Бен Ааронович Лето с наперстянкой 4

4
Экспертиза Фалькона

Первое, что я заметил – кто-то, вопреки правилам охраны труда и техники безопасности, взломал окна в полицейском участке Леоминстера так, что они полностью открылись наружу. Учитывая, что все следственные кабинеты располагались на первом этаже, удивляло царящее в них спокойствие – я полагал, что оно, а также поистине колоссальное количество напитков с кофеином – удерживали Контору на плаву. И вряд ли вибрирующие кресла вносили в это свой вклад.

Эдмондсон и Уиндроу снова ждали меня в учебной зоне. Они попросили меня присесть, предложили холодную воду, которую я с благодарностью выпил. Хотелось приложить бутылку ко лбу.

– Как вам всё это? – спросил Уиндроу.

– Сэр?

– Операция, как, по-вашему, она продвигается?

Ничто так не нервирует младшего офицера, как пристальный взгляд гораздо более старшего офицера поверх стола, да если ещё он спрашивает ваше мнение о чём-то. Возникает соблазн прибегнуть к той странной смеси полицейского и управленческого жаргона, которая выручает, если хочется много говорить и при этом ничего не сказать. Но, судя по выражению глаз Уиндроу, вряд ли стоило сказать, что полиция Западной Мерсии применяет агрессивно-проактивный подход в соответствии с передовой практикой, изложенной в национальных руководящих принципах.

Меня хватило лишь на жалкое: “Настолько хорошо, насколько можно было ожидать".

Уиндроу благосклонно кивнул – я десятки раз видел, как использовали этот жест офицеры, проводящие допросы подозреваемых. За кивком последовал вопрос: “Какое у вас впечатление о семье Марстоу?”

– Они держатся на своём.

– Есть ли вероятность, что они могли организовать исчезновение?

Боже, подумал я. Но теоретически это, безусловно, привлекательно. Поэтому уточнил: “Появились какие-то доказательства этого?”

Уиндроу покачал головой.

– Кстати, поздравляю, – сказал Эдмондсон. – Вы попали в газеты.

Он передал мне номер "Сан", в котором "девушка с третьей страницы" была перенесена на одиннадцатую, чтобы уделить больше места ПРОПАВШИМ ДЕВОЧКАМ. Как и мы, они ничего не знали, потому было много фотографий, чтобы скрыть отсутствие текста. В правом верхнем углу пятой страницы был хороший снимок, на котором мы с Домиником стоим у здания муниципалитета. Мы, очевидно, разговаривали, и, к счастью, вид у нас обоих был соответственно мрачный и напряжённый. Подпись гласила: “АВРАЛ! ВСЕ НАВЕРХ: полиция всей страны участвует в поисках Ханны и Николь”.

– Извините за это, сэр. Должно быть, они использовали телеобъектив.

– Без проблем, – Эдмондсон одарил меня невесёлой улыбкой. – Наверху считают, что это хорошо отразилось на разнообразии наших сил. Все сплачиваются и всё такое.

– Вот это да, – подумал я. – Парень с плаката для разнообразия.

Уиндроу сложил пальцы домиком: "Вы работаете в вашей структуре больше года. Правильно?"

– С февраля прошлого года, – ответил я, гадая, к чему все это, чёрт возьми, клонится.

– Значит, у вас был опыт работы с необычными случаями? Дела, связанные с... – он запнулся. Эдмондсон за его спиной неловко переступил с ноги на ногу и уточнил: “Сверхъестественное”.

– Да, сэр, – после моего подтверждения наступила пауза, пока мы все думали, что сказать дальше.

Двое мужчин переглянулись. Старший спросил: “Вы видите что-нибудь подобное в данном случае?”

– Сэр? – если я чему-то и научился, так это пониманию: нужно позволять старшим офицерам чётко изложить свою позицию, прежде чем рисковать раскрыть рот.

– Вы проводили допрос... – Уиндроу сверился с жёлтым стикером, прикреплённым к его блокноту. – Мистер Хью Освальд из Уайлда?

– Да, сэр. Это была стандартная проверка. Выследить, уличить или устранить (TIE) – основная задача любого крупного расследования, найти кого-то и либо сделать его подозреваемым, либо исключить из расследования.

– И вы уверены, что он не причастен?

– Да, сэр. Учитывая, что ему девяносто три года, и он практически прикован к инвалидному креслу.

– И нет никакой возможности найти сообщника?

Там была его дочь, которую я и не подумал проверить. Но тогда я предположил, что главной целью поездки было избавиться от моей хандры и не путаться под ногами Найтингейла. Я должен был, по крайней мере, заявить о дочери – Лесли в своё время убила бы меня за такую неаккуратность.

– Я провёл стандартную проверку, – сказал я и подумал, насколько в отчаянии была полиция Западной Мерсии, раз заговорила со мной об этом.

Эдмондсон скрестил руки на груди, затем снова развёл их.

– Я знаю, что вы не посещали инструктажи, – сказал Уиндроу после паузы. – Но вы должны понимать, что у нас пока нет никакого прогресса. Всё, что мы знаем: скорее всего, девочки встали посреди ночи и добровольно покинули свои дома. После этого они просто исчезают, – Уиндроу пару раз постучал пальцем по столу. – Мы считаем, что с нашей стороны было бы упущением не рассмотреть все возможные варианты. И, раз уж вы здесь и доступны, мы бы хотели, чтобы вы провели экспертизу Фалькон по всему делу.

Они были в таком отчаянном положении.

Я чуть не застыл на месте, уставившись на эту парочку с недоверием. Но, к счастью, сработал мой отточенный инстинкт самосохранения, и мне удалось сказать, что сначала я должен согласовать это с Найтингейлом.

Они согласились и даже позволили мне позвонить за пределами их слышимости.

Найтингейл счёл это весьма разумной идеей, хотя никто из нас никогда раньше не проводил официальную экспертизу Фалькон, я – потому что был слишком молод, а он – из-за того, что в его время ещё не производились оценки и регулярные разборы дел. По крайней мере, в “Фолли”.

– Я даже не знаю, что искать, – сказал я.

Найтингейл ответил, что немедленно отправится в библиотеку и посмотрит, что удастся раскопать о сверхъестественных преступлениях в сельской местности. “И я позвоню Гарольду, – сказал он. – Именно для этого он и живёт”.

Профессор Гарольд Постмартин, архивариус "Фолли", историк-любитель и преподаватель Оксфорда.

– И теперь, когда я думаю об этом, – продолжил Найтингейл. – Возможно, стоит обратиться за помощью к другим нашим друзьям из полусвета. Просто на всякий случай.

Итак, я мрачно доложил Эдмондсону и Уиндроу, что мы проведём полную экспертизу Фалькон и поручим это нашему старшему гражданскому аналитику. А также задействуем наши секретные источники разведывательной информации – даже если некоторые из них не совсем люди.

Они были так рады, что поместили меня в кабинет Эдмондсона дальше по коридору, имеющий отдельную розетку для HOLMES II и находящийся вне поля зрения главного следственного управления. Произошла небольшая задержка, пока Уиндроу разрешал мне доступ и доставал ноутбук с поддержкой HOLMES, которым я мог пользоваться. Потом они закрыли дверь и позволили мне продолжить работу.

Но чем заняться?

Одна из проблем, связанных с проведением экспертизы Фалькон, заключается в том, что трудно применить лучшие профессиональные практики в области право-применения, к которой большинство полицейских не прикоснулись бы метровой удлиняемой дубинкой. Также мы близко подходили к официальному расследованию, когда приходилось объяснять старшему офицеру, что нанесение оккультных граффити на место преступления не делает его делом Фалькона. Особенно если символы были заимствованы из Алистера Кроули, "Властелина колец" или "Времени приключений". Единственный подобный случай, вызвавший у нас сомнение, – иероглифы, нанесённые краской на фасад частной школы в Хайгейте, но, по словам одного из друзей Постмартина по Школе востоковедения и африканистики, они были из японской ролевой игры под названием "Войны Сакур", очень популярной в 1990-х годах.

Проблема заключалась в том, что, как только правительство провело серьёзные сокращения в полиции, многие офицеры решили, что могут свалить на нас всё, даже отдаленно странное. Найтингейл как-то заметил,  что такого никогда не случается, если ведущий дело сотрудник уже работал с нами раньше.

Поэтому я поступил, как всегда подобных ситуациях – спросил себя, а что бы сделала Лесли. И хотя потом получил от неё удар электрошокером в спину, она бы сказала: "Начни со списка действий" – да!

Современное крупное расследование начинается с HOLMES II, огромной компьютеризированной мясорубки, в которую следователи загружают информацию и крутят ручку в надежде, что с другого конца появится что-то съедобное или, по крайней мере, приемлемое для суда. Чтобы машина работала, старшие офицеры назначают младшим сотрудникам "действия". К примеру, опрос учителей Ханны и Николь является "действием", как и проверка телефонных записей семьи на содержание номеров известных сексуальных преступников.

Таким образом, пересматривать крупное расследование – значит просматривать список "действий" и их последствий в надежде обнаружить что-то не замеченное тридцатью высококвалифицированными и опытными детективами. Я сел и сделал пометку в своём блокноте – начать экспертизу Фалькон с пересмотра списка действий, и поставил на листке дату.

Было время обеда третьего дня, с момента пропажи Ханны и Николь прошло более пятидесяти часов.

День первый – 09:22. Первый и единственный звонок по номеру 999 – звонивший представился как Дерек Лейси.

Я не слушал звуковой файл, но даже из стенограммы чувствуешь, что он изо всех сил пытается сохранить самообладание. Очевидно, он воспользовался моментом, чтобы привести в порядок свои аргументы, опасаясь, что полиция не воспримет его всерьёз, поэтому перечислил возраст Николь и Ханны, то, что ночью в какой-то момент они вышли из своих спален, и никто из друзей или родственников их не видел. И он явно произвёл впечатление на дежурного инспектора полиции в центре управления в Вустере, потому что тот, в свою очередь, направил всю имеющуюся в наличии рабочую смену во главе с сержантом Робертом Коллингтоном непосредственно в Рашпул.

Группа D должна была прибыть в 09:37, и в этот момент Эдмондсон, как старший командир, был проинформирован и решил взять на себя руководство операцией.

По статистике, в случаях, связанных с пропажей детей, похищение незнакомцем находится в самом конце длинного списка, начинающегося с простого побега. На втором месте они остаются на ночь у приятеля, не сообщая об этом родителям, на третьем – прячутся где-нибудь в доме. Даже вероятность того, что ребёнка убьют родители, гораздо выше, чем его похищение незнакомцем. Итак, первое, что мы предприняли по прибытии, – обыскали дома родителей и собрали имена и адреса друзей и родственников.

Но Доминик был прав, и факт пропажи двух девочек из разных семей в одну и ту же ночь привлёк всеобщее внимание. Потому к четверти одиннадцатого, менее чем через час после первоначального звонка в службу 999, девочек отнесли к категории лиц с ВЫСОКОЙ СТЕПЕНЬЮ РИСКА, и дежурная полиция POLSA была уведомлена об этом. В Херефорде, Вустере, Киддерминстере и Шрусбери вызвали резервных сотрудников полиции. К обеду значительная часть личного состава полиции Западной Мерсии была переброшена в район Рашпула.

К тому времени компьютеры девочек уже двигались к высокотехнологичной проверке на наличие признаков онлайн-слежения, и были созданы необходимые приложения для отслеживания их телефонов в режиме реального времени. Если бы это было в Лондоне, команды полицейских часами изучали бы записи с камер видеонаблюдения. Но здесь в глуши уровень наблюдения на местах был необъяснимо низким.

Если вы отправляетесь искать пропавших детей, необходимо действовать быстро и большим количеством людей. Это обязательное правило. Даже если вероятность и здравый смысл подсказывают вам, что в этот же день дети сами вернутся домой. Если бы они были постарше, хотя бы четырнадцатилетние, то Западная Мерсия, возможно, подождала бы ещё сутки, прежде чем в буквальном смысле позвать собак. Тем не менее, вплоть до шести часов вечера Эдмондсон, вероятно, полагал, что девочки вернутся своим ходом.

Затем нашлись телефоны. Сразу выяснили их принадлежность Николь и Ханне, у обоих сели батарейки. Поскольку одиннадцатилетняя девочка скорее откажется от почки, чем от своего мобильного телефона, рабочая гипотеза сменилась с бегства на похищение, и вот тогда-то и началось самое интересное.

Немедленно связались с Херефордским уголовным управлением, к операции, которая теперь называлась "ОПЕРАЦИЯ МАНТИКОРА", подключилось Главное следственное подразделение. Это произошло, когда большинство детективов направились домой – им это должно было понравиться.

Во время краткого посещения кофейни я обнаружил, что, несмотря на полностью оборудованные помещения для содержания под стражей и проведения допросов, кабинеты с системой HOLMES, наличие столовой, вертолётной площадки и, конечно, знаменитых вибрирующих кресел – в Леоминстерском участке размещалась только группа по охране общественного порядка. По сути, участок был законсервирован на случай будущих нужд – предположительно, в связи с участившимися набегами валлийцев через границу. Старший инспектор Уиндроу, Доминик и все его приятели перебрались туда со своей базы в Херефорде, что объясняло, почему здесь было так чисто.

Сотрудник по связям с прессой связался с местными СМИ, но оказалось – их опередили. Кто-то уже связался с "Леоминстер Ньюс" и "Херефорд Таймс", предоставив информацию об именах обеих девушек и душераздирающую фотографию, на которой они в панамках. Я узнал фон – это определённо был сад за домом Марстоу. Я заметил красные качели, которые видел из кухонного окна. Кто-то ещё узнал их, потому что в репортаже предполагалось, что Джоан Марстоу напрямую связалась с прессой.

Было уже слишком поздно для обеих газет менять свои заголовки, но местное радио и региональное телевидение Би-би-си прислали журналистов и согласились опубликовать призыв о предоставлении любой информации о девочках. Наверняка местные новостные менеджеры, увидев фотографию двух одиннадцатилетних симпатично улыбающихся белых девочек в одинаковых панамках, расплакались от радости. История стала общенациональной. К десяти часам, когда инспектор Эдмондсон проводил инструктаж новичков, в фойе уже собрались представители прессы.

Я попытался вспомнить, что я делал той ночью, но ничего не приходило в голову.

Поиски возобновились с первыми лучами солнца, и со стороны недавно созданной группы по расследованию преступлений (MIU) последовал шквал действий. Более двухсот из них были связаны с расследованием половых преступлений (RSO). Впечатляет тот факт, что только в Херефордшире MIU завершила расследование более сотни подобных преступлений и передала ещё больше дел соседним полицейским подразделениям. На момент, когда я просматривал список, в радиусе двухсот километров от Рашпула оставалось только три непроверенных RSO, и было серьёзное подозрение, что двое из оставшихся мертвы.

Вы можете выполнить поиск по ключевым словам в HOLMES, полезность которого зависит от того, какие слова вы используете. Я попробовал, ради интереса, "магия", "волшебник", "ведьма", "невидимка", три разных варианта написания слова "фея" и потратил пятнадцать минут на то, чтобы отсеять удивительно большое количество упоминаний о книгах, телевидении и костюмированной вечеринке, которую многие дети посетили за неделю до исчезновения. В глаза бросилось одно высказывание школьной подруги Николь и Ханны.

Имя ГАБРИЭЛЛЫ ДАРРЕЛЛ РАЗНОЕ

КОНСТЕБЛЬ ТАСК: Итак, у Николь был невидимый друг.

ГАБРИЭЛЛА: Да.

КОНСТЕБЛЬ ТАСК: Воображаемый друг?

ГАБРИЭЛЛА: Не совсем.

МИССИС ДАРРЕЛЛ: Николь всегда была ребёнком с богатым воображением. В отличие от весьма благоразумной Габи. Разве не так, Габи? У тебя нет воображаемых друзей.

Я добавил повторное утверждение в свой список запросов на действия, исходя из того, что если не знаешь, куда направиться, попробуй как можно больше направлений.

К пяти я быстро просмотрел список дел и решил сделать перерыв. Кто-то подсказал мне, как добраться до ближайшего супермаркета, но я заблудился и в итоге оказался в огромном "Моррисоне". Глупо было не воспользоваться возможностью запастись теми предметами первой необходимости, о которых Молли и не подумала бы, – водой в бутылках, закусками, фруктами и бритвенными принадлежностями, произведенными уже в 21 веке. В магазине свирепствовал кондиционер. Поэтому я прошёл в кафе при магазине и позвонил Найтингейлу, чтобы обсудить свои дальнейшие действия. В этом был плюс – разговоры с “Фолли” скрывались от любопытных ушей других офицеров полиции.

– Значит, ничего не произошло? – спросил Найтингейл.

– Не исключено, – уточнил я. –  Рабочая гипотеза в том, что они обе решили улизнуть из своих домов и встретиться. И либо они сбежали, что маловероятно, либо с ними случилось что-то плохое.

Найтингейл попросил разъяснить, почему побег маловероятен.

– Они ничего не взяли, кроме своих телефонов. Сбежавшие дети почти всегда что-нибудь берут.

Оба раза я брал, хотя в первый раз всё ограничилось бутербродом с арахисовым маслом и джемом и экземпляром журнала "2000AD".

– Давай предоставим более заурядные проблемы нашим деревенским кузинам, резюмировал Найтингейл. – А ты сначала установи, могли ли эти девушки вступить в контакт с чем-то сверхъестественным.

– Например, что?

– Практикующий мошенник. Лесной маг-волшебник или ведьма, о которой мы ничего не знаем, или фейри, полу-фейри, или какой-нибудь призрак. Кто-нибудь из них изменил своё обычное поведение или проявил странные желания?

– Отдел по борьбе с жестоким обращением с детьми будет искать то же самое.

– Тогда предлагаю тебе проконсультироваться с ними. – Возможно, стоит побеседовать с учителями девочек и руководителями организации “Девочки-гиды” или какой-либо другой аналогичной организации в наши дни. Вдруг они были гидами. Есть ли здесь приходской священник?

– Могу это выяснить, – говоря, я заметил, что пара белых подростков за соседним столиком искоса поглядывает на меня.

– Хороший приходской священник зачастую знает более эзотерические аспекты местной истории. Раньше они знали.

Оба пацана были темноволосыми, с бледными,  несмотря на лето, лицами. Голубоглазый был пониже, другой носил солнцезащитные очки в помещении, что на самом деле говорило обо всём, что вам нужно было знать. Рукава их серо-зелёных клетчатых рубашек были закатаны, открывая мускулистые руки людей, которые на самом деле зарабатывают себе на жизнь работой. В Лондоне я бы принял их за строителей, но здесь, в глуши, они вполне могли оказаться лесорубами или стригальщиками овец.

– Возможно, тебе предстоит ещё раз поговорить с Хью Освальдом, – сказал Найтингейл. – Узнай, не заметил ли он чего-нибудь странного.

Не считая его жутковатой внучки, подумал я. Хотя, возможно, с ней тоже стоит поговорить. Но сказал: “Жаль, что мы не можем вынюхивать людей, как боги рек”.

– Я лично очень рад, что эта их способность, видимо, ограничена, – сказал Найтингейл. – Чувствую, что наша работа и так стала достаточно сложной. И всё же, как ты говоришь...

Подростки знали, что теперь они привлекли моё внимание, но колебались – в том-то и беда, что, будучи расистом в белой глубинке, ты не приобретаешь большого практического опыта. Я вопросительно посмотрел на них, просто чтобы немного подразнить.

Они первыми отвели глаза. Высокий, в солнечных очках повернулся к своему другу и что-то сказал, затем они посмотрели на меня и захихикали.

И сколько нам, подумал я, по двенадцать? И рассмеялся. Это был ненастоящий смех, но они не должны были этого знать. Оба уставились на меня, а затем отвернулись, когда я не отвёл взгляда. Я хотел их спровоцировать. Следовало дать им такой подзатыльник, чтобы никогда не забылся.

– Питер? – позвал Найтингейл, и я понял, что не слушал его.

Как минимум, я хотел показать им своё удостоверение и развеять их намерения. Но так нельзя, потому что есть шанс ввязаться в драку. И тогда придётся их арестовать. Что, не говоря уже о злоупотреблении властью, приводит к тонне бумажной работы. К тому же я был далеко от своего поместья, это разозлило бы полицию Западной Мерсии, у которой есть дела поважнее. Поэтому я глубоко вздохнул и отвернулся. Я же Питер Грант, честь своего территориального полицейского управления.

– Извините, сэр, я отвлёкся.

– Я спросил, как ты себя чувствуешь, – напомнил Найтингейл.

– Всё хорошо, сэр.

– Рад это слышать.

Я напрягся, услышав, как заскрипели стулья, когда парочка поднялась на ноги, но они прошли по другую сторону стола и направились к главному входу.

– Мне лучше вернуться, – сказал я. – Нужно предпринять кое-какие меры.

Снаружи солнце припекало автостоянку, и двое парнишек из кафе беззаботно прислонились к борту синего "Ниссана Микра", пытаясь не обжечься. Я не знал, ждали ли они меня, или им просто некуда было больше пойти. Возможно, они тоже не знали.

Высокий мужчина в солнцезащитных очках раскурил "Силк Кат" и энергично затянулся.

Магия оказывает пагубное воздействие на микропроцессоры, так сказал бы доктор Валид, постоянный научный сотрудник "Фолли", если бы не жил в красивой викторианской вилле в Финчли. Мы не знаем, почему заклинание может превратить чипсет вашего ноутбука в мелкий песок, но поскольку в наши дни всё полезное, от вашего телефона до кухонного комбайна, управляется чипсами, то следует быть осторожным. Незнание, почему что-то происходит, не означает, что нельзя количественно оценить его последствия.

Как только удастся определить количественный эффект, станет намного проще использовать его в качестве оружия. Все, что нужно сделать, это немного модифицировать своё заклинание “верлайт” с помощью пары изменяющихся форм, и примерно через три недели проб и ошибок у вас будет заклинание, которое выведет из строя все микропроцессоры в пределах небольшого радиуса действия.

Я получил предостережение от Найтингейла, считающего, что его ученик должен знать, что он делает, прежде чем совать палец в электрическую розетку вселенной. Но даже он изменил своё мнение, когда я указал, что: а) на самом деле это просто усиленный верлайт, и б) с его помощью можно вывести из строя любой автомобиль, двигатель которого управляется микропроцессорной системой. А она сейчас есть практически у всех.

Стоя на парковке возле "Моррисонс", я был близок к тому, чтобы запустить одним из “верлайтов” в "Микру" этой парочки, но, пока я мысленно представлял эту форму, вдруг вспомнил о телефонах девочек. Согласно результатам криминалистической экспертизы, данные не были восстановлены ни из памяти телефона, ни с SIM-карт. Но это не привело к объяснению причины повреждений. Есть множество вещей, которые могут испортить ваш телефон, но гораздо меньше столь основательных повреждений, что даже приличная команда криминалистов не смогла бы извлечь из телефонов ничего полезного. И одним из них, как я знал на личном примере, было магическое воздействие.

Я одарил подростков счастливой улыбкой, от которой высокий чуть не проглотил сигарету. Затем я быстро вернулся к Асбо, но не настолько быстро, чтобы они не подумали что попало.

Вернувшись в Леоминстерский участок, я просмотрел список экспонатов и нашёл отчёты, касающиеся мобильных телефонов обеих девочек. Они были найдены у подножия ещё одного военного мемориала, на этот раз узкого креста, установленного на поросшем травой возвышении у шоссе B4362, где дорога, идущая параллельно Рашпулу на восток, переходит в дорогу, ведущую вверх по холму к месту под названием Бирчер-Коммон.

Это оказалось общим названием деревушки и участка земли для общественного пользования. Я распечатал схематическую карту и фотографии участка, на которых было зафиксировано точное расположение телефонов. Затем проверил записи POLSA, из которых следовало, что Ханна и Николь пошли по тропинке на запад через поля, пока не достигли Паунд-лейн, и пошли на север по дорожке, пока не достигли шоссе B4362, где они потеряли свои телефоны. Перекрёсток быстро стал объектом двух видов поисков: первый основывался на предположении, что девочки передвигались пешком, а второй – что они вольно или невольно сели в транспортное средство, которым управляло одно или несколько неизвестных лиц.

POLSA и их поисковые группы занимались первым вариантом поиска, MIU – вторым, что было ужасной работой. Из-за отсутствия систем видеонаблюдения и ограниченной возможности автоматического распознавания автомобильных номеров (ANPR), пришлось полагаться на опрос местных свидетелей, чтобы получить информацию о передвижении автомобилей в этом районе и за его пределами. Но даже в сельской местности никто не проявляет особого любопытства в пять часов утра.

Тем не менее, им удалось собрать ошеломляющее количество замеченных автомобилей как в Рашпуле, так и на перекрёстке, где были найдены телефоны. Показания варьировались от какого-то фургона белого цвета, до “Я видел, что "Ситроен" принадлежал Уиллу Уиттону, который живет за холмом в Орелтоне”.

Пятерым полицейским было поручено разобраться с этими отчётами. Можно было рассказать всё о них по их стонам из угла комнаты для расследований – отчаяния, жалобных, тихих.

Из списка действий я заметил, что они уделяли приоритетное внимание периоду с четырёх до шести утра, что меня озадачило, пока я не нашёл перекрёстную ссылку на заявление матери Николь о том, что она впервые заметила пропажу своей дочери в пять утра. Когда её спросили, почему она не подняла тревогу тогда, она сказала, что летом Николь часто встаёт с первыми лучами солнца. "Ей нравится наблюдать за восходом солнца".

В базе данных мобильных телефонов девочек были указаны контактные данные Кимберли Сидре из отдела по борьбе с преступлениями в сфере высоких технологий в Вустере, и я позвонил ей.

– Чем я могу вам помочь? – Кимберли Сидре имела сильный белфастский акцент. Возможно, Сидре – не её девичья фамилия.

Я представился и спросил о телефонах.

– Это полная потеря, – сказала она. – Сначала мы подумали, что батарейки полностью разрядились, но когда их заменили, они всё равно не работали. Тогда мы их разобрали. Проверили каждую микросхему, и все они оказались неработоспособными.

– Были ли какие-нибудь видимые повреждения?

– Нет, никаких явных признаков физического повреждения.

– Вы рассматривали их под микроскопом?

Она ответила после паузы: “Пока нет, а что я должна была искать?”

– Я не хочу влиять на результаты, – сказал я, зная, что это всегда неплохой запасной ход. – Но если вы что-то заметите, я бы хотел отправить фотографии специалисту в Лондон, чтобы он посмотрел.

– Что это за специалист?

Объяснение того, что доктор Валид всемирно известный энтеролог, скорее вызовет больше вопросов, чем даст ответов. Поэтому я ответил уклончиво: “Я всего лишь полицейский, но если мы найдём то, что ищем, я попрошу его позвонить вам и всё объяснить. Как насчёт этого?

Последовала довольно долгая пауза. “Это как-то связано с НЛО?” – спросила Сидре.

– Нет, – для разнообразия ответил я абсолютно честно. – У вас здесь часто появляются НЛО?

– У нас много наблюдателей за НЛО и много наблюдений. Эти два факта могут быть связаны.

– Насколько я знаю, НЛО здесь ни при чем, – сказал я. – Но если мы найдём хоть один, я дам вам знать.

Сидре согласилась проверить микропроцессоры и прислать мне изображения всего, что найдёт. Оглядываясь назад, я, возможно, мог бы немного твёрже заявлять о непричастности внеземного разума.

Даже участвуя в расследовании, вы не просто появляетесь на пороге родителей жертвы, начинаете задавать вопросы и рыться на их книжных полках. Сначала я должен был согласовать действия со старшим инспектором Уиндроу, который сказал мне согласовать их с констеблем Генри Картером, главным оперативником, прикрепленным к Лейси. Возникла задержка, пока Картер выяснял у сержанта Коул, можно ли мне доверять – очевидно, можно, потому что Уиндроу дал свое благословение. Но только в том случае, если либо сержант Коул, либо Картер будут со мной, чтобы подержать Викторию Лейси за руку.

Когда я возвращался в Рашпул, уже темнело, и я осознал, что наконец-то начинаю понимать, как устроен местный ландшафт. Леоминстер расположен на равнине, где сходятся две долины. Если ехать на северо-запад, долина реки Лагг змеится по направлению к Эймстри. А на севере другая долина осушает земли вокруг Орелтона и живописного Вуфертона. Между собой они образуют Y-образную форму, похожую на рогатку мультяшного персонажа, а возвышенность, на которой расположены замок Крофт и Бирчер-Коммон, образует эластичную ленту. Рашпул был одной из вереницы деревень, располагавшихся на склонах ниже горного хребта, приютившись в небольших долинах, прорезанных ручьями, стекающих на равнину.

Поздним вечером, подъезжая к деревне, я видел тень на месте горного хребта, и только в отдельных домах на склонах виднелась пара огоньков. Я осторожно ехал по главной улице, чтобы избежать встречи с бродячими журналистами.

Лейси жили в настоящем фахверковом здании шестнадцатого века. Оно так сильно видоизменялось каждым последующим поколением, что взрослые защитники природы готовы были разрыдаться, потому что вся эта мешанина стилей и эпох в равной степени исторична и заслуживает сохранения. За исключением, может быть, уродливой двери в ПВХ раме, которая заполняла дверной проём с капюшоном эпохи Реставрации, словно дешёвая пластиковая вставная челюсть. Дверь открыл Дерек Лейси, который, казалось, был не рад меня видеть и, судя по его дыханию, успел обзавестись бутылкой виски с момента нашей последней встречи.

– Вам лучше войти, – сказал он.

Виктория Лейси сидела за огромным дубовым кухонным столом и лениво вращала недопитый бокал красного вина. Между ней и креслом, на которое вернулся её муж, были разложены остатки перекуса – хлеб, шикарный сыр и салат из супермаркета, всё ещё наполовину упакованный в пластиковый контейнер. Констебль Генри Картер был там, чтобы присмотреть за ними и заверить парочку, что я не собираюсь запекать их в казане на ужин.

У Виктории было худое бледное лицо и коротко подстриженные каштановые волосы. Одета в мужскую толстовку с закатанными рукавами, открывавшими болезненно тонкие запястья и длинные изящные кисти. Когда она посмотрела на меня, я обнаружил бледно-бледно-голубые глаза.

Я выразил им своё почтение и сказал, что постараюсь быть максимально незаметным, но они лишь неопределённо кивнули. На столе стояло полбутылки красного, когда я вышел из кухни, они оба потянулись к ней.

При всей моей любви к георгианскому формализму, мне нравятся дома, в которых можно спуститься по трём ступенькам на первый этаж и оказаться в помещении, которое я назвал бы кабинетом. Это точно была не библиотека, потому что присутствовала лишь пара книжных полок из Икеи. И если Дерек Лейси использовал её как кабинет, то он не привык оставлять свою работу на виду.

К плоскому телевизору среднего размера была подключена игровая приставка Wii, у основания которой были разбросаны два набора контроллеров – от Ханны и Николь. Следы девочек нашлись и в других частях комнаты: стопка настольных игр в потёртых коробках с выцветшими на солнце обложками, коллекция журналов для подростков на книжной полке и потрепанный экземпляр "Гарри Поттера и кубка огня", втиснутый в щель между нетронутым изданием "Волчьего зала" и привязкой к фильму "Жизнь Пи".

Из одного угла комнаты повеяло холодом, не имеющим ничего общего с обычным сквозняком. Я почувствовал дуновение сырого воздуха и грохот какой-то ручной машины, возможно маслобойки. Вне зоны вестигии всё вроде соответствовало дому такого возраста и вещам в нём, волноваться было не из-за чего.

На первом этаже дома была предпринята робкая попытка создать единый дизайн с матовой отделкой стен овсяными хлопьями, как бы под оригинальную мазанку, но на втором этаже она провалилась. Я понял, что так пытались скрыть историю ранее живших здесь семей.

Еще больше вестигии оказалось в прихожей, щёлканье и жужжание часов с кукушкой, запах мази Vicks VapoRub и горячего пара – ощущения, резко обрывающиеся в главной спальне. Современная двуспальная кровать, крепкий антикварный шкаф и красивый викторианский туалетный столик из красного дерева. Разбросанная по углам обувь подсказала мне, что Дерек и Виктория всё ещё делят супружеское ложе.

Дальше располагалась пахнущая плесенью гостевая комната, в которой стояла латунная кровать с розовым покрывалом и двойной стопкой коробок для переезда в углу. Рядом находилась ванная комната, отремонтированная в последние шесть месяцев – судя по отсутствию накипи в душе и потёртостей на обратной стороне кранов под латунь.

Комната Николь была больше хозяйской спальни, но имела неудобную вытянутую форму, что наводило на мысль о двух комнатах, позже соединённых вместе. Она была приятно не розовой – оклеена обоями в тонкую лимонно-жёлтую и светло-голубую полоску. Мебель дорогая, но современная, с немного потёртыми ножками и углами. Опять же, книг было немного – только остатки Гарри Поттера и что-то похожее на учебники на откидном письменном столе. Гораздо меньше мешали пушистые талисманы, но из щели между комодом и плинтусом выглядывали частички Лего. Очевидно, именно отсюда сотрудники Отдела по борьбе с высоко-технологичными преступлениями забрали её ноутбук. Над кроватью висел постер с Дженифер Лоуренс из "Голодных игр".

Я вытащил одну из книг о Гарри Поттере. Она была практически новой, вероятно, непрочитанная. Положив её обратно, решил, что здесь нет ничего полезного.

– Я понимаю, почему вы должны это делать, – сказала Виктория Лейси у меня за спиной, – я обернулся и увидел её в дверях. – Но действительно хочу, чтобы вы этого не делали.

– Согласен, мэм, – ответил я. – У Николь была Kindle или какая-нибудь другая читалка?

– Почему?

– Простите?

– Почему вы хотите это знать? – спросила она, скрестив руки на груди.

– Они могут получать электронные письма и другие сообщения в социальных сетях. Многие люди этого не осознают. Нужно убедиться, что мы не упустили ни одного способа общения, который мог бы существовать между Николь и другими людьми.

– Когда вы говорите “другие люди”, вы имеете в виду педофилов, да же?

В конце предложения она плотно сжала губы. Я видел, что она пытается сказать невероятное в надежде, что это окажется неправдой – это своего рода магическое мышление, но, к сожалению, не из тех, которые работают.

– Не только педофилы – нежелательные контакты, родители, живущие отдельно друг от друга, дилеры, члены банд и тому подобное, – господи, подумал я. – Слабое утешение.

– Это ваша специальность в Лондоне? Групповое насилие и тому подобное.

– Нет, я проверяю, нет ли того, что не замечают другие офицеры.

– Потому что здесь нет никаких банд, – заметила она. – За исключением путешественников и, полагаю, некоторых поляков, но они здесь не живут. – Остановившись, она пристально посмотрела на меня. – Это хорошее место для воспитания детей, знаете ли. Не то, что Лондон. Я имею в виду, что в Лондоне может случиться, что угодно.

Я спросил, выросла ли она в Лондоне, но оказалось, что приехала из Гилдфорда. “Но я прожила в Лондоне пару лет. До того, как встретила Дерека, – ответила она. – Он местный. Я из другого мира. Здесь это имеет значение. Но, полагаю, в Лондоне все приезжие”.

Кроме тех из нас, кто родом из Кентиш-Тауна, подумал я.

– Дерек привёз меня сюда почти сразу, как только узнал, что я беременна, – продолжила она. – К тому времени у него уже был этот дом, он выкупил его у церкви, когда в деревне не стало викария. Я рада, что он это сделал, потому что здесь есть место для детей. – Она оглядела комнату. – Вы думаете, они что-то упустили?

Я оглядел комнату – на оконных рамах, двери и других местах, к которым мог прикоснуться злоумышленник, всё ещё оставались следы порошка для снятия отпечатков пальцев. По моим прикидкам, на осмотр одной этой комнаты было потрачено больше времени, чем на предыдущие пятьдесят местных расследований краж со взломом.

– Нет, – сказал я. – Не думаю, что они это сделали.

Тут она расплакалась. Я даже не уверен, что она осознавала это, пока не почувствовала, как слезы текут по её щекам. Я шагнул к ней, но она резко развернулась и убежала.

Я спустился вниз и вышел на улицу.

На следующее утро, когда я принимал душ, зазвонил мой телефон. Это было электронное письмо от Кимберли Сидре из отдела высоких технологий. К письму было приложено изображение, которое даже на моем маленьком дисплее телефона можно было увеличить настолько, что я смог разглядеть знакомый узор из микроскопических ямок и повреждений. Я переслал их доктору Валиду, но мне не нужно было его подтверждение. Я узнаю гипертауматургическую деградацию, когда вижу её.
Телефоны были уничтожены магией.