Адриан Ламберт- Смерть прогресса, либерализм конца

Октябрь 31, 2025

Конец либеральной морали в Эпоху ограничений


Пролог: Последние ритуалы прогресса

Каждый год одни и те же ритуалы.
Главы государств собираются в конференц-залах, уставленных знаменами и лозунгами надежды. Речи обещают зеленый рост, справедливую трансформацию, нулевые выбросы к  2050 году.  Камеры показывают аплодисменты, объятия и фото единства.

Перформенс все еще необходим потому что история по-прежнему важна. На протяжении трех столетий  идея прогресса представляла собой веру, объединяющую логику, политику и мораль. Она обещала  истории  постоянное улучшение, убеждение, что человеческая изобретательность решит любую проблему, и что каждое последующее поколение будет жить лучше, чем предыдущее.

Эта история закончилась. Смерть приходит неспеша, скрываясь за церемониями и инерцией, но тело уже холодное. Мы цепляемся за жесты прогресса потому что альтернатива (его отсутствие) слишком тяжелое испытание.
Коллапс не только экологический или экономический. Он философский. Конец роста это конец мировоззрения, которое  делало рост неизбежным.
Либерализм мертв.
________________________________________
1. Краткая история прекрасной идеи

Либерализм родился из веры Эпохи Просвещения в разум.  Мыслители семнадцатого века такие как Джон Локк и Монтескье воображали общество, где индивидуумы, освобожденные от предрассудков и монархии, могут управлять собой посредством рациональных законов.  Индивидуум заменил божественный порядок, лежащий в центре моральной жизни.

Такая моральная перемена совпала с энергетической. Угольные залежи в Англии и Уэльсе  начали выделять концентрированный солнечный свет древних лесов. Машинный век привел к получению нового  избытка мощности, скорости и богатства. Такой прилив новой свободы выглядел естественно.

Торговцы  и изобретатели восемнадцатого века не просто создавали новые продукты и богатство;  они создавали психологические условия для оптимизма.  Материальное изобилие приводило к росту морального удовлетворения. Невидимая рука Адама Смита обещала, что личный интерес послужит общественному благу. В Америке и Франции, революции превратили эти идеи в политические институты. Современное либеральное государство, частично демократия, частично рынок, первоначально родились из экономики ископаемого топлива.

К девятнадцатому столетию либерализм стал моральным словарем для индустриального мира. Образование, избирательное право и свободная торговля стали ее  инструментами.  Язык равенства расширялся вместе с империей. Нации экспортировали уголь и сознание, веря что прогресс универсален и что цивилизацию можно доставить на пароходе и в результате торговли.

На протяжении двадцатого века либерализм крепчал и превратился в управленческое кредо современности. Социальное государство, гражданские права и благосостояние потребителя выражали одно   и то же глубокое убеждение: экономический рост и моральный прогресс идут рука об руку. Вторая мировая война казалось подтвердила это; из руин возник невиданный бум. Экономика развития, социальная демократия и американский капитализм скрывали под собой одно тихое условие; неисчерпаемость ресурсов.

Эколог Уильям Каттон описал это условие в биологических терминах: демократия требует избыток несущей способности;. Великодушие и толерантность возможны там, где  достаточно всего остального. Либеральные демократии  расцветали в столетиях с избытком энергии. Их  моральный оптимизм был побочным продуктом роста получаемой энергии на душу населения.

Либеральная демократия это политическое выражение избытка энергии.
Пока существовал избыток энергии история прогресса казалась истиной. Моральный проект Запада казался безграничным – расширить права, исключить бедность,  и заменить предрассудки наукой. Лишь немногие заметили, что основания у этого идеализма была геологические.

Сегодня избыток заканчивается. Один тот же энергетический импульс, который питал разум и реформу, пошел на убыль. Что произойдет со свободой, когда поддерживающий ее избыток исчезнет?  Что случится с равенством, если материальный базис для щедрости иссякнет?

Либеральная традиция некогда не сталкивалась с подобными вопросами.  Она вырастала внутри расширения и верила что расширение было доказательством ее правоты. Столкнувшись с сокращением, она ошибочно посчитала что неудачи связаны с плохой политикой, в то время как ее провалы определяла физика.
________________________________________
2. Кредо прогресса

Моральную грамматику либерализма можно подсуммировать тремя положениями.
Первое то, что разум может решить любую проблему.
Второе, то, что материальный и моральный прогресс идут вместе.
Третье, то, что справедливость растет естественным образом  с ростом знаний и богатства.

Эти идеи работали внутри изобилия. Открытое общество могло процветать пока поставки энергии росли быстрее, чем население. Либеральные демократии справлялись с конфликтами путем предложения каждой эпохе большего, чем давала предыдущая. Компромисс достигался за счет обещания будущего роста.

Сегодня эти предложения столкнулись с физикой планеты. Ископаемое топливо уже не дешевое и не чистое, климатическое равновесие закончилось, а экологический долг, копившийся веками, предъявляет свой счет.  Тем не менее, либеральное воображение по прежнему рассматривает сокращение как преодолимое препятствие, а не новое условие, с которым придется жить. За каждой проблемой оно видит моральный выбор; исправление политики, лучшую технологию или волевое решение.

Это и есть иллюзия прогресса: моральные усилия могут обратить вспять термодинамику.

Реформы не могут подменить избыток энергии. Мир сокращается и наши институты не могут отличить сокращение от несправедливости.

Политический теоретик Исайя Берлин отмечал оптимизм, который однажды подпирал веру в разум: свобода означала расширение выбора. Но когда биофизические пределы сужаются, выбор сужается вместе с ними.
Плюсы изобилия бледнеют по сравнению с ужасающими потерями.
________________________________________
3. Овершут*: Конец избытка

Физическим основанием современного либерализма был ископаемый углерод. Уголь, нефть и газ увеличивали производительную силу человеческого труда на много  порядков, которые предыдущая цивилизация не мог себя представить. Они также создавали условия для политических свобод, которые мы на глобальном севере, посчитали универсальными.

Важно отметить, что моральная убежденность либерализма финансировалась империей. Богатство и энергия, которые делали равенство возможным дома, извлекались из заморских стран и народов, невидимые для населения империи. То, что было отнято у других для построения современного мира, должно прийти к равновесию, что и произойдет в конце концов с каждой империей.

Каждая моральная революция современной эры – отмена рабства, рост демократии, расширение прав – происходили вместе с ростом получаемой энергии.  Когда энергетическая база растет, моральные горизонты расширяются.  Когда она сокращается, они закрываются.

Долги империи оплачиваются той же коллапсирующей биосферой, которая однажды их одалживала.

Энергетический возврат на инвестируемую энергию для нефти упал от сотен в начале двадцатого века до двадцати и ниже;  В последние десятилетия система изо всех сил пытается поддержать себя.  Та же динамика управляет экономиками,  институтами и даже нашими эмоциями: тратится все больше энергии.

Римский Клуб предупреждал о последствиях роста еще полстолетия назад.;   С аналогичными предостережениями выступали экологи Говард и Юджин Одумы, чьи диаграммы энергетических систем показывали: за каждым энергетическим импульсом следует спад.;  Но культура прогресса отказывалась  признавать возможность спада.

 Политики превратили предостережения в свои цели, обещая устойчивый рост вместо управляемого сокращения.  Термин дегроус остается табу даже когда природа сгибает несогласных.

Когда изобилие рушится, язык реформ становится отчаянным. “Зеленый переход” сегодня означает выстраивание того же индустриального метаболизма с новыми металлами и более глубокими шахтами. “Нулевые выбросы” означают уловки, растянутые между границами и десятилетиями. Либеральный инстинкт спасти мир не может признать, что проект спасения построен на том же коллапсирующем избытке.

Экономист Герман Дали доказывал, что однажды неизбежной станет устойчивая (steady-state) экономика, либо по проекту, либо по несчастью; Овершут это не моральное упущение, это материальное условие. Наш вид рос слишком быстро построил своим  институты на взятой в долг энергии.  Политическую культуру прогресса можно понимать как трагедию, но в экологических терминах это просто  ре-балансировка.

На протяжении трехсот лет мы жили так, как если бы Просвещение освободило нас от экологии.  Коллапс - это конец этой фантазии.
Биофизический мир возвращается в центр человеческих дел.
________________________________________
4. Эмоциональная ловушка отрицания

У либеральной культуры отсутствует язык пределов.
Как только она с ними сталкивается. Она обращает физику в мораль. Каждое новое предупреждение становится новым призывом к действию: мы должны предлагать инновации, новые законы, кооперировать. Энергетический кризис становится возможностью, климатический кризис вызовом. Тот же словарь однажды питал реформы, скрывая от нас  реальность.

Ловушка предсказуема:
Вина: мы должны сделать лучше.
Надежда: технология спасет нас.
Фрустрация: если бы только люди выбирали правильных политиков.
Отчаяние: людям просто все равно.
Обновленная надежда: скоро наступит прорыв.

Каждый поворот обновляет чувство правды, не затрагивая причин. Так либерализм использует  свою неудачу. Мы пытаемся выйти за пределы логики, которые сама же логика установила.

Экономист и лектор Нейт Хагенс описывает дилемму просто: человечество поймано между тем, что оно должно сохранить и тем, что позволит сохранить биофизический мир;  В результате у нас возникает когнитивный диссонанс на цивилизационном уровне.
Либеральная демократия  отвечает оптимизмом потому что оптимизм это ее последняя цивилизационная обязанность.
________________________________________
5. Откат прав и свобод

По мере сокращения избытка, социальное настроение изменяется.  Свободы либеральной эры зависели от веры, что будущее будет лучше, чем прошлое. Когда вера пропадает, страх, зависть и ненависть встают на место великодушия.
По всему развитому миру права, ранее казавшиеся вечными, сокращаются.

  Правительства ограничивают протесты и увеличивают надзор. Меньшинства становятся козлами отпущений по мере стремления обеспечить безопасность и ресурсы для титульной нации. Популистские движения обещают защиту, но не свободу. Авторитарные лидеры приходят к власти, обещая воображаемую золотую эпоху.

Либеральный порядок не может понять эту регрессию. Он рассматривает каждый инцидент как моральное упущение, а не структурную неизбежность.  Но права не существуют сами по себе; это энергетическая роскошь. Они существуют там, где у коллектива достаточно всего, чтобы поделиться с другими.  По мере снижения энергии на душу населения, падает и предел эмпатии.

Откат приходит медленно и неизбежно. Урезание социальной помощи, ограничение миграции, цензура во имя безопасности. Каждый шаг кажется прагматичным до тех пор, пока все вместе  не оказывается жестокой необходимостью. Для либеральных обществ, когда то кичившихся своей инклюзивностью, она оказывается слишком дорогой.  Это контекст для репрессий; мы видим, что значит защищать сочувствие, когда нет подкрепляющего его изобилия.

Тяжело отказываться от истории, которая когда-то придавала смысл миру.
Вера в прогресс определяла как нам воспитывать детей, как воображать наше будущее,  и вообще, как оценивать благосостояние. Видеть как оно рушится, значит терять смысл всего.  Многие будут все еще держаться за него, но не от незнания или тщеславия, а от иллюзий и любви к многообещающему прошлому.
________________________________________
6. Что либерализм оставит нам

Центральный посыл либерализма о том, что люди заслуживают достоинства, остается справедливым. Одной из наших задач будет пронести этот посыл через спуск.
Некоторые достоинства сохранятся потому что они не зависят от энергии: терпение, доброта, честность. Другие достоинства могут быть интерпретированы по-новому.

 Свобода будет означать само-ограничение. Равенство будет означать взаимные обязательства, а не личные амбиции. Прогресс будет значить заботу, осторожность, не накопление.

Историк Карл Полани предупреждал, что общества оторванные от экологической базы в конце концов возвратятся в природный мир,  добровольно, либо принудительно.  Наступившее столетие покажет, сможем ли мы войти в него с честью. Либерализм дал нам моральный язык для изобилия;  нам потребуется моральный язык для сокращения.
Конец прогресса это не конец человечества. Это конец отдельной истории о том, что значит быть человеком.
________________________________________
7. После прогресса

Мир, построенный либерализмом, закончился. Города могу остаться, но идея о том, что вечное улучшение наша судьба, умерла.  Конец прогресса может  показаться концом смысла, но это возвращение пропорции.  Не мы изобрели планету, мы всего лишь участники ее метаболизма.

Когда избыток закончится, цивилизация вспомнит старые навыки: преданность, ограничение и взаимопомощь. Возможно тогда свобода будет означать жить в пределах,  а достоинство – беречь то, что остается.

Век прогресса дал нам права, комфорт и  иллюзию контроля. Его смерть дает нам нечто более достойное: среди ужаса, возможность жить праведно в конечном мире.
Пухом тебе земля, либерализм.
________________________________________
* Термин, пришедший в экологию из животноводства, означающий вытаптывание пастбища непомерно разросшимся  стадом.  Название фундаментальной книги Уильяма Каттона («Overshoot»), в русском переводе «Конец техноутопии: экологические причины коллапса цивилизации», которую я переводил в 2006 – 2008 гг. Она есть в сети.  - ВП


Поддержите эту работу
Все, что я пишу здесь, остается в свободном доступе.  Если это эссе помогло вам подумать о трагедии человеческой судьбы и найти новый смысл  в жизни, распространите его. - Адриан Ламберт


References
1. Locke, J. Two Treatises of Government. London: Awnsham Churchill, 1689.
2. Montesquieu, C. de Secondat. The Spirit of the Laws. Cambridge University Press edition, 1989 (orig. 1748).
3. Smith, A. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. London: W. Strahan and T. Cadell, 1776.
4. Catton, W. R. Overshoot: The Ecological Basis of Revolutionary Change. University of Illinois Press, 1980.
5. Berlin, I. Two Concepts of Liberty. Oxford: Clarendon Press, 1969.
6. Tainter, J. The Collapse of Complex Societies. Cambridge University Press, 1988.
7. Hall, C. A. S., Lambert, J. G., & Balogh, S. B. “EROI of Different Fuels and the Implications for Society.” Energy Policy 64 (2014): 141–152.
8. Meadows, D. H., Meadows, D. L., Randers, J., & Behrens, W. W. The Limits to Growth. New York: Universe Books, 1972.
9. Odum, H. T. Environment, Power, and Society. New York: Wiley, 1971.
10. Daly, H. E. Steady-State Economics. Washington, DC: Island Press, 1977.
11. Hagens, N. The Great Simplification (podcast and lecture series, 2021–present).
12. Tainter, J., ibid., chapters 3–4.
13. Polanyi, K. The Great Transformation: The Political and Economic Origins of Our Time. Boston: Beacon Press, 1944.
https://adrianlambert.substack.com/p/the-death-of-p


[Комментарий ВП. Это прекрасное эссе по политической экологии, отрезвляющее многие умы.  Правильное его восприятие потребует некоторой подготовки, прежде всего трезвости ума, независимого мышления.  Надеюсь, что  в России остались такие люди. (Надеюсь на молодежь).  Эссе не затуманено академическим языком. Ссылки приводятся на ключевую литературу.]