Пушкин онлайн - Глава 4

            
                Глава 4


- Что же, милейший, нынешние извозчики весьма пунктуальны...
   Александр Пушкин, зябко поёживаясь, аккуратно сел в такси-автомат.
- Так что же, едем-с, дорогой Николай Павлович... А далеко ли мы едем на этой чудо-повозке? Как я замечаю, в ней точно не напьётся кучер, его, как можно легко заметить, нет. Итак, как понимаете, я не осведомлён в подробностях всего, что нас ожидает. Однакож вполне доверяю вам, любезнейший Николай.
    Пушкин оглядел такси с интересом, прикасаясь перчаткой, сравнивая материал. Материал был ему незнаком.
- Сегодня у нас встреча на стадионе. Музыканты будут играть на инструментах, певицы - петь, а поэты, что и следовало ожидать -  читать стихи, - заметил Николай Павлович, устраиваясь поудобнее на сиденьях.
- И я, естественно, туда приглашён. Надеюсь, в роли поэта, ибо пою я только в узком и сугубо дружеском кругу и большому количеству людей слушать это не будет интересно, то же и про  игру на инструментах, в которых меня нельзя назвать виртуозом. Итак, это чтение стихов... Что же, любопытно. И давно я в этом участвую?
- Да-с, с первого практически дня здесь. И, признаться, с огромным успехом.
- Не удивлён. Салоны и прежде не обделяли меня вниманием.
- Здесь представление в амфитеатре с открывающейся крышей, презентация фирмы, вам, верно неизвестной. Она же устраивает концерт, дабы народ запомнил событие и эту компанию. Нас там очень ждут, звонили уже несколько раз.
- Да, мир изрядно продвинулся в смысле техники. Надеюсь, он не настолько же упал в моральном смысле... Хотелось бы в это верить.
- Да нет, люди есть люди. Только больше привыкли к праздности. Оно и не мудрено, многое делают за них механизмы.
- Это лучше, чем живые механизмы, наши рабы... Я всегда был против рабства, хотя и потомок пленника. Но прадед мой, светлой памяти, был пленником великого Петра Первого, к тому же сам княжеского рода, это несколько утешало... Да-с, как смешны мы в этом мире. Не находите?
- Вы очень популярны... хотя и не все здесь знают ваши стихи, - отвечал Николай Павлович, наблюдая пейзаж и покачиваясь в такт рессорам.
- Как и в моё время. Бывало, знали меня отнюдь не по стихам, особенно ревнивые мужья и их жёны. Но я надеялся втайне, что просвещённые потомки исправят этот недостаток, - лукаво прищурился Пушкин. - Как видите, ошибаемся мы все, это свойственно человеку.
- Да-с, Александр Сергеевич, такова уж судьба. Итак, едем, и вы сами оцените.
    Они ехали по осенним в осыпавшейся листве улицам и Пушкину вдруг вспомнилась его осень, прогулки по аллеям с мечтами и рифмами. Ничего в природе не изменилось. "И слава Богу" - подумал он. "Где же сейчас моя Натали и детишки?". Вспомнив младшего Григория, задумался. Славный малыш...
- Приехали.
   Они вышли вблизи огромного сооружения, у которого уже собирались люди, молодые и не только. Пушкин с интересом оглядывался вокруг. Люди были одеты модно. Были и длинноволосые парни в кожаных куртках и девушки в вечерних платьях и солидные мужчины средних лет в костюмах и фраках как из его времени. Разный был народ. Вдалеке выгружали аппаратуру, много разной незнакомой техники, которую тащили, везли и заносили. Видимо это было уже что-то последнее в оборудовании к концерту, он должен был начаться вскорости. Кто-то приехал под самый старт. Его не замечали. Пока.
- Что же, любезный Николай Павлович, это и есть тот стадион на котором мы собрались выступить? Признаюсь, это грандиозное сооружение никак не сравнить с салоном графини Фикельмон. Да, я ожидал нечто подобного. Это масштабнее и  павильона в Екатерининском парке. Наш старый век выглядит таким неказистым здесь.
     Над стадионом с лёгким жужжанием пролетела стайка дронов. Пушкин оглянулся им вслед, с лёгким удивлением.
- Никак не привыкну, что сверху есть не только Бог, но и это.
     Из группы зрителей, спешащих на вечер, выскочила молодая девушка и подбежала к Пушкину, не веря своим глазам, но тут же отошла и вернулась к своим подругам, которые, смеясь, продолжали идти по направлению в зал.
- И что это за место? - осведомился Александр Сергеевич, ежась от свежего ветра.
- Стадион.  Здесь играют в футбол обычно, "ножной мяч", если позволите, и собирают разные концерты. Как сегодня.
- А играют сейчас на этих тумбах? - спросил Пушкин, показывая на огромные ящики аппаратуры.
- Это для громкости звука, уважаемый Александр Сергеевич. Играют сейчас на том же что и раньше, гитары, барабаны... Только выглядят они слегка по другому.
- Не настолько, чтобы их нельзя было узнать, я полагаю.
- Вполне узнаваемо.
- Тогда я спокоен. И, насколько я вижу, народ нынче раскован и в самых широких слоях?
- Да, ваши гимны свободе не прошли даром.
- Уже это одно стоило моих бессонных ночей за свечкой с пером.
   Пройдя, они остановились у входа для артистов. Там Пушкина уже ждал молодой энергичный парень в куртке с эмблемой компании-организатора и уверенным взглядом.
- О, вы уже приехали, Александр Сергеевич! Я  координатор мероприятия Алексей. Мы с вами созванивались, с вашим, простите, товарищем, вот. Столько дел... Пройдем-те в вашу гримёрку.
- Хорошо, проводите, молодой человек - внимательно взглянул живой классик.
    Алексей слегка прикоснулся к плечу Пушкина, как бы убеждаясь в реальности происходящего.
    Группа прошла через длинный коридор с несколькими дверьми по бокам, некоторые были приоткрыты, из них лился гул голосов, звон посуды и струн, разговоры, смех, женские визги. Звёзды настраивались, кто-то громко выкрикнул нецензурную фразу, послышался звон разбитого бокала.  Пушкин усмехнулся и прошёл не оглядываясь. "Блажен кто смолоду был молод" - подумалось. "И это я написал? Вот это я гений"...
  Где-то за дверьми гудело настраиваемое оборудование, хрипел микрофон, звучало "раз-раз-раз-внимание-внимание", звенели гитарные струны и стучали одинокими басами барабанные установки.
  В конце коридора, рядом с дверью, ведущей на сцену, молодой Алексей открыл магнитным ключом широкую дверь и, отойдя, пригласил Александра Сергеевича войти.
- Вот пожалуйста, располагайтесь, ваша гримёрка. Здесь, я надеюсь, всё, что нужно, мои охломоны ничего не забыли для Вас принести. Сам же проверял час назад, что я. Такие иногда случаи бывают, знаете-ли. Ну не буду вам мешать, отдыхайте. Через полчаса начнём, о-о-о, мне пора идти - взглянул он на часы, ещё раз проверяя взглядом, всё ли на месте,  - ваш выход через четыре с половиной часа, вы закрываете наше шоу. Чтобы народ не разбежался, да. Пришли на Вас. Я Вам приду лично сообщу, заранее. Да-да, - заговорил он в рацию, -  сейчас иду!
      Ещё раз оглядев обширное помещение и пожав руки Пушкину и его спутнику, Алексей убежал вдаль коридора, переговариваясь по ходу движения в соседние двери и в шуршащую рацию.
     Пушкин переступил порог своего нового пристанища и огляделся.
- Очень мило, неожиданно, дорогой мой Николай. Они знают толк, наши организаторы!
   В большом номере было продуманное собрание прекрасного. Собрано всё было в стиле начала XIX века. Арочное зеркало в стиле ампир, кушетка-рекамье красного дерева с фигурными ножками, на столе лимбурский сыр и персики в позолоченных чашах, французское шампанское в старых с виду бутылках, явно выдержанное  - всё  предельно аутентично. На столике стоял клюквенный морс, ждали своей очереди мини-шашлычки из куриной грудки, канапе с креветками и оливками, брускетта с лососем. 
- Наши нынешние соседи по времени изрядно постарались угодить вкусам - улыбаясь заметил Александр Сергеевич, присаживаясь в мягкое кресло с высокой спинкой, дегустируя содержимое и исследуя взглядом великолепие.
  Шторы-блэкаут, регулируемое освещение на разные случаи и желания, полочка с книгами в кожаных переплётах (Пушкин заметил французские буквы на корешках), пачка бумаги на столе, чернильница со свежезаточенным гусиным пером, флакончики с ароматическими маслами, восковые свечи в старинных канделябрах, рядом со свечами лежало старинной работы огниво и газовая зажигалка на выбор - всё намекало на статус и предпочтения. Современный планшет на маленьком столике, поблёскивающий и светящийся, довершал картину.
- Как видите, я не лгал, когда говорил, что вы, если позволите, этуаль немалого масштаба, - заметил Николай Павлович, располагаясь в одном из соседних кресел.
- Я и не сомневался в этом и, судя по условиям, нам предоставленным, это более чем очевидно, но всё же... Знаете что странно, любезнейший, я ничему не удивляюсь в этом странном, казалось бы, мире. Как вы это изволите обьяснить, милейший Николай Павлович?
- Я могу предположить, что вы уже видели это не раз, не осознавая. Ведь мы, как я и говорил, уже второй месяц здесь. Ввиду странной ситуации, приведшей нас сюда, не стоит удивляться и таким поворотам - ответил друг, уютно откидываясь и укрывая ноги пледом.
- Да, я постоянно забываю об этой коллизии - спокойно ответил Пушкин - Тем лучше, следует быть довольными тем, что мы живы и, как следует из аппетита, здоровы, - продолжил он, отправляя в рот брускетту - Ну так будем же соответствовать званию дворянина, хоть и нет весу этому названию в новом мире. Тем не менее, благородство, надеюсь, не потеряло свой вес?
- Нет, оно в цене - ответил спутник, задумчиво отламывая ломтик сыра и отправляя в рот - хотя и претерпело некоторую деформацию в связи с условиями жизни. Дуэли нынче стали чрезвычайно редки. Но благородство не исчерпывается сим компонентом, как вам, Александр Сергеевич, разумеется известно.
- Да-с, конечно. Обычай нашего века преувеличивал важность дуэлей, хотя я не знаю, как же в отсутствии оных нынешние мужчины защищают честь свою и своих дам?
- Сейчас всё это несколько размыто и перешло из разряда физических в разряд словесный - усмехнулся Николай - Главное оружие - разрушение репутации, которую впрочем также понимают в обычаях этого века отлично от нашего, но в целом сходно.
- Люди теперь пошли на компромисс? Видимо понятия и вправду изменились. И признаюсь, нынешнее поколение пошло дальше нас, словом можно убить и более изощрённо нежели банальной шпагой или пистолетами мсье Ле Пажа. И в нашем веке это было, впрочем, справедливо. Помните, Грибоедов заметил? - Пушкин поднялся, подошёл и взял с полочки томик, с удовольствием перелистывая страницы.
- Да, каждый сейчас больше ценит жизнь. Видимо жизнь ныне такова, что терять её -  большая роскошь чем щепетильность в вопросах чести.
- Или люди разуверились в загробной жизни? В моё время мы тоже были скептичны в этом плане, теперь же видимо все стали ещё умнее.
- Да, немногие сейчас придерживаются формальных правил религиозного бытия. Но о вечном задумываются.
- Возможно, дорогой мой, они не растеряли добродетелей, но не упаковывают их в слова о Боге.
- Возможно. Конечно не все. Да, впрочем, не время заниматься морализаторством.
- Тем более мне, кутиле и повесе? Ну признаю, ошибки молодости не раз заставляли меня надевать рясу смирения. Но кто избежал сей чаши? Разве одни лишь певучие кастраты Италии. И то, мы слышали все эти анекдоты... Да, наш век был причудлив как виньетка на ручке двери салона, что же нынешний, в который нас занесло? Не столь изящен, но что в нём? Куда плывём? Кстати, Николай Павлович, называйте меня просто Александр, мне, право, неловко, ведь мы, скорее всего, коротко в приятелях, не стоит чиниться.
- Да, Александр, всё так-с. Мир меняется, что  неудивительно. И один бог ведает, куда это приведёт. А с вами мы знакомы. Вы меня почти не знаете, несколько пирушек в кабаках не в счёт, но всё же нам доводилось встречаться. А вас, разумеется, знает вся грамотная Россия.
- Да, ваше лицо мне смутно знакомо, но видимо пары "Вдовы Клико" не давали мне разглядеть его явственно - Пушкин подошёл к столику с фруктами и сыром и задумчиво откусил персик - но теперь, когда мы здесь, без вас, друг мой, мне не обойтись. Ибо дивный сей мир, как сказал бы светлой памяти старик Державин. Однакож, кто вы, Николай?
- По военной службе, принимал участие в баталиях 1812 года. Скромно, но поучаствовал в победах над Буонапарте.
- Да, и наше благословенное отечество было спасено от новаций. Хотя, судя по тому, что я вижу, история таки избавила Россию от царей. И, смею предположить, не только Россию.
    Пушкин сел в кресло, расслабившись и пригревшись. Восковые свечи слегка потрескивали на столике, аромат старого дерева и лаванды из флакона едва уловимы.
    ... Летний день в Царском селе, нежное солнце застенчиво освещает Екатерининский парк, лёгкий ветерок колышет листы, он идёт, задумчиво, обдумывая письмо Татьяны, рядом чистейший образец, его любовь, прекрасная Натали. Она  оживлена и воздушна, у них впереди счастливая жизнь. И хоть в Петербурге эпидемия, здесь всё так умиротворённо, что не хочется и вспоминать о шумном светском обществе. Тихо и весело, будто в деревне. Было бы так всегда... Нежный цветочный аромат духов Натали, воздушный, как вальс,  и этот запах лаванды, откуда здесь лаванда...?
— Александр Сергеевич… — тихий голос прорвал полудрёму.
   Пушкин открыл глаза. Перед ним стоял Алексей, на сей раз без рации, но с часами в руке.— Пора, — сказал он мягко. — Через полчаса выход.
— Уже? — Пушкин потянулся, — Время здесь летит, как курьерский поезд.
     Алексей улыбнулся:— Зато вы отдохнули. Сейчас придёт гримёр — чуть освежит лицо. Для камер, сами понимаете. Свет искажает.
— Гримёр? — Пушкин приподнял бровь. — Я и так достаточно освежён, благодарю.
— Необходимо, Александр Сергеевич, —   Алексей кивнул на дверь, откуда уже просовывалась рука с коробкой кистей и баночек. — Это часть шоу.
   Вошёл гримёр — молодой человек с тонкими пальцами и сосредоточенным взглядом.— Здравствуйте. Не волнуйтесь, всё быстро и аккуратно.
— Волноваться — удел юных, — пробормотал Пушкин, но покорно сел перед зеркалом.
  Гримёр начал с лёгкого тонального крема — едва касаясь кожи, будто рисовал акварелью. Пушкин наблюдал за собой в зеркале:— Вы уверены, что это необходимо? Я не собираюсь играть Гамлета.
— Это нужно, — ответил гримёр, не отрываясь от работы. — Свет софитов сушит лицо, подчёркивает тени. Мы просто вернём вам «живой» вид.
— «Живой» вид, — повторил Пушкин с усмешкой. — Нет, весь я не умру!
    Алексей засмеялся:— Хорошо, вот опять шутите. Значит, вдохновение как всегда с вами.
    Через десять минут гримёр отступил:— Готово. Только лёгкий фиксатор — и можно идти.
    Пушкин взглянул в зеркало. Лицо чуть посвежело, но не изменилось настолько, чтобы он перестал узнавать себя.— Недурно, — признал он. — Хотя, признаться, предпочитаю естественный цвет лица.
— Теперь он ещё естественнее, — подмигнул гримёр и собрал кисти.
Алексей протянул руку:— Ну что, идёмте? Зал уже полон.
- Ложи блещут? - Пушкин поднялся, провёл ладонью по сюртуку, проверяя, всё ли в порядке.— Идёмте. Признаться вам, молодой человек, я всё ещё опасаюсь публики этого века, она слегка изменилась со времён моей юности.
— Публика будет в восторге, — заверил Алексей. — Вас мечтают увидеть и услышать, всем нужен реальный Пушкин.
— Пушкин, — повторил поэт тихо, будто пробуя звуки на вкус. — Посмотрим. Николай Павлович, пойдём-те же, нас ждут.
- Да, Александр... Сергеевич, конечно - Николай встал, мягко отодвинул ногой кресло и пошёл к выходу, присоединяясь.
    Они вышли в коридор, освещённый люстрами и зашагали по направлению к сцене. Где;то там, вдали, на подмостках, уже слышались аплодисменты, гул голосов и электронные звуки угасающих инструментов.