Корректор реальности

На демонстрационном стенде было людно.

– Давайте посмотрим на примере, как это работает, – Снегирёв окинул взглядом скептически настроенную аудиторию, перед которой распинался уже полчаса.

По его кивку Лера запустила Эмму. Периметр лаборатории засветился огоньками камер, лампы голографического проектора начали прогреваться.

– Возьмём карандаш, – он достал из подставки кафедры простой карандаш и продемонстрировал участникам собрания, – если кто желает, может посмотреть ближе, – никто не выказал желания. – Теперь я его сломаю, – он осторожно взял за концы и с хрустом переломил карандаш пополам, – видите, он сломан? Я мог этого не делать, но сломал его. А теперь, – он повернулся к замаячившей в воздухе голограмме, – Эмма?

– Я вся во внимании, Матвей! – проворковала Эмма через проекционный репродуктор, милое женское лицо, мерцающее в пространстве, подмигнуло присутствующим.

– Этот карандаш, менее полминуты назад я передумал его ломать, он мне нужен. Будь добра, почини его! – И он поднял оба обломка вверх.

– Готово! – сказала Эмма.

Карандаш в руке докладчика сделался совершенно целым! Одновременно в лаборатории послышался мелодичный звон колокольчика. Участники зашептались:

– Неубедительно…

– Похоже на какой-то фокус!

– А это точно тот самый карандаш? – спросил представитель экспертной группы Привалов.

Матвей поправил очки и передал ему карандаш.

– Если кто сомневается, можем повторить… – или вот пример! – он взял из вазы на столе розу, перед презентацией подаренную Лере молодым лаборантом Петей. – Проведём ещё один опыт.

На виду у всех он сломал цветок, нарочно поранив палец о шипы.

– Видите? Эмма, пятнадцать секунд назад я передумал ломать цветок. Будь добра?

– Без проблем!

Колокольчик снова звякнул: роза мгновенно выпрямилась в его руке, а палец больше не кровоточил. Слушатели зашевелились.

– А можно исправить что-нибудь в прошлом, скажем, вчера? – Привалов с интересом наблюдал за происходящим.

– Отчего же нет? Лерочка, когда ты ходила в “Стриж”? – спросил он ассистировавшую ему супругу.

– На прошлой неделе.

– Может, закажем мелирование или под блондинку?

– Не вопрос, – Лера встала из-за стола, расправив густые каштановые волосы, вышла к центру стенда и произнесла. – Эмма, прошлая пятница, омбре. Будь добра!

Вновь звоночек, и у всех на глазах Лера превратилась в эффектную крашеную блондинку с плавным затенением у корней, развернулась на каблуках и грациозно отошла назад к терминалу. Зал зааплодировал.

– Как это произошло? – допытывался Привалов.

– Всё просто, – настал черёд любимой Снегирёвым части выступления, – временной континуум состоит из дискретного множества точек бифуркации, развилок, в которых человек делает выбор, принимая то или иное решение. Эмма при некоторых условиях позволяет изменить уже принятое решение.

– Что-то вроде машины времени?

– Не совсем. Концепция перемещений во времени по сравнению с теорией параллельной реальности имеет изъяны, – Матвей взял маркер, и провёл им по графику времени на доске. – Начнём с того, что параллельная реальность гипотетически существует, машина времени – нет.

Шум прокатился по рядам.

– Позвольте не согласиться, – поднялся с места старший сотрудник Чернович. – В недавних исследованиях наша капсула времени, используя модель временного лифта, переместилась на 5 минут в прошлое…

– Вы перед экспериментом часы проверяли? – задал вопрос на засыпку Снегирёв.

– А как же!

– Однако ваш сотрудник Иванов утверждает…

– Стоп-стоп, господа! – прервал спор директор института Кузьмичёв. – Мы слушаем доклад кандидата наук Снегирёва, на полемику ещё будет время! Продолжайте, Матвей Леонидович!

Шумная часть аудитории во главе с Черновичем утихла.

– Итак, – Матвей поправил галстук, – по словам Фромма, “бытие существует только здесь и сейчас”. Актуально лишь нынешнее, – он постучал по центру графика. – Текущий момент – в нём содержится всё. В прошлом мы не встретим ничего, кроме забвения и пустоты. И лангольеров.

– А это что за зверь? – спросили на задних рядах.

– Не суть! Нельзя так же отправиться и в будущее, оно ещё не наступило: там нас ждут лишь фантазии и мечты. Но! – он поднял палец. – Вмешательство в дела времени возможно! Точнее, коррекция событий прошлого путём перехода в параллельную реальность, где в точке бифуркации принято иное, более подходящее, решение.

– А что станет с прежней реальностью? – полюбопытствовал Кузьмичёв.

– Она превратится в гипотетическую, иначе говоря – исчезнет. Нет смысла в поддержании двух реальностей одновременно, это ресурсозатратно и нецелесообразно. К тому же человек уникален, а значит, он не может находиться сразу в двух реальностях. Повторю, переход осуществляется только в лучшую, более правильную реальность!

– Но вернуться назад можно? – снова Чернович.

– Нет. Эмма исходит из законов робототехники. Принцип: не навреди! Поэтому возврат к ущербной реальности невозможен. Она выступает как своего рода ответственный редактор в прозе жизни.

– Допустим, – включился эксперт. – Но по каким критериям она оценивает, что лучше? С точки зрения кого – лучше?

– С точки зрения морали, если хотите – Промысла, как она его понимает. Видите ли, у Эммы весьма продвинутая научно-богословская база, – Снегирёв улыбнулся. В этом была всецело его заслуга.

Слушатели призадумались.

Привалов не унимался:

– Скажите, а мы можем попросить её сделать что-то более существенное? Например, предотвратить войну? Или сменить главу какого-либо государства? Или воспрепятствовать пандемии?

На ответ вызвалась Валерия:

– Видите ли, всё зависит от того, зачем эти события происходили или происходят на самом деле. Возможно, что война или пандемия являются альтернативой чему-то худшему. Также нужно учесть, по чьей воле случились эти события. Если бы всё зависело от одного человека или группы лиц, тогда что-то можно было бы придумать. Но это большая редкость.

Матвей добавил:

– Да, и ещё. Эмма не сможет изменить выбор прежних поколений. Она слушается именно вас. Поэтому мы не сможем отменить Наполеона, Гитлера или Чикатило. Но в нашей власти сделать счастливее себя самих. В нынешних условиях. Ещё есть вопросы?

Присутствующие заметно оживились. Жаркие споры внутри аудитории сменились восклицаниями, затем на испытательный стенд взошёл Чернович.

– Эмма, в Месландии три месяца назад выбрали президента с перевесом в 15 голосов, о чём потом большинство граждан пожалели. Нас здесь больше, да ты и сама можешь убедиться, что выбор сделан неверный. Будь добра, скорректируй это!

– Дайте-ка подумать, – лицо Эммы на время погасло. Затем, когда слушатели уже начали волноваться, вновь проявилось в центре зала, – я организовала интернет-опрос. Действительно, там произошла ошибка. Попробую исправить!

Колокольчик на сей раз не звякнул.

– Нет, к сожалению, исправить не удалось, – посетовала Эмма. – В той цепочке событий подавляющее большинство избирателей не могли действовать иначе. Они считали, что поступают правильно и у них нет другого выбора. Бифуркации как таковой не было.

– Но как так? – возмутился Чернович. – Ведь они убедились в своей неправоте?

– Ты слишком уж загнул, – перебил его Привалов. – Нужно попроще. Эмма, утром я забыл дома ключи, очень спешил. Исправь-ка, будь добра! Если б взял, они бы лежали в этом кармане, – он похлопал по карману пиджака.

– Готово! – сказала Эмма под колокольный звонок.

– Они здесь! Браво! – Привалов был в восторге.

Это вселяло оптимизм.

* * *

Когда делегация удалилась на совещание, они с Лерой остались вдвоём. Не считая Эммы.

Лера проговорила:

– Ты сегодня упоминал о том, что Эмма может сделать нас счастливыми. А я уже не верю!

Она тяжко вздохнула.

– Ты о чём? – он поднял на неё обеспокоенный взгляд.

– Целыми днями ты до ночи сидишь в лаборатории, с этой машиной. «Наращиваешь базу». А обо мне-то ты помнишь? Помнишь, с чего всё начиналось, благодаря чему Эмма получила новую жизнь? Кто привёз частички со Святой Земли? А ты и обрадовался: Первоматерия – если она где-то есть, то только в этих частичках!

– Лер, но у нас же теперь будет всё, что нужно! Эмма – наш талисман удачи! Даже если сейчас эксперты зарубят проект, им заинтересуется коммерческий сектор. А это для нас новые возможности!

– Возможности выигрывать ставки? Срывать куш в казино и лотереях? Но зачем? Мы же, помнишь, хотели ребёнка! Я и пошла на этот эксперимент, потому что верила, как и ты, что она нам поможет. Но оказалось, что её возможности ограничены. Даже когда Дымок умер, она не смогла его спасти: сказала, что смерть собаки будет нам на пользу. И зачем тогда всё это? Я ведь вижу, что она затягивает тебя, но куда – не пойму.

– Да ладно тебе, Лер! Допустим, что-то такое и было, но мы же столкнулись с чудом науки! Как же мне ей не заниматься? Не сидеть по ночам?

Он снял очки и принялся усиленно протирать их кончиком рубашки.

– Да, – казалось, он говорит сам с собой, – есть ещё одна загвоздка. Если Эмма всегда выбирает лучшую реальность, то в самой лучшей версии, получается, её быть уже не должно?

– Либо она становится бесполезной.

Может, в наилучшей реальности мы и будем счастливы? – он не решился произнести этого вслух, но она поняла:

– И как нам это узнать?

– Лучше ты спроси у неё! – он отвернулся.

Она вновь запустила Эмму. Лицо, уже не казавшееся милым, в молчании повисло в воздухе.

– Эмма!

– Я вся во внимании, Валерия!

– Семь лет назад я привезла частицу со Святой Земли. Я передумала, теперь я бы хотела её сохранить. Будь добра, помоги сделать это!

– Вы уверены?

Матвей сказал:

– Теперь – да.

– Ну, будь по-вашему!

* * *

Звон колокольчика вывел их из оцепенения.

Камеры и проектор исчезли. Девчушка лет шести на трёхколесном велосипеде с весёлыми криками рассекала по коридору туда и обратно:

– Мама, папа! Смотрите, как хорошо у меня получается!