Волчица Из серии Адвокат Родион Миркурян

«И ненависть, и месть, и злоба — всё отступает перед любовью матери…»
Леденящий вой разорвал тишину ночного леса, словно полоснул по натянутой струне. Это был голос волчицы, обращённый к холодной луне — скорбная песнь матери, потерявшей своих детей. В каждом звуке пульсировала боль, клокотала ярость. Злоба на двуногих существ, безжалостно отнявших у неё самое дорогое, жгла её изнутри. 
Сквозь просветы между деревьями пробивались первые робкие лучи рассвета, окрашивая верхушки сосен в багряные тона. Обессилев от горя, волчица подняла голову и почуяла едва уловимый след охотника. В её глазах полыхнул огонь мести. Теперь ей было всё равно — неволя, смерть — ничто не могло её остановить. Она неслась по следу человека, словно тень, скользя между деревьями, не разбирая дороги. Кровавый рассвет обагрял её шерсть, а сердце бешено колотилось, отсчитывая мгновения до встречи с убийцей её щенков.   След привёл её к самой окраине деревни, где пахло дымом и жильём. Из-за ближайшего плетня с яростным лаем выскочил пёс. Он бросился на волчицу, оскалив зубы, но древний инстинкт самосохранения и мести за потомство взыграл в звере с новой силой. Одним молниеносным движением волчица разорвала пса. Ярость ослепила её, заглушив все остальные чувства. По деревне прокатился тревожный лай собак, почуявших волка. Но волчица не слышала ничего вокруг. Её разум был поглощён лишь одной мыслью — отомстить за своих детей. "Месть за моих щенков!" — клокотало в её голове. Она была страшна в своей ярости, словно воплощение самой смерти. И она терпеливо ждала своего часа. 
Наконец, дверь одного из домов распахнулась, и на пороге появилась женщина. Напевая тихую мелодию, она вышла в сад, неся в руках плетёную корзину. В корзине, укрытый мягкой тканью, спал младенец. Женщина бережно покачала корзину, словно колыбель, и присела на лавочку под раскидистым деревом. 
Волчица затаилась в тени, напрягая каждую мышцу. Оскал её клыков был ужасен. Ей почудился слабый писк её щенков, и сердце её сжалось от боли. Ещё мгновение — и она прыгнет! Зубы вонзятся в мягкую плоть, и ярость вырвется наружу. Но вдруг её обожгло знакомым запахом… запахом молока. Запахом её щенков! Острая боль пронзила её сердце, словно удар ножа. Зверь замер в смятении, не в силах пошевелиться. И неожиданно для себя она лизнула тёплую щёчку малыша. Ребёнок сморщил носик и громко чихнул, и волчицу словно обожгло: он был так похож на её волчонка… 
И тут она не выдержала. Из её груди вырвался жалобный, тоскливый вой, полный боли и отчаяния. На пороге дома стоял охотник с ружьём в руках. Он застыл от ужаса, увидев волчицу над колыбелью. Вой перешёл в яростный рык! Глаза в глаза сошлись два врага в диком поединке. Рука охотника непроизвольно опустилась, дуло ружья смотрело в землю. Выстрелить он не мог, до ребёнка было не добраться. Страх за дитя сковал его. 

Мать, потерявшая своих детёнышей, готова была на всё. Она не боялась смерти и была готова отдать свою жизнь снова и снова. Но в этот миг маленькая ручка ребёнка вдруг схватила её за шерсть. Волчица осторожно, словно боясь сломать хрупкие пальчики, отодвинула лапой детскую ладошку. Ярость в её глазах погасла, лапы обмякли. Она развернулась и неуклюже, косолапо потрусила прочь в лес. Она даже не обернулась на сухой щелчок курка.  Сердце охотника дрогнуло, отозвалось щемящей болью. Рука не поднялась, чтобы выстрелить в спину уходящему зверю. Ружьё бессильно упало к его ногам. И человек с горечью и стыдом подумал: зверь оказался благороднее человека. Волчица пощадила человеческого детёныша, оплакав своих, в далёком логове. Она своим поступком словно хотела сказать, что мир не должен быть таким жестоким. 
На беззащитного руки не поднимай, — 
Тебе разумным довелось родиться… 
И, взяв ружьё, ты сердце не замкни… 
Взведя курок, ты вспомни о Волчице… 
**Глава 1. Влюбленная без вести.

— Я обращалась в полицию с просьбой принять заявление о пропаже моей дочери, но только слышала в ответ, что она загуляла, позарилась на столичные развлечения и возможности. Потом пошла в газету, к журналисту, который ведёт  журналистские расследования. Он опубликовал одну статью с фотографией «жениха». 
Светлана Полторацкая, пятидесятидвухлетняя женщина, работница провинциальной библиотеки, сидела напротив адвоката в комнате для допросов следственного изолятора. Худенькая, светловолосая, с усталым лицом и глазами, полными боли, она мучительно вспоминала свои мытарства в который раз. Она обвинялась в убийстве Сергея Андреевича Бондаря. 
— После этой статьи в газету обратились ещё несколько человек с заявлениями о пропаже своих молодых дочерей. И что интересно: моя Марина называла своего молодого человека Александром, а другие родители — Алексеем, Сергеем. Через месяц после пропажи дочери, в кафе, я случайно увидела этого «жениха». Он сидел за столиком с молодой девушкой. Я кинулась к нему, начала спрашивать о Марине. Сначала он сделал вид, что не знает, о ком я говорю, но когда я начала громко кричать, что он сделал с моей дочерью, он нагло ответил, что она бросила его, познакомилась с москвичем и ушла с ним. Но моя Марина не могла так сделать — она не так воспитана. Тогда вмешалась сидевшая с ним девушка. Она показала руку с колечком и сказала, что Максим сделал ей предложение и они едут в Москву. Я начала предупреждать эту девушку, чтобы она не слушала этого подлеца, что она не первая и не последняя его невеста, что он обманет её, как обманул мою дочь. 

Светлана замолчала, сжимая кулаки. Адвокат Родион Миркурян кивнул, побуждая продолжать. 
— После этой встречи я пошла в редакцию к журналисту, чтобы рассказать о случившемся. И случайно увидела в приоткрытую дверь кабинета главного редактора  и того самого «жениха» — Александра, или Максима, — который передавал пакет с деньгами и просил прекратить расследование. А потом и журналист сказал, что ему запретили вести это дело. Я поняла: никто не будет заниматься пропажей девушек. Выследила, где живёт этот негодяй, подсмотрела, где он прячет ключи от квартиры, и, когда его не было дома, зашла внутрь. Нашла пакет с фотографиями пропавших девушек. Там было и фото моей Марины. Уйти я не успела — хозяин вернулся. Он набросился на меня с криком. Я толкнула его, он упал, и я вместе с ним. Под руку попалась гантель. Я схватила её и нанесла удар по голове. Меня охватила такая злоба: он ходит по земле, вкусно жрёт и пьёт, обманывает девочек, а моя Маринка, возможно, уже и не жива. Я стала бить этой гантелью по голове, приговаривая: «Это тебе за мою Марину и за других девочек. Ты уже не причинишь вред никому». 
Миркурян записывал, но в его глазах мелькнуло что-то, похожее на понимание. Дело передали на рассмотрение присяжных, и теперь оно в его руках. Он знал: это не просто убийство. Здесь таилась сеть лжи, коррупции и боли. Но кто стоит за всем этим? И жива ли Марина? 
В суде прокурор Инна Бутенко улыбнулась — тонко, как бритвенное лезвие. Миркурян не любил эту улыбку: она не сулила ничего хорошего. При опросе матери убитого, Бутенко показала орудие преступления — красную гантель. 
— Господа присяжные, — голос прокурора был твёрд, как гранит, — перед вами не несчастная мать. Перед вами убийца. Она совершила деяние, которое трудно назвать иначе как показательной расправой. Мы просим максимального наказания. 
Миркурян встал, поправляя галстук. Присяжные ждали. 
— Ваша честь, господа присяжные, — начал он, — сегодня мы не будем спорить с фактом. Да, Светлана Полторацкая забрала жизнь человека. Но мы будем спорить с мотивом и состоянием. Это не была месть. Это был крик о помощи, последняя вспышка разума матери, которую государство, полиция и закон бросили на произвол судьбы. Она не пришла с орудием убийства,  значит, не планировала . Она пришла узнать о судьбе дочери, а когда на неё напали, защищалась тем, что попало под руку. 
Он сделал паузу, обвёл взглядом присяжных. Голос стал тише, но не потерял твёрдости. 
— Я не просто адвокат. Я мужчина. И я отец. У меня есть дочь, ей семнадцать — почти ровесница Марины. Если бы с моим ребёнком, не дай бог, случилось такое... Если бы я нашёл того поганца, который обманом и цинизмом забрал её жизнь или честь, я не знаю, смог ли бы остановиться. Мы здесь, чтобы судить не убийцу, а мать, действовавшую на инстинкте защиты. Да, она нарушила закон, но защищала правду, когда никто другой этого не делал. 
Присяжные слушали внимательно. Миркурян почувствовал момент и сделал решающий ход. 
— Прежде чем судить женщину, доведённую до предела, мы должны понять: кого она убила и она  была уверена, что дочь пропала навсегда. Ваша честь, защита просит разрешения пригласить незаявленного свидетеля. Свидетеля, чьи показания не просто прольют свет на мотив Светланы Васильевны, но и раскроют истинную преступную сеть... 
Прокурор Бутенко вскочила, протестуя против незаявленных свидетелей. Судья Петровский объявил перерыв. В кабинете судьи Миркурян твёрдо заявил: личность свидетеля раскроется в зале. После напряжённой перепалки  с прокурором ,судья разрешил. 
Зал наполнился гулом, когда в дверях появилась женщина в платке и огромных чёрных очках. Судья попросил снять атрибуты. Женщина медленно сняла очки, затем платок. Под ним оказалось заплаканное, но живое лицо с отчётливыми следами побоев. 
Светлана вскочила со скамьи подсудимых с нечеловеческим криком: 
— Марина! Доченька! 
Зал ахнул. Присяжные замерли. Бутенко побледнела. 
Марина, дрожа, рассказала: по приезде в Москву её обманом завели в квартиру, где ждали двое сообщников «жениха». Они изнасиловали её и отправили в бордель. Она видела убийство другой девушки, посмевшей сопротивляться,  её убили на глазах всех,  в назидание остальным. Труп закопали в лесу .Позже его нашли и приобщили к делу. Марине удалось сбежать: сторож отвлёкся, она прошла 30 километров пешком. Добрые люди помогли деньгами, одеждой, едой и телефоном. Соседка сообщила: мама в СИЗО за убийство. 
Но в рассказе Марины мелькнула тень: она упомянула "Крюка" — сообщника с татуировкой якоря — и запах бензина в логове. Кто ещё замешан? 
Судья зачитал вердикт присяжных: 
— По первому вопросу: виновна ли Полторацкая в убийстве? Да, виновна. 
— По второму: совершено ли убийство в состоянии аффекта? Да. 
Потрясённая Бутенко запросила минимальное наказание. В последнем слове Светлана сказала твёрдо: 
— Я не раскаиваюсь. За то, что он сделал с моей девочкой и другими, ему мало такого. Он получил, что заслужил. 
Приговор: одиннадцать месяцев двадцать четыре дня. С учётом отбытого в СИЗО,  освободить  в  зале суда .
Впервые за полгода  Светлана улыбнулась. Она обняла Миркуряна, затем шагнула через барьер и крепко прижала дочь. Волчица нашла своего детёныша. Но сеть ещё на свободе... 
*Глава 2.
На следующий день после освобождения Светланы Миркурян не думал о заголовках. Он размышлял о словах подзащитной: она  Волчица, мстившая за детёныша. Её преступление было ответом на беззаконие системы. Дежурный в полиции, отказавший в помощи; главный редактор, взявший взятку  все они толкнули мать к краю. 
Судебная победа — только начало. Настоящая сеть всё ещё на свободе. Журналист Павел подтвердил: "жених" представлялся разными именами — Виктор, Олег — и подкупил редактора, чтобы истории исчезли. Но Павел шепнул: есть зацепка о коррумпированном опере Николае Серове, который уволился и, возможно, прикрывал сеть. 
Прокурор Бутенко, потрясённая свидетельством Марины, согласилась неофициально сотрудничать. "Это больше, чем мы думали", — сказала она, но в её глазах мелькнула неуверенность. Кому она доверяет? 
Марина дала ключ: логово на цокольном этаже, рядом ржавая карусель в виде лошадки, запах бензина или растворителя. "Крюк" , с татуировкой якоря , был одним из них. Но упомянула ли она всё? 
Миркурян подключил частного детектива "Сумрака". Объединив данные Марины с инфо о Серове, они вышли на адрес в старом районе Перово. Сумрак подтвердил: рядом гаражи, во дворе  та карусель. Но во время разведки Сумрак заметил тень: кто-то следил за ними. Ловушка? 
Миркурян и Бутенко организовали рейд. Оперативники ворвались, освободили семь девушек, арестовали двух сообщников. "Крюк" среди них. Но Серова нет. Он сбежал. А в логове нашли документы: Серов получал долю от "жениха". Но кто "Моя радость", упомянутая в записях? 
Журналист Павел выпустил материал: "Волчица была права: Как коррумпированный опер и сеть работорговцев наживались на пропавших дочерях". Фото Серова и логова. Общественность взорвалась. Но в редакцию пришло анонимное письмо: "Прекратите, или Волчица потеряет дочь снова". Угроза? 

**Глава 3
Общественное мнение кипело, требуя поимки Серова. Марина вспомнила: Серов звонил женщине "Моя радость", говорил о доме с белыми колоннами на юге. Но в её голосе сквозила неуверенность , что если она что-то скрывает? 
Сумрак нашёл женщину — Ольгу Кузнецову, купившую дом в Анапе.
 Миркурян связался с Бутенко: 
— Серов в Анапе. Дом с колоннами. Если не хотите цирка с камерами, отправляйте людей. Это ваш шанс показать, что система работает. 
Но Бутенко замялась: "А если это ловушка? Кто-то подставляет?"
Миркурян настаивал.
Оперативники сработали: Серова взяли. Но при аресте он крикнул: "Это не конец! Волчица заплатит!" 
Неделю спустя Миркурян встретился со Светланой и Мариной в кабинете. Дело закрыто: арестованы сообщники, Серов, Кузнецова (оказавшаяся "Моей радостью" и соучастницей). Бутенко дала показания на редактора. Система чистится. Но в документах нашли намёк: "жених" был не главным. Кто босс? 

Светлана держала дочь за руку. Волчица, вышедшая на тропу войны, отомстила.
— Вы спасли нас, Родион, — тихо сказала она. 
Миркурян покачал головой: 
— Нет, вы сами спасли себя. Ваша боль и ярость. Вы доказали: зверь благороднее человека. 
— Что дальше? — спросил он. 

— Дальше — жить, — улыбнулась Марина. Но в её глазах мелькнула тень. Что она скрывает?