Мнительность

Мнительность — воспаление мозга: не физическое, конечно, но последствия так же губительны для личности, как менингит — для тела. Деградация, разрушение, ментальная смерть. При том, мнительность не является патологией, считается, что лишь тревога, ею вызываемая, требует внимания психотерпаевта. Однако, человек способен признать проблему лишь на ранней стадии, когда масштаб её кажется незначительным, а потому он, чаще всего, отмахивается. А когда тревога принимает величину медицинского диагностирования, мнительный человек уже, как правило, не способен обратиться за помощью: он видит в этом подтверждение своей слабости, "неправильности", уязвимости. Он может признать, в ряде случаев, что ему нужна помощь, но принять эту помощь, предпринять реальные действия, он уже не способен, так как ментально слаб, высосан угрозой опасности окружающего мира. Он может соглашаться, что проблема есть, но виноват будет кто-то посторонний, и действовать должен кто-то посторонний, чтобы мнительный человек почувствовал себя лучше.

Например, его пугает ворона, каркающая во дворе. Он согласен, что суеверная тревога — беспочвенна и необоснована, плохие приметы — блажь, и ворона каркает в этом дворе регулярно не потому, что накаркивает ему беды, а потому, что свила гнездо на высокой липе, и общается с сородичами и птенцами. Да, это так. Следовательно, пусть ворона вьёт гнездо в другом месте, или пусть коммунальщики спилят проклятое дерево, тогда и тревоги не будет.

Такова логика воспалённого мнительностью мозга. Мнительный человек может указать верные причины своей тревоги, может рассуждать о патологичном ходе своих чувств, но устранять эти причины он не будет, так как не может — не в том состоянии он находится. Действовать должен кто-то другой: ворона, коммунальщики, соседи, родственники, власти. Даже, если он признаёт, что проблема в нём самом. Но его проблема — весомый повод для их действий. Так он считает. "Мне плохо! Сделайте уже что-нибудь!"

Понимая это, можно понять и то, что мнительность развивается на детской потребности в собственной важности. Собственная важность — встроенная в младенца функция, позволяющая ему выжить. Младенец кричит, когда голоден. Если не покормить его вовремя, уровень глюкозы очень быстро упадёт до предельно допустимых норм, он может погибнуть. И он кричит, потому что крик — это всё, что ему доступно. Он больше ничего не может, он — беспомощен и уязвим. Его мать, в этот момент, может быть, готовит ему смесь, или лежит пластом с температурой под сорок, или, извините, сидит в туалете — ему всё равно: он не просто "голоден" — он ещё не идентифицирует собственных чувств, он ощущает угрозу жизни на уровне инстинктов, и требует внимания, как спасения собственной жизни. Если бы он тихонько лежал и ждал кормления по расписанию, он бы погиб. Ждать, терпеть, смиряться — возможно лишь идентифицируя себя и свои потребности, в более зрелом возрасте, когда приходит понимание: это — я, сейчас мне холодно/голодно/жарко/пить хочется/устал... Но в младенчестве самоидентификации ещё нет, есть лишь два ощущения — опасно/безопасно. А потому и чувство собственной важности лишь условное обозначение, для понимания, что младенец — эгоист, который пытается выжить, криком требуя присутствия матери, как источника жизни и безопасности. Ему действительно плевать, что с матерью сейчас происходит, и чем она знята — она должна быть рядом и обеспечивать ему жизнь. При нормальном развитии, младенчество заканчивается, примерно, в год-полтора. Оно не обрывается резко, но прекращается постепенно, вместе с младенческой требовательностью. Сначала эта требовательность расширяется, переходя на прочих значимых взрослых: ребёнок может просить пить, есть, играть, читать книжки — папу, бабушку, няню или старших детей. Получая отказ, он, по-прежнему, кричит — так чувство его важности нарушается, а это — база его безопасности. Отказ маленький ребёнок воспринимает как угрозу жизни — это рефлекс, а не попытка самоутвердиться. К трём годам, малыш уже говорит о себе "я", понимает границы — где моё, а где — чужое. Как только в лексиконе ребёнка появляется "это моё!", можно смело говорить о полном завершении младенческого периода. У кого-то это происходит в два года, у кого-то раньше или позже, но это тот момент, когда в человечке созревает личность, а личность получает более широкий спектр самоидентификации. Рефлексы уходят в глубокую память, база уже есть, какая есть, и ей соответствует уровень тревожности ребёнка.

Те дети, которых начали "воспитывать" в возрасте около года: "больше поплачет — меньше пописает", "громче ори — больше дадут" — более тревожны, чем те, кого подобное воспитание не коснулось. Дети, имевшие ощущение безопасности, получают меньшее психологическое давление при отказе и наказании в дальнейшем, тогда как тревожные дети продолжают находить угрозу в любом негативном проявлении. Вот из этих тревожников и вырастают, в разной степени, мнительные и неуверенные в себе, дети, которые превращаются в мнительных, неуверенных в себе, взрослых. Мало кто из родителей способен дать своим детям уверенную базу — чувство безопасности и комфорта до двух лет жизни, с логичным, планомерным воспитанием в дальнейшем, поэтому мы так выделяем добрых, сильных и уверенных людей в обществе — их мало. Несложно предположить, что большинство из нас — невротики, в той или иной степени, и львиная доля из нас подвержена мнительности.

Надо ли переживать по этому поводу и бороться с подобной напастью?

Надо. Потому что мнительность превращает жизнь в сплошной поток угроз и подвохов, которые преследуют на каждом шагу. Потому что требовательность мнительного человека доходит до абсурда и отталкивает от него окружающих, в чём он ощущает отчуждение, неприязнь и враждебность мира. Он провоцирует отвержение и, тем самым, подтверждает свои худшие опасения, не понимая, что причина — в нём самом. Не понимает, даже, если признаёт, как в примере с вороной. "Да, это — блажь, но решите мою проблему!" Однако, окружающий мир — не мама, которая "дожна", а человек — не беспомощный младенец, а потому эта схема требования признать собственную важность не работает. Она должна уйти в прошлое, вместе с грудным молоком, горшком и соской. Мы вырастаем из потребности быть важными, и испытываем новые потребности — быть интересными, полезными, приятными в общении. Мнительный человек застрял в младенческой требовательности, и это разрушает его, как личность, мешая развитию и коммуникации.

Как же помешать мнительности взять над собой контроль?

Взять его самому. Контроль над собой — не значит тотальная сдержанность и запреты на чувства, наоборот: это знакомство с ними. Это снятие запретов с себя и окружающих, принятие истины — никто не идеален и никто ничего никому не должен, это смиренное горевание о том, что все мы одиноки в этом огромном мире, но одиночество — не равно смерть, одиночество — повод познакомиться с единственно самым важным для себя человеком — самим собой. Техник для знакомства с собой огромное множество: ведение дневника, где человек записывает свои мысли, чувства, ощущения, воспоминания, и перечитывает записи, анализируя их, узнавая свои триггеры, свои сильные и слабые стороны; психологические тесты и игры; психотерапия с запросом на знакомство с самим собой; нейрографика на самопознание; медитативные практики. Но всё это будет бесполезно, если человек не берёт ответственность на себя за свои ощущения. Если у него ворона и коммунальщики виноваты в том, что он испытывает тревогу в отношении предстоящего собеседования, медосмотра и рассвета — он может целую повесть написать в дневнике о ста оттенках своей тревоги из-за проклятых коммунальщиков и их вороны. Поэтому любые попытки познакомиться с собой должны быть направлены на себя. Не на заведомый умысел вороны, а на свои мысли о вороне. Не "что думает обо мне Клава со второго этажа?", а "почему мне важно, что она обо мне думает?" Что вообще меня интересует в других людях? Что в них ценного? Есть ли у меня эти ценные качества? Что хорошего я могу развить в себе самом, чтобы моя ценность росла? Чего я должен достичь, чтобы я мог сам собой гордиться? Чего мне для этого не хватает? С какой мелочи мне начать, чтобы было легко справиться?

Мнительность — это признак неуверенности, низкой самооценки, никудышной самоценности, страха и инфантильности.

Развитие противоположного — самоценности, уверенности, надёжности — уничтожит мнительность, разовьёт личность, и притянет хороших людей. Уверенный в себе человек — не привелегия, а развитие. Кому-то оно досталось с детства, но таких — единицы. Остальные развивают себя сами, стремятся нравится себе, узнают новое, увлекаются интересным. Это доступно каждому, кто берёт на себя ответственность за свои чувства, мысли и поступки, а не ищет виноватых, плохоподумавших и косопосмотревших. Сплетники тратят себя на сплетни, а надо бы на себя. Интриганы тратят себя на интриги, да и наплевать на них. Болтуны чешут языки — пусть лечатся... А ты иди своей дорогой, развивай себя, становясь лучше, чем на прошлой неделе, и не трать время на тех, кто тебя не ценит. Ты один в этом мире, но у тебя есть ты, и это — целый мир. Узнай его, развивай его, раскрась его, и ты увидишь, что есть люди с похожими мирами, и вам по пути. И они всегда были рядом, и только мнительность заставляла тебя быть одиноким среди сплетников, интриганов и болтунов. Одиночество, по-своему, непреложно — такова жизнь, но, взяв на себя ответственность, ты можешь выбирать, кто будет в твоём окружении, и с кем ты это одиночество разделишь.           *