Зима под обломками

Ближний Восток, который не отпускает**



Зима на Ближнем Востоке — особая.
Она не про снег, не про белые крыши и не про Новый год.
Зима здесь — это холод, который вгрызается в кожу, как пёс, давно сошедший с цепи.
Это дождь, который бьёт по палаткам так, будто небо само решило добить тех, кого не добила война.
Это грязь, в которой дети не играют — они в ней живут.

Я стою на расстоянии — неважно, физическом или духовном — и вижу одно и то же:
Человек среди руин.
Человек под дождём.
Человек, который идёт вперёд, потому что назад идти уже некуда.

В Газе сегодня не зима — а экзамен.
Экзамен на человечность для всего мира.
И мир, как всегда, сдаёт его на двойку:
посылки идут, но не доходят;
решения принимаются, но не выполняются;
политики говорят, но не слышат.

Дождь льёт на всех — на палестинских детей, на израильских солдат, на стариков, на матерей.
Ближний Восток не делит людей по паспорту, по грамматике, по гимну.
Он делит по другому признаку: кто выживет, а кто сломается.

Война — вещь жестокая, но честная.
Она не притворяется.
Она говорит:
«Я заберу у тебя дом.
Я заберу тебя у твоих детей.
Я заберу твоё завтра».

Но зима… зима ещё коварнее.
Она забирает без взрывов, без заголовков, без политики.
Она делает это тихо.
Через холод, через воду, через ночь без света, через ребёнка, который кашляет в палатке, где ветер разрывает стены.

Я смотрю на это всё и понимаю:
Ближний Восток — это не карта и не фронт.
Это рана.
И она не затягивается, потому что каждый день кто-то снова срывает корку.
Политики.
Армии.
Случайные люди.
История.

А среди всего этого — простая женщина на фото.
И трое детей.
И палатки, стоящие в ряд, как каменная армия бедности.
И руины за спиной, словно скелеты прошлого, которые никто не успел похоронить.

И я спрашиваю себя:
Почему именно здесь Бог так часто молчит?
И сам себе отвечаю:
Бог не молчит.
Это люди шумят так громко, что Его не слышно.

Ближний Восток не отпускает никого.
Ни тех, кто здесь родился.
Ни тех, кто сюда приехал.
Ни тех, кто просто смотрит со стороны.
Эта земля цепляется за память, за кровь, за судьбу — и не отпускает.

Зима под обломками — это не сезон.
Это состояние души.
Это место, которое учит одному:
жизнь сильнее войны,
когда у человека остаётся хотя бы шаг вперёд.

И люди здесь идут.
Промокшие, уставшие, но живые.
Значит — не проиграли.
**ВЕСНА ПОСЛЕ РУИН.

Тепло, которое приходит не ко всем**

Весна на Ближнем Востоке — вещь обманчивая.
Она приходит рано, громко, будто бы обещая начало новой жизни.
Пахнет землёй, пылью, первой травой.
Но если прислушаться — там, под этим запахом, есть другое:
болезненный запах незалеченных ран.

Весна здесь не смывает кровь.
Она просто делает её менее видимой.

Когда солнце впервые выглядывает над руинами, кажется, что мир пытается вернуться в норму.
Но нормой в этих местах давно стало ненормальное.
Солнце светит и на тех, кто живёт в палатках, и на тех, кто живёт за стенами из бетона.
Тепло одинаково греет всех, но жизнь — нет.

И вот на фоне этого тепла — контрасты.
Такие резкие, что глазам больно.

С одной стороны — женщина сушит детскую одежду на верёвке между двумя обгоревшими стенами.
С другой — танки на границе, готовые снова двинуться вперёд.
Трава пробивается через трещины в асфальте.
А рядом — неразорвавшийся снаряд, который ждёт своего часа.

Весна здесь — как перерыв между ударами.
Пауза.
Глоток воздуха.
Но не больше.

**Нормальные люди ждут весну, чтобы жить.

А здесь её ждут, чтобы выжить.**

Когда тепло приходит к страдающему человеку, ему легче дышать.
Но страдание никуда не уходит.
Просто меняет маску.

Дети начинают бегать по грязи — она уже не ледяная.
Вода в канистрах становится чуть теплее.
Палатки не трясёт от ветра.
Звучит как облегчение.
Но это не улучшение.
Это просто передышка.

Весна не строит разрушенные дома.
Весна не возвращает погибших.
Весна не приносит мир.

Она приносит только время.
И надежду — ту самую маленькую, тихую надежду, которая живёт в каждом человеке, даже если всё вокруг сгорело.

Я часто думаю, почему именно здесь надежда такая крепкая.
Может быть, потому что у людей Ближнего Востока нет выбора.
У них нет зимней спячки, нет роскоши забыть.
У них есть только путь.
И этот путь проходит прямо через огонь, пыль и холод.

Весна — это напоминание:
что бы ни случилось, жизнь всё равно тянется вверх.
Даже если ей приходится пробиваться через слои войны, как трава через бетон.

Но есть и другая правда:
Весна — это время, когда все понимают, что впереди снова жара, снова напряжение, снова новый цикл.
И никто не знает, станет ли эта весна началом мира
или всего лишь очередным актом в бесконечной трагедии.

Эта земля не даёт забыть ни одного сезона.

Зима рвёт кожу и сердце.
Весна их не лечит — только делает вид.

Но люди здесь продолжают идти.
Потому что даже если всё разрушено,
даже если мир кажется бессмысленным —
человек жив, пока делает шаг вперёд.

А если у человека есть шаг — значит, есть дорога.
И значит, есть шанс.

Не на чудо.
На жизнь.