Однажды в Нюрнберге двадцать первого века

     Поголовная ответственность всех нас, руссиян, за преступления криминально - фашистского режима Пуйла рано или поздно, но обрушится на каждого из нас с тем же эффектом, уверен, что и на недоумевающих немчиков сорок проклятого пятого года, когда оккупировавшие Рейх войска союзников нагнули раком каждую бабу и дали пососать, попутно унизив и ограбив, недоумевающих. Пока мои соотечественники, сумевшие миновать чашу раскаяния за Совок и самодемоцид, не осознают, что все, кто не эмигрировал или не сидит в лагерях Пуйла, новые фашисты и поголовно ответственные ублюдки, ни хрена не изменится. Они точно так же, что и немцы, будут изумляться и негодовать, выловив многомиллионный пряник ограблений, изнасилований, расплаты потомками за преступления дедов, а они, как известно, воевали. Все и всегда определяется грубой силой, раз вы, скоты безрогие, не смогли накернуть Хохляндию, привычно обосравшись ничтожностью и неумением даже воевать, то сидите и мовчите. Точнее, твари, сидите, и мовчите, и ждите.
     - Гэспада, - рыдала с петербургским выговором слезливая Елена Соловой, обнаружив у себя в кальсонах сразу трех буйно - веселых украинцев, поделивших добычу втроих, - вы звери, гэспада.
     - Соси жарче, - яростно шипел ей в ухо оказавшийся чистокровным русачком бравый зольдат Украинской Освободительной Армии Микола Курелеха, зажиточный мужик, - тварь позорная.
     Она сосала. А что поделать ? На хлеб цена ? На овес - цена ? Жрать - пить всем надо ? Ннада.
     - Очки ннада ? - глумился с Востока китайский офеня, небрежно вертя в ладони чотки. - Подмахивай, сука.
     Она подмахивала. А что поделать ? Вожди подохли, армия разбежалась, даже картофельный, но хитромудрый бацька сидел сейчас за столом Международного трибунала вовсе не с той стороны, где скорбной кучкой кучковались уцелевшие неофашисты режима, нет, торчит сычом престарелым во главе почти, чутка, конечно, сбоку, типа как просравшие все и вся французы, победителем.
     - Вы тоже тута ? - пролепетала опойка Захарова, зябко кутаясь в полосатую фуфаечку джорджопобедобесцев. - И вы победитель ?
     Лукашенко не снизошел до свиньи. Пригладил усы и негромко хмыкнул. Но затем, не сдержавшись по своей природной бойкости и живости характера, вскочил и проорал :
    - Собаке собачья смерть !
    Миллионы двуногих скотов, тяжко кочумая на безрыбье, охали и стонали, совершенно и напрочь забыв себя же скакавшими и бесновавшимися по отжатию полуострова у сестры. Они привычно ничего не помнили, мудро тая за пазухой, рядом с камнем, народную правду и мудрость отцов, гласившую во все времена, что от нас ничего не зависит.
    - От немцев тоже ничего не зависело, - и не думал с ними ( нами ) всеми спорить ушлый бацька, принимая из рук американского морпеха руку Хрущева, заменяющую по новым временам ногу того же Хрущева из предыдущей пышущей ненавистью к современной России сказочки, - но это не помешало победителям спросить с них. И спросить по - полной, - уже угрожающе добавил Лукашенко, гнусно ухмыляясь. - Короче, сидите и мовчите. Мразь.
     Машка зарыдала. Она надеялась на снисхождение, но справедливый голос отмерил ей ровно пятнашку. Конечно, в евроусловиях, где сам Брейвик получает пяток высших образований, но все же тюрьмы. Поделом свиньям. Как говорится, наше дело правое, победа будет за нами. Или левое. Тогда тоже будет, но за другими.