11. Слово о полку Игореве

11. СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ. В конце апреля 1185 года, уповая на огромные потери, понесенные степняками, в предыдущую кампанию, Игорь Святославич Новгород-Северский самостоятельно, без ведома киевских властей, решил попытать счастья в дальнем походе в половецкие степи. В самом желании северского князя, вновь прочесать степи и еще раз потрепать половцев, не было ничего предосудительного. Врага действительно следовало держать в постоянном напряжении, не давая ему передышки, и по возможности громить его на его же собственной территории. Однако предпринимать такие шаги силами только одного и далеко не самого могучего русского княжества было не разумно, если не сказать – глупо.

Вместе с Игорем Святославичем в поход отправились: его сын, Владимир Путивльский, племянник, Святослав Ольгович Рыльский, и отряды служилых степняков «коуев». За Донцом к войску Игоря присоединилась дружина его брата, князя курского Всеволода «Буй-Тура». Всего собралось около 6 тысяч ратников. Решимость братьев углубиться в непредсказуемое Половецкое Поле не смогло поколебать даже солнечное затмение, воспринятое в полках как дурное предзнаменование.

По степи русские шли в боевом порядке, рассредоточившись по фронту и в глубину. Первая линия была составлена из лучников, собранных со всех полков, во второй линии двигались два полка, в третьей – три. Шли долго и, на первых порах, беспрепятственно. Застать половцев врасплох северским князьям не удалось. При появлении русских ханы подняли свои становища и увели их в глубь степей, старательно избегая прямого столкновения с противником, но, в тоже время, стараясь не подпускать русских к воде. Идти Игорю с Всеволодом пришлось по безводной и безлюдной пустыне, и потому к Осколу их войско подошло уже изрядно уставшим. Там на Осколе братья встретились, наконец, с главными силами степняков. Воеводы половецкие постарались в тот раз на славу. Вооружив всех «от мала до велика», они сумели стянуть к Осколу значительные силы и создали необходимый для победы численный перевес.

Перед боем, пытаясь хоть чем-то приободрить своих изнуренных воинов, Игорь обратился к ним с прочувствованной речью: «Если, не бившись, возвратимся, то срам нам будет пуще смерти!», ну и так далее – в таком же духе. Внимательно выслушав своего князя, ратники поприветствовали его нестройным хором голосов и без особого энтузиазма потопали дальше, на юг. В пути провели всю ночь. В полдень следующего дня на берегу Сюрули, между Осколом и Доном, встретили передовой отряд степняков и немедленно вступили с ним в бой. Сражение на Сюрули началось с дуэли лучников. Половцы дали залп и осыпали россиян «дождем» стрел. Русские приняли половецкий залп на щиты, после чего обрушили на головы степняков ответный «ливень». На этом дуэль и закончилась. Пытаясь выйти из-под губительного огня русских лучников, половецкий авангард подался назад и сходу сломал вторую линию своих войск. Вслед за ним туда же ворвался, размахивая мечом, Владимир Игоревич с дружинниками, и замешательство в рядах половцев немедленно переросло во всеобщее паническое бегство. Постепенно паника перекинулась на остальные орды, и половецкое войско быстро превратилось в неуправляемую толпу. Русским оставалось лишь хватать пленных и словно хворост упаковать их в вязанки.

За половцами братья гонялись до самой ночи. Ночью же к месту вчерашнего боя подошли главные силы Кончака, которые взяли русский корпус в плотное кольцо. Только утром Игорь и Всеволод поняли, в какую передрягу они по собственной дурости угодили. Теперь у них оставался только один выход – как в старину сбивать войско в кулак, строиться «свиньей» и пробиваться к Донцу. Надо отдать братьям должное. Возможность спастись у них была – тяжелая русская конница имела все шансы пробиться сквозь нестройные толпы легких степных всадников и спокойно уйти. Однако для этого пришлось бы отдать на съедение врагу всю пехоту. Игорю Святославичу хватило благородства не бросить своих людей на произвол судьбы. Он велел конным дружинникам спешиться, чтобы пробиваться из окружения всем вместе.

12 мая русский корпус пошел на прорыв. Трехдневное непрерывное сражение вконец измотало и простых ратников, и князей. Всеволод Буй-Тур, сломав в драке меч и копье, непрерывно носился от одного фланга к другому и, как мог, воодушевлял своих смертельно уставших людей. Сам Игорь, раненный в руку, бился без шлема, чтобы все ратники видели - князь еще жив и продолжает руководить боем. Неподалеку от азовского побережья на реке Каяле произошло решающее столкновение. Кончак бросил против русских все свои силы и сумел опрокинуть черниговский полк, составленный из коуев. Игорь лично пытался остановить бегущих в панике союзников, но при этом неосторожно удалился от места схватки и пробиться к своим уже не сумел. Бой еще продолжался, но его исход был уже ясен. Половцы перебили почти всю русскую рать. Буй-Тур с небольшой дружиной вырвался из окружения и ушел на Русь. Немногие уцелевшие россияне попали в плен. В числе прочих половцы взяли и раненного Игоря Святославича. Кончак велел отвезти знатного пленника в свой стан, где 20 слуг денно и нощно следили за каждым его шагом и исполняли малейшее его желание. Вместе с отцом угодил в плен и Владимир. Жаловаться на отсутствие комфорта ему так же не пришлось.

Разгром «полка Игорева» и пленение самого «полковника» стали для Южной Руси крайне неприятным сюрпризом. Половецкое наступление на русские земли немедленно возобновилось. Святослав Киевский собственными руками удавил бы честолюбивого северского князя, если бы смог до него дотянуться. Это же надо! Так всех подставить! Однако дело было сделано. Гибель крупного по тем временам войска оголила один из рубежей обороны и, по словам одного из князей, «открыла ворота на Русскую землю». Киеву все пришлось начинать сначала. В Посемье, стеречь степные рубежи, отправились сыновья великого князя с киевскими полками. К пограничному Триполю выдвинулись дружины Давыда Смоленского. На «казарменное положение» были переведены черниговские войска. Однако полностью перекрыть границу Руси с Половецким Полем было невозможно.

Первый удар ханы Кончак и Гза нанесли по Переяславлю. Сидевший там князем внук Юрия Долгорукого, Владимир Глебович, встретил половцев у стен своей столицы и в полном окружении бился с превосходящими силами противника, расчитывая на помощь смолян, стоявших неподалеку за рекой лагерем. Смоленские воеводы, однако, не предприняли не единой попытки переправиться и подключиться к схватке. Так и торчали на противоположном берегу, тупо наблюдая за тем, как степняки сжимают кольцо вокруг Владимира и его дружинников. В последний момент на помощь своему трижды раненному и истекающему кровью князю пришли горожане, сделавшие вылазку и обеспечившие дружине Владимира отступление под прикрытие стен. Вскоре примчался Святослав Киевский и отогнал половцев от Переяславля. Кончак отступил к Суле и разорил Римов, а его подельник Гза опустошил села в окрестностях Путивля. Нанести русским больший урон ханы пока не могли, силенок у них было еще маловато.

Прекрасно понимая, что уступать инициативу врагу нельзя, зимой 1187 года оба киевских правителя, Святослав и Рюрик, вместе с Ярославом Черниговским попытались организовать поход в глубь степей по льду Днепра. Истребив по пути небольшую заставу степняков, они взяли языка и узнали от него о том, что «вежи и стада половецкие» находятся возле Голубого леса. Это было всего в двенадцати часах пути, но Ярослав Черниговский вдруг уперся и, ссылаясь на усталость своих людей, отказался продолжать поход. Пешая черниговская рать развернулась на сто восемьдесят градусов и потопала обратно на Русь. Вслед за ней потянулись и киевские полки. Только конные коуи с черными клобуками, решив без добычи домой не возвращаться, прошлись облавой по приграничным балкам и солончакам и разграбили несколько половецких зимовий.

Тем временем, Игорю Северскому, все еще томившемуся в половецком плену, улыбнулась, наконец, Фортуна. Услышав его мольбы о свободе, она помогла северскому князю с ее обретением, очевидно, желая потом посмотреть, как он «свой позор сумеет искупить». Игорь бежал из плена и вскоре благополучно вернулся на Русь. Половцы, судя по всему, не очень то за ним и гнались, так как в том же 1187 году из плена на Русь был отпущен сын Игоря, Владимир, успевший уже к тому времени жениться на дочке Кончака и завести потомство.

На пару-тройку лет на степных рубежах Руси наступило тревожное затишье.