Предзимье

Эти дни поздней осени и днями можно назвать лишь условно. Кода что-то в правом полушарии решает поднять тебя с кровати, но левое и не думает, досматривает не фрагмент последнего сна, а переходит уже на следующий, долгий и мутный, а грань между снами и бодрствованием настолько размазана, что стереть эту мазню не удается порой до обеда, но ты затемно, не понимая смысла действия, спускаешь ноги с кровати, нашарив тапки, с трудом приоткрывая один глаз, автоматически плетешься на балкон с горящим фонариком, включаешь для уюта гирлянду крохотных светляков-лампочек на окне, усаживаешься в кресло-качалку с сигаретой, делаешь глоток вчерашнего недопитого чая и начинаешь вглядываться в плотную чуть синеватую тьму, в силуэты домов напротив с горящими окнами, настолько редкими, что их можно сосчитать, сгибая палицы лишь на одной руке, скользишь глазом по плотному ряду безмолвных авто на приколе, освещенных уличным фонарем, мимо которых плетется оранжевый дворник  с метлой на плече, должно быть Икром, или Саид, не разобрать, и наблюдаешь, как это иссене-темно-серое небо меняет цвет на инфернально-холодно-красный, по которому несутся в полной тишине рваные сталисто-фиолетоватые тучи. Но ты понимаешь, что эта напряженная, стылая тишина там, за стеклом, и ей не пробраться в твой теплый мир, согреваемый подрагивающим светом лампы в фонаре, имитирующей живое пламя и подмигиванием светлячков гирлянды, допиваешь чай и, пока не проснулись жена и кот, возвращаешься в кровать, совершенно не понимая, толи не удается вновь уснуть, толи ты и не просыпался вовсе.
15.11.25