Времена года

Их с давних пор и до сих пор — четверо. Подруги, сестры, продолжение друг друга. Разные по возрасту и характеру, но тесно связанные. Четыре богини: Весна, Лето, Осень, Зима.

Весна — богиня пробуждения.

Всё начинается весной. Пробуждение жизни, пробуждение любви. Свежесть, нежность, невинность. Первые робкие прикосновения: я, затаив дыхание, касаюсь кончиков твоих пальцев. Он заметил изгиб её шеи, прядку волос, упавшую на лоб, как она закусывает губу, когда думает. Заметил — и пропал. Вот так падает взгляд на кого-то вдруг, невзначай, и пропадаешь. Был человек — и нет. Смотришь зачарованно на совершенный профиль, любуешься. Бабочки в животе робко шевелят крылышками.

Весна — это про долгие-долгие прогулки, про то, как стоишь на мосту и смотришь вниз на тёмную воду. Щёки краснеют от смущения, глаза блестят. Всё ещё так неопределённо, смутно, но радостно. Зарождение чувств, надежд. Рука в руке, кеды по мостовой, шёпот, шелест, тихий смех. Совершенно невозможно расстаться, даже если завтра на работу. Мёрзнете? Значит, надо в бар. И там, у стойки, что-то алкогольное — вкус влюблённости. Шутите с барменом, он спрашивает: «А вы давно вместе?» И это такое крутое чувство — «мы вместе». Ну, боже мой, не скажешь же «семьдесят два часа». Говорите «недавно» и смеётесь. Бармен улыбается. Бар прекрасен, мир прекрасен, люди вокруг прекрасны. Целуетесь где-то по дороге в туалет.

Темнота — друг молодежи. Группа играет инди-рок, она пританцовывает, ты обнимаешь её сзади, уткнувшись носом в шею. Господи, благослови короткие стрижки и нежность девичьих шей! Она пахнет сладкой жвачкой. Вы стоите, и этот вечер — для вас, этот бар — для вас, эта музыка — для вас. Ангелы спустились на землю.

А потом идёшь долго-долго домой пешком. Прощаетесь у двери, она смотрит тебе в глаза, прикладывает палец сначала к своим губам, потом — к твоим, и улыбается. Ты берёшь эти пальцы и целуешь. Всё впереди, жизнь впереди. Сердце бьётся, глаза — в глаза. Ночи такие длинные... «Я завтра приеду за тобой». И ты — по лестнице вниз, какой лифт! А она, улыбаясь, смотрит тебе вслед.
— До завтра, дорогой.
— До завтра, дорогая.

Весна.

Лето — богиня страсти.

Жарко. Раскалённый город, пекло, машины. Дышать нечем. Страсть. Страсть. Секс. Много секса. Попой по всем поверхностям. Шея покусана, всё тело — карта поцелуев и эрогенных зон. «А ты знала, что вот тут, под коленкой, ещё?..» Ах, как она кончает и царапает спину! Как раздеваться на пляже? Все же догадаются, почему спина расцарапана. «Да ходи голая при мне, ты же не стесняешься?» Как можно вообще стесняться после того, что было ночью? После того, что ты шептала перед оргазмом, помнишь? Перед каким из оргазмов по счету?

«Тебе хорошо со мной?» — «Мне так с тобой повезло. Ты прекрасна, ты совершенна. Ты такая хулиганка... Тебе кто-то говорил уже — не надевай трусики в бар? Меня это заводит». Секс в туалете? Какая пошлость. Надо дотянуть до дома. Почему мы всё время хотим друг друга? Может, мы созданы друг для друга. «Я так долго тебя искал». — «Я так долго видела тебя во сне. Это судьба. Поедем, познакомимся с родителями? Ты им понравишься».

На сон нет времени. Какой сон летом? Жарко. Жарко. Страстно. Она кричит, она стонет. Простыни мятые. Спать голыми, вцепившись друг в друга. Запах сводит с ума, вкус сводит с ума. Тахикардия. Разве у двоих бывает тахикардия одновременно? Ночью — чай на кухне с бутербродами. Она — в трусах и рубашке на голое тело. Трахаетесь на столе. Желание с утра, желание перед сном, желание днём. И даже на обеде с родителями ты думаешь о том, как вы вернётесь домой.

Лето. Жара. Страсть. Похоть. Капли пота. Азарт. Танцы до утра. В такси целуетесь, и рука трогает её сосок под майкой. Секс у стены, секс в душе. Она кончает и кончает. Боже, какое счастье, что летом так мало одежды! И, засыпая, думаешь: «Я, кажется, её люблю».

Лето.

Осень — богиня плодородия.

«Я хочу жениться на тебе. Выходи за меня. Мы созданы друг для друга. Разве бывает на свете ещё такая любовь, как у нас? Ты — моё дыхание. Я — твоё дыхание. Без тебя всё неважно. Нет смысла без тебя. Я так люблю! Я готов кричать об этом на весь свет. Ты моя. Только моя. Отныне и навеки, и вовеки веков. Мы будем жить счастливо и умрём в один день. Нет, мы не умрём — влюблённые живут вечно. Ты — часть меня. Я — часть тебя. Господи, спасибо Тебе».

Ты так прекрасна в этом платье. Я вижу только тебя. Только твои глаза, только твою улыбку. Навсегда вместе. Как я раньше боялся этого слова — «навсегда»! А сейчас вижу в нём благословение. Боги за нас, небо за нас, жизнь за нас.

Свадьба. Гости, родители, друзья, подарки, цветы... Господи, сколько цветов! Губы болят от поцелуев. «Мы будем счастливы. Обещаешь? Навсегда?»

Жаркие ночи на Канарах. Или на Мальдивах, в Турции, в Египте... Да какая разница! Два свеженьких кольца блестят на пальцах. «Ты моя жена. Возлюбленная. Жена — как вечность. Одна и навсегда. Ты мой выбор. Я — твой выбор. За нами — будущее».

«Я хочу, чтобы у нашей дочки были твои глаза». — «Я хочу родить тебе сына. Я реально этого хочу».

Две полоски. Она плачет. Ты целуешь её мокрые щёки. «Тебе страшно?» — «И мне жутко страшно». — «Глупенькая, я с тобой. Я буду всегда с тобой. Подумай, кого ты больше хочешь — мальчика или девочку?» — «Давай сначала мальчика». — «Да неважно, лишь бы здоровенький».

Первое УЗИ. Слёзы на глазах. Наш малыш. Продолжение нашей любви. Говорят, от любви рождаются счастливые дети. У нас будет самый счастливый малыш. Ты целуешь её живот. От любви болит сердце. Нежность зашкаливает. Занимаетесь любовью шёпотом.

«Родная. Любимая. Мама моих будущих детей». — «Да, двое. Как минимум».

Беременность. Она прекрасна. В её глазах — бесконечность. Продолжение рода, продолжение жизни, продолжение мира, продолжение нашей любви, продолжение нас.

После стольких мучительных часов, когда можно уже сойти с ума, — наконец-то!

Первый крик. Слёзы. Отсчёт пошёл. «Привет, малыш». Любовь разрывает на части. «Мы вместе». Смотреть на ребёнка — заглядывать в будущее. Наше будущее прекрасно. «Мы сделали это! Мы справились! Спасибо, любимая. Клянусь тебе, обещаю — всё для вас. Жизнь за вас. Умру ради вас».

Осень — время плодородия.

Зима — богиня разочарования.

Холодно. Не согреться от этого чёртова ветра. Кто придумал зимние ветра? Продувает до костей, всё время дрожишь. Пьёшь литрами кипящий кофе — и всё равно дрожишь. И не греет ни черта, даже этот пуховик «Канада Гус» тоже не греет. «Любовь не греет», — как ты часто шутишь. Зло шутишь. Грустно. Сарказм и ирония — твои друзья. Кое-кто считает тебя циником. А ты всё чаще куришь.

После работы не хочется домой. Снова враньё, глупое. Пишешь: «Задержусь, совещание». Бар. Просто пропустить стакан. Всё — ложь. Выпившие, вульгарные женщины с размазанной помадой. Слишком близко, слишком громко, слишком накурено. Слишком много малолеток. Или ты уже стар? Тебе строит глазки рыжая с кудрями в конце барной стойки, а ты отворачиваешься. А мог бы её легко — она отдалась бы тут же, и уговаривать долго не надо.

Разочарование — это вдруг заметить, что любимый бар давно просит ремонта, а знакомый бармен — просто лысеющий неудачник. И то, что тебя перестали возбуждать женщины с другого конца стойки.

Разочарование стало гимном твоей жизни. Усталость. День за днём — «День сурка». И вроде бы всё как обычно, и ничего не случилось. Ты пьёшь витамины и даже омегу-3. Или -9, чёрт, как её... И уговариваешь себя: «Ну, соберись уже, наконец!»

Всё мучительно. Пробки, слякоть, глупые песни на радио. Ненавижу оптимистов. Холодно. Серо. До костей. Дома, слава богу, темно в окнах. Как хорошо, что тебя не ждут. Как раньше было хорошо, что ждут. А сейчас хорошо, что не ждут. И не придётся снова ругаться шёпотом, чтобы не разбудить детей. А ругаться пришлось бы. Потому что слишком много претензий у обоих. И они вдруг разучились говорить о чём-то ещё. Раньше умели, да ещё как! Спорили, читали друг другу вслух порой. А сейчас разговоры кончились. Как и касания. Сколько прелести в мимолётных касаниях! Пусть и лишённых начисто романтики, привычных, бытовых. Уткнуться в шею на секунду, когда она жарит блины на завтрак. Потрогать за попу. Поцелуй перед работой. Поцелуй после работы. Не хочется тыкаться больше никуда. Ни ей, ни тебе.

А секс? Когда вообще последний раз был секс? Не хочется. Ни с ней, ни даже с той рыжей из бара. Может, вообще уже не захочется. И никогда.

Всё сложно. Как статусы «ВКонтакте». Работа, ипотека, две машины в кредит. Ну, хотелось же самую лучшую машину! Как в рекламе: «Или "Мерседес", или ничего». Дети-школьники. Надо: балет, карате, бассейн, новые кроссовки, коньки, на каникулах — на море. Чтоб не хуже, чем у других. Ответственность давит. Чувство долга.

Она кричит: «Дети забыли, как ты выглядишь! Почему тебя всё время нет дома?» И ты кричишь в ответ: «Потому что я работаю, в отличие от тебя!» — «Ах так? Ах так?..» И снова начинается. «А ты нас вообще любишь? А мы тебе вообще нужны?» Она плачет. Раньше, ещё до второго сына, она всегда хохотала. Телефон украли — она хохочет: «Ну, вот и повод купить новый!» Ногу сломала — с ума сойти! А она: «Ну, вот, отдохну теперь, отлежусь». Раньше хохотала, теперь плачет. Была комедия их жизни — стала драма. Был герой-любовник — стал стареющий брюзга.

Я ей не нужен. Я себе не нужен. И холод этот. И в четыре уже темно. Сплошная ночь. Выходишь из дома утром — темно, вечером выходишь с работы — темно.

Пережить выходные. Дети ругаются на заднем сиденье, орёшь на них, жена орёт на тебя. Отлично съездили вместе. Как обычно.

Вечером перед сном решаешь пойти в бар, найти ту рыжую и трахнуть её. Чтобы доказать себе и миру, что ты ещё о-го-го. Или иго-го. «Я маленькая лошадка, и мне живётся несладко». А точнее, я взрослый, старый, усталый конь, который валится с копыт.

Интересно, как рыжая целуется. Прийти домой в помаде — вот это будет номер! Хотя жена и не заметит даже. Она вообще не замечает уже тебя. Летом специально носил трусы в уточках, которые на работе подарили на 23-е, и которые она ненавидит и грозилась выкинуть. А она уточек и не заметила.

Так ей и надо! Будет знать! Уведёт меня к себе рыжая и будет любить, будить по утрам минетами, как в кино. А она узнает, жена, и пожалеет ещё.

Чёрт, не надо было ещё пить дома. Мутно в голове. Завтра рано вставать.

Потом — долго под душем. Всё болит: плечи болят, шея болит. А раньше, на старой квартире, трахались в душе, и она мылила тебя и тёрла мочалкой, и потом чмокала вымытое. А теперь и квартира другая, места много, а никто не намыливает и не чмокает.

«Трахну рыжую — и будь что будет», — решаешь и идёшь спать, отвернувшись от жены. Вы на разных сторонах кровати, под разными одеялами. На разных полюсах, в разных странах и континентах.

Зима.