В саду Oneness

               
      


                В саду «Oneness»
 
 

Гуляя в беззаботном настроенье… в саду совсем извилистых
аллей, он наслаждался безудержным вдохновеньем и тишиной
отсутствия людей… 
Вокруг грибы, похожие на гвозди, что никогда не прибиваются к рукам,
И виноградные нетронутые грозди, что поделили всю беседку пополам
И там фата осталась от «смотрин», забытая на радость всем цветам
на белоснежности фаты следы морщин, была невеста, а теперь
«мадам», которой даже кто-то восхищался и Кока-Колу пивом запивал

         
Исчезли времена различных факультетов, депрессий и мучительной
хандры…
И звуки всех скрипучих «турникетов», всегда меняющие правила игры
На пиджаке есть «герб», как пропуск в двери непредсказуемых закатов и
ночей, а позади отравленные Души и туфли новые с подошвой
покрасней …
Он размышлял, он мысленно прощался и мысли разрывали изнутри,
И было абсолютно безразлично всем заседающим в не Бес-ности жюри,
где «поводок» привязан к турникетам…
 

Снимая мысленно тот поводок, как ожерелье, он открывает книгу
«Откровений», в которой откровенья вовсе нет,
А только есть какой-то мокрый след на всех страницах временных
изданий…
У времени нет времени на смех, оно с усердием пережует всех тех…,
чей грех не был забыт по правилам отсрочки наказаний
И был записан в книгу «Предсказаний», где есть следы «улитки-
слизняка», как росписи намеков отовсюду…

    
Улитка и слизняк не есть родня,
Улитка – микро мерная броня, что любит дом, и собственный очаг…
Ну, а слизняк плевать хотел на домоводство,
Он тихо ползающий клоун-поцелуй, бездельник и угодливый холуй
Не замечает путь свой, как уродство, плохих художников обыкновенная
мазня, оставленная в роли превосходства…,
Чтоб красить дыры разноцветных парусов и «брюхо бабочек»
раскрашивать словами, завидующих птичьим крыльям: "Ф"ламинго,
«В»оробьев, «Б»елеющих «В»орон…,
Что, к счастью, не питаются цветами и не хватают клювом одиноких ос
и мимо пролетающих стрекоз «во славу логики» и удовлетворенья…


Он звезды с неба торопливо собирал, затем в саду из них растил
ромашки, писал стихи на выцветшей бумажке о музыкальной и упрямой
замарашке, с метлой бегущей в буре пылевой,
освобождая мысли от насилия оков и сладких не сбывающихся снов…
Случайный завтрак, выпит кофе, свет пришел…, услужливо целуя
анфиладу… 
И чашку яда расплескал он, как награду, для высоты оранжерейных
потолков в саду «Oneness», где все готово к маскараду, а жизнь вторит
немой гремучестью змеи…


Язык змее отрезал он за что? Не жалит языком змея, сначала жалят
мысли, как у людей читающих себя…
Ну, а затем, вступает арсенал, подаренный изобретательной
природой: кому клыки, кому стихи, кому портреты, продавших акварель
за три котлеты, где проживают отрицания себя зашедшие в туман
воображенья для поиска таинственных дверей в тот сад,
Где чьи-то мысли срывают маски вместе с кожей и продают их билетерам
в Ад,
чтоб сцену созерцать из ложи и не ходить без одиночества в тот сад…