Дети. Гл. 41 Дорога в Мухалатку

  Гл.  41
   Дорога в Мухалатику
  Уже в садике, Влад, подлизываясь и  заглядывая мамане в глаза  почти шепотом  спросил:
  – Мам,  а ты с нами поедешь?
  - Сколько раз я вам говорила! Не смейте здесь  называть меня мамой – тихо прошипела маманя – я для вас в садике не мама, а Людмила Николаевна!
 Влад, не ожидая получить, пусть даже словесных тумаков, совсем на ровном месте, понурив голову, съежился, хотя братья про этот не понятный им  запрет,  знали уже давно.
  Однако из окна автобуса братьям весело махали руками две знакомые рожи – Глосик и Степка Кот.
 Через полчаса,  автобус, заполненный детьми в белых панамках,  и с вещевыми мешочками на руках,  ехал по дороге из Севастополя в сторону Южного берега. Серый и Влад сидели на автобусном сиденье задом наперед, потому,  как они прибежали самые последние, и самые хорошие места  у окошек были уже заняты. Чтобы видеть, что там впереди, постоянно пытались посмотреть в сторону движения автобуса, то вертя головами, то залезая ногами на сиденье.  Воспитательница в белоснежном сарафане и белых спортивных тапочках с двумя черными косами, закрученными навстречу друг дружке, в форме подковы,  сидела на переднем сиденье, но смотрела больше назад, на детей. Воспитательница была совсем не знакомая, дети видели ее в первый раз.
  Очень красивая - думал Серый, и начало  дороги почти не сводил глаз с этой черной подковки (точно такая подковка из кос была у его московской бабушки Татьяны) и белого сарафана.  - «Красивая, но зачем-то не добрая, а может даже и злая» - так ему думалось - но все равно очень красивая.  Ну и что,  что злая?   Маманя тоже часто бывает злая, но зато тоже очень красивая. Маманя красивее. Наверно все красивые зачем-то должны быть злые. Вот бабуля,  например, она сама про себя говорит, что не красивая, зато очень мягкая и добрая, даже не смотря на то, что и от нее иногда можно получить ремня.  Но это же за дело! А вот зато московская бабуля и очень красивая и очень добрая, и никогда не дерется, и даже не наказывает. Вот, значит и красивые бывают добрые. А может они добреют,  когда становятся старенькими. А маманя,  почему-то очень часто бывает злая,  и совершенно не понятно почему. И московскую бабушку совсем не любит. А я вот  ее очень люблю. Но говорить об этом никому нельзя. Даже брату.
  В  последнем ряду, прямо посередине сиденья,  сидела уже хорошо знакомая садиковская нянечка - тетя Маруся. Теть Маруся не высокая и толстенькая. Толстенькие почти всегда хорошие. Злая только тетка Пашка, что у них во дворе. А Светка ее любит. На теть Марусе было голубоватое платье в мелкий цветочек,  белая панамка, как у всех  и тоже белые спортивные тапочки, как у воспитательницы. На кочках и ямах  автобус иногда довольно резво,  забрасывая  задок,  подпрыгивал,  то в одну, то в другую сторону,  теть Маруся негромко ойкала и подпрыгивала вместе с ним. Дети, что сидели рядом с ней очень радовались каждому прыжку автобуса, нарочно подпрыгивали и визжали от восторга. Серегу с Владом тоже раскачивало и кидало, особенно весело, если залезть на сиденье с ногами!
 Воспитательница,  между тем,  уже несколько раз,  довольно строго   просила братьев на залезать на сиденье  с ногами и просила   сидеть смирно    и непременно задом наперед.
 -Такая красивая, а не понимает, что задом-на-перед –  голова кружится – думал Серый, и  больше не оглядывался вперед, но смотрел в заднее окно автобуса на убегающую дорогу. Автобус перестал прыгать,  и стало не так весело. Влад закрылся тишиной и смотрел в окно – наверно переживал, что за карантинных казаков без него  и Степки  с Глосиком, теперь постоять некому, потому,  как остальные  и не казаки вовсе, а так шантрапа карантинная и татарская.
  Голубая ковыльная степь сменились виноградниками Золотой балки, что  аккуратными рядами разбегались в разные  стороны от дороги. С одной стороны куда-то в бесконечность, к морю,  а с другой -  до невысоких гор, которые постепенно вырастали из  степи.  Серега  хорошо помнил  эти места, потому как летом, еще когда жили с батькой, они с братом ездили в Балаклаву, а с бабушкой -  на мыс Фиолент, и еще под осень со старшими пацанами  - тырить колхозный виноград в Золотой Балке.
   Других машин на дороге  не было.  Только в одном месте, на обочине дороги, возле поля,  стоял грузовик.  Дядька с грузовика  скидывал вниз пустые ящики, а второй – что внизу, их ловко ловил и складывал горкой.
 Оказалось, что если смотреть долго на убегающую дорогу, то начинает казаться, что дорога на самом деле не  убегает, а бежит к тебе, и  появившиеся с левой стороны автобуса невысокие горы вовсе не удаляются, а становятся все выше и выше и даже приближаются и хотят наброситься на автобус сверху.
 Воспитательница, на этот  раз,  обращаясь ко всем детям, теперь неискренне  ласково,  сказала:
 - Дети, потерпите еще немного,  скоро вы уже увидите море. А сейчас лучше посмотрите налево – видите  - туда пошла дорога, там повыше в горах есть небольшое село, а называется оно «Орлиное гнездо». Там в горах, орлы делают свои гнезда. Вот мы как раз теперь туда поедем.
 - Тамара Анатольевна, (так звали воспитательницу), а  орлы страшные? –  спросил кто-то из первых рядов.
 Воспитательница, как будто ждала этого вопроса.
 - Орел это самая большая и опасная  птица, которая водится в Крыму. Орел, он летает очень высоко и хорошо все видит, что на земле происходит, и он такой быстрый и сильный, что  может поймать, а потом и затащить в свое гнездо  зайца и даже маленького ребенка, если увидит его без взрослых.
 - А взрослого дядьку, - может затащить?  - Спросил тот же любопытник.
 -Взрослого дядьку  - не сможет. Побоится.
Все панамки повернулись в сторону гор, и  с любопытством смотрели в  небо – не увидят ли орла. Но орлов не было.
 -А если от орла спрятаться, или убежать? – Не унимался любопытный.
 -Днем от орла никуда не спрячешься, потому что он все видит, и не убежать, потому что он очень быстро летает -  похоже, к этому вопросу воспитательница тоже была готова.
 - А ночью?
 -А ночью все орлы спят.
 На этом, похоже, все дети успокоились, но орлов в небе продолжали искать. 
  Автобус, тем временем,  действительно, плавно повернул налево, и поехал в сторону села. Долина оставалась внизу, а они ехали теперь в сторону гор. Скоро они въехали в село. Село - так себе – совсем не большенькое, и дома все  маленькие, одноэтажные, частные,  все за каменными заборами, с  садами, совсем как в Севастополе,  где жили не в новых домах, а дворами.
 Тамара Анатольевна что-то оживленно рассказывала, но Сереге это  было совсем не интересно. Он с любопытством разглядывал абрикосовые деревья, которые сплошь и рядом выпрыгивая ветвями за ограду, дразнили настоящими, румяными, желто-оранжевыми, местами совсем  спелыми,  абрикосами. Некоторые абрикосы висели так низко, что даже не надо было лезть на забор.  Серега  посмотрел на брата и понял, что его тоже больше интересуют абрикосы, чем воспитательница. Серега  дернул брата за руку:
 - Владя! А вот бы автобус сломался и остановился. Нас бы наверно выпустили, и мы бы успели натырить полные карманы!
 - Сиди уж, смотри, чтоб тебя хозяин абрикосов не натырил с полными карманами!  Куркули, они жадины.
   Серый совсем не обиделся на замечание старшего брата – слушаться во всем Влада – входило в его обязанности, а с другой стороны, он точно знал, что только автобус остановись, то оба сразу бы оказались под деревом. Но автобус зачем-то не ломался и спокойно ехал дальше.
  Воспитательница и дальне  что-то оживленно рассказывала, но Серега,   все равно ее не слышал,  потому,  как в ушах надрывно гудел мотор автобуса, а в голове  крутились только спелые абрикосы, которые свисают прямо за забор, совсем  как в Севастополе,  на улице Частника, и их,  до сих пор,  никто не потырил.   И это не смотря на то, что они так маняще низко свисают.  В Севастополе бы уже потырили! Тут  у них что,  детей,  что ли нету? Какие-то люди на улице все же были, но детей почему-то действительно не было.
  Так он думал,  пока не услышал от воспитательницы про Байдарские ворота. А как услышал - сразу насторожился. Воспитательница говорила, что-то про войну и немцев, потом про поэта Пушкина, который тоже был на Южном берегу, и даже пил воду из родника, что на Байдарских воротах.  Пушкина они с братом очень любили, потому как бабуля им часто вслух читала его сказки. Еще вдруг вспомнилось, как   маманя говорила ,  что на Южный берег Крыма, можно из Севастополя попасть только  по одной дороге и именно через эти ворота. Интересно, что там за ворота такие? Вообще, братья  знали  уже много здешних названий городов – Ялта, Алушта, Судак, Форос, Алупка, Ливадия,  вот   и как раз  и Байдарские ворота.  Сереге очень нравились эти необычные названия, и он их с удовольствием запоминал. Было очень интересно: что они обозначают, но из взрослых ни кто не мог ответить на этот вопрос. И как только услышал – про  ворота – сразу их и увидел.  Автобус   в это время очень медленно проезжал через высокую каменную арку из крупного серого камня.
 - Южный берег, Южный берег, Байдарские ворота – арка с колоннами! – как частенько бабуля передразнивала маманю:
 -Далась тебе эта Ялта, лучше бы с детьми на море сходила. – не злобно ворчала бабуля.
 -Мама – ты ничего не понимаешь, там сказочно красиво! –настаивала маманя.
  - Ну и что? -  думал Серый – ворота, как ворота, у нас в Севастополе на Графской пристани - вот это колонны! Громадины! И все из белого камня!
  Так, про себя размышляя, он смотрел на убегающую арку, с двумя колоннами по бокам,  внутри которой они только что проехали, как тут, вдруг, весь автобус  изнутри, заполнился солнечным светом и миллионом солнечных зайчиков.
  Братья оглянулись в сторону движения автобуса и от удивления таки опять залезли с ногами на сиденья.   Впереди было бескрайнее, синее-синее море, все залитое солнцем, а по этому бесконечному морю   весело скакали миллионы солнечных зайчиков!   Весь автобус визжал от восторга,  и даже белоснежная воспитательница с бабулиной подковкой на голове, радовалась со всеми и была уже совсем не злая, и хлопая в ладоши, как маленькая, радостно крикнула:
 - Мы проехали Байдарский перевал, и теперь мы на Южном берегу Крыма!
  Серый с Владом радовались и визжали со всеми, и удивленно переглядывались – так вот от чего так восторгалась маманя. Теперь все понятно, и теперь и бабуля на выходные к ним приедет, и тоже все это увидит!
  Теперь слева над автобусом таинственно нависали скалы, а с правой стороны за не высокой каменной кладкой был обрыв, а дальше бесконечное теперь совершенно   голубое море! Дорога здесь  была почти ровная и автобус, казалось, катится прямо в море и вот-вот туда прыгнет прямо с высоты. Но   он вместо того, чтоб спрыгнуть со скалы выехал на крутой поворот и совсем не быстро поехал дальше.
 - А это Красная горка – весело сказала воспитательница, и указав рукой в сторону моря, как показалось Серому, довольно ехидно, добавила – до революции здесь была церковь, а вот теперь ресторан! Если кто-то  устал в дороге – может отдохнуть и пообедать.
  С правой стороны действительно были какие-то небольшие домики и церковь. Влад даже привстал, чтоб получше ее разглядеть.
 - Зырь, Серый, церковь совсем как наша в Херсонесе, и тоже вся обстреляна, и окна такие же, и совсем не высоко – сюда легче пролезть, чем в нашу. Наверно здесь тоже есть мозайка.
   Они немного проехали вниз по дороге. Церковь стояла совсем на краю громадной скалы,  и сразу за ней было море. И хотя автобус теперь от нее удалялся, сама церковь, так виделось, что  она приближается и тихо зовет их к себе.
  - Вот бы туда залезть! – задумчиво протянул Серый. В это мгновение в автобусе стало темно.   Оказалось, что они заехали в небольшой тоннель. Тоннель был неправильный, и не высокий и казалось, что автобус непременно должен в нем застрять, или хотя бы зацепить потолок. Но, тем не менее, не застрял, и не зацепил, и они его благополучно проехали.


  Автобус еще немножко попетляв вниз по серпантину дороги, вскоре оказался у ворот детского лагеря «Мухалатка».  Рядом с дорогой, по которой они приехали, шла  выложенная камнем стена, высотой, наверно,  в пол автобуса. На территорию лагеря вели большие, деревянные,  ворота яркого зеленого цвета.  Краска  совсем свежая и очень вкусно пахла.  Дальше  ворота переходили в высокий штакетный забор, тоже свежеокрашенный,  который убегал куда-то далеко в  лес. Дальше дороги, похоже не было, но зато почти под забором начиналась хорошо протоптанная чистенькая тропа, что  тоже вела в лес.
  За воротами оказалось много и других детей, которые приехали в лагерь раньше них. Некоторые уже носились с мячом и играли в какие-то игры. А некоторые с любопытством подошли разглядывать новичков. Первым к автобусу подошел какой-то важный и толстый дядька в большой соломенной шляпе,  в широких парусиновых штанах, белой рубашке с широкими рукавами и разноцветным воротничком. Он добро улыбнулся и как-то очень сладко сказал воспитательнице:
   -А-а-а-а  вот и новые севастопольцы! Тамара Анатольевна! Добро пожаловать в наш дом. Вот только вас и ждали! Ваш – третий корпус. Справа от вас симферопольцы, а слева одесситы. А напротив москвичи и ленинградцы – и уже обращаясь к нянечке так же  сладко добавил: 
 - Теть Марусь! Вы здесь уже старожил – проведите пожалуйста своих подопечных.
 Влад, вокруг которого уже крутились, знакомые по садику мальчишки, важно всем сообщил;
 - Все равно мы здесь главные, весь Крым наш, севастопольский.
После этого все дети, вслед за  теть Марусей и воспитательницей важно, как настоящие хозяева зашагали к третьему корпусу. Первыми за теть Марусей пли , по приятельски в обнимочку, топали  Влад с Глосиком, а за ними точно так же Серый со Степкой Котом.