Семя подсолнечника

     Была совсем малая — от роду годика три. Далёкие 70-е (так и хочется написать «девятнадцатого века»). Меня не интересовало электричество — потому как я девочка.  А интересовало совсем другое: прорастёт ли в носу подсолнечник, если засунуть туда семечку? Мама с папой были на работе, бабушка, видимо, в магазине. Дома только дедушка — большой любитель погрызть семечки.
     Со скуки подхожу к нему и тяну:
     — Деда, дай семя поделжать… (подержать).
     Дедушка видит: без семечки мне совсем тоскливо, ещё немного — и со скуки на стену полезу. Сердобольный, даёт любимой первой внучке семечку «подержать» — и тут же про меня забывает, минут на пять.
     Ну, я в это время не теряюсь. Аккуратно запихиваю семечку в ноздрю и замираю в ожидании. Вот-вот потянется зелёный росток, следом - раскроется огромный солнечный цветок… а в нём - семечек для дедушки - считать - не пересчитать, грызть - не перегрызть! Да и красота-то какая. Но ничего не происходит. Через пару минут снова становится скучно.
     Ровно через пять минут дедушка спохватывается:
     — Где семечка?
     Видимо, все свои уже съел и только теперь хватился. Я молча указываю пальцем на ноздрю.
    
     Дедушка только-только начинает округлять глаза — как в замочной скважине поворачивается ключ: мама вернулась с работы. Дедушка — её папа — объясняет ей свой недосмотр, виновато разводя руками и шуткой желая смягчить:
     — А не думаешь ли, что твоя дочь — будущий селекционер?
     Мама не вскрикивает, не хватается за сердце, не начинает суетиться. Просто смотрит на меня, мгновенно оценивает ситуацию. Спокойно, без тени паники, вызывает такси. Сижу в машине. Разглядываю вечереющие улицы. А внутри — тишина. Потому что мама спокойна. Её уверенность — невидимый щит: если она не тревожится, значит, всё в порядке. В поликлинике она так же невозмутимо объясняет врачу, что случилось. Я наблюдаю, как врач аккуратно вынимает из моей ноздри так и не ставшую подсолнухом семечку, и даже не думаю плакать. Зачем? Всё идёт как надо.
     После мама спрашивает:
     — Зачем ты засунула семечку в нос?
     Я смотрю на неё серьёзно и лаконично отвечаю:
     — Больше не буду.

     Эту историю я не помню — только знаю по рассказам. Её пересказывали так часто, что она стала частью меня: я вижу её словно сквозь дымку чужих воспоминаний — мамина блузка с ромашками, запах дедушкиных семечек, скрип половиц под шагами, сдержанный смех деда, неторопливые, чёткие движения. И хотя мой собственный след в этом эпизоде почти стёрт временем, в нём всё же есть что-то подлинное — то, что я могу назвать своим.
     Тогда я не понимала, почему мама не ругает меня. Теперь знаю: она просто знала, что любопытство — не грех, а начало познания.
     В этой детской проделке, если вглядеться, проступает нечто большее, чем просто шалость. Это первый, неосознанный манифест свободы. Тогда я ещё не знала слов «самовыражение» или «право на эксперимент», но уже действовала по внутреннему компасу: хотела понять, как устроен мир — даже если для этого нужно было засунуть семечку в нос.

     В этом эпизоде — вся я: любопытство, бесстрашие перед нелепым, готовность искать ответы там, где их никто не ждёт. Но главное — ощущение безопасности, рождённое не в моей голове, а в мамином спокойствии. Она не скрывала проблему, не драматизировала, не обвиняла — она просто решала её. И этим дарила мне самое ценное: уверенность, что даже странные, нелепые ситуации можно прожить без паники.
     Теперь, спустя годы, я понимаю: именно так и формируется внутренняя опора. Не через запреты и крики, а через тихое, уверенное «мы справимся». Ребёнок не должен брать на себя тревогу взрослых — он должен знать: есть кто;то, кто удержит равновесие, даже если сам он случайно засунул семечку в нос.
     Эта история стала для меня символом: жизнь — череда маленьких экспериментов. Одни заканчиваются фиаско, другие открывают что-то новое. Но каждый из них — часть пути, на котором важно не бояться пробовать, ошибаться и говорить коротко и ясно: «Больше не буду». Потому что это не капитуляция, а обещание себе — искать другие способы узнать мир.
     А ещё она напоминает мне одну простую вещь: я никогда не была особо религиозной. Может, именно поэтому подсолнечник в носу и не пророс? Кто знает, может, для чуда нужна вера. А мне хватило любопытства — и это, пожалуй, моё главное чудо.