Лингвистические заметки. Часть I. Иберо-романские

Начиная с 1000 года н.э. и далее - вплоть до конца XVI столетия - на территории всего Пиренейского полуострова шёл процесс формирования новых языков, изумительной красотой и мелодичностью отличающихся...
Скорее всего, оно было именно так. Поскольку не мог возникнуть на юге либо в центре Пиренейского полуострова ни один из иберо-романских языков, следует делать вывод в пользу их «северного» (т.е, разумеется, условно «серверного», пиренейского северного), а не другого происхождения.
Конечно, если опираться только лишь на историю античности, то легко ошибиться в этом вопросе, посчитав, что вся данная ветвь романских языков пошла с юга либо, если географически точнее формулировать подобную гипотезу, то с юго-востока. И на первый взгляд оно представляется «очевидным» и логически верным: их общий предок великая, богатая лексемами, а грамматически ещё и весьма стройная латынь) планомерно захватывала полуостров со стороны Средиземного моря. Но вот один немаловажный момент рушит всю подобную гипотезу: не было и не могло быть столь долгого культурно-языкового континуума в последующие эпохи. И то самое «арабское завоевание», которое сейчас чуть ли не хвалят, видя в нём «сильное культурное влияние», исторически выступило в качестве очень мощного сдерживающего фактора. Латинский язык оставался культурным и письменным, литературным, религиозным (и берущим на себя целый ряд других функций) очень значимым языком лишь там, где арабский язык не мог доминировать в силу политических условий. То есть там, где он оставался и в статусе государственного языка, и был удобен для межэтнических или в сфере субэтнических контактов. De facto его культурно связующая функция ограничивалась территориями трёх государств: Кастилии, Арагона и Леона. Где же, согласно исследованиям историков и многочисленным трудам филологов-романистов, зародился новый язык, позднее названный «испанским», но часто именуемый ещё и «кастильским». От испанского «castellano», что фонетически звучит либо [kaste';an;], либо, если ориентироваться на андалузское или мадридское произношение, то [kaste'jan;].
Следовательно, было бы намного правильнее говорить об «арогоно-леонской» разновидности иберо-романских языков, если речь об испанском языке заходит. И не стоит упоминать «арабское влияние» вне изучения отдельных лексем. Из того общеизвестного факта, что многими испанистами выделяются слова в лексике данного языка, восходящие к арабским этимонам, никак не сделать вывода ни в пользу его условного «арабо-латинского» происхождения, ни для того, чтобы обоснованно говорить о мощном влиянии арабского на испанский.
По аналогии с этим можно смело судить об истории прочих иберо-романских языков. Каталонский, как хорошо известно, поэтапно распространялся вдоль пиренейского побережья Средиземного моря с севера на юг. Этапы его лингвомиграции нетрудно проследить по средневековым манускриптам и по некоторым из диалектических различий, сохранившихся в самом этом языке. Лексически он даже в меньшей степени арабизирован, чем испанский; сохраняет чуть-чуть побольше латинских этимонов. В то время как фонетически язык Каталонии (самонаименование которого «catal;» и потому звучит по-другому: [k;t;;la], т.е. «каталанский», а не «каталонский») - это «настоящее сокровище для романиста». Он представляет собой едва ли не образец романского языка. Процессы в области фонетики, с которыми почаще других филологов и лингвистов сталкиваются романисты, представлены в каталонском довольно полно. Не все, но очень многие: от синкопирования заударных слогов до аффрикат и т.д., и т.п.      
Касаемо галисийского, столь несправедливо помещаемого в разряд «диалектов», либо языка португальского, чрезвычайно богатого на примеры самых различных палатализаций, будет разумно и верно придерживаться всё той же позиции. Здесь можно очень кстати на мнение проф. Б.П. Нарумова сослаться. Тот, аппонируя тоже весьма неглупому и толковому потругальскому лингвисту Ж. Лейте де Вашконсеушу, аргументировано пояснял, что с генетической точки зрения «порт. диалекты являются производными от галисийских в диахронии, <из-за чего> подобно тому, как романские языки иногда именуют современными диалектами латыни, так и португальский можно бы назвать диалектом галисийского; но <вряд ли имеет смысл> такое гипостазирование диахронического тождества, <ибо все> современные языки не есть только результат дивергентного развития исходного материала». [См.: Нарумов Б.П. «Значение устной языковой традиции для формирования литературной нормы современного галисийского языка» // Устные формы литературного языка. - М.: URSS, 1999].