Выживание - 2 Фолс - 7

7.

Прошло несколько дней после той ночи. Мы хоронили своих мёртвых, а потом жгли чужих. Запах гари стоял над городом почти постоянно. За городом, у старой фермы, где раньше паслись коровы, теперь возвышались аккуратные кучки золы. Всё, что осталось от тех, кто пытался нас убить. Мы привыкли к этому запаху, как к части повседневности. Просто шли дальше.

Дни текли один за другим. Кто-то латал крыши, кто-то забивал фанерой окна, кто-то таскал мешки с песком, укрепляя периметр. Я не успевал везде. «Хотя, «не успевал» — это было мягко сказано. Я разрывался. Одно дело, убить зомби, действуя на адреналине. Другое, решать, образно говоря, кому достанется последняя канистра дизельного топлива: Айзеку для генератора или Элу Гроу для патрульной машины.

После гибели Барлоу мне досталась его должность. Никто не голосовал. Они просто… стали приходить ко мне. Сначала Дин, потом Айзек, потом Мэтт. Они не спрашивали, что делать. Они спрашивали, как я хочу, чтобы это было сделано. В этом была разница. Я сидел в бывшем кабинете Барлоу, за его столом.

С утра я обходил посты. Айзек возился с генератором, матерясь под нос, когда от вибрации откручивались гайки.

Я застал его, когда он с силой пнул корпус генератора.

— Сучья жестянка! Я ее из дерьма и палок собрал, а она мне спасибо не скажет!

— Проблемы, Айзек? — поинтересовался я, подходя.

Он вытер руки промасленной тряпкой. Его ухмылка была на месте, но в глазах стояла усталость.

— Проблемы, «шериф»? У нас одна сплошная проблема. Эта тварь жрет масло, как я виски. А у нас ни того, ни другого. Ремень генератора скоро лопнет. Я его уже трижды сшивал.

— Сколько он продержится?

— А сколько мы продержимся? — усмехнулся товарищ. — Может, день. Может, неделю. Если будет работать только на госпиталь Скай, протянет дольше. Но вот остальное…

— Делай, чтобы госпиталь работал, а остальное подождет, — решил я.

— Как скажешь, босс,

Он снова наклонился к мотору.

— Эй, Дэн… «Кабан» тоже хрипит. Ему нужен новый карбюратор.

— Ну так найди, — бросил я и пошел дальше.

— Легче сказать, чем сделать, — пробормотал Айзек.

Мэтт гонял ребят на северных баррикадах, учил их стрелять по движущимся целям. Собственно, «движущимися целями» были пустые канистры, которые Брайан и еще один парень тащили на веревках через площадь.

— Давай, давай, мелюзга! — орал Мэтт своим зычным голосом физрука. — Это вам не в Call of Duty играть! Здесь нет респауна! Харпер, ты мажешь! Думай, куда стреляешь! Ты не просто пулю тратишь, ты тратишь время Айзека, который эту гильзу будет перезаряжать!

Я подошел. Мэтт, увидев меня, кивнул. Его раненая нога, которую он повредил во время взрыва, все еще была перевязана, и он прихрамывал.

— Они безнадежны, — тихо сказал он мне, пока Брайан перезаряжал. — Боятся отдачи.

— Они боятся не отдачи, — ответил я. — Они боятся того, в кого придется стрелять.

— А какая разница? — Сплюнул Мэтт. — Мертвая цель, хороший результат?

Скай занималась медициной в лазарете, который мы разбили в школьной библиотеке. После смерти доктора Картера, эта обязанность легла на её плечи. Между стеллажами теперь стояли койки.

Я зашел вечером. Запах был чудовищный, смесь спирта, какой-то вони и хлорки. Она стояла, согнувшись над Дональдом, который упал с крыши и сильно повредился.

Скай работала почти без сна. Под глазами залегли темные тени, а на скулах, которые, казалось, стали еще острее, играли желваки. Она была в той же одежде, что и три дня назад.

— Скай, — тихо позвал я.

Она не обернулась. Ее руки, одновременно такие тонкие и сильные, ловко зашивали рану.

— У него жар, Дэн. Мне нужны антибиотики, а не шериф.

— У нас их почти нет.

— Я знаю, — отрезала она нить ножницами. — Я просто констатирую факт.

Потом она подняла голову. Глаза. Те самые глаза, которые я видел в Бруклине, когда она застрелила Стива. Когда она находилась со мной во время ранения в Далласе…

— Ты пришел как командир или как Дэн? — спросила она.

— А есть разница?

— Командиру я скажу, что у меня три тяжелых и десять средних. А Дэну…

Она на секунду прикрыла глаза.

— Дэну я бы сказала, что хочу спать. И что мне до смерти надоело видеть, как люди умирают.

Я подошел и просто положил руку ей на плечо. Я почувствовал, как она на секунду напряглась, а потом расслабилась, прижавшись ко мне.

— Мы выжили, Скай, — прошептал я.

— Мы не выжили, — тихо возразила она, не открывая глаз. — Мы просто еще не умерли. А теперь иди. Мне нужно работать.

Я убрал руку.

— Тоже, — вздохнул я.

А как-то днём я заметил, как отец Моррисон разговаривает с парой подростков у церкви. Они помогали ему перетаскивать доски. Я подошёл ближе.

— Фрэнк, как дела?

Он вытер пот со лба, облокотился на лопату.

— Как у всех, Дэн. Строим. Молимся. И стараемся не терять веру. Хотя, должен признаться, вера у некоторых стала весьма… условной.

— Люди устали.

— Устали, не то слово. Но смотри, всё равно работают. Значит, ещё на что-то надеются.

— На тебя надеются, Дэн, — сказал Моррисон, перехватывая лопату. — Барлоу был… законом. Он был стеной. Ты, другое. Ты, меч.

— Я не просил быть мечом, Фрэнк.

— Мечи никогда не спрашивают. Их просто куют,

Он посмотрел на меня своим пронзительным взглядом.

— В тот день, когда ты убил Карла… ты не просто спас заложников. Ты показал им, что зло можно убить. Барлоу защищал. Ты караешь. В наши дни это куда востребованнее.

— Звучит так, будто я тебе нравлюсь таким, — усмехнулся я.

— Ты иногда пугаешь меня, как с Клаусом, — серьёзно проговорил он. — Тебя привезли сюда со смертельной раной, но ты выжил и стал… этим. В тебе слишком много от этого нового мира. Но я верю, что Бог посылает нам тех воинов, которых мы заслуживаем. И, видимо, мы заслужили тебя.

Он похлопал меня по плечу своей тяжелой рукой, слегка улыбнувшись.

— А теперь, иди, «шериф». У меня тут исповедь.

Так шло несколько дней. Городок понемногу оживал. Даже птицы начали возвращаться. Снег окончательно растаял, и воздух впервые за долгое время напомнил о весне.

Сначала никто не понял, что это. Я находился на площади, когда это началось. Низкий, вибрирующий гул, который шел не с земли, а с неба, и отдавался в груди.

Первой реакцией была паника.

— Мертвецы! — заорал кто-то.

— На крыши! Опять прорыв!

Люди бросились к оружию. Мэтт, хромая, тащил ящик с патронами к баррикаде. Айзек выскочил из мастерской с дробовиком.

— Это не они! — заорал я, пытаясь перекричать начавшуюся суматоху. — Звук… он другой!

Низкий, тяжёлый, будто бы воздух рвал металл. Я поднял голову. Я слишком хорошо знал этот звук.

Из-за крон деревьев, сверкая на солнце, вывалился силуэт. Большой, массивный, с двумя роторами.

— Не может быть… — пробормотал Мэтт, отбрасывая окурок. — Это же сраный «Блэк Хок», что ли?

— Это не «Блэк Хок», идиот, — пробормотал Айзек Томпсону, опуская дробовик. — Это «Чинук». Здоровенная тварь.

— Нет. Это не он.

— А я говорю, он.

Машина приближалась, гул усиливался. Ветер гнал пыль по улице. Вертолёт описал круг над площадью и пошёл на посадку на пустырь за домом администрации. На боку белели буквы FEMA и эмблема армии США. Мы со Скай переглянулись. Никто не верил своим глазам.

Когда ротор замедлил ход, из вертолёта начали выходить люди. Шесть или семь. Военные, в новеньких камуфляжах, с автоматами М4. Лица кирпичом. Один из них, высокий, в каске с шевроном капитана, поднял руку, показывая, что не намерен стрелять.

— Мы из объединённого командования FEMA и армии США! — крикнул он сквозь шум. — Прибыл майор Томас Рэндолл. Мы ищем выживших и устанавливаем контакт!

— Чего? — недоверчиво сплюнул Мэтт.

Толпа зашевелилась. Но никто не радовался. Мы стояли, окружив пустырь, и держали их на прицеле. Человек тридцать. Я, Скай, Мэтт, Айзек, Эл Гроу. Мы были усталые, пропахшие гарью. Они были чистые. Их форма новая. И это, откровенно говоря, бесило.

Я шагнул вперёд. За мной Скай и Мэтт. Мой АКМ смотрел в землю, но палец лежал на спусковой скобе.

— Неожиданно, — покачал я головой. — Мы думали, что вас никого не осталось.

Майор Рэндолл снял каску, открыв коротко стриженную седую голову.

— Думаю, как и для многих, — слегка улыбнулся он. — Кому мы прилетели? Кто здесь главный?

Я посмотрел на Скай. Она едва заметно кивнула.

— Я, — ответил я. — Временный шериф, Дэн. Это Скай, наш медик. Это Мэтт, начальник обороны.

— Тогда, быть может, пройдёмте в здание администрации? — предложил Рэндолл.

Майор кивнул. Несколько солдат остались у вертолёта, остальные пошли за нами. В здание вошли мы в шестером. Я, Скай, Мэтт, отец Моррисон и двое гостей, сам майор и женщина с нашивкой медика на рукаве.

Мы устроились в бывшем зале заседаний. Здесь судили преступников. Отсюда Барлоу отдавал свои последние приказы. На стене все еще висела карта города, исчерканная его красным маркером.

Вошедшая женщина-медик на секунду замерла у входа. Она была молода, лет тридцати, с уставшими, но вроде бы умными глазами за очками в роговой оправе.

— Доктор Сидни, — представилась она. — Эпидемиолог.

Она смотрела не на нас. Она смотрела на пол, где мы так и не смогли отмыть бурое пятно крови… одно из многих.

Рэндолл и Сидни сели. Они пахли мылом. Мылом и… чем-то еще. Сраной стабильностью. Это был забытый запах. Мы, напротив, воняли потом, гарью и смертью.

— Присаживайтесь, — предложил я. — Кофе, конечно, нет, но вода есть.

— Вода уже роскошь, — усмехнулся Рэндолл, садясь. — Значит, вы держались всё это время без связи?

— Больше полугода, — ответил я. — Радиостанции мёртвые. Интернет тоже. Только мы и мертвяки.

— Понимаю, — кивнул он и вздохнул. — Нам самим потребовалось немало, чтобы всё собрать воедино.

Скай скрестила руки.

— И что, теперь вы — новое правительство?

— Так точно, — ответил Рэндолл. — Временное правительство Соединённых Штатов. Штаб в Гранд-Форкс. Мы пытаемся восстановить порядок.

Мэтт хмыкнул.

— Ну, наконец-то. А то уж думали, вы там все к чертям взорвались вместе со своими ядерными игрушками.

Женщина в халате подняла глаза:

— Нью-Йорк и Филадельфия действительно были уничтожены. Это решение предыдущего правительства… Мы не одобряли.

— «Не одобряли», — протянул Мэтт. — Сильно сказано.

Скай бросила на него раздражённый взгляд:

— Заткнись, Томпсон.

— Да шучу я, — отмахнулся он, — просто надо же хоть как-то разрядить обстановку.

Майор продолжил:

— Мы знаем, как всё началось.

— И как же?

— Вирус, с которым вы столкнулись, не природный. Это разработка американской академии наук, совместно с военными. Рабочее название: «Z-вирус».

— Какое оригинальное название, — все-таки не удержался Мэтт, но на его насмешку не обратили внимания.

— У них там шло исследование ретровирусов, способных воздействовать на поведение человека. Усиливать агрессию. Всё вышло из-под контроля.

Я нахмурился.

— То есть вы хотите сказать, что всё это… сделано руками людей?

— А ты разве сомневался? — повернулась ко мне Скай.

— Да, — коротко ответил майор. — Изначально под видом лечения нейродегенеративных заболеваний. А потом… эксперименты перешли в военную сферу. Когда вирус вырвался наружу, началась цепная реакция. Остальное вы знаете.

Мы переглянулись. Молчание повисло в зале. Отец Моррисон тихо перекрестился.

— Господи, — прошептал он. — Это не грех. Грех — это слабость. Это… гордыня. Чистая, сатанинская гордыня. Породить ад на земле во имя… чего?

— Однако, — вмешалась женщина медик, — есть и хорошие новости.

— Интересно, какие же? — с иронией поинтересовался Мэтт, закуривая.

— Мы привезли вакцину.

На несколько секунд в зале повисла полнейшая тишина. Даже Томпсон никак не попытался пошутить.

— Вакцину? — наконец переспросила Скай.

— Да. Препарат называется «НейроЛок-7».

— Вот скажите, где вы берёте такие дурацкие названия, а? — пыхнул дымом мой товарищ.

— Он не лечит уже заражённых, но предотвращает превращение, если ввести его в течение трёх часов после укуса.

Мэтт фыркнул:

— Ну, хоть что-то. Только жаль, что большинство не доживает до трёх часов. Их просто рвут на части.

— Это правда, — согласилась доктор Сидни. — Но благодаря этой вакцине мы можем спасти тех, кто еще не потерян. Тех, кого царапнуло. Кого укусили за руку или ногу, и он успел убежать.

Скай подалась вперед. Впервые за весь разговор в ее глазах появился интерес.

— Стабильность? — спросила она. — Условия хранения?

— Требует холода, — ответила Сидни. — Ниже +5 по Цельсию. Здесь, у вас, с этим проблем быть не должно.

— Побочные эффекты?

— Тошнота, лихорадка на 12 часов. Иммунный ответ сильный.

Я смотрел на неё, на капсулу, которую она достала из металлического контейнера. Маленький флакон.

— Вирус, — продолжала она, — действует на нейроны лимбической системы, перепрограммируя их. «НейроЛок-7» блокирует рецепторы, останавливает обратную транскриптазу и защищает нейроны. Но, повторюсь, время критично.

— А если ввести позже? — спросила Скай.

— Поздно. Мозг уже разрушен гипоксией. Там нечего спасать.

Я вспомнил Джимми. Как он прострелил мне живот. Я вспомнил того парня на поезде в Даллас, который умер от жажды. Вспомнил Тиффани и Сьюзен. Вспомнил Барлоу, Салли и Таккера.

— А как же насчёт обычных людей? — поинтересовался я, отчего-то чувствуя, как слегка дрожат руки. — Таких, как мы?

— Безусловно, он поможет. Это его основное свойство. Заранее принять препарат, и в дальнейшем, при укусе… Ну, тогда не произойдёт заражение. Это полноценная профилактика.

Мэтт вздохнул.

— А можно этим заразить политиков, чтобы мозги им тоже перепрограммировало?

— Томпсон, — сказал я строго. — Не сейчас.

Он усмехнулся:

— Да шучу я, расслабьтесь.

Майор улыбнулся краешком губ.

— Мы привезли не только вакцину. Мы ищем места, где сохранилась структура управления, люди, готовые сотрудничать. Нам нужно восстановить связь, инфраструктуру, начать заново.

Я задумался.

— А что дальше?

— Дальше, выжившие объединяются, — ответил Рэндолл. — Мы создаём сеть. Не всё потеряно. У нас есть спутниковая связь. У нас есть топливо. У нас есть производственные мощности в Гранд-Форкс. Но у нас нет людей. И у нас нет… вот этого.

Он обвел рукой комнату.

— Вы отбились. Вы пережили зиму и встретили весну. Вы организованы. И если вы согласитесь, ваш городок может стать одним из опорных пунктов. Мы не просим вас подчиняться. Мы просим вас… присоединиться.

Мы переглянулись.

Отец Моррисон проговорил:

— Если это шанс вернуть жизнь… я за.

Мэтт пожал плечами.

— А я за, если мне дадут нормальную выпивку. И патроны. Много патронов.

Я посмотрел на Скай.

Она смотрела на меня. В ее взгляде не было восторга. В нем был тот же холодный расчет, что и в госпитале. Она видела не спасителей. Она видела новую переменную. Новую силу, с которой придется считаться. Такую же, как холод. Такую же, как вирус.

— У вас есть антибиотики… — поинтересовалась Скай. — И другие лекарства?

— Конечно, — ответила женщина медик. — Мы привезли всё необходимое с собой.

Тогда Скай едва заметно кивнула. Один раз.

Я повернулся к Рэндоллу.

— Мы остаёмся. И будем работать вместе. Но, майор…

Я подался вперед.

— Это наш город. Наши правила. Мы будем сотрудничать, но мы не будем вашими солдатами.

Рэндолл улыбнулся. Впервые по-настоящему.

— Я бы разочаровался, если бы вы сказали что-то другое, шериф. Тогда начнём с рассвета. У нас много дел. Нужно вакцинировать местных жителей.

— Главное, чтобы не получилось, как с вакциной ковида, что повернулось многим жопой, — пробормотал Томпсон.

За окнами уже садилось солнце. Вертолёт стоял неподвижно, словно чёрная птица. Я подошел к окну и посмотрел на Скай, которая находилась на крыльце. Она курила, глядя на военных у вертолета. Я приблизился к ней. Мы стояли молча, глядя, как солдаты разворачивают антенну спутниковой связи.

— Веришь им? — спросила она, не поворачивая головы.

— Я никому не верю, — ответил я. — Но я верю в то, что у них есть вакцина. И топливо. А у нас есть люди, которым нужно выжить.

— «НейроЛок-7», — усмехнуласьона. — Звучит, как дешевое пойло, от которого слепнешь.

— Может, так и есть. Но это лучшее, что у нас есть.

Впервые за долгое время я почувствовал не страх. И не надежду. Я почувствовал… что игра изменилась. Это был уже не просто конец света. Это было начало чего-то нового. Хрупкого, опасного, но… нового.

Скай отправилась с доктором в госпиталь, к раненым и больным. Теперь у них было достаточно антибиотиков, чтобы помочь людям. А я же, с майором, в сопровождении Мэтта, принялся показывать наш городок, рассказывая что и где.

Собственно, «показывать» несложно. Наш городок был небольшим, так что управились быстро. Мэтт шел с нами. Винтовка его была за спиной. Он по-прежнему не доверял «чистым» воротничкам из FEMA.

— Это главный периметр, — сказал я, указывая на баррикаду из опрокинутых автомобилей и мешков с песком, которую мы удерживали той ночью. — Здесь мы их встретили.

— Впечатляет, — провел рукой по пробитой пулями стали Рэндолл. — Вы отбили атаку без тяжелого вооружения.

— Мы отбили ее злостью, — буркнул Мэтт. — И потеряли многих людей.

Я повел их дальше.

— Школа. Наш госпиталь и убежище. Там Скай и доктор Сидни.

— А это? — указал майор на почерневшие руины на окраине.

— Потери, — коротко ответил я. — Мы сжигаем… то, что остается. И своих, и чужих.

Рэндолл остановился у мастерской Айзека. Изнутри несся мат и грохот металла.

— Наш механик, Айзек, — пояснил я. — Он держит генератор в рабочем состоянии с помощью молитвы и синей изоленты.

— У нас есть запчасти, — пообещал военный. — И мы их вам передадим.

Мэтт хмыкнул.

— Запчасти. Восемь месяцев ада, а у них, оказывается, были запчасти. Наверное, рядом с ядерными кнопками лежали.

— Томпсон, — одернул я его.

— Я вижу укрепления. Но где основная угроза?

Я подвел его к южной границе, к реке. Лед на ней уже почти сошел, и вода текла бурно, грязно-коричневая.

— Там, — кивнул я на другой берег, на темный лес. — Они замерзли на зиму. Мы их называли «статуями». Целые поля. Многих уничтожали. Теперь весна. Они… оттаивают. Мы ждали, что они придут. А вместо них прилетели вы.

Рэндолл долго смотрел на лес.

— Они придут, шериф. Но теперь вы встретите их не одни.

На следующий день началась вакцинация. Это не было похоже на цивилизованную процедуру. Это было похоже на раздачу последней буханки хлеба. Люди выстроились в очередь, но в ней не было порядка. Страх, недоверие и отчаянная надежда создавали взрывоопасную смесь.

— Я не буду первым, — заявил Эл Гроу, скрестив руки на груди. — Я этим пижонам из правительства не верю. Они нас один раз уже «спасли», взорвав Нью-Йорк.

— Значит, буду я, — вышел вперёд Мэтт Томпсон, закатывая рукав. Его лицо было бледным.

Он сел перед доктором Сидни, которая развернула стерильный пакет.

— Ну что, доктор? — хрипло спросил он. — Это чтобы мы не превратились в зомби, или чтобы нами было легче управлять?

— Это чтобы вы перестали задавать глупые вопросы и дали мне работать, мистер Томпсон, — холодно ответила Сидни, вгоняя иглу ему в плечо.

Мэтт дернулся, но стерпел. Он встал.

— Ну… — пожал плечами Мэтт. — Крылья не выросли. Третий глаз на заднице тоже. Ладно, мелюзга.

Он кивнул ББрайану.

— Твоя очередь.

Отец Моррисон стоял в стороне. Рука на револьвере, который он носил под рясой. Он не командовал. Он просто был там, и его присутствие успокаивало людей лучше, чем слова.

— Не бойтесь, дети мои, — тихо говорил он. — Если вера спасла наши души, то науке мы доверим наши тела.

Люди пошли. Один за другим. Недоверчиво, оглядываясь, но идя.

Укусов в принципе больше бояться не стоило, но это все равно не избавляло от опасности быть разорванным или сожранным. И да, симптомы действительно были у многих такие, какие предупреждала медик. Лихорадка и прочее.

А «и прочее» наступило той же ночью. Городок стонал. «НейроЛок-7» бил по иммунной системе, как кувалда. Почти у половины жителей подскочила температура. Их лихорадило, тошнило.

Мы со Скай решили привиться последними. А пока обходили дома. Это было жутко. Целое поселение, полное вооруженных, обученных выживать людей, одновременно свалилось. Если бы сейчас прорвался хотя бы один мертвец, это была бы бойня.

— Целый город с температурой тридцать девять, и все с дробовиками, — пробормотала Скай, меняя холодный компресс на лбу у Бэтти. — Что могло пойти не так?

— Мэтт? — спросил я.

Он лежал на соседней койке.

— Отвали, Дэн, — прохрипел он, не открывая глаз. — Мне… мне кажется, я сейчас выблюю свой позвоночник. Эта ваша вакцина… хуже, чем виски.

— Значит, работает, — заключил я.

Я вышел на улицу. Майор Рэндолл стоял у спутниковой связи. Его солдаты рядом.

— Как они? — спросил он.

— Живы. Но злы, как черти, — ответил я. — Вы уверены, что это побочка, а не начало чего-то еще?

— Абсолютно, — кивнул он. — Это цена. Иммунитет нужно выстрадать. Ваш городок только что получил самую тяжелую простуду в своей жизни. Но к утру они будут… другими.

— Они уже давно «другие», майор, — ответил я, глядя на лихорадящий город. — Просто теперь им будет сложнее умереть.

* *

— Фрэнк и при Карле пулю в плечо почти не заметил, — говорил я. — У него болевой порог, как у танка. А Мэтт просто боится показать, что ему хреново. Он же у нас теперь «герой южного взрыва».

Мы вошли в комнату. Запах спирта и стерильности, такой чуждый для нашего госпиталя, где обычно пахло кровью, бил в нос.

— Давай ты первым, — предложила Скай.

Я пожал плечами и молча уселся на стул. Вскоре процедура была проведена.

— Теперь твоя очередь.

Мы поменялись местами.

Я стоял, пока докторша готовила вакцину, и смотрел на эту голубую жидкость. «НейроЛок-7». Я думал о том, сколько людей погибло, так и не дождавшись ее. Таккер. Джордж. Барлоу. Десятки других. Эта вакцина опоздала на целый год. Опоздала на целую жизнь.

Майор Рэндолл сказал, что связь с внешним миром восстанавливается. Что карантинные зоны снимаются. Что правительства других стран, включая Россию, готовы принимать своих граждан обратно. Правда, после длительного карантина.

«Вероника… Ксюха…»

Мысль о них была как удар под дых. Моя жена и дочь. Я не видел их слишком давно. Я так долго гнал эти мысли, заменяя их адреналином, болью от раны, различными планами. Я выживал.

А теперь… теперь, возможно, был путь домой.

Но потом я посмотрел на Скай. На эту бывшую стриптизершу из Бруклина, которая застрелила моего соседа-зомби. Которая вытащила меня из Нью-Йорка. Которая убила Джимми, спасая мою жизнь, когда я истекал кровью в Техасе. Которая сейчас сидела на стуле, бледная, уставшая, но такая же несгибаемая.

Смогу ли я уехать? Оставить ее? Оставить Мэтта, Моррисона, Айзека?

«И кем я стал?»

Тот Дэн-айтишник умер в Бушвике. А этот Дэн… этот «шериф»… нужен ли он будет там, в старом мире?

Наконец до меня дошёл разговор Скай и докторши, который я не сразу понял.

— …И протокол для тех, у кого ослаблен иммунитет? Как он взаимодействует с другими препаратами? Антибиотиками, например?

Доктор Сидни отвечала терпеливо, как студентке.

— Взаимодействия нет. Он блокирует только специфические рецепторы, которые использует Z-вирус. Он не затрагивает…

— А как же дети? — вдруг перебила ее Скай.

Голос ее не дрогнул, он был таким же деловым. Но я замер. Что-то в тоне…

— Для детей дозировка меньше, — ответила Сидни.

— Нет, — качнула головой Скай, и я увидел, как ее пальцы сжали край стула. — Я имею в виду… нерожденные. Беременные? Как это может повлиять?

— Мы проводили тесты, — осторожно проговорила доктор Сидни. — Насколько это было возможно. Вирус не передается плоду. И вакцина тоже. Она создает материнский иммунитет, который…

Докторша вдруг замолчала и внимательно посмотрела на Скай. По-настоящему. Не как на пациента, а как женщина на женщину.

— Мисс Локхарт? — мягко спросила она.

Я все еще не понимал.

— А кто у нас беременный в Фолсе? — поинтересовался я, пытаясь припомнить ту женщину. — Вроде бы, Дженна, жена Эла, но она…

Я замолчал.

Скай медленно повернулась ко мне. Подняла лицо. Она ничего не сказала. Она просто смотрела на меня. И в ее глазах. В этих усталых, голубых глазах, которые видели смерть, убийства и взорванные города, я увидел то, чего не видел никогда. Страх. Нет, не страх. Уязвимость.

Мой мозг вначале отказался работать. А потом сложил все вместе. Ее тошнота по утрам, которую она списывала на консервы. Ее бледность. Ее отказ от алкоголя. Ее яростное, почти материнское желание помочь другим детям.

У меня не просто поползли брови на лоб. У меня ушла земля из-под ног. Я пошатнулся, схватившись за дверной косяк.

«Не может быть».

Шок. Недоверие. А потом, ужас. Ребенок? Здесь? В этом мире, где мы жгли трупы, чтобы они не распространяли заражение? Где весна означала, что мертвые снова пойдут?

— Мужчины, — фыркнула докторша.

Я обнял Скай, как тот, кто тонет, и нашел спасательный круг. Я вцепился в нее, уткнувшись лицом в ее волосы, пахнущие дымом и антисептиком, и пытался унять дрожь.

— Это точно? — прошептал я.

— Точнее не бывает, — так же тихо ответила Скай. — Кажется, тот вечерс эксперементами… имел последствия.

— Скай… — отстранился я, заглядывая ей в глаза. — Ты… ты в порядке?

— Я в ужасе, Дэн, — честно призналась она. — Я боюсь до смерти. Я умею стрелять. Я научилась зашивать раны. Я не умею… этого.

— Я тоже, — выдохнул я.

И впервые за эти месяцы рассмеялся. Настоящим, не нервным смехом.

— Я айтишник. Я вообще ничего не умею.

— Значит, будем учиться, -коснулась она моей небритой щеки. — Мы же выжили, русский.

— Выжили, — кивнул я.

Доктор Сидни деликатно кашлянула.

— Мисс Локхарт. Я думаю, вакцину вам лучше все-таки сделать.

Через два дня вертолёт улетел, оставив нам доктора Сидни, гору припасов, рацию спутниковой связи и обещание вернуться с инженерами.

Вечером того же дня мы со Скай стояли на том же месте, где я показывал майору лес. Весна была уже не просто предчувствием. Она была здесь. Воздух пах влажной землей, молодой листвой и… жизнью.

Лед на реке окончательно сошёл.

— Они придут оттуда, — сказал я, кивая на темный лес на том берегу. — Оттаявшие.

— Да.

Скай накинула на плечи мою старую куртку. Ей было холодно, и теперь я знал, почему.

— Их будут тысячи.

— Да.

— И они будут голодны.

— И мы тоже, — усмехнулась она, но тут же стала серьезной. — Дэн. Что мы будем делать? С этим…

Она неопределенно махнула рукой.

— С ними. С нами.

Я долго молчал. Я думал о Веронике и Ксюхе. О разрушенном мире. О России, которая была так далеко, что казалась сном. О том, что я «временный шериф» в городе-призраке на краю света.

Я повернулся к ней и взял ее руки в свои.

— Я не знаю, что мы будем делать завтра, Скай. Я знаю, что мы будем делать сегодня. Мы будем жить.

Я положил ладонь ей на живот, еще плоский, но уже…

— Весна, — проговорил я. — Ты боялась ее. Я боялся. Мы все думали, что она принесет только смерть. Что она разморозит ад.

— А разве нет? — подняла она на меня глаза.

— Нет, — покачал я головой. — Она принесла не только их. Она принесла военных. Она принесла вакцину. Она принесла… его. Или ее.

Я притянул ее к себе.

— Они проснутся, да. Но, как ты сказала в ту ночь в Бруклине, — мы тоже проснулись. У нас есть защита. У нас есть друзья. Мэтт, Моррисон, Айзек. У нас есть стены.

Я посмотрел на солнце, которое садилось за верхушки сосен, окрашивая небо в невероятные цвета.

— Весна — это не конец. Весна — это всегда начало. Она не только пробуждает мертвых. Она дает жизнь новому. И за ней…

— …за ней обязательно приходит лето, — закончила она, улыбаясь.

Она прижалась ко мне, и мы стояли, глядя на темнеющий лес, из которого скоро придет наш старый враг. Но впервые за долгое время мы не чувствовали страха. Только готовность.

Мы были ранены. Мы были изломаны. Мы потеряли почти все. Но, тем не менее,  мы были живы. И у нас теперь было то, чего не имелось у мертвецов. У нас было будущее.

Конец.