Щель между реальностями

Язык — для меня,  не речь. Это щель между реальностями, 

где я прячу свои мысли, как запретные книги в складках чужого алфавита. 

Говорить на неродном наречии — все равно что шифровать дневник 

на глазах у всех: слова обжигают губы, но не оставляют следов 

в твоем сознании. А мне нужно именно это — Сжечь, но не дать прочесть. 

Тот кадр, где ты смеешься сквозь дождь, стал моим Розеттским камнем. 

Я разгадываю нас обоих по пикселям: вот здесь — мой страх быть понятой, 

тут — твоя привычка прикрывать глаза, будто прячешь сокровища. 

Иероглифы, которые я вывожу дрожащей рукой, похожи на карту: 

в каждом штрихе — развилка между «остаться» и «сбежать». 

Уроки вокала — не про пение. Это Археология звука: 

я роюсь в гортани, чтобы найти тот первородный крик, 

что ты когда-то выпустил в мир, даже не заметив. 

Тон рождается где-то ниже диафрагмы — дрожит, как струна, 

идет через ребра, как землетрясение через город спящих, 

и вырывается из губ вибрацией, которая качает мои волны. 

Ты спрашивал бы, почему я не отвечаю? 

Я научилась молчать на пяти языках. 

Но ветер уже унес тот вопрос — он теперь кружится где-то 

над океаном, смешиваясь с криками чаек и шепотом приливов. 

А я лежу на спине, как на плоту из собственных сомнений, 

и позволяю волнам — твоим, моим, нашим — нести меня 

к горизонту, где небо сливается с морем в единый синий шов. 

Облака плывут, как буквы из ненаписанного письма: 

может, когда-нибудь я сложу их в слова.

Или просто 

запомню узор, пока они не растаяли. 

Главное — не услышать, а резонировать.
 
Мы — два камертона в разных комнатах, 
но стены тоже вибрируют, если прислушаться.