Табия Конакова

 • 13.11.2025 (4)

Обещают ливни, снежную крупу и лёд. Пора менять летнее на зимнее. Очередь. Походил по площадке у шиномонтажа, застыл. Забрался в машину. Вчера вечером хотел добраться до мастерских, где в прошлом году сидел в тепле на диванчике, ожидая завершения процедуры. Не сразу нашёл в темноте то тёплое место: пустая площадь, вместо ряда светящихся окон и ворот мастерских череда железных щитов и темень, только вдалеке фонари в лесу светятся, там городской парк, лес вдоль кольцевой дороги.
Пустота и заброшенность резонируют в сюжете книги, вчера дочитанной. Не провинциальный городок, Питер и Москва конца XXI века. Конец всему. Россия в Карантине с начала двадцатых годов; в полном проигрыше, в изоляции и нищете. Нефть, металл, электричество — всё уходит за границу в порядке репараций. Компьютерная техника в стране отсутствует, как и прочие чудеса. Русская литература истреблена, признанная крайне вредной, губительной для народных масс. Численность народонаселения существенно сокращена. Молодёжь к 2080 году о том ужасе, что обрушил страну в начале XXI века, представления не имеет, очищены умы, над этим государство работает: идеологи, гении Нового Времени, убедительно доказали, что не литература должна быть основанием Культуры, а шахматы; не душа, со всем, что её питает и обустраивает, делает человека счастливым, а тщательный расчёт вариантов и соответствие правилам.
Начало повествования озадачило. Очень уж фантасмагория перекликается с нынешней реальностью, когда ночью беспилотники гудят, а днём рассказывают о русофобии, побуждающей Европу планомерно готовиться к войне.

        Алексей Конаков. Табия тридцать два. Фантастическая опера. Individuum, 2024

Фрагмент интервью автора: «По поводу жанра — роман подразумевает ряд определенных признаков: психологическую проработку персонажей, убедительность мотивировок, эффект достоверности и прочие. Опера же — мир заведомого абсурда, где картонные декорации и шитые белыми нитками спецэффекты, где умирающая от чахотки девушка поет сложнейшую арию на 15 минут, где юного пажа играет сорокалетний мужчина весом в двенадцать пудов и так далее; но любим мы оперу вовсе не за это, а за тонкости взаимодействия голоса и музыки. Вот и «Табия тридцать два» — не про достоверность, а именно про тонкости взаимодействия двух великих культурных традиций: литературной и шахматной. То есть определение жанра "фантастическая опера" работает как предуведомление, дисклеймер».

Конаков Алексей Андреевич родился 24 сентября 1985 года в Ленинграде. Ещё СССР. Окончил политехнический университет Петра Великого. Уже Санкт-Петербург. Назад, в будущее! Инженер-гидроэнергетик. Он же литературовед, литературный критик, эссеист, поэт. Несколько книг написал, оставаясь инженером.
Отношение литературы и техники в интерпретации Алексея всё в том же интервью: «Я бы, перефразируя Чехова, сказал так: "Гидроэнергетика — это моя законная жена, а литература — любовница". Я продолжаю работать инженером, очень ценю и люблю свою профессию, и она служит для меня источником постоянных открытий и вдохновений. На одной гидроэлектростанции мы с коллегами недавно зарегистрировали интересную "стоячую волну", на другой — выявили, с помощью датчиков давления, вихри Бенара — Кармана, срывающиеся с лопастей турбины, а еще, например, разработали новые, более нюансированные нормы на вибрацию, используя теорию размерности. До нас этого никто не делал».

Инженер, литератор и, судя по всему, шахматист. Текст книги насыщен шахматным лексиконом, десятки имён выдающихся шахматистов, цитаты, метафоры, достаточно выразительные. «Весна – проходная пешка» [38]. Даже будучи профаном в шахматах, ожидаешь благих перемен; впрочем, многое зависит от того, с какой стороны доски располагаетесь и как обстоят дела с фигурами. Или, из той же оперы — «и постель, и подушка, и чистые простыни, и Майин лифчик летит в темноту (ах, любимый дебют!)…» [65]. У Алексея оба выигрывают. В шахматах так не бывает. Ничья — не выигрыш… должна быть чьей-то.

Читается книга легко, шахматная терминология шелухой осыпается. Прочих новых для меня слов множество. Так последнее слово фрагмента определения "фантастической оперы" — дисклеймер; значение угадывается, но в лучше уточнить.

Дисклеймер (от англ. disclaimer — «отказ от ответственности») — короткое юридическое или информационное заявление, которое разъясняет ограничения, условия использования информации или товаров и снимает с автора, бренда или компании определённые виды ответственности перед пользователями или клиентами. Типичный дисклеймер в титрах художественных фильмов — все персонажи являются вымышленными и любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно.

Первое слово на чёрно-белой обложке — «Табия» — озадачило настолько, что пришлось прочитать все 288 страниц (точнее, текст на страницах с 5 по 287). Прочитал. Значение «Табии» проще было выловить Сетью.

«Табия (перс. — «поле боя») — условная начальная позиция фигур и пешек в игре шатрандж. Соприкосновение сил сторон наступает не сразу, соперники получают возможность расположить фигуры и пешки на своей половине доски желаемым образом. Табия в шахматах — типичная позиция того или иного дебюта, где, как правило, закончена мобилизация сил и начинается миттельшпиль. Также табией могут называть стандартные ходы дебюта — ходы, которые обычно делаются быстро, прежде чем дебют начинает разветвляться на сторонние варианты».

Сокращаю — значимая стадия партии наследующая дебюту, позиция, а не исходное расположение фигур на шахматной доске. Что-то в этом роде. В книге поле боя отсутствует, позиции сданы, эпоха потерпевших поражения.

 • 14.11.2025 (5)

Исходно была книга, недавно подаренная любительницей современной литературы моему товарищу, классному игроку в шахматы. Давно не располагаемся с ним за доской, смысла нет: лет пятнадцать назад ещё мог бы рассчитывать на ничью, но товарищ подрос и стал разрядником и специалистом в области ИИ — снова игры, другого масштаба. В книге, кстати говоря, центральная проблема — "ничейная смерть" шахмат и роль вычислительной техники в эволюции древней игры.

Один из главных персонажей книги — Броткин. Выворачивая фамилию наизнанку без первых двух согласных (на всё), получаем "Никто". Определено ли это автором и отчего Броткин оказался Александром Сергеевичем, гадать не стану, лучше воспроизведу финал повествования, страница 287.

«   Будто бы опять светлело апрельское утро, и желтели лампы, и спал на подоконнике местный кот по кличке Кипергань, и висела на стене «Задача Петрова о белых конях», и в читальный зал входил вдруг тощий, нескладный, лохматый и очень застенчивый молодой человек в бесформенной клетчатой кофте, и спешил к алфавитному каталогу, и начинал что-то искать в ящичке с литерой «К», и тогда Шуша вставала из-за библиотечной стойки, и медленно приближаясь к этому молодому человеку, и аккуратно протягивала руку, едва касаясь его плеча, и смущённо улыбалась, и тихонечко звала: "Кирилл Геннадьевич!"
   ……..
   Но никакого Кирилла Геннадьевича не было».

Сей момент, переписав текст, сосредотачиваюсь на имени кота, — что оное может значить? Уточняю…

«Кипергань» (от франц. qui perd gagne — кто проигрывает, тот выигрывает) — шахматная задача на обратный мат.

Мат, да ещё обратный, тут что-то зашито, но кот отвлекает… обратный ход по тексту… страница 99, визит Кирилла на кафедру анализа закрытых начал, целиком занимающую шесть этажей какого-то старого здания, протянувшегося вдоль набережной.

«Кирилл дежурно постучал, легонько толкнул дверь — и увидел Александра Сергеевича Броткина.
  (Ошибки быть не могло.
   Человек, сидевший за столом, отчаянно, невероятно, невозможно походил на кота. Круглая грудь, круглая голова, круглые глаза, и мятый серый с начёсом пиджак как настоящая шерсть, и под носом топорщились абсолютно кошачьи усы: что-то бормоча (мурлыча!), Броткин перелистывал «Искусство анализа» Марка Дворецкого (и наверняка помахивал невидимым Кириллу хвостом). Сходство казалось настолько полным, что заставляло невольно усомниться в реальности происходящего; растерявшийся Кирилл чуть не ляпнул "кис-кис-кис" вместо человеческого приветствия.)»

Скобки Алексей употребляет систематически и эффективно, создавая планы текста.

Иной раз строки так распределены, что присутствие поэзии становится очевидным.

Судите сами.

«Так что же делать? Понятно, что: положить камни в карманы. Застегнуть пуговицы. Муха село. Крабле-крибле. Мы с тобою — крупно влипли. Превратиться в птиц ли, в рыб ли? Улететь бы, как колибри. Вот каковы оказались энтелехии прекрасного серого плаща, случайно найденного в квартире на Свидлеровской набережной: это сеть, чтобы запутать ноги и руки, саван, чтобы укрыть тело.
   Рассвет.
   Тоска.
   Река.
   И черными белыми полями квадратные круги по воде». [284]

(Энтелехия — внутренняя сила, потенциально заключающая в себе цель и окончательный результат.)

Фигуры Булгакова, Набокова и братьев Стругацких различал чуть ли ни с первых страниц. Агенты русской литературы непринуждённо проникли в повествование. Табия чтения. Так воспринимаю, но не считаю, что так надо. Не пишу отзыва, не занят литературной критикой, не порицаю и не рекомендую. Должен признаться, медленно осваиваю прочитанное. Хорошая книга, прежде всего — присутствие удовольствия чтения. Иногда диалог с прочитанным не завершается, когда книгу возвращаю на полку. Так и с «Табией». На сегодня довольно, а завтра поставлю точку. Или многоточие.

 • 15.11.2025 (6)

Сдаюсь. Тянет сказать то, что может оказаться вне смыслового поля книги.

Такое впечатление, что не шахматы сейчас отменяют литературу и обесценивают культуру, а игра в деньги (не только на деньги), доска — хранилища золотых запасов и облака криптовалюты пожирающей энергию.

Дело в том, что современная экономика вовсе не экономика. Происходит сей термин от древнегреческих «эйкос» (oikos) — «дом», «хозяйство» и «номос» (nomos) — «правило», «закон». Исходное значение —  «правила ведения домашнего хозяйства». Между тем, не хозяйством занята сия "наука", а построением правил игры, которые одних делают гигантами и небожителями, а других… впрочем, нет настроения говорить о том, что происходит с теми, кто к играм на деньги не склонен, другим заняты сердце и ум. Что до "предпринимательства", оно всего лишь ширма или занавес, за которым понявшие суть денег копят капиталы и диктуют законы, которые отношения к ведению хозяйства вовсе не имеют, а указывают ту категорию людей, их неизбежно мало, которым глубоко наплевать на дома и хозяйства, потому что они боги планеты Земля.

Религия как бы ориентирована совсем не на мирские блага. Чему она служит и как это всё славно получается, тоже рассуждать ни малейшей охоты. Последняя пара тысяч лет истории человечества великолепно иллюстрируют и этот род игры.

При чём здесь «Табия»? — Показалось интересным параллель между деньгами и шахматами. Две игры совершенно разные, но центральный персонаж книги, Кирилл Геннадьевич (которого никогда не было), образец уверенности в том, что именно шахматы есть то, что образует Культуру, и жизнь без них смысла не имеет. Что-то в этом роде происходит с основой нынешнего Мира — деньги в основе. Ну да, куда же без них! И куда же без продвинутых игроков, успешно сочиняющих свой личный Мир, куда прочим вход только в роли слуг и приносящих всяческое удовлетворение хозяевам. От чего нынешние хозяева Мира норовят удовольствие получить, гадать не берусь, очень всё непросто и не одно … наверх всплывает… наверное. В одном уверен, — смысл войн в прибылях, получаемых теми, кто знает, как возбуждать и подавлять умы. Да и какие там умы у зомбированных масс и у тех бойцов с выпяченной грудью, которые точно знают кого ненавидеть м как на убийствах зарабатывать.

И как же быть? Куда Мир катится? — понятия не имею, только надежду на лучшее — мне позволяется быть наивным, поскольку впадание в детство поздней эпохой жизни предусмотрено.

До конца не мог понять, куда автор клонит. Финал показался литературной классикой, между тем, герой повествования рафинированный шахматист конца XXI века. Можно и так сказать, что он предпочёл «ничейной смерти»… впрочем, кто готов пройти дистанцию от первого слова до последнего, сам определится с предпочтениями… после прочтения.

Трёх дней чтобы развить позицию явно мало. Перелистывая книгу хотелось задержаться на кольцах Москвы и заглянуть в Петербург, хотя бы на улицу Рубинштейна… нет, и так затянул и оказался не там, куда метил.

Между прочим, на следующей неделе, 20 ноября (по старому стилю — восьмое), со дня отбытия Антона Григорьевича Рубинштейна (1829 — 1894) в мир иной исполнится 131 год.

Антон Григорьевич на упомянутой улице проживал в доме № 38 с 1887 по 1891 годы. А в «Табии» — дом 12… потом, потом. Лучше вспомню, что занесло меня на ту улицу двенадцать лет назад… всего-то двенадцать! — а казалось, пол-жизни прошло.
http://proza.ru/2023/07/04/1419

Продолжение следует
http://proza.ru/2025/11/19/1458