Можно ли и зачем

В маленьком кафе у окна шумел дождь — ровный, спокойный, почти ямбический. Марина вертела ложечку в чашке, глядя на свой блокнот.

— Лев, — тихо начала она, — скажи мне честно, можно ли  писать стихотворение так, чтобы в одном четверостишии был ямб, а в другом — хорей? Или это прямое нарушение всех правил?

Лев усмехнулся, как человек, который слышал этот страх десятки раз.

— Марина, в современной поэзии можно это совершенно спокойно. Это допускается. И даже ценится.

Он положил тетрадь на стол и уверенно продолжил:

— Слушай, традиция смешивать размеры в русском стихе — не вчера родилась. Вспомни фольклор: там что ни песня — то чередование. А в Серебряном веке, Брюсов, Белый — они вообще играли ритмами, как хотели. Это было способом создать нужный эффект.

Марина задумчиво кивнула.

— То есть... я не нарушу канон?

— Канона давно нет, — рассмеялся Лев. — В XXI веке стихосложение стало ещё свободнее. Поэты спокойно меняют метры, чтобы передать настроение или интонацию. Хочешь показать драму — переходишь на хорей. Хочешь сделать речь мягкой — возвращаешься в ямб.

Он наклонился вперёд:

— Сейчас даже перебои ритма — это не ошибка, а приём. Иногда специально делают «ломаный» размер — чтобы читатель почувствовал тревогу или паузу. Даже в верлибре границы между размерами условны.

Марина нервно улыбнулась.

— А технически это вообще возможно? Они ведь разные.

— Да оба — двусложные. Они идеально стыкуются. Просто ударение смещается. Главное — в каждой строфе держать узнаваемый рисунок. Переход между ними должен быть осмысленным, а не случайным.

Он поднял бровь:
— У тебя же смысл меняется?

— Да, — призналась она. — В первой строфе — спокойная тоска, а потом всё резко обрывается.

— Ну так вот! — оживился Лев. — Это и есть художественная функция. Контраст. Как в песнях: куплет может идти в хорее, припев — в ямбе. Так делают авторы постоянно. У Воденникова, у Полозковой — полно примеров, где ритм меняется, чтобы эмоция «переключилась».

Марина задумалась. За стеклом дождь вдруг стал крупнее, сбивчивее — будто сам перешёл с ровного ямба на прерывистый хорей.

— Получается... это не ошибка, а инструмент? — спросила она.

— Инструмент, — подтвердил Лев. — Вопрос не «можно ли», а «зачем». Если ритм служит смыслу — значит, всё сделано правильно.

Она медленно закрыла блокнот.

— Спасибо. Тогда я напишу так, как слышу. А если кто-то скажет, что смешивать ямб и хорей нельзя...

— …то пусть сначала разберётся, как поэзия давно уже живёт, — улыбнулся Лев. — Не по школьным правилам, а по законам живой речи.

За окном дождь продолжал писать свой собственный стих — свободный, переменный, и оттого настоящий.





Иллюстрация создана автором в нейросети.