Печалька в оттенках Серого 4

Мой брат Лев действительно был порядочным человеком, я ни разу не соврала Серому насчет порядочности Льва. Левина свадьба была назначена на двадцатое июля, Оля была в роскошном белом платье, пошитом у знакомой портнихи тети Леры на заказ. В этом платье, она напоминала сказочную фею. Однако, по всему ее облику было заметно что она, как, впрочем, и другие сказочные феи, не умеет делать минет. Но было также и очевидно, что Льву минеты были в ту пору вообще не нужны, он не мог насмотреться на свою Ольгушку, он не мог надышаться на нее. Я была так счастлива за брата, мне казалось, что я чувствую его счастье так, как будто оно и мое тоже, и я уже ни капельки не жалела, что я оказалась такой дрянью, такой заразой мелкой и такой сволочью, что свела Ольгу со Львом.
Однако, Серый вовсе не был так счастлив за Ольгу и Льва. Он плакал как ребенок в их первую брачную ночь. Я утешала его как могла, но он был безутешен. И тогда я взяла в руки ремень, и сказала своему любимому:
-Тебе будет легче, если я тебя накажу сейчас за твои слезы… повернись…
И он повернулся ко мне спиной. Я стянула вниз его большие семейные труселя, и некоторое время просто ласкала его ягодицы, иногда проводя по ним кончиками своих пальцев, иногда вдруг внезапно царапая его своими ногтями… А потом я сложила ремень вдвое, и хлопнула Серого пониже спины. Он дернулся и слегка застонал. И тогда я хлопнула его опять. Я не могу сказать, что мне доставляло это удовольствие, пороть Серого ремнем. Я могу сказать другое - мне доставляло удовольствие любое общение с Серым, абсолютно любое. И сейчас, мне надо было остановить поток его слез, вынести его моральные мучения на физический план. К тому же, у Серого были красивые, мускулистые ягодицы, и мне нравилось смотреть, как они постепенно меняют свой цвет с молочно-белого на розовый, а потом с розового на красный. Когда его ягодицы были красные, как два помидора, я шепнула Серому:
-Тебе уже хватит?
Но тут, к моему удивлению, он прошептал мне:
-Нет… еще! Сделай мне больно, мне это нравится…
И я опять подняла ремень над ягодицами Серого. Я, конечно, понимала, почему Серому так понравилась порка в моем исполнении. Я хлопала Серого по попе очень нежно, мягко, как будто он был нашкодившим пятилетним пацаном, а я была его любящей мамочкой. Я просто не могла бить его сильно, а только слегонца, потихонечку, без усилия, просто чтобы он почувствовал собственную хрупкость и обнаженность, а также несостоятельность собственных слез под влиянием гораздо более сильных впечатлений от приближающегося оргазма.