Суши сухари, дорогая!

       Шел 1982 год. Мой муж, по специальности художник, живописец,  уже несколько лет работал в Гознаке. Как известно, контора эта государственного масштаба, являла собой очень серьезную организацию, курируемую КГБ, ЦК, Политбюро и прочими государственными структурами.  Разрабатывали и выпускали там весьма особую продукцию по гос. заказам - печатали денежные знаки, именуемые у них "изделия", марки, в том числе и для государств соцлагеря, дружественных СССР в Африке, Латинской Америке и в Восточном полушарии. На Монетном Дворе в Ленинграде (Петропавловская крепость) и Монетном Дворе в Москве чеканили медали, ордена, юбилейные монеты из благородных металлов.
       После института мой муж жил холостяцкой жизнью свободного художника, для себя писал чудесные пейзажи, которые весьма успешно продавал иностранцам и просто любителям горных лыж, писал портреты друзей-альпинистов. Он имел собственную мастерскую в одном из самых живописных и известных у нас горнолыжных курортов - Домбае, в красивейшем месте, на ту пору не хуже Швейцарии. Часто ходил высоко в горы в альплагерь Алибек, поднимался на Хижину, любовался в одиночестве красотой, писал, что хотел, а не что требовали в Союзе Художников, участвовал в выставках и не особо стремился пока вступать в какие-либо творческие объединения. Жил для себя. Хочется вспомнить старика Хэма и его замечательный роман "Праздник, который всегда с тобой" - наверное, это было похоже и на жизнь моего мужа в то время. Но, как известно, в состоянии вечного праздника долго пребывать может не каждый, да и опасно это для нормального человека - подстерегает много всяческих соблазнов, жизнь идет, движется вперёд, человек меняется . И жизнь моего мужа тоже вскоре поменялась - появилась семья, родилась наша чудесная дочь. И вскоре муж живописец и художник-график освоил уже новое и интересное для себя -  технику миниатюры. Работать в Гознаке было очень интересно, но одновременно и сложно - высочайшая ответственность жесткая охрана, постоянное наблюдение и периодические  обыски - внести книгу было можно, а вынести обратно нельзя! Как говорили сотрудники Гознака: "Мимо охраны муха не пролетит". Главный художник Гознака в те годы был  Игорь Сергеевич Крылков. Вскоре он проникся симпатией и уважением к новому художнику, ему нравились его работы, они быстро нашли общий язык и подружились. Считал его очень ответственным, перспективным на будущее, возможно даже готовил его себе в преемники. Правда, поначалу мужу  предложили занять должность главного художника Монетного Двора, но мой муж, человек сугубо творческий, не карьерист, тогда посмеялся над этим предложением. Как мог он, человек новый и совершенно не опытный в этой области, взять на себя такую ответственность! И не принял такого подарка судьбы, как считали многие - не хотел быть руководителем и администратором, не его это дело. Много раз именно моему мужу поручали сделать определенную работу лично для Генсека, для Политбюро, быстро утверждали его эскизы, и высшее руководство, главк,  всегда были довольны им и часто поощряли премиями.
И вот случилось так, что в обозримом будущем должно было состояться важное совещание или встреча на высшем уровне глав восточных государств, известных на ту пору политических исламских лидеров, и именно моему мужу поручили разработать приуроченный к этому событию блок марок с портретами этих самых политических лидеров в технике миниатюры. Работа была настолько срочной, что  главный художник взял на себя полную ответственность и отпустил моего мужа на три дня домой для выполнения этого важного задания, чтобы он не тратил время на дорогу. Короче, некогда было ни пить, ни есть, ни спать - на рабочем столе в кабинете мужа лежала стопка отретушированных фотопортретов политических и религиозных лидеров мусульманских стран в формате А4, сверху они были благоговейно прикрыты папиросной бумагой, прикрепленой сверху, и с этих фотопортретов нужно было нарисовать тонкой кистью портреты в технике миниатюры, с которых потом отпечатают  марки с портретами для блока. Краски были голландскими, тончайшие кисти очень дорогими и редкими - все самое лучшее, выписанное из-за границы специально для Гознака. В магазинах такого не было. Работал муж не прерываясь, надо было успеть сделать работу к определенному времени, после чего готовую работу Главный художник уже передаст нашему послу, который в свою очередь для утверждения портретов должен вылететь на Ближний Восток. А уже потом, эскизы портретов, завизированные и одобренные свыше в этих странах, должны были отпечать в Гознаке и выпустить к предстоящему политическому событию.
Все домашние понимали сложность и значимость работы, мужа не дергали, за эти три дня он редко выходил из комнаты, ел кое-как и практически с нами не общался. Мы все понимали и не отвлекали его. Дочке нашей Алисе, озорной кудрявой и большой любительнице поиграть с папой, было три года, была она абсолютной копией папы и рисовать начала очень рано, с годика. Причем, сразу начала рисовать не цветочки и елочки, облака и солнышко, не домики с дымком из трубы, а весьма странные для нас вещи - мадонну с младенцем, ангелов, дедушку Ленина, Пушкина и тд. Папа ставил ей чертежную доску на большой мольберт, кнопками закреплял на нем огромный лист ватмана отличного качества (другого не было) , и она подолгу рисовала фломастерами или шариковой ручкой до тех пор, пока не останется ни одного пустого места на листе. Летающие привидения, балерины на пуантах, жанровые сценки: бабушка моет пол, дедушка читает газету, мама гладит - много всего разного, что видела, то и рисовала. Только во время рисования у мольберта и слушая чтение книг, наша дочь была спокойна и сосредоточена, никого не отвлекала, не шумела, нам это было очень удобно, а листы ватмана менялись со страшной скоростью - папа ворчал, что не напасешься, нехотя выдавал, но делать было нечего. И вот однажды увлечение нашей дочери чуть было не подвело "под монастырь" моего мужа да и нас всех.
      Наконец работа была закончена и часов в девять вечера последнего дня перед сдачей портретов, мой муж, потягиваясь и улыбаясь, довольный, вышел из комнаты, где работал, пришел на кухню, чтобы спокойно, не торопясь наконец-то поесть. Мы все были очень рады - он освободился и может отдохнуть! Все эти три дня мы его практически не видели, даже ночью он работал - миниатюра вещь сложная, требует огромного напряжения и внимания к деталям, приходилось работать с лупой, а это утомительно и болят глаза - настолько тонкая эта работа. Мы поужинали, полчаса муж позволил себе расслабиться, поболтать с нами, а потом снова ушел к себе.
Вдруг мы услышали страшный крик из комнаты мужа, и на пороге кухни он появился с перекошенным бледным лицом, взъерошенный, часто моргал и заикался, не в состоянии что-то выговорить! Муж
схватил меня за руку и потащил к своему рабочему столу... Еле выговаривая слова, он прошептал:

     - Смотри! Что это?

В первый момент мне захотелось истерически хохотать, настолько было то, что я увидела, до жути смешно, но тут же я поняла трагизм положения, сдержала себя, стала внимательно рассматривать листы, лежащие передо мной.
Муж разложил фотопортреты, подняв папиросную бумагу: аятолла Хомейни, Саддам Хусейн, Муаммар Каддафи, Хафез аль-Асад и многие другие, чьих имен я теперь уже и не помню - все исламские лидеры и главы восточных государств, с которыми в те времена бывший СССР в политических целях поддерживал тесные связи, лица всех были смешно разрисованы. Так постаралась наша маленькая дочка! У одного из них в разные стороны торчали усы, как у Буденного и барона Мюнхаузена, у другого на глазах появились круглые смешные очки, а на носу сидела муха, на голове третьего из под головного убора торчали рожки, у четвертого во рту дымилась папироса, а из ушей и носа кольцами шел дым… Еще у кого-то в ушах висели серьги в виде аленьких цветочков, а на шее красовались бусы! Длинные косы с бантами украшали еще одного исламского лидера…
    И так было со всеми портретами!

Было невозможно поверить глазам своим - это был  страшный сон! Муж стоял, обхватив голову руками, качал головой, говорить он не мог, заикался. А завтра к 8 часам утра он должен был все положить на стол Главному художнику, потом отправка на Восток...
Что делать? Позвали дочь, спросили:
      - Кто это сделал?
      - Папочка! - тряхнув кудряшками, утвердительно констатировала дочь. - А я только подправила! Правда же так лучше? Дедушки же курят, я знаю, вот и этот дедушка с бородой тоже должен курить!
 Страшно довольная собой, она весело засмеялась!
Конечно же, мы прекрасно понимали, что ругать ребенка не за что. Надо было мужу дверь на ключ закрыть и спокойно идти на кухню пить чай. Дети же любопытны от природы! Но он настолько устал, в диком напряжении за три дня сделал ту работу, на которую обычно давали целый месяц...

Да, доченька, так гораздо лучше, но что папе теперь с этим делать!?
    Счастье состояло в том, что ребенок изрисовал не те миниатюрные портреты, над которыми корпел муж три дня, а те присланные с Востока отретушированные и улучшенные оригиналы фотопортретов под калькой, с которых он и рисовал. Муж взял себя в руки, закрыл покрепче дверь и всю ночь занимался устранением художественных вмешательств нашей маленькой дочери: скреб, замазывал, вычищал, срезал, короче, ювелирно убирал все лишнее, пытаясь сделать невидимыми ее художества. Все средства были уместны и хороши, даже бритва. Не сомкнув глаз, не разгибая спины, он с ночи готовился к будущему увольнению, возможному аресту и международному скандалу. Конечно же, убрать бесследно следы варварства нашего ребенка не удалось.

Что делать, такова жизнь, за все надо отвечать - он уже многое обдумал за ночь, приготовился к худшему. Утром муж поцеловал меня на прощание, еще раз сказал - не ругать дочку, и обреченно прикрыв за собой входную дверь, как будто в последний раз, уехал на работу. Весь день я ждала звонка от мужа.

Время тянулось медленно, я дергалась к телефону, наконец-то муж позвонил:
     - Я все показал Игорю Сергеевичу, он, конечно, в ужасе, стал думать, что делать - ну ты же знаешь, какой он прекрасный человек!
Он тихо сказал мне: - Если пронесет, мы с тобой напьемся! Короче, дорогая, суши сухари! Международный скандал неминуем - они могут расценить все это, как издевательство и насмешку над их ценностями и верой!

Делать было нечего, я села плакать. Да, сухари сушить пора. Вот только непонятно, сразу арестуют или нет и что собирать с собой?
     Как ни странно, но эта наша трагикомическая история закончилась вполне оптимистично.
Игорь Сергеевич Крылков, Главный художник Гознака, вздыхая, но подбадривая моего мужа словами: -"Не переживай - сядем вместе!", сам отвез папку послу, посол посмотрел на готовые миниатюры, покивал одобрительно головой, сложил снова в папку и вылетел на Восток. А дальше у нас начались томительные дни ожидания...
Прошла неделя. Сухарей я насушила уже целую наволочку, готовилась к худшему. Потом последовал вызов мужа вместе с Главным художником "на ковер" в Главк. Наволочка с сушеными сухарями лежала наготове. И рядом стояла собранная спортивная сумка с носками, теплыми вещами, кружкой и зубной щеткой. Что собирать, я не знала точно - никто из близких не сидел, советоваться было не с кем.
       Вернулся муж ближе к вечеру не совсем трезвым, и на мой вопрос - как и что? - схватил меня на руки, покружил по комнате, и мы поняли, что ПРОНЕСЛО!
Оказалось, что портретные миниатюры так понравились тем чиновникам на Востоке, кто утверждал и визировал, что они не сравнили сделанную им работу гуашью с фотопортретами! Так как на портретах мужа все лидеры получились гораздо ярче и симпатичнее, чем в жизни! И настолько понравились, что впоследствии моему мужу вынесли благодарность, их с Главным художником наградили грамотой - ЗА ВКЛАД В РАЗВИТИЕ ДРУЖЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ НАРОДАМИ СССР И БЛИЖНЕГО ВОСТОКА.

      А наша дочь продолжала  рисовать, и лет в десять муж ей уже доверял частично работать с красками по оригиналам. Помню, это были тематические марки с танцовщицами в красивых сари для Индии и Бангладеш, флорой и фауной уже и не помню, для какой страны.
    Сухари пришлось съесть, а спортивная сумка надолго осталась единственным напоминаем об этой, возможно и смешной, но непростой для всех нас, истории.