Глава 30. О стиле как акте письма

Есть ли стиль у коня? У вороны? У хомяка? А у коней, ворон и хомяков? Что это вообще такое, стиль? Сегодня будем разбираться с этими вопросами.


Представьте, что мы наблюдаем за некой стаей ворон. И выяснили, что у каждой из ворон есть некие особенности в строении, поведении, окраске и всему тому, что позволяет однозначно сказать, что каждая из ворон является индивидуальностью.


Как можно назвать весь набор особенностей, которые отличают одну ворону от другой? Набор черт? Как-то не очень звучит. Индивидуальностью? Уже ближе, но "индивидуальность" отсылает нас к "индивиду", что по своему значению все же ближе к человеку.


Так как нам различить ворон? Ролан Барт предлагает такой термин как стиль. Хорошо, у любой из ворон есть стиль. Но что будет, если мы обобщим всю воронность? Появится ли у нас некий вороний стиль? Кажется, что да.


Однако спешу вас разочаровать. Вороньего стиля не существует. Почему, спросите вы? Хорошо, признаюсь, что я немного слукавил изначально. Стиль — это не индивидуальная особенность вороны. Стиль — это скорее некая верхушка айсберга индивидуальности. Предположим, что у нас есть три вороны. Послушаем их перепалку.


— Каар
— Карр
— Какарр


Что мы видим? Вроде как перед нами просто нечто такое, что вроде и различает ворон, а вроде и объединяет. Хорошо, начнем с того, что их объединяет. Что у всего этого диалога общего? Кажется, что "кар".


Хорошо, а что тогда у нас отличного? Использование этого "кар". Первая ворона растягивает "а", вторая — "р", третья повторяет "ка" дважды. Но что нам это дает? А это именно и есть то, что называется стилем. Особенность произношения.


Так просто? Подождите, не торопитесь с выводами. Теперь внимательно посмотрим на некую базовую матрицу, на само слово "кар". Что это такое? Это язык. Да, сейчас он упрощен до одного значения, до одного означаемого — слова. Предположим, что и означающее — значение, тоже одно.


Пусть у нас "кар" будет означать еду. Наш диалог, таким образом, превращается в троекратный гимн еде. А может быть, троекратный вопрос о еде. Вороны спрашивают друг друга, съедобно ли то, что находится перед ними. Впрочем, это не столь важно.


Что мы наблюдаем на этом, упрощенном до безобразия примере? На самом деле, довольно многое. Мы уже как бы ввели два понятия — стиль и язык. Но как они связаны друг с другом? И это что, вообще, такое, этот стиль, только лишь особенность произношения?


Кажется, что мы запутались. А значит, пора вводить новый термин. Или нет? Термин-то мы однозначно введем, но чуть позже. А чем займемся до этого? Попробуем опять ответить на изначальный вопрос. Что такое вороний стиль?


Иными словами, что такое есть у всех ворон, что отличает их от не ворон? Предположим, что мы можем только слышать, но не наблюдать ворон. Тогда что является вороньим стилем? Кажется, что "кар". Но это же не стиль, это же вороний язык?


Хорошо, предположим, что мы теперь можем видеть ворон. Первая и вторая ворона у нас вообще неотличимы по окраске. А вот у третьей левое крыло измазано в белой краске. Так, теперь снова зададим вопрос. Какая из ворон обладает отличием? Кажется, что только третья. Остальные как бы просто пользуются стандартным вороньим цветом.


Ага, что мы только что получили? Одна из наших ворон стильная, а остальные нет. Почему? А вот тут мы приходим к очень интересному выводу.


Стиль может существовать только в рамках некого языка, но не сам по себе. Это некая особенность произношения, окраски, звучания, формы. Стоп, формы? Да, но сейчас речь не о наших формах, а скорее об особенностях строения. Представьте, что у одной вороны, например второй, только одно крыло.


Ладно, но как нам понять, что стиль есть? Через его проявления. Стиль проявляется только при использовании языка, но не проявляется сам по себе.


В качестве примера снова вернемся к нашим воронам. Как нам понять, что у каждой из ворон свой стиль использования "кар"? Никак, пока вороны не начнут каркать. Но погодите, скажет внимательный читатель, что тогда произойдет, если каждая из ворон будет молчать, исчезнут ли ее особенности?


И это очень хороший, правильный вопрос. Если мы будем просто наблюдать за воронами, но не слушать их, то мы обнаружим, что у нас вороны разные. Одна классическая, у второй нет крыла, а у третьей крыло в белой краске. Но мы ничего не можем сказать о стиле использования "кар", пока вороны не начнут каркать.


И вот именно теперь нам необходимо ввести такое понятие как письмо. Письмо — это и есть факт использования "кар", факт использования языка. И да, вы правильно поняли, стиль проявляется через письмо.


Ладно, отбросим теперь наших простых ворон и посмотрим на очень сложных людей. Действуют ли тут точно такие же законы? Да. Мы по-прежнему как бы обладаем неким набором правил — языком, договором мертвецов. Подвластен ли нам он? Нет. Мы можем лишь незначительно его изменить, для кардинальной смены языка требуются огромные временные промежутки и целая череда событий. Значит, внутри языка мы не обладаем достаточной свободой.


Что у нас есть еще? Особенности. Обладают ли люди неким отличием друг от друга? Да. Но что это за отличия, как их измерить? А вот тут и заключается самая трагедия. Мы не способны повлиять на наши особенности, они, можно сказать, даны нам от рождения. Значит, тут мы тоже не свободны.


Тогда где у нас остается место для свободы? Вы уже, наверное, сами догадались. В письме, используя которое мы получаем свой стиль. Но свободны ли мы внутри стиля? Нет. Значит, свобода возможна только в письме, только в акте творчества? Да, все верно.


Наши особенности как бы скрыты даже от нас самих. А наш стиль — это скорее отражение наших особенностей. И рождается он только тогда, когда пересекаются две реальности — наша индивидуальная, скрытая реальность. И языковая, общественная, реальность. Вот на стыке них и рождается наш стиль.


Но что такое этот, наш стиль? Опять вернемся к воронам. Представим, что у нас есть четвертая ворона, которая использует язык очень странным образом. Она использует все три стиля других ворон. То "Каар" говорит, то "Карр", а то и "Какарр". Как нам теперь быть?


Ну, вы все правильно поняли. Надо послушать ворон на протяжении времени. И мы все так же получим, что у нас у каждой вороны свой стиль. Но чем он тогда отличается от письма, от факта применения языка? Длительностью.


Стиль — это череда фактов применения языка, среди которых рано или поздно начнет образовываться некий порядок, некие устойчиво повторяющиеся формы. Но почему так происходит только со временем, почему мы сразу не можем явить миру наш стиль?


Все дело в том, что любой акт творчества, любое письмо постоянно балансирует между двумя крайностями. С одной стороны, мы хотим взорвать язык, сказать нечто новое, проявив тем самым нашу индивидуальность, нашу особенность во всей ее красе.


Но что произойдет, если мы взорвем язык? Правильно, нас никто не поймет. Слишком быстрый модерн, окружающие не успевают за нашей сменой словаря. Хорошо, тогда давайте вообще затормозим, будем использовать только существующий язык.


Тогда мы потеряем сам факт творчества, помните Шкловского? Поэзия — это отстранение, это сказать по-новому. Но что значит по-новому? Судя по всему, это означает, что мы берем лишь несколько новых приемов и применяем их. А весь остальной язык у нас как бы остается неизменным.


Это как будто мы прочерчиваем некий отрезок, а потом берем несколько точек, довольно близко к прямой отрезка, но все же где-то не на самом отрезке. Что произойдет, если мы сделаем так несколько раз? Мы получим некую фигуру вне отрезка. Это и есть наш стиль.


Но что произойдет, когда стили других людей наложатся на наш стиль? Мы получим уже некую череду фигур. Но нам же надо свести язык к отрезку. Да, поэтому наш, исходный отрезок, немного сместится. Что мы только что сделали? Описали модель эволюции языка. Что произойдет с точками прошлого отрезка? Они постепенно сотрутся.


Суммируя вышесказанное. Наш стиль — это не нечто заложенное в нас. Это скорее нечто такое, на чем мы не властны, но можем его найти только через многократное применение письма, акта творчества. И это то, что способно сдвинуть языковую реальность. Пусть и на доли миллиметров. Но осмелитесь ли вы, дорогой читатель, найти свой стиль? Или будете пользоваться привычным словарем? Решать вам.