С памятью о детстве надо обращаться осторожно

Детство — это не просто время, это место. Место, куда можно вернуться только мысленно, как в старый дом, где стены ещё помнят тепло твоих рук, а пол скрипит под ногами знакомой мелодией. Но дверь в тот дом никогда не открывается настежь. Она лишь приоткрывается на миг, пропуская запах свежеиспечённого хлеба, шорох осенних листьев под ногами, голос матери, зовущий с порога: «Иди ужинать!»

И вот ты стоишь на пороге, боясь переступить. Потому что знаешь: стоит сделать шаг — и волшебство исчезнет. Детство не терпит вторжения. Оно живет в полумраке, в недоговоренностях, в тех мелочах, которые взрослый взгляд уже не замечает. В скомканной купюре, зажатой в кулаке, когда ты бежал за мороженым. В ссадине на коленке, на которую мама дула, чтобы не болело. В страхе темноты, который вдруг возвращается, стоит только закрыть глаза.

Но главное — там — ты настоящий. До того, как научился притворяться, что не боишься. До того, как забыл, как пахнет воздух после грозы. До того, как стал собирать себя по кусочкам, забывая, где оставил самый главный — тот, что рисовал мелом на асфальте солнце с длинными лучами.

Мы пытаемся сохранить детство — фотографиями, дневниками, вещами, которые напоминают. Но память — не музей. Её нельзя законсервировать под стеклом. Она дышит, меняется, обрастает новыми смыслами. То, что в десять лет казалось чудом, в тридцать может показаться наивностью. То, что ранило тогда, сейчас вызывает лишь грустную улыбку.

А иногда — наоборот: безобидная, казалось бы, деталь вдруг оборачивается острой болью, как заноза, которую не заметил вовремя. Иногда лучше не ворошить прошлое, не пытаться воскресить то, что ушло. Пусть оно останется там, где ему и место, — в тишине, в полузабытьи, в тех уголках души, куда не ступает суета взрослой жизни.

С памятью о детстве надо обращаться, как с засушенным цветком между страницами книги. Осторожно приоткрыть, вдохнуть забытый аромат, улыбнуться — и закрыть обратно. Не пытаться оживить, не поливать слезами, не требовать, чтобы он снова зацвёл. Он уже выполнил свою работу. Он уже был прекрасен.

Так что приходи в это место нечасто. И только тогда, когда руки не дрожат. И только для того, чтобы оставить там ещё один кусочек — тёплый, светлый, целый. Чтобы хранить. Чтобы не забывать, каково это — быть хрупким и бесконечным.