Отголоски прошлого. 9 часть

               
                Побег из ада.
 
              Доброго здравия всем моим друзьям и читателям! Иван Поликарпович - ваш писатель и собеселник по зову сердца и души, снова с вами. С годами понимаешь, что мы живём так, будто ходим по тонкому льду - не знаешь, где и в какой момент он треснет. Ты, или провалишся, или перескочишь на безопасное место. Проводить через сердце каждое письмо и каждую боль кричащую в нём, чревато сказывается на моём здоровье. Врачи предупреждают, а я по другому не могу - я человек, а не деревянный болванчик, чтобы только хлопать глазами и делать вид, что это меня не касается.
             Врачи были непреклонны. Они буквально лишили меня, по их мнению негативной информации, влияющую на мою нервную систему сердечной мышцы. Лишив меня источника моего сундучка ваших писем и пожеланий. В итоге им удалось отправить меня в Крым на лазурный, утопающий в кипарисах берег Анапы. Санаторный режим и морской воздух, поставили меня буквально на ноги, с ощущением, будто сначала по винтику разобрали, а затем собрали, если не новыми, то вполне пригодными деталями, чтобы продолжить дальше свой жизненный путь, своё предназначение - писать для вас.
               Наконец, врачи меня отпустили, но не в городскую суету, а на дачные просторы тихой и размеренной жизни, где тишина и чистый воздух. По их мнению, вдали от выхлопных газов и минимум посещения гостей, я быстро встану на ноги. Всё это, я конечно выдержал, ради свободы от навязчивых врачей. Дача утопала в солнечных лучах октября, которые отражались золотом падающей листвы, покрывающей землю. По утрам, выпив чашечку ароматного чая с бергамотом, я одевая тёплую вязанную безрукавку, и взяв из сарая грабли, с удовольствием собирал её в мешки, выставляя их за калитку, для вывоза работников леспромхоза.
               Далее, после утреннего физического тренинга, я укутываясь пледом и сажусь к камину, согревая озябшие ноги. Рекса со мною не было целый год. Во время болезни и поездки в Крым, мне пришлось отдать его на временное пребывание своему другу. Теперь же, я с нетерпением ожидаю день нашей встречи. Целый год, я очень скучал по Рексу, переживая расставание. В голове возникал вопрос:
            - Узнает ли он меня? Не забудет ли?
              Наша встреча должна состояться вечером, и я в ожидании и предвкушении, смотрел на огонь в камине, вспоминая, как мы зимними вечерами, под завывание бурана, так-же сидели у камина, прислушиваясь к грозным звукам стихии.
              Как-же друзья я соскучился по вашим письмам! По вашим откровениям и даже по вашим критикам. Как же мне всего этого не хватало! Хотя моё сердце было под контролем врачей, но мой разум вытаскивал из моего сундучка памяти - ваши письма и ваши откровения. В этот момент, у меня возникало чувство единения с вами. Идя по берегу моря, и слыша крики чаек, я ловил себя на мысли, что ничего не уходит в забвение, но остаётся с нами через эти крики, шопот волн и дунавение морского прибоя. В размышлении, я стал понимать, что жизнь мне продлевается не просто так, а для того, чтобы я наносил эти чувства на бумагу, где строчка за строчкой, я смог бы донести их до вас.
             Я не удержался, и вскрыв ещё одно письмо, прочитал:

            - " Уважаемый Иван Поликарпович! Это письмо пересекло не одну границу, чтобы найти вас. В моём сердце теплится надежда, что оно достигло адресата и пришло по назначению. Меня зовут Мария Куценко, и я пишу вам из Канады, где родилась и живу в настоящее время. Я дочь репрессированной в сороковые довоенные годы Лидии Куценко - совершавший побег из лагерей смерти. Неудача и везение - были постоянными спутниками в маминой жизни. Всё началось с операционной, где мама оперировала мужчину с огнестрельным ранением, а закончилось побегом с эшелона, направляющего в Сибирь, откуда мама выпрыгнула на ходу поезда. Всё это за то, что она оказала помощь участнику бандитского формирования УПА.  Её приговорили к каторжным работам на урановых родниках. Но об этом подробнее...
                Сама мама была с Восточной Украины, но после учёбы в медицинском институте, её направили проходить практику в небольшое горное селение, где она стала работать фельдшером. Молодая комсомолка двадцати лет, даже не могла представить, что её могут в одночасье сделать врагом народа, и приговорить к каторжным работам, с отбыванием в трудовых исправительных лагерях Гулага. Оказывается, оказание помощи больному к которому побуждала её клятва Гиппократа, в сталинской системе была ничто по сравнению с номенклатурой НКВД. Как комсомолка, она должна была вначале выдать члена УПА властям, а только потом оказать врачебную помощь,  если на то получит разрешение.
                Хотя мама не имела никакого отношения к преступной деятельности бандитского формирования, но донос сделанный против нее кем то из сотрудников больницы - имел силу  больше, чем врачебная этика. За ней пришли сразу после операции и увезли на допрос. Вот так в одночасье, она оказалась между молотом и наковальней НКВД. Изнурительные допросы и очные ставки, сводились к одному - признанию пособничества бандитам. Её грозились расстрелять, если она не подпишет признание, но мама не сдавалась. Однажды, после побоев, очнувшись, она услышала слова оперативника:
                - Расстрел для них слишком лёгкая казнь! Пусть сгниют в лагерях...
                В последствии ставшая репрессированной, под грифом "врагом народа" - она совершила побег из лагеря смерти - урановые рудники. Оттуда практически никто не возвращался живым, но она вернулась, благодаря своей жажде жить. Больше трёх месяцев там никто не выживал. Если человек начал харкать кровью, значит ему остаётся жить от силы месяц, а то и несколько дней. Вам наверное интересно узнать за что мама оказалась "врагом народа"?
                Как я пишу после учёбы маму направили работать в селении фельдшером и надо так было случиться, что в медсанчасть принесли мужчину с огнестрельным ранением. Она как врач, не смогла отказать ему в помощи, и за это поплатилась. Не успела ещё закончиться операция, а в больницу уже нагрянули военные, обвинив маму за сокрытие и пособничестве бандитского формирования УПА. После длительных допросов её посадили в товарный вагон, где уже были осуждённые женщины. Они не знали толком куда их везут, только слышала фразы передаваемые втихоря, чтобы не услышали конвоирные:
               - На Север... Куда то на Урал, где урановые выработки...
                Кто то пытался голосить, но сопровождающие конвоирные утихомеривали женщин прикладами. Постепенно всхлипы смолкали, заглушаясь в безысходности их положения. Мама всё слышала, и в глубине её сознания зарождалась мысль о побеге. Как то прислонившись в обшивке вагона, она заметила, что в месте, где она сидела идёт сквозняк. Потрогав доску она увидела, что та шаталась и  была слабо прибита. Тогда мама решила её расшатать так, чтобы была возможность пролезть и прыгнуть по ходу поезда. Самым удобным моментом оказался туннель, где состав замедлял ход. Это произошло как раз ночью, когда все, в том числе конвоирные спали. У них и в мыслях не было, что кто то на ходу может совершить побег. 
              Охранники потеряли бдительность и спали будучи уверенными, что побег с поезда невозможен, но только не для мамы. Она заранее расковыряла одну из досок , что позволило ей выпрыгнуть на ходу поезда, когда вагоны замедляли ход при вьезде в туннель. Прыжок оказался неудачным. При падении мама сломала ногу, поэтому не смогла скрыться от погони конвоирных. Маму жестоко избили и вернули в эшелон, но по иронии судьбы её посадили не в свой вагон, а в стоящий рядом эшелон шедший в обратном направлении.
                На перроне глухой станции - без случайных пассажиров, стояли два поезда с репрессированными - по этапу ожидающих отправки. Конвоирные перепутав вагоны толкнули маму в один из эшелонов, шедший не в далёкую Сибирь, а в Закарпатские горные урановые разработки. Каким то внутренним чутьём мама понимала, что дома и стены помогают. Она не сдавалась и надеялась на шанс совершить побег. Урановые рудники были гибельным местом, так как оттуда практически никто не возвращался живым, но она вернулась, благодаря своей жажде жить. Больше трёх месяцев там никто не выживал. Если человек начал харкать кровью, значит ему остаётся жить от силы месяц, а то и несколько дней.
               Недельное пребывание на рудниках уже сказывалось на здоровье мамы. Она стала сильно кашлять, часто уставать, и возможно вскоре умерла бы, если не один случай произошедший при нападении на рудники членами Украинской повстанческой групировки - мама не выжила бы на рудниках. По всей вероятности банда решила освободить кого то из своих членов. Когда началась перестрелка и раздались взрывы, она не растерялась, а совершила побег вместе с членами банды. Разбираться в тот момент , где свои, а где чужие просто не было возможности. Когда человек тонет, то какая разница кто тебе протягивает руку для спасения, если свои же и топят? Мама пошла на риск, присоединившись к членам группы, напавших на конвоирных, чтобы сбежать.
                По воле судьбы, работая на рудниках, она узнала того, кого оперировала в больнице -  он тоже её узнал. Когда началась перестрелка, он схватил её за руку и побежал к постанченской группе, отбивающих своих членов из лагеря. Нападение конечно было рискованным и опасным, но благодаря этому, удалось сбежать с рудников приговорённых к смерти, десятка два заключенных, в том числе и мамы. Разве это не ирония судьбы - спасая однажды его, он теперь спасает её!
                Они ушли в горы, ближе к польской границе, через Ужгород, где перешли границу Венгрии, а впоследствии, через американское посольство переправились в Канаду. Так мама стала гражданкой чужой страны - Канады, где вышла замуж и родилась я - её дочь. Мамы уже нет в живых, но она просила перед смертью отправить вам это письмо. Она говорила, что Родина не там, где ты родилась, а там, где можешь жить свободно. К старости на вопрос мужа: Счастлива ли она? Мама сказала, что счастлива, потому что все годы после побега, жила свободной, а затем помолчав добавила: И умру свободной...

              Я долго смотрел на письмо, вчитываясь в каждую строчку и размышляя над ним, задал сам себе, тот же вопрос:
            - А я, свободен? Могу ли я сейчас назвать себя свободным?
              И пришёл к выводу, что да, я могу быть свободным, если оставаться человеком...

                Предыдущая:http://proza.ru/2025/11/15/1021
                Начало:http://proza.ru/2025/08/31/1370