номере журнала.

– Дочь живёт в Москве, но раньше они, оказывается, жили в Риге, – сообщает Николай Николаевич.

– То есть Петров ходил с нами по одним улицам. И, может быть, мы даже встречали его, но не знали, кто перед нами, – развивает мысль Татьяна.

Несколько дней в редакции ждут письмо со статьёй от дочери.

В конце концов, через неделю оно приходит. Николай Николаевич пересылает на электронный адрес Татьяны долгожданные материалы.

– Всё это очень хорошо, но у нас уже сто страниц, – говорит она, ознакомившись с текстом. – Может быть, отложим на следующий номер?

– Ни в коем случае! – отклоняет инициативу Николай Николаевич. – Он наш, рижанин. Это будет фурор!

При обсуждении Николай Николаевич ещё раз называет публикацию сенсационной, потому что до сих пор о жизни Петрова никто никогда не писал. И у них есть возможность стать первооткрывателями – напечатать достойную статью о жизни и деятельности именитого учёного.

Татьяна начинает работать с текстом, но он кажется ей очень коротким и не слишком подробным, содержит в себе в основном официальные биографические сведения. Татьяна внимательно вычитывает и определяет место публикации в журнале. Статья носит чисто информативный характер, в ней сообщается, что Петров был ветераном Великой Отечественной войны, доктором наук, автором учебников, заложившим основы в очень важной области знаний.

– Хорошая статья, но написано суховато, слишком коротко, – резюмирует Татьяна, делясь с главным редактором впечатлениями от прочитанного, – как в библиографическом справочнике. Не хватает простых живых подробностей о привычках, характере, о родственниках.

– Ну, как написала, так написала. Наверное, это всё, что она может. Дочка – не журналистка и не писательница, – оценивает тот, – подождём иллюстрации, она обещала не задерживать.

Через пару дней дочь Петрова присылает иллюстрации. Их немного. Это фотографии обложек книг, статей и несколько снимков самого Петрова – в молодости и в зрелые годы. Татьяна рассматривает фотографии, читает текст, перечитывает письмо с рижским адресом и неожиданно осознаёт, что Петров был её соседом по дому.

– Николай Николаевич, – говорит она шефу через отрытую дверь кабинета, напротив которой стоит её стол. – Кажется, я его знала.

В ходе работы они иногда коротко переговариваются, не вставая со своих мест и разглядывая фото на экранах компьютеров.

Татьяна вспоминает, что в этом доме она с родителями жила в раннем детстве. Так что по одной улице с учёным ходила и, скорее всего, здоровалась.

Татьяна открывает иллюстрации, ещё раз вглядывается в лицо на фотографии и потрясённо думает: «А я его действительно знаю! То есть знала!»

Потом с этим неожиданным открытием она идёт в кабинет главного редактора с пояснениями и сообщает:

– Это точно наш сосед! Даже подробности могу назвать – первый этаж, квартира двукомнатная, справа. С кустом сирени под окном.

Николай Николаевич удивлённо смотрит на неё в ожидании продолжения.

– Правда, мне было четыре года и я знаю его как папу Джози.

– Джози? Дочь зовут Елена, – умеряет Татьянин первооткрывательский порыв главный редактор.

– Джози – это Джозефина, – радуется редкостной информации из своих детских впечатлений Татьяна, – так звали их собаку!

Ей вспоминается маленькая собачка. Это был бежевого цвета шпиц с большими навыкате чёрными глазами и мягкой шёрсткой.

Почему-то Джозефина предстаёт в Татьянином воображении преимущественно в зимнем вечернем антураже – с летящими в свете уличного фонаря редкими крупными снежинками.

Хозяйка часто носила Джози на руках. Та смирно сидела, сложив лапки на сгибе рукава пальто, подняв треугольные ушки над заострённой мордочкой, и заинтересованно умными, казавшимися влажными глазами смотрела на любовавшуюся ей девочку.

Имени хозяйки Татьяна тоже не знала – она была для неё мамой Джози, как сама соседка себя называла.

Соответственно, хозяина, видного учёного, она знала как папу Джози.

Танины родители всегда здоровались с соседями и обменивались с ними фразами вежливости.

Когда хозяйка Джозефины отпускала собачку с рук, та крутилась рядом с ней и собеседниками. Как правило, соседи коротко встречались около подъезда. У Джози был звонкий заливистый голос. И эта крошка на коротких лапках со всей энергичностью, решительностью и злостью сторожевого пса лаяла и бесстрашно бросалась вперёд при появлении постронних, защищая хозяйку и дом таким грозным и устрашающим образом.

– Джози! Не волнуйся, всё хорошо! Иди к маме на ручки, – подзывала хозяйка Джозефину.

Отважная охранница, принадлежавшая к породе сторожевых собак, послушно, быстро перебирая лапками, бежала на зов и, успокоившись, с удовольствием шла в хозяйкины руки.

Та поднимала любимицу с заснеженного асфальта и нежно приговаривала:

– Ой, какие подушечки холодные – замёрзли!

Мама Джози запомнилась Тане как очень красивая добрая и приветливая тётя, всегда рассказывавшая о проделках и характере своей любимицы.

Она выделяла самые забавные моменты, доказывавшие необыкновенные умственные способности питомицы. Так, Джозефина, едва заслышав телефонный звонок, бросалась к аппарату, снимала зубами трубку и клала её на тумбочку, пока хозяева спешили из комнаты в коридор ответить на звонок, – помогала.

Джози относилась к маленькой Тане дружелюбно и вертелась вокруг неё, пока соседи непродолжительно дружески разговаривали у подъезда, а Таня чистила снег маленькой деревянной лопаткой. Джозефина весело и игриво бегала рядом и нюхала Танину серую овчинную шубку.

Иногда Джози выводил на улицу её хозяин. Хотя он редко это делал один, чаще просто сопровождал жену в таких прогулках.

Таня помнила его как высокого, большого и крепкого  дядю в серой шинели и папахе. Чаще они встречали его, когда сосед шёл со службы с большим портфелем в руках. Иногда он возвращался с работы вдвоём с её папой. Таня знала, что они служат вместе.

А дочку она почему-то никогда не видела, ведь та была уже взрослой и Джозефину не выгуливала.

Уже потом, когда Татьяна пыталась найти информацию о Петрове, расспрашивая свою маму, она узнала, что сосед, папин сослуживец, очень успешно занимался тяжёлой атлетикой.

Татьянин отец, к сожалению, уже покинул этот мир.

Хозяева Джозефины были намного старше её родителей, относились к молодой паре по-отечески и умилялись малолетней Таней.

Пожалуй, это и вся информация, которой располагала Татьяна на момент подготовки статьи о своём соседе, оказавшемся большим учёным.

Информация, почерпнутая из интернета и касавшаяся места службы Петрова, была очень краткой. А точнее, там лишь упоминалось его имя как преподавателя вуза.

Все её яркие и красочные реминисценции остались за кадром и не вошли в журнальную публикацию. Это казалось совсем неважным и лишним в формате исторического журнала. Хотя более яркого эпизода из жизни придумать было невозможно.

Теперь представить, что рядом с ней жил авторитетный человек, казавшийся таким простым и доступным, информацию о котором собирали по крупицам, представлялось Татьяне невероятным.

Наши оценки зависят от того, как и с какой стороны мы смотрим на людей и события.

Разбавить или дополнить статью нарративом о Джозефине и её хозяевах Татьяна не решилась.

Кому этот поток сознания был нужен в профильном журнале?

* Ракурс – это вид на объект под определённым углом. Положение камеры относительно предмета или человека «выстраивает» композицию и акценты в кадре: что-то будет выглядеть важнее, а что-то незначительнее. Ракурс способен влиять на нарратив фотографии – делать её привлекательнее.
Статья из интернета

«Комплимент» – Рига, 2025.