На лавочке у подъезда. ч. 33

                Нескончаемая повесть

                Вот так сложилась жизнь,
                А я её всего лишь ее летописец.

 Сидят на лавочке Ирина Павловна и ее бывшие ученики Илья Николаевич и Пал Саныч,
   Мимо женщина прошла. Мужики ноль внимания, а Ирина Павловна:
   - Вы что не узнали, кто мимо прошел?
   - Нет. А кто это?
   - Так это ж одноклассница ваша, Надя Каратаева. Вы с ней в нашей начальной школе учились. А она после четвертого класса не с вами в 98-ю школу перешла, а в 45-ю.
   Илья Николаевич.
   - Ты смотри, что время с людьми делает. В классе она такой крупнотелой неказистой девочкой была. Видимо, достатка в семье не было, все время в поношенной одежде ходила, что от старших сестер оставалась. Да и в учебе закоренелой троечницей была. А тут если и не королевна, то словно модель по подиуму прошла.
   - Ты же пусть не «первым парнем на деревне», но видным в нашем поселке был. Я же помню, как девочки в школе на тебя поглядывали. А ты отличник о себе высокого мнения был и все их взгляды игнорировал. 
   - Нет, не так, Ирина Павловна. Я книжек много читал из школьной библиотеки. А в них все девочки скромные, нежные, легкоранимые создания, одуванчики нежные, короче. Вот этот образ и влиял на мои восприятия и отношения к сверстницам и тем более к одноклассницам.
   - А сейчас что? Восприятие изменилось? И когда?
   - Изменилось. Особенно в институте. Старшекурсницы на всё были готовы, чтобы с городским жителем браком сочетаться. Или, в крайнем случае, забеременеть от него на последнем курсе.
   - По-моему, ты и сейчас не очень изменился. Не тоскливо одному в квартире? По вечерам на Луну не воешь?
   Улыбнулся бывший ученик.
   - Нет, не вою. Да и не очень-то я охоч до одиночек. Женщины, они как мороженное: сначала холодны, потом тают, потом липнут. Имею горький опыт. Поэтому предпочитаю не одиночек, а одноночек. Все, что я хотел узнать о женщинах, узнал. Интерес свой удовлетворил. А копить и коллекционировать их ради галочки в книге учета мне и не надо, и не хочу. Тут как в картах: себе не вам, перебора не дам.
   Илья Николаевич.
   - А мы в студенческом общежитии день рождения товарища отмечали. Ну-у, очень хорошо отметили. Он потом он поведал. Просыпаюсь, говорит, утром, однокурсница с параллельной группы рядом лежит. «Ты кто?» - спрашиваю. А она «Судьба твоя» - отвечает. Оба распределение получили на наш авиазавод, расписались и, насколько я знаю, живут.
   - Ну и как, доволен бывший однокашник судьбой?
   - Не жалуется. Только говорит, как погостит у какой подруги, домой возвращается, так словно граната в окоп прилетела.
   Ирина Павловна к Пал Санычу повернулась.
   - А, правда, что ты в Диксоне долго жил?
   - Да. Только не в Диксоне, а на Диксоне. Так все диксонцы говорят.
   - А как правильно диксонцы или диксончане.
   - Честно говоря, не знаю. Одни так, другие по другому себя обозначают. Кому как нравится, как на язык ляжет.
   - А как ты туда попал? Туда же не всякому, наверное, дорога проложена.
   - Не всякому. Только по вызову. Кого на работу, как меня, вызывают, кого родственники приглашают и трудоустраивают.
   - А тебя кто вызвал.
   - Брат двоюродный направил. Он, когда Хрущев в конце пятидесятых годов  вооруженные силы сократил, оказался без работы и жилья. Подробностей не знаю, но занесла судьба его с семьёй в заполярную Дудинку. По тем законам, отработав 15 лет, получил право вступить в жилищный кооператив в любом городе страны. Он несколько раз заезжал к нам по пути в отпуска их северные длительные и много чего хорошего рассказывал. А у нас, как и у всех молодых родителей, проблема с жильем была. Он дал адрес. Я послал документы. Нам ответили: приезжайте, работа и жилье предоставляется. Всё хорошо, но как вспомню дорогу туда, так до сих пор содрогаюсь.
   Замолчал собеседник. Наверное, снова содрогнулся.
   Ирина Павловна.
   - Пал Саныч, заинтриговали. Не томите.
   - В середине августа пришел официальный вызов. Предоставляется работа по специальности мне и жене, квартира двухкомнатная, детям школа и детсад в Диксоне. Сказано – сделано. А мы же решили ехать сразу и насовсем. Вещи на Диксон  контейнером - без проблем. Билеты на самолет через Москву и Норильск - пожалуйста. Конечно, самый очевидный вариант был бы – ехать мне одному или с женой, а детей привезем после. Но такой вариант нас не устраивал ни в коей мере. Я в трансагенство с заявлением на контейнер для перевозки домашних вещей поехал. А там - пишите заявление, поставим на очередь, получите контейнер через месяц-полтора не раньше. Мир не без добрых людей, и одна из посетительниц мне подсказала: «Иди к начальнику трансагенства с денежкой и получишь контейнер вне очереди». А у меня с собой только рубль на дорогу. Ну, думаю, поверит на слово, что привезу сколько, куда и когда скажет. До конца работы 40 минут, а у него посетитель. Не успею! Не примет? Посетитель вышел. Я в кабинет. Так и так, говорю. А он: «Диксон, Диксон? Это какой Диксон? Где? Там где белые медведи, что ли?». Киваю. «С семьей?». Киваю. А он как-то так искоса посмотрел на меня. Типа, сумасшедший или пьяный? И, рукой этак небрежно махнул, типа, вали отсюда. Я – в «а банк»: «Сколько?». Он еще раз глянул: «Иди, пиши заявление. Пусть оформят вне очереди». Вышел, ничего не понимаю. Заявление написал, подал в окошечко. Приняли. Оформили. Ждите, вам позвонят. Я рабочий телефон указал, домашнего не было. Через день на работу позвонили. Я на территории. Сотрудник на месте был, трубку взял. Я возвращаюсь, а он мне: «Тебе с трансагенства звонили. Завтра утром контейнер привезут. Надо обеспечить загрузку». Ё-моё! Я к начальству. Так, мол, и так. Разрешили завтра на работу с обеда выйти. Вечер и всю ночь вещи паковал, мебель разбирал, увязывал. Контейнер подвезли к подъезду: «Загружай». Я на грузчиков рассчитывал, а их нет. Соседи на работе. С отцом и женой загрузили, в норматив по времени уложились. Билеты с бронью в Москве и Норильске до Диксона удалось оформить и выкупить. Двадцать восьмое августа. Из Москвы вылетали - жара тридцать градусов. В Норильске плюс три, дождь. Оделись в приготовленное. Вышли. Дождь моросит, ветрище дует. Добежали до вокзала… Нет никого. Ни дежурного, ни касс, ни багажного терминала. Кругом разруха, двери нараспашку и сквозняк пронизывающий. Ё- моё! Мы куда попали!? А оказалось, именно в этот день в аэропорту Алыкель открыли новый аэровокзал. Мы туда… Ё-моё! Тепло, светло, сухо и все службы на своих местах работают. Расслабились. Как оказалось, Диксон не принимает из-за погоды. Пассажиров собралось… Ночь спокойно переночевали на полумягких новых диванах в зале ожидания. Туалеты чистые, буфеты полные, воздух чистый. В середине дня прилетел самолет с Диксона. На посадку взяли только с детьми и без багажа. Затем прилетел самолет с Красноярска. Загружен полностью. Взяли только на освободившиеся места и опять без багажа. Всё. Ждать больше нечего. Сдаем багаж в камеру хранения и едем на электричке в Дудинку. В окружном узле связи представились начальству, оформились. А завтра утром в Дудинку зайдет туристический теплоход «Валерий Чкалов» из Красноярска на Диксон. Начальник узла связи договорился, что нас возьмут на борт... А багаж-то в Алыкеле! Семью – в гостиницу, а сам на электричку за багажом. Электричка в Алыкеле стоит 30 минут и возвращается в Дудинку. Этого времени мне хватит, чтобы добежать до камеры хранения, получить вещи и бегом обратно... Алыкель, камера хранения… закрыта. Я к дежурному по вокзалу: «Где она? У меня 15 минут, чтобы добежать до электрички с двумя баулами, сумкой и чемоданом!». Ответ: «Ждите. Подойдет». Получаю багаж. Один баул - за плечи, второй с чемоданом в руки, сумку – в зубы. Бегу к электричке. Мужик какой-то от электрички кинулся мне навстречу выхватил сумку с чемоданом и рванул… Куда!? К вагону. Закинул в тамбур свою поклажу и уже на ходу поезда затащил в тамбур меня с вещами. Отдышавшись, глянул на меня: «Новенький?», - «Аха», - «Привыкай». Оформили нас пассажирами до Диксона на туристическом теплоходе. Плывем по устью Енисея. Экскурсовод по корабельной трансляции рассказывает об этих краях. «Посмотрите направо. На берегу крест на могиле опального и сосланного архимандрита…  Направо камень на могиле бывшего царского сановника…». Дальше, больше… Пассажиры на нас поглядывают как-то искоса. Один не выдержал: «А вы, правда, на Диксон по своей воле едете? Сюда же всех неугодных ссылали. Да к тому же с детьми». «Истинно так, - отвечаю. - Как верноподданные на самый Крайний Север. А неверноподданных, как видите, ссылали намного южнее». На Диксоне нас встретили, разместили. Обустроились. Контейнер ждем. А тут телеграмму мне на работы приносят. В связи окончанием навигации контейнер с вещами на Диксон доставить невозможно. Просят телеграфировать: оставлять его до следующей навигации в порту Архангельска или вернуть в пункт отправления. Вернуть нельзя – разгружать некому и родителям такая маета, проклянут. А мне сослуживцы говорят, если оставить в Архангельске, то соломбальская шпана его весь распотрошит и концов никто искать не будет. Я в ступоре. Безысходность! Как член КПСС пошел на партучет вставать. Секретарь партячейки расспросил, как устроились сами, как с детсадом и школой дела. Все, говорю, нормально, но вот с контейнером… Он и глазом не моргнул. Говорит, пиши телеграмму на имя начальника порта Архангельск, что семья с детьми в безвыходном положении и просим доставить контейнер на Диксон. Заверяй начальником порта Диксон и отправляй. У меня глаза на лоб. Какой-то инженеришка и начальники таких(!) морпортов… Но телеграмму написал, прихожу в приемную начальника морпорта на полусогнутых дрожащих ногах. Секретарша, узнав цель визита, взяла бланк, зашла к начальнику, вышла и отдает мне заверенный бланк. Глазам не верю… Бегом на почту… Приняли… Отослали. Через неделю – ответ из Архангельска. Такого-то числа зайдет ледокол «Ленин», обеспечьте прием груза со льда. Я с бутылкой спирта, он в магазине десять рублей за бутылку в свободной продаже, в гараж к строителям… Они мне: "Без вопросов, спустимся на лед и примем". Ледокол в назначенное время подошел, встал в километре от берега. Кран-балкой нам в кузов контейнер сгрузил и ушёл. Всё, мы живем! А я не знаю, кому кланяться и молиться, Богу или архангелогородцам вкупе с нашими диксончанами. Это вот так вот на словах всё просто и легко. А на самом деле. Контейнер в Архангельске. Ледокол «Ленин» должен следовать в Дудинку за караваном сухогрузов. Ну, не специально же его послали, чтобы контейнер доставить в Диксон. Ледокол зашел в архангельский порт, там нашли мой контейнер, загрузили его на борт и пошли в Дудинку. От устья Енисея до Диксона где-то сотня километров. Ледокол сделал этот круг, чтобы зайти в порт Диксон ради одного чьего-то контейнера. Доставку вещей контейнером я оплатил при оформлении заказа в нашем городе. А за этот форс-мажор денег с меня никто не запросил. Вся эта канитель с моим контейнером обошлась мне в 10 рублей за бутылку спирта.
   Илья Николаевич.
   - Воистину, удивительна история. Я слышал, что среди северян совершенно иные взаимоотношения, чем на большой земле. Но, чтобы вот так ледоколом попутно контейнер чей-то завезли-подкинули… Удивительно.
   Ирина Павловна
   - А я тут как-то зашла на сайт «Стихи.ру». Сколько же там мусора… Это как грибы перебираешь: с виду целый, а разрежешь – гниль внутри. Но встречаются и действительно настоящие, за душу цепляющие, слезу из глаз выдавливающие. Вот вчера прочитала «Ушла» и «Улетает в Америку дочь». Всего несколько четверостиший, а в них - вся жизнь. Жаль, фамилию автора не запомнила.