Познание уникального. постановка вопроса

ПОЗНАНИЕ УНИКАЛЬНОГО. ПОСТАНОВКА ВОПРОСА

Борис Ихлов

Почувствовать то же. что чувствует другой.
Не почти, а именно. Т.е. поменяться телами?
Возможна эмпатия, но не слияние.
Зоологическая уникальность – это зоология восприятия, зоология эмоции, зоология переживания.

«Отдельное не существует иначе как в той связи, которая ведет к общему… всякое отдельное неполно входит в общее…» (Ленин, «Философские тетради», ПСС, Т. 29. С. 318).
Беда в том, что смерть человека никоим образом не входит ни в общее, ни даже в особенное. Она входит в общее лишь номинально, статистически.

Введение

В математике имеется некое представление об уникальности. Например, единственность решения уравнения. Скажем, доказать единственность объекта — значит предположить существование сущности с нужным условием, а затем доказать, что любые две такие сущности (например, a и b) должны быть равны друг другу (то есть a = b).
В логике квантификацию единственности можно выразить с помощью кванторов предикатов.
Квантификацию единственности можно обобщить до квантификации по количеству или числовой квантификации. Сюда входит как квантификация вида «существует ровно k объектов, таких что …», так и «существует бесконечно много объектов, таких что …» и «существует лишь конечное число объектов, таких что …». Первая из этих форм выражается с помощью обычных кванторов, но две последние не могут быть выражены в обычной логике первого порядка.
Уникальность можно расширить до эквивалентности ил д равенства с погрешностью.
Однако очевидно, что уникальность, скажем, числа натурального ряда не существенна.
Единственность в данном случае не есть уникальность. Число натурального ряда ничем не выделено качественно.

Уникальность — это состояние или объект, не похожие ни на что другое в сравнительном контексте. Что за контекст имеется в виду?
Допустим, какая-то марка издана в единственном экземпляре. Редкая марка. Отличается от других марок несущественно – точкой в верхнем левом углу.
Но для коллекционеров это отличие существенно, для них марка имеет огромную ценность.
Уникальны ли произведения искусства? Яркий пример – ничем не отличающийся от прочих банан. Но художник прикрепил его скотчем к стене, и он был куплен за миллион долларов.
Все люди уникальны, но для льва они все одинаковы, они – мясо.
Для европейцев китайцы на лицо почти неотличимы друг от друга. А для китайцев отличимы.
То есть, понятие уникальности сугубо субъективно.
Имеет ли оно онтологическое содержание?

Под уникальностью понимают нечто единственное, неповторимое, исключительное. То же относится к индивидуальности, по которой разумеют совокупность характерных особенностей и свойств. Индивидуальность проявляется в чертах темперамента, характера, во внешнем виде, в специфике интересов и других качествах.

Уникальность человека – это факт, но факт не достоверный.
Камни идентифицируются по форме, химическому составу, структуре и весу.
Цветы – по форме листа, соцветию, корням. И т.д., по Карлу Линнею, с учетом индивидуальных признаков (высокая яблоня, толстый гиппопотам  , молодой лосось и пр.).

Индивидуальность человека определяется генетикой и фенотипом. Она включает в себя
физические характеристики, интеллектуальные способности, эмоциональные особенности, опыт, а также ценности, интересы и таланты.

То есть: вся уникальность человека заключается в наборе атрибутов, пусть и гораздо большем, чем точка на марке? Набором большим, но всё равно ограниченном: улыбка, рост, походка, состав пота, смелость, жадность, цвет глаз, тупость, характерные жесты, выговор, талант, настырность, усидчивость, отпечатки пальцев, отчаянность и т.п.
До сих пор все эти атрибуты сводились к трем: имени, отчеству и фамилии, за исключением тройного совпадения.

Уникальность животного – достоверный факт. Животное чувствует, точно такое же животное тоже чувствует, но смерть первого не есть смерть второго.
Уникальность живого человека точно такая же. Но этим его уникальность не заканчивается. Есть духовная уникальность.
Понятно, это эта другая уникальность ограничивается телевизором, заводским станком, общественным мнением, общественным строем и т.д.
Эта уникальность может даже не быть уникальностью: люди пишут почти одинаковые стихи, почти одинаковую музыку, почти одинаковые художественные картины.
В уникальность человека входит его индивидуальная культура – если таковая имеется. Вне этой культуры фермер Пафнутий по сути не отличим от фермера Никодима. Оба идентифицируются через принадлежность к своему классу.
Эта культура включает в себя как специфическое отражение внешнего мира, так и специфическое отражение своего «я».
Это отражение также может быть усреднено, обезличено - внутри нации, когда исключительностью считают арийскую, еврейскую, украинскую, американскую и др. исключительность.

Еще одной составляющей уникальности человека является комплекс его творчества: комплекс стихов, картин, сонат, скульптур или романов. У рабочих Петрова и Сидорова этой составляющей нет.
Последней составляющей является уникальная история индивида. Пафнутий с Петровым в принципе отличны от Никодима с Сидоровым.
Вопрос об уникальном имеет гносеологический характер.
Как познавать то, что не повторяется, т.е. попадает в сферу науки?

Интуитивное познание

Аристотель пишет: «Если помимо единичных вещей ничего не существует, тогда, можно сказать, нет ничего, чтобы постигалось умом, а всё подлежит восприятию через чувства, и нет науки ни о чем, если только не назвать наукой чувственное восприятие» [1]
 Единичные вещи не постигаются умом, они до понятия, им нельзя дать определение. Врач лечит не индивида Каллия и не индивида Сократа, он лечит общее в них.
Ясно, Аристотель говорит, что нет единичных субстанций, не связанных с другими.
Ясно, Аристотель не видит диалектики единичного и общего, что общее проявляется через единичное. Но нас интересует другое: как возможно познание такого единичного, которое сущностно уникально, неповторимо и потому не подвержено абстрагированию и научному подходу?
В связи с этим возникает вопрос об интуиции.
Степаносова пишет: «Интуиция - это знание, возникающее в неопределенной ситуации, субъективно воспринимаемое как догадка, предчувствие, внутреннее чутье, наличие которого осознается. Процесс возникновения интуитивной догадки не осознается, и причины получения или доказательства ее правильности неверифицируемы» [2].
«Интуиция, - писал А. Бергсон, -инстинкт, сделавшийся бескорыстным, сознающим самого себя, способным размышлять о своем предмете и расширять его бесконечно» [Бергсон, 1923].

«Интуиция —способность понимать и проникать в смысл событий и ситуаций посредством единомоментного бессознательного вывода — озарения. Интуиция основана на человеческом воображении, на эмпатии, на предшествующем опыте» (Википедия).
Даниэл Деннет поясняет: «Интуиция — это попросту знание о чём-то без понимания того, как это знание было получено».
То есть: есть какие-то детерминистические пути, которыми приходит знание к человеку, именно детерминистические.
Кант постулирует мистический путь – трансцедентальную апперцепцию. Недалеко от него ушел Эдмон Гуссерль.

Когда началась перестройка, все с ума посходили в стремлении обгадить, опорочить марксизм-ленинизм.  Ибо так распорядилась партия. Разумеется, не имея ни опыта, ни ума новоявленные антикоммунисты были вынуждены привлечь философов прежних времен. Вынуты из старого сундука заплесневелые позитивисты, экзистенциалисты, бихевиористы, агностики, фрейдисты, кришнаиты и пр.
Так, Долгов спел панегирик Гуссерлю, умудрившись ровным счетом ничего не сказать о его философии [3].
Но еще задолго до перестройки Свасьян, не мудрствуя лукаво, попросту изложил метод Гуссерля без всяких дополнений и уж тем более без всякой критики [4].
Вот как описывает Свасьян один из основных моментов в построениях Гуссерля: «Идеирование – процедура, называемая также эйдетической интуицией… Идеировать значит усматривать сущность предмета… приобретенное знание при этом будет иметь характер априорности… Традиционная теория абстракции, извлекающая понятие вычленением из массы явлений общих признаков и водящая понятие к экстракту действительности, где с увеличением объема уменьшается содержание… оказалась несостоятельной… понятие образуется именно в акте узрения единичного предмета посредством особой установки сознания, которое, созерцая определенный предмет, «мнит», «идеирует» как раз его понятие.
То есть, Гуссерль добрался до общего путем созерцания единичного – тем самым оно становится понятым. Т.е. единичное познается через общее. Практика отметается как несуществующая.
Кроме идеирования у Гуссерля есть еще конституирование. Это проявление предметов в интенциальном сознании. Это специфическая активность сознания, не просто «обладающего» предметами», но и «образующего» их. Интенциальность – это направленность на предмет потока сознания.
Таким образом, в схеме Гуссерля нет понимания, как возникает познание единичного без усмотрения его сущности, нет этого познания и путем конституирования.
Сказочник Эрнст Теодор Амадей Гофман задолго до Гусселля от души поиздевался над такого рода мистикой. В «Житейских воззрениях кота Мурра» он описывает, как кот учился читать: он брал в лапы книгу, открывал, ее, смотрел на буквы и ждал, когда наступил озарение.
Посмотрите, насколько яснее выглядит картина у Аристотеля.
Но что значит аристотелевское «восприятие через чувства»? Эти восприятия зависят от опыта, уровня человека, от его здоровья и т.п., то есть, они субъективны. С другой стороны, кто сказал, что восприятие через чувства является познанием? Например, юноша влюбился в девушку: «Бог мой, какие глаза!» Но познание приходит только после ЗАГСа, когда юноша смог разглядеть: «А уши, уши-то какие!»

Бахтин

Следуя Марксу, он утверждал, что познание уникальности человека – в практических поступках.
Дабы познать «я» другого человека Бахтин предлагал вживаться - увидеть и узнать, что переживает другой человек, стать на его место, усвоить его жизненный кругозор. Эмпатия, рефлексия и т.п. При этом чистое вживание невозможно, поэтому после него необходим возврат в себя.
Одон из способов вживания – диалогическое общение. Ибо чужие сознания невозможно наблюдать, анализировать, определять как объекты, с ними можно лишь диалогически общаться.
Так или иначе, в отношении познания уникального «я» Бахтин был агностиком, он полагал, что два субъекта в диалоге в принципе до конца не познаваемы друг для друга: диалог бесконечен, а личность другого не может быть завершена извне [5, 6].
То есть, Бахтин по сути предлагает то же самое идеирование. Чтобы божественное озарение пришло поскорее, н предлагает допрос познаваемого.
Есть еще один мистический способ познания – биологический резонанс. Он предполагает некое особое состояние, на которое не каждый способен!
В качестве орудия познания Бахтин предлагает практику, но какую? Явно не общественно-историческую. Он понимает под орудием нравственный поступок - и место Другого в нем. Любое ответственное действие он характеризует как поступок.
В «Авторе и герое в эстетической деятельности» Бахтин отличает нравственный поступок от других ответственных поступков, от, например, «поступка познания» или познавательного действия, поступка художественного видения. «Этическое событие там, где люди рядом друг с другом перед лицом общей ценности или друг против друга как враги».
Вся суть в том, как поступил человек в наличной ситуации: утвердил ли он своим поступком некоторую ценность или же опроверг ее. Другой здесь не является целью самой по себе, а выступает просто как индивид, который должен своим поступком либо солидаризироваться с Я и ценностью, утверждаемой Я, либо встать по другую сторону от Я и этой ценности.
Для эгоиста Я более ценно, чем все Другие, а для альтруиста Другие более ценны, чем Я, для рассуждения в рамках Золотого правила Другой равноценен Я.
Солидарность, «равноудаленность» или противостояние. Бахтин при признании индивидуальности личности повторяет Канта: Я поступает так, как поступает, не потому, что это есть отклик на нужду или потребность Другого, а потому, что так велит долг. Абстрактный, общественный, внешний, усредненный.
Итак, общение – путь к познанию уникального.
Но общение есть использование слов. А слово уже есть абстрагирование, усреднение.

Познание уникального

Аристотель полагал, что разум постигает единичное лишь сквозь призму общего понятия, объединяющего конкретную единичную вещь с другими вещами того же рода или вида.

Но как можно познать произведение искусства? Только через призму другого произведения?
Франциско Суарес, напротив, подчеркивал, что сначала познается единичное, а уж затем общее.

1) Познается что угодно, но не состояние художника. У каждого свои впечатления. Здесь помесь уникального и общественного.
2) Литература – исследует типажи. Это помесь индивидуального и общественного.

Но как понимается первый опыт из ста, его не сравнить, не абстрагировать?
Он понимается одномоментно, как то, чего в сознании не было. Как новое, отличное.
По образному выражению Аристотеля, как отпечаток монеты на горячем воске.
Он появляется без всякой теории, вне логических схем, без установок предшествующего опыта.
Первичное восприятие тоже есть познание.

Мертвое отражает, но не познает. Чтобы раздражение было познанием, субстанция должна быть живой.
Реакция простейших на раздражение есть познание. Даже если раздражение не выделено, не закреплено.
Животные – без сомнения, познают, сверх того, в зачатке у них имеется абстрактное мышление.
Возникает слепок раздражителя, организм реагирует на его воспроизведение. Так, карго-культ, как бы глуп не был, есть прообраз, первый шаг к познанию. И, наконец, в системном виде  - метод тыка.

Марксизм отмечает непосредственность в познании, единство чувственного и рационального.
В марксизме познание идет от абстрактного к конкретному. Т.е. единичное прин6имается как уже абстракция, вычлененное из многообразия самого единичного.
Но для того, чтобы взойти от абстрактного к конкретному, надо познать это абстрактное единичное.
Познание уникального выпадает из марксовой теории.

Познание общего в конкретном существует – «небо в чашечке цветка».
Однако это обратный ход.

Но разве мы не можем понять сущность какого-либо индивида? Только не в нравственном поступке, а в все многообразии его практики, в совокупности его деятельности, в которой и проявляется «я».
Нужно поставить человека в критическую ситуацию, тогда наружу выходит сущность.
Если вопрос о познании уникального внешнего еще требует разрешения, то познание уникального внутреннего – обыденный факт.

В таком случае - неужели нет никакой загадки? Ведь не будем же мы обращать внимания на то, если человека некому понять. Даже всему человечеству.
 Для того, чтобы понять, нужен аналогичный, подобный, изоморфный слепок. Получается, если индивида можно понять, его уникальности в какой-то мере принадлежат многим.
Таким образом, уникальность перестает быть уникальностью. Она сосредоточивается только в зоологическом «я».
Во-вторых, та сущность, которая выходит наружу в критической ситуации – имеет общественно-значимый, усредненный характер. А уникальность как раз в том, что отличает от усредненной сущности.
Но и это отличие тоже познаваемо.

Никто не знает человека лучше него самого. Рефлексия «я» есть познание. Оно не только в практике, но и в теоретическом мышлении. И в созерцании.
В то же время никто не знает человека лучше, чем окружающие. То есть, через практику.
Понятно, что эта рефлексия и практическое действие связаны.
Таким образом, уникальное, проявляющееся через единство субъективного и объективного, получает онтологическое значение.
Но это не является решением вопроса.

См. также [7, 8].

Литература

1. Аристотель. Метафизика. М.-Л., 1934. С. 51).
2. Степаносова О. В. Современные представления об интуиции. Вопросы психологии. 2003. №4. С. 133].
3. Долгов К. М. «От Киркегора до Камю». М.: Искусство, 1990).
4. Свасьян К. Л. Феноменологическое познание. Ереван, 1987).
5. Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности. Собр. соч.: в 7 т. Т. 1. М., 2003. С. 208.
6. Бахтин М.М. К философии поступка. Там же. С. 20.
7. Ихлов Б. Л. Простое и сложное
Или http://proza.ru/2024/03/21/1266?ysclid=mi2qqdnlgm976483933
8. Ихлов Б. Л. О категориях общего, особенного и единичного
http://proza.ru/2024/03/02/1141