Последний шанс

Это было как во сне, да-да, как во сне, который я видела задолго перед нашей встречей, где мне снилось, что вся история любви повторяется: та же история, но с другим героем, что мы снова гуляем на Ломоносова, а потом…

И вот мы здесь. Но это уже не сон. Ду, какой ты милый! Могла ли я подумать, что буду когда-нибудь сидеть не одна – с тобой!  – возле бассейна, здесь, на этом памятном месте, знающем все мои потаённые думы, повидавшем столько моих улыбок и слёз.

И вот мы сидим здесь. Пригревает солнышко, и блики его, отражаясь в воде, временами освещают наши лица. Неужели я сижу здесь с тобой и этак спокойно беседую? И мне не надо ничего опасаться – ни того, что «скажут люди», ни того, что подумает этот чернокожий парень, что идёт сейчас мимо нас?
– Как дела, чёрна перец? – негромко спрашиваешь ты, глядя ему вслед, и мы оба тихо смеёмся. Я уже не помню, когда ты это придумал – «чёрный перец». Ты любишь этот тайный язык, понятный только нам двоим, и время от времени пополняешь его новыми словами.

О чём мы говорим?
Всё больше ты – о тех немногих днях, что провёл здесь, в общежитии, ещё до нашего знакомства.

Я слушаю с улыбкой, но иногда мысли мои забредают далеко-далеко… Да, мне хорошо с тобой. Наша жизнь вместе – как непрекращающийся праздник, и всё же – то же место, то же небо, «и та же вода», но нет главного… И видно это никогда не кончится, во всяком случае до тех пор, пока я живу в этом городе: стоит мне на минуту окунуться в прошлое, как я чувствую поток такого сумасшедшего счастья! Меня сшибает с ног, я не помню себя, меня, как беспомощную щепку, уносит этим ураганом. Боже мой! Боже мой! Всё ушло вместе с тобой, Кидан!
Твой милый голос возвращает меня к действительности, мои глаза снова обретают способность видеть то, что происходит вокруг. Не знаю, заметил ли ты моё отсутствие. Ещё несколько секунд я прихожу в себя, а потом только решаюсь посмотреть в твои глаза.

Мы долго неспеша гуляем по зелёным дворикам между общежитиями, где жизнь кипит, как в муравейнике: вот несколько рослых парней играют в мяч, поодаль – зрители и неизменный спутник молодёжи – магнитофон.
Тебя здесь нет, Кидан, тебя здесь нет! Как же остро я это чувствую временами!
Но рядом ты, Ду! И я благодарна судьбе за эту «подмену». Он никогда не понимал меня, а ты всё понимаешь.

О, сейчас даже слишком. Я очень стараюсь быть весёлой. Мы вместе балуемся на турнике, но, видимо, что-то со мной не так, потому что ты вдруг без предисловия спрашиваешь:

– Надя, правду говори! Ты с ним не жила, только приезжала в гости, со мной ты живёшь – и до сих пор… Наверное, ты его больше любишь!
Мне больно от этого вопроса. Я пытаюсь тебя разуверить, говорю, сама не зная что. Это правда – и неправда. Я люблю вас по-разному. С тобой, Ду, мне так светло, так радостно. Ты мой настоящий друг, при этом такой заботливый и понимающий. Ты приехал сюда со мной, для меня. Ты – совсем, совсем другое. Как прекрасно каждый миг жизни чувствовать себя любимой, видеть и слышать подтверждение этому каждый миг. Ты – фейерверк счастья. Как я могу тебя не любить?
А он – грусть и тень моей жизни. В любую минуту среди этого цветущего счастья я могу закрыть глаза и вспомнить, и заплакать.
Мои чувства к тебе – это целые потоки нежности, любви, благодарности.
И меня не столько мучает то, что я его больше никогда не увижу, что он меня «потерял», как ты говоришь, сколько невозможность знать о нём – где он, с кем, как живёт, кого называет любимой…

Эхо умирающей любви… Но это название для музыки.

Мы проходим мимо общежития Кидана и выходим на поле, где как раз собираются играть в футбол две чёрные команды. Ну, надо же, здесь ничего не изменилось! Только напротив поля, где так долго была стройка и непроходимая грязь, теперь появился красивый детский сад. Да и здесь, среди болельщиков, много мам с детишками. Я смотрю на детей, как они весело резвятся на траве («Ми не можем иметь детей сейчас… или ти хочешь?»), и сердце моё сжимает нестерпимая боль. Нет, уж лучше не думать, не вспоминать!

Мы садимся с тобой на траву, не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих. Интересно, Кидан, может среди этого народа есть кто-нибудь из твоих знакомых, и кто знает, не настанет ли день, когда ты услышишь… О, нет, нет, прочь эти мысли! Всё прошло! Всё прошло. Сегодня такой чудесный день!
Потом мы идём на ВДНХа, покупаем мороженое и снова возвращаемся по этой дороге – мимо поля, мимо садика, мимо общежития – на автобусную остановку. Ты не препятствуешь мне, спокойно подчиняясь моим желаниям и следуя предложенному мной маршруту, только жалуешься, что у тебя разболелась голова. А потом негромко, не сердито, но властно объявляешь:

– Naja! This is your last chance to be here!

И я соглашаюсь в благодарность за твою заботу и понимание. Я обещаю тебе, что больше ни о Ломоносова, ни о Кидане, ни о «чёрном перце», вообще ни о чём из этой серии не скажу больше ни слова.
И я намерена сдержать своё обещание.

Всё, Киду, на этом с тобой покончено. Прощай!

"Дарю тебе", третья часть романа "Пришелец", отрывок