Не мемуары или записки обычной женщины

А вы легко засыпаете после праведных трудов? Ложитесь, затихаете, выключаете свет, усталость берёт своё и поток мыслей уносит вас в царство Морфея...
Я делаю все то же самое, но потом, вдруг, чувствую острую необходимость поговорить. Темы непредсказуемы и неожиданны.
Муж уже не пытается найти тонкую логическую нить, приведшую к тому или иному вопросу. Нет, я не выясняю перед сном насколько сильно он меня любит, потолстела ли я или что он будет делать, если я вдруг умру. Мои интересы гораздо обширнее. Например, скопцы. Да-да, те самые, "последователи мистической секты «духовных христиан», возводящей операцию оскопления в степень богоугодного дела. ", если верить Всемирной паутине.
- Саааш, Саша, ты спишь?
- Мммм?
- Саш, а кто такие скопцы? Что ты о них знаешь?
- Мариш, ну какие скопцы? Откуда это в твоей голове в двенадцать ночи?
- Ну не знаю, пришло вдруг в голову. Страшно так, да? Зачем они это делают? Ужас!
Муж, смрившись, начинает вспоминать и рассказывать всё, что знает по теме вопроса. Потому что -  проще поговорить, чем отложить на утро. Я же полезу в интернет, восполнять прореху в эрудиции. Засыпание откладывается, по воле сектантов, ещё на какое-то время.
- Саша, мы все желаем тебе спокойной ночи!, - заканчивается ещё один долгий день.
- Милая, кто все? Вас тут сколько?
Замечу: я не страдаю психическими расстройствами и раздвоением и, уж, тем более, разтроением личности. Просто иногда рот выдает фразу, окончание которой я сама не могу предположить. Мне кажется - это весело.
- Я тут одна, но желаем тебе я и Прасковья Виолеттовна.
-  А где Аристарх Эдуардович? , - муж включается в словесную игру.
- А он не пришёл, у него подагра на дождь разыгралась. А у душеньки Прасковьи есть зонтик и калоши. Она приковыляла.
- Ой, а помнишь мультфильм, где в стихах про лошадь и калоши?
Цитирую часть детского мульта, мозг безошибочно выдает строки стишков.
- Так что, милый, Прасковья Виолеттовна - мое новое альтер эго. Не спрашивай, почему у неё женское отчество. Матчество - как сейчас модно.
А он и не спрашивает, потому как проще и быстрее поддержать, чем оспорить.
Наверное, потребность нести бред перед сном зародилась во мне еще в далеком студенчестве. Учась на пятом курсе университета, я была вынуждена поселиться в общежитии, не принадлежащем моему ВУЗу. Это было странное пристанище людей, разных возрастов и профессий. На нашем этаже жили только женщины : студентки соседнего техникума; такие, же, как я - студентки других учебных заведений; стриптизерша, которую выгнали из университета, но она нашла пристанище в одном из ночных клубов ; очень пожилая женщина, отдавшая квартиру детям; беременная девочка, которая оказалась не нужна отцу ребенка и своим родителям -  она опозорила семью в родном селе. Отдельным колоритным элементом выделялась семья, состоявшая из тётки по имени Светка, её мужа и их дочери. А этажом выше жила теща - мама Светки. Она периодически прибегала, когда семейство начинало выяснять отношения с использованием колюще-режущих аргументов. Как они вопили! За дверью и под ней. Куда там страстям на подмостках театров! Жалкие фигляры. Потом они также горячо мирились и затихали на какое-то время.
Я делила комнату с двумя девчонками : Ольгой - патологической врушкой и клептоманкой, и Анькой - студенткой техникума, прыщавой, сбитой первокурсницей, приехавшей за знаниями из одной  близлежащей деревни. На других этажах жили мужчины, мальчишки и даже очень старенький дедушка, которого выперли любимые сын с невесткой, соблазнившись дедовой жилплощадью. Но они же не звери какие, не на улицу отца выгнали. Привезли в общагу, поселили и даже приезжали раз в месяц. Ничего, что дед, выходя за хлебом, не мог найти дорогу обратно и вообще слабо понимал где он и что с ним. Кругом люди - помогут, не бросят. Мы и не бросали. Покупали еду, возвращали с прогулок, следили всем общежитием. Заправляла этим Вавилоном - комендант по имени Надежда. Царила и надеялась...
Одинокая бальзаковская женщина, проживающая там же, по месту работы. Дама была пышная, страстная, в расцвете сил, томлений и поиска. Искала свою судьбу, себя и не гнушалась обращаться к девочкам за помощью в подборе эффектных образов. Чем, без зазрения совести, пользовались юные жестокие засранки. Красили, причесывали и наряжали эту перезрелую дуру регулярно:
- Как вам красиво! Вы просто как кинозвезда! Так идет этот яркий макияж, вы же у нас не бледная моль, а женщина - огонь!, - доносилось из соседней комнаты. И я уже знала, что придется сдержать вопль при виде этой красоты и похвалить горе-модель, когда она выплывет из доморощенного салона красоты. Она выходила - я ахала. Начес на голове, вся палетка теней на веках и непременно очень яркая, вульгарная до безумия, помада на узких губах. Ну как я могла не хвалить? Она же ждала восторгов. Как можно было разбить этот образ? Меня она уважала и мнение мое ценила :
- Мариночка, ну как? Не слишком ярко? Девочки говорят ещё серьги надеть золотые, большие...
- Нет, что вы! Очень гармонично. Вы - жгучая брюнетка, вам идут сочные цвета и оттенки., - я искала слова и аргументы, пытаясь не заржать.
- А вы на свидание? Такая красотка. Колитесь, куда идете?
- Да что ты!, - в притворном смущении махала пухлой рукой Надежда.
- Капузды пойду куплю, борща хочется, сил нет как.
- Капу.. Что? Капусты?
- Ну да, капузды. Русским языком тебе говорю. Интеллигентка ты наша, не знаешь что ли, что в борще?
Позже я выяснила, что, смеха ради, одна из девочек внушила Наденьке, что все образованные женщины жеманничают и произносят это слово именно так. Мужчины от этого впадают в экстаз и сразу ведут в счастливое "замуж ".
Придя домой с учёбы, можно было обнаружить кота, висящего в пакете на ручке двери.
- Девочки, а чего это Лоркин кот висит у нас снаружи двери и орет?
- А он снова к нам залез в комнату, мы её предупреждали, чтоб следила и не выпускала его в коридоре бродить. Она не слышит. А у тебя же аллергия - мы заботимся! Решили проучить.
Что тут можно было сказать? Акт продиктован заботой о моем здоровье. Я была тронута, но кота все таки попросила отнести хозяйке. Хозяйка кота - Лорка, заслуживает отдельного абзаца моего повествования. Это была девушка, лет 19-20 , рослая, толстая и томная до безобразия. Где она училась и чем занималась - я уже не помню, да и не важно это. Она искала! Искала того самого мужчину, которого не испугают масштабы страсти и Рубенсовские формы. Отчаявшись найти на улицах города, Лорка дала объявление в газету, в раздел знакомств. На дворе стоял 2001 год, интернет уже входил в свои права, но пока еще без засилья сайтов и платформ для общения. Поэтому Лорка ждала откликов, бегая к коменданту за почтой и изнывая от нерастраченной любви.
- Девочки! Написал! Позвал на свидание! Встреча на Главпочтампе!, - без стука, тайфуном ворвалась в нашу комнату наяда.
- Ух ты! Что за парень? Сколько ему? Он рассказал о себе?
- Это не парень, а зрелый мужчина. Дуры! Меня может оценить только мужчина постарше. Зачем мне ваши сопляки без жилья и стабильной зарплаты?
- Ларис, ты веди его в ресторан, поешь на халяву. А то, что это за свидание на почте?, - мы откровенно ржали, но ещё пытались казаться добрыми из последних сил.
- А если у него нет на ресторан, хоть Дошика зайдите купите в магазин и картошки пару килограммов. Все ж таки не зря сходишь.
- Нет, ну вы точно дуры завистливые! Вот уеду от вас в свою квартиру, к мужу!  Посмотрим тогда, кто ржал. Малолетки вы!, - Лорка, хлопнув дверью, убежала готовить свои центнеры к ночи страстей и разврата.
- У неё один лифчик и тот застиранный и растянутый как тряпка., - не унимались девчонки.
- Ну снимет в темноте. А потом он ей второй купит и картошки., - я уже откровенно заливалась, представляя это свидание и счастливое будущее Лариски и неизвестного смельчака.
Бедная Лорка в итоге простояла одинокой ивой у почты весь вечер. Загадочный кавалер не появился... Мы понимали, что он, возможно, подсекал из кустов, рассматривая нашу Джульетту - переростка и не решился выйти из тени. А, может быть, глупую, но не злую девочку, просто  уберёг Господь от посягательств газетного извращенца.
Так мы и жили, в центре Донецка, но в своём микромире. Выдержать этот колорит можно было только в силу молодости и, свойственного ей, здорового пофигизма.
Засыпая, каждый вечер, мы тосковали по дому, родителям, нормальному быту и желали друг другу спокойной ночи, как самые родные и близкие люди. Но и тут не обходилось без веселья, которое и заложило во мне потребность трындеть перед сном, не взирая на усталость.
- Спокойной ночи, девочки! Сладких снов!
- Спокойной ночи, Марина! И тебе, Оля, тоже, только молчи, не начинай., - не ожидала от вечернего ритуала ничего хорошего Анька.
- Спокойной ночи! Сладких снов!... И ... якорь в жопу!, - выстреливала первой репликой Олька.
- Оля! Ну почему в жопу и якорь? Ну что ты за человек такой! Все испортила., - Анька  пыталась бороться с ритуалом с горячностью доярки-передовички.
Я начинала просто смеяться, не принимая ничью сторону. Хотя, мой нейтралитет длился недолго.
- Оль, она сопит уже, сейчас храпеть начнет.
- Аня, Ань, ты спишь? Анечка, милая, ну не молчи. Ты обиделась, да? Ну не надо якорь, раз не хочешь. Ты бы сразу сказала, мол не хочу якорь, девочки,я же не моряк.
- Анюта, Нюсенька, ответь., - я подхватывала тему на лету.
- Прости нас, мы не сможем уснуть, зная что ты обиделась и молчишь.
Мы не унимались, пока наша кровь с молоком не выныривала из дремы и не начинала вопить:
- Марина, ну ладно эта! Но ты! Ты же мне как мама родная тут, в чужом городе! Я же тебя люблю!
Моей "приемной дочери" на тот момент было славных 17 лет, а мне - злой мачехе, 21. Сами понимаете, какой я была "матерью" этому, незатуманенному особым интеллектом, подростку.
- Аня, что так воняет в комнате? Что ты притащила снова из своего села, чтоб мы тут съели потому что: "Вези, доча. Всё пожруть в вашей общаге. Не выкидать же! "
Поводы для вопроса у меня были. Нам привозилось молоко:
- Парное, только из-под коровки! Пейте!
- А сама чего не пьешь?
- Та я сытая, не хочу.
- Тьфу, а чего оно горькое? Аня! Что вы с ним сделали?
- Та ничего страшного! Просто корова беременная, мамка дала в город, чтоб не пропало. Из него же не приготовить ничего и не продать.
Так вот, вонь, на этот раз, стояла в комнате плотным покрывалом. Идентифицировать я ее не могла, пока не глянула на соседку :
- Аня! Что с твоим лицом? Ты что, упала в лужу блевотины? Что ты намазала на себя?
Оля уже просто икала от смеха, силясь прояснить ситуацию:
- А это нашу Клеопатру подружки из 304 комнаты научили маску от прыщей делать, из калины. Вся общага провонялась уже. Они ягоды привезли, давят на морде, размазывают и ходят по этажу. Пацаны забрели в крыло - сбежали тут же.
- Слабаки, красота требует жертв! Но иди отсюда, к подружкам, пока не смоешь эту дрянь.
И все равно, я любила эту дурынду и помогала ей с уроками, с ангельским терпением вдалбливая ей в голову азы бухгалтерского учёта, философии и русского языка.
А на ночь, шутки ради, мы читали вслух философский словарь. Это была наша колыбельная книга, неизвестно как затесавшаяся в комнату трёх юных дурочек.
Надеюсь, дамы и господа, теперь вполне обьяснимо, почему к моему мужу на ночь, в сон стучатся скопцы, питерские старушки и другие персонажи, порождаемые мозгом его беспокойной жены.
Спокойной ночи и... якорей вам...куда захотите!