159

Летний день, казалось, завис во времени. И уже никогда не сдвинется с места. И таким останется навсегда - мутным, тягучим, тошнотворным.
Андрей в своей жизни убивал только мух и комаров. И то без удовольствия. И то с отвращением к насилию и скрытой жалостью к насекомым.
А тут такое…
Теперь мир никогда не станет прежним… Ни этот, ни прошлый, ни будущий... Так казалось ему.
А потом наступил вечер, и всё осталось позади.
Позади остались вскрикивающие и падающие полулюди. Позади растерянность спасённых. Позади утомительное погребение врагов.
И Андрей пришёл в себя. Словно вернулся из полусна. Кошмарного, малопонятного сна, от которого надолго остаётся головная боль.
И он чуть удивлённо огляделся по сторонам.
Вечер, как ни в чём не бывало, пришёл на израненную землю, брызнул розовым на небо, на верхушки деревьев и слегка позолотил сам воздух. Словно и не было страшной трагедии только что.
А если бы Андрей погиб? Как только что погибли десятки жестоких, но живых существ? Вечер ничем не отличался бы от вчерашнего? Или этого вечера тоже бы не стало? Или вместе с Андреем исчезла бы сама жизнь?
Люди мало-помалу возвращались к своим обычным делам. Его не отпустили. Усадили к огню на коричневую шкуру и взглядами, и незнакомыми словами выразили свою признательность. Автомат лежал рядом. На него с опаской поглядывали и обходили по широкой дуге. У Андрея не было сил встать и убрать его обратно в рюкзак.
Сам же рюкзак висел на суку. Там Борька. Пусть будет пока там, думал Андрей.
Он отдыхал. Пытался разобраться в себе. Пытался понять, что он сегодня потерял. 
Но постепенно его внимание переключилось на окружающих.
Женщина, которая с топорами в руках недавно защищала детей, теперь сидела у костра. У груди её безмятежно спал младенец, ещё один малышок с голой попой, прижался к её удобно согнутой руке и мягкому боку. Сама женщина смотрела на огонь, и из её глаз текли слёзы. Она временами неловко вытирала лицо о своё плечо – руки опять были заняты, но уже не топорами, а детьми, а слёзы всё прокладывали и прокладывали себе новые мокрые дорожки.
Подбежала к ней другая женщина, что-то хотела сказать, передумала, сунула голопопому пареньку варёную куриную ножку, может, не куриную, снова убежала.
Закричала бабка какой-то Мотке. Мотка – длинноногая, глазастая девчонка вышла из кустов с полным лукошком ягод. По всей вероятности, битва прошла без её участия. Бабка махнула на неё рукой, пошла доить корову.
Жизнь продолжалась. Андрей поискал глазами красивую девушку.
Она была уже одета. Её зовут Ара, понял Андрей. И у неё есть жених. Крепкий парень, он дрался, с двумя дикарями сразу. И если бы не своевременная пуля, эта драка, возможно, стала бы последней. Теперь парень нежно обнял Ару. Та на мгновение прижалась к его сильному телу, заглянула в глаза, а потом побежала к раненым.
Раненых было много. Но серьёзно – лишь один мужчина средних лет. Над ним сидела девушка. Андрею вначале показалось, что она его оплакивает. Или прощается. Девушка сидела без движения, опустив голову. Потом она положила свои руки ему на грудь и снова застыла в неподвижности. И Андрей понял, что всё не так просто, как ему кажется.
Тяжело встал. Там в рюкзаке аптечка. Лекарства теперь, ох, как кстати. Да и автомат надо убрать. Лежит, как… Людей пугает.
Андрей открыл клапан рюкзака… и замер… Сердце противно булькнуло куда-то в живот.
Борьки в мешке не было.