Мидраш о жирафе и адаме

I. Вступление

Есть мидраши, которые не были раскрыты в древности.
Они ждали другого времени.
Других душ.
Другого пути.

Так бывает с теми, кто идёт дорогой Торы —
читает её, учится, вслушивается в мудрецов,
делает сердце мягче и тише,
учится замечать тонкие намёки,
которые когда-то проходили мимо.

И тогда знание становится путём.
Путь становится светом.
А свет открывает то, что ждало своего часа.

И вот однажды в душе раскрывается мысль,
которую никто прежде не произносил,
но которая всегда жила рядом —
как будто в небесной книге, что пишется не чернилами, а светом,
перевернулась страница
и проявилась история, которой не было в устной традиции.

Так открылся этот мидраш.



II. История

Когда Всевышний поселил Адама в Эдене,
Он сказал ему слова, которые касаются всех поколений:

«Вот сад. И вот всё, что в нём.
Береги это,
ибо кроме тебя — некому».

Этими словами человеку была дана первая миссия:
забота о мире,
сохранение гармонии,
понимание живых существ
и способность назвать каждое создание по его сути.

И когда Адам давал имена нашим братьям по мирозданию,
он был тем, кого мудрецы описывают
как «простирающегося от края мира до края мира».
Его рост был мерой света,
а не мерой плоти.
Он видел творение сверху вниз,
как человек видит огромный сад с высокой башни:
ясно, полностью, без искажений.

И вот к нему приблизился жираф —
высокий, мирный,
несущий в себе тихую чистоту,
которая не требует ни громкого звука, ни силы, ни превосходства.

Он шёл по земле так мягко,
как будто помнил путь,
который начинается не здесь,
а в Эдене.

Адам почувствовал эту чистоту
и дал ему имя:
зэ;мер —
имя ветви, песни и ясного света.



III. Падение и встреча

Когда в мир вошёл излом,
высота Адама стала уменьшаться.
Он уже не простирался от края мира до края мира.
Но всё же оставался гигантом —
пять или шесть метров ростом,
как учат мудрецы.

И однажды он снова встретил жирафа.
Теперь — после изгнания из Рая —
они стояли одного роста.

Это было не равенство —
но мгновение,
когда человек и создание
вдруг оказались в одной линии мира,
как будто Эден в последний раз
коснулся земли.

И в этом была тайна.

Жираф был изгнан вместе со всеми,
но не понёс наказания.
Он не утратил своего внутреннего равновесия.
Он остался таким, каким был сотворён:
не хищник
и не жертва.

В мире после Эдена многие стали охотиться.
Многие стали убегать.
Гармония ушла.

Но жираф не стал ни тем, ни другим.
Единственный, кто иногда пытается приблизиться к нему, — лев.
Но взрослый жираф так силён,
что один его удар
останавливает даже царя зверей.
Львы знают это
и обходят его стороной,
как обходят место,
в котором есть нечто большее, чем сила.

Так устроен мир:
тот, кто несёт в себе память Эдена, —
того не трогают.



IV. Тайна кошерности

Жираф кошерен по закону Торы.
Он жуёт жвачку.
У него раздвоенные копыта.
Он чист.

Но у нашего народа нет традиции его есть.
И, возможно, в этом знак.

Не всё чистое предназначено для стола.
Есть создания, которые Всевышний оставил
не для вкуса,
а для памяти.

Жираф — одно из них.

Он напоминает о времени,
когда никто не преследовал
и никто не убегал.
О времени, которое вернётся
в дни Мошиаха,
когда волк будет жить с ягнёнком,
а лев станет есть солому,
как в старые дни света.



V. Завершение

Так и говорит хасидская душа:

«Где нет страха — там ещё слышно дыхание Эдена».

И, может быть, не случайно,
что некоторые пути ищут свой символ в мире живых существ:
у колена Йеhуды — лев,
у других — орёл или олень.

А у тех, кто идёт путём сердечной тишины
и внутренней высоты,
мог бы быть именно жираф —
создание, которое соединяет землю и небо
не криком,
а вертикалью света.

И когда придёт время,
и высота человека снова поднимется
— не только телом, но душой —
жираф, возможно, останется таким же.

Потому что он и сегодня
как посланник того мира,
который всё ещё звучит
в сердце творения.