Моя Илона История жизнетворчества

В мире, где все продается и покупается, где все вывернуто наизнанку и не осталось ничего, кроме цинизма, невозможно купить только хорошее настроение, только твой голос, только улыбку, твою улыбку, Илона! И невозможно купить красоту и стиль, невозможно купить личность.

А у меня улыбка в душе. Ведь ты со мной, моя Илона.
 
«Как вы познакомились?» - наиболее часто задаваемый нам с Илоной вопрос. Он уводит нас в главную загадку человеческих отношений. Как это получается, что с одним человеком не о чем и слова сказать (лично тебе, хотя, может, у него миллион подписчиков в инстаграме), а с другим... ты только слышишь голос по телефону и понимаешь, что необходимо встретиться и... выпить. Это смешно, но чистая правда. Так было у меня с Илоной.

Голос на том конце был глубокий, с приятной хрипотцой, с бархатными нотками кагора, воображение рисовало полноватую, может, еврейской, может, армянской внешности женщину, наполненную мудростью и иронией.

Практически сразу выяснилось, что у нее два или три высших образования: медицинское, юридическое - и еще она кутюрье высокой моды, знакома с самыми известными модельерами, музыкантами, мэрами и префектами.
 
«А у Вас, Лиза, какое образование? Вы хоть немного говорите по-английски?» Мой ответ ее полностью устроил: английская спецшкола, университет, полтора года жизни в Лондоне. «Честно говоря, Лиза, французский у Вас так себе, но английский... Никогда не встречала человека, который бы так быстро писал без словаря по-английски». Часто, когда она выпивала, она полностью переходила на английский язык или французский язык, кокетливо «путалась» в русском: «Я говорю на пяти-шести языках и уже столько лет живу за границей, что забыла русский, даже не знаю, как сказать это...». Список языков постоянно увеличивался и обрастал подробностями. Наиболее часто в него входили итальянский («У моей матери итальянские корни, и я училась в Италии у известного кутюрье»), хинди (Илона часто ездила в Индию и знала некоторые слова), арабский (этот язык ей помогал сбить цену, она практиковала его на базарах, которые просто обожала за дешевизну: «Лиза, там все за пять копеек. Я пошла – и все купила за десять минут: пах, пах, пах!»).

Говорили мы всегда только на «Вы», в этом была красота и исключительность. Илона завораживала меня своим петербуржским воспитанием. «Дома меня держали в строгости. Отца я почти не видела, он все время работал, мать плевать на нас хотела».
 
В рассказах о семье с самого начала обнаруживались нестыковки. Фигура отца окружена была почтительной загадочностью. По словам Илоны, он был красив и статен, намного старше матери, имел кавказские корни (в зависимости от настроения или грузин, или армянин, иногда и тот, и другой одновременно). Наверное, поэтому Илона часто повторяла: «Я женщина с Кавказа, у меня такое воспитание... ой-ой-ой. Я знаю, как обращаться с мужчинами, когда можно говорить, а когда лучше молчать». После практически постоянного пятнадцатилетнего общения у меня большие сомнения, что она была когда-нибудь на Кавказе. Но... Ее рассказам внимала не я одна, и поэтому у нее дома гнездилась армянская диаспора, да и грузины были частыми гостями.
 
В рассказах Илоны ее отец был иногда генералом, иногда адмиралом, иногда летчиком. Ну в общем и целом, он был военным. Работал в каком-то военном управлении на очень высокой должности. Его почти не было, но когда он приезжал, в доме появлялось все: если арбузы, то тоннами, если икра, то ведрами, если украшения для мамы, то килограммами. Мама вела себя довольно независимо: рядилась, встречалась с мужчинами и приучала детей к самостоятельности.
 
Сколько было в семье детей, так и оставалось непонятным: дело в том, что у Илоны всегда было очень много сестер. Ведь очень многих своих подруг она называла сестрами, таким образом, запутаться в ее родственниках было несложно. И хотя я в принципе догадывалась, что у нее был брат, она все время рассказывала: «Мама собирала нас с девочками и говорила: есть хотите – учитесь готовить, хотите хорошо одеваться – учитесь шить. Мать оставила нам книгу «О вкусной и здоровой пище». Сама готовить она не хотела и не умела.  И с 10-11-12 (это в зависимости от настроения рассказчицы) лет я готовила для себя и своих сестер (сколько их было? откуда они взялись?) сама. Так и научилась готовить. И теперь обожаю это делать, владею секретами приготовления 999 блюд из всех стран мира. А еще мать оставила нам все свои старые платья, не покупала никакой новой одежды, и мы их бесконечно перешивали». Вероятно, так в девочке зародилась страсть к созданию моделей.
 
Кроме фигур папы и мамы, в семейном прошлом присутствовал дядя, министр или замминистра вроде бы иностранных дел. Именно он и отправил Илону в 15 лет во Францию. «Он купил мне квартиру в Париже на наворованные в министерстве деньги. Сказал: «Илона хотела быть модельером, пусть едет в Париж». Так я здесь и болтаюсь с тех пор».

Чтобы хоть как-то поверить в правдивость ее историй, найти хоть какие-то точки опоры, я часто задавала Илоне вопрос: «А в каком году это было?» И тогда она всегда жутко раздражалась: «Откуда я знаю! Зачем Вам это надо, Лиза? Я буддистка, я вообще не так живу. Я и сколько мне лет, не знаю. Вот Вы знаете, сколько мне лет? – победный взгляд – Посмотрите на меня, посмотрите. У меня ни одного лишнего грамма жира, ни одной морщинки. А Вы все хотите знать... Вы не знаете, сколько мне лет – и никогда не узнаете».

Илона так была уверена в своей вечной молодости и красоте и в невозможности разгадать ее тайны, что беспечно поручила мне однажды отксерить свое удостоверение личности. Ну, конечно, я не удержалась! И о боги! Год рождения приближался к возрасту моей мамы (Если бы вы знали, как часто я слышала от Илоны фразу: «В нашем с Вами, Лиза, возрасте...»). А главное, подтвердилось мое давнее предположение, что имя у нее совсем другое (стол покрывали письма с именем Наталья). Но ни в первом, ни во втором сама она так никогда и не призналась.
 
«Почему у Вас такое необычное имя, Илона?» - спрашивала ее я, тоже не раскрывая карты. «А как Вы думаете?» - отвечала она вопросом на вопрос. И начинала рассказывать мне о причине Троянской войны. Мужчины затеяли ее из-за похищения прекрасной Илоны! «Но ведь Елены же!» - пыталась возразить я. «Вот поэтому меня так и назвали,» - как бы неслыша продолжала она. Спорить с ней было бесполезно.

Первая встреча. Она подъехала в своем «Гольфе» (так и говорила: «мой Гольф»). Серьезная, нервная. «Буду ждать Вас у церкви». Вопроса, как мы узнаем друг друга, не возникало: узнать меня было не трудно по довольно большому чемодану.
 
Она же сразу бросалась в глаза. Яркая блондинка за рулем в черном меховом полушубке. Высокая, длинноногая, стройная. Вот тебе и «полноватая женщина»... Позже я узнала, что в молодости Илона немного работала моделью. «Жаль, но не по мне была эта работа: я слишком любила веселиться и отдыхать. А там нельзя приходить не в форме. Явилась с синяками от недосыпа на глазах – вон! «Илона, Вы опять всю ночь гуляли! Так у нас не работают, идите, спите. Еще раз такое повторится – можете больше не приходить». Илона гордилась своей внешностью, особенно фигурой. Видимо, с юных лет она привыкла ничего не есть, постоянно сидела на диетах. Главным недостатком в человеке для нее была полнота: «Этот мужчина не для меня. Он такой толстый!» или «Лиза, вы опять поправились! Надо все-таки следить за собой». Эти критические высказывания о других позволяли ей еще и еще подчеркивать свои достоинства (она всегда любила показывать товар лицом и нахваливать себя не стеснялась): «У меня такие красивые руки и ноги! В интернете только мои руки были выставлены за несколько тысяч евро. А уж ноги... я вообще не позволяла выставлять. За ноги давали намного больше». Как это понимать? Кто выставлял? Где? На каких сайтах? Я до сих пор не понимаю, хотя историю эту слушала неоднократно. К слову, интернетом Илона пользоваться практически не умела, ее неуклюжие встречи с новыми технологиями всегда оканчивались ничем: все ее объявления на «Привет, Париж» последние годы публиковала я, покупки по интернету у нее не получались, она предпочитала телефонные звонки и личные контакты. И чтобы ее административные дела вел кто-то другой. Смски не читала, но любила оставлять голосовые сообщения: «Сегодня четырнадцатое февраля, десять тридцать утра. Здравствуйте, Лиза, Вас беспокоит Илона. Звоню, чтобы узнать, как Ваши дела, все ли у Вас хорошо. Вы, наверное, чем-то заняты, раз не отвечаете. Ну ничего страшного, позвоните, когда будет время». Отношения с мобильным телефоном у нее были всегда сложные, наверное, поэтому у нее практически всегда работал домашний телефон.

В нашу первую встречу Илона машину, конечно, остановила посередине дороги, ее это особо никогда не тревожило (пачка штрафов за неправильную парковку с годами только увеличивалась, но конверты даже не распечатывались). «Садитесь же, Лиза, здесь стоять нельзя». Я, ничего не соображая, втиснулась в небольшую машину, пристроив чемодан. Она закурила очередную сигарету. «Пить хочется невозможно». Открыла банку пива, обильно глотнула. «Ну, поехали,» - машина решительно, резко дернулась с места. Водила Илона, как автогонщица. В прошлом ездила одна на очень большие расстояния, часто меняла машины. Независимая, дерзкая, смелая.
 
Очень быстро мы внеслись в квартиру Илоны, двухэтажный «лот», как она ее называла, с паркингом, садом и устремленной в него террасой. За паркинг у нее шла нескончаемая война с соседями, которые все время пытались оспорить ее права и, как следствие, заблокировать ее машину. В простирающемся по берегу широкого ручья саду (дом вообще возвышался над водой, чудесным образом перекидываясь с одного берега на другой, раньше это была мельница) росли любимые хозяйкой розовые кусты, другие многочисленные посаженные ей цветы и даже возвышалась пальма. Белая, увитая виноградными лозами терраса на втором этаже спускалась изящной лестницей в сад. И квартира ее, и сад были созданы ей самой по собственному проекту. Она обожала свои творения и гордилась ими. Поэтому настоящей трагедией для Илоны стали «ragondins» (нутрии), которые прокрадывались в сад и подкапывали корни роз. Возмущению садовницы не было предела, она звонила мэру и требовала разобраться. «РагондА!» - дико сверкая глазами, кричала она. Мэр ответил любезным письмом, навсегда запомнил Илону, поняв, что с ней шутки плохи. «Он заходил ко мне выпить чашку кофе, очень милый человек». К слову, зайти к ней на кофе обожали многие мужчины. Илона была очень внимательной хозяйкой и любила гостей.
 
Квартира нас встретила прокуренностью и наполненностью раритетной мебелью, часто вывезенными из России и других стран безделушками середины прошлого века. Элегантный маленький клавесин, огромные полотна картин на стенах. Много фигурок будды и прочие загадочные вещицы. Здесь было всегда немного сумрачно, несмотря на многочисленные окна-двери с коричневыми ставнями.

Любимое ее место было за барной стойкой в американском стиле. Так она была одновременно и на кухне, уставленной специями и многочисленной утварью для приготовления разнообразных блюд, и в салоне с гостями.

Квартира рассказывала о хозяйке многое. А еще больше Илона рассказывала о себе сама: много путешествовала, много знала и видела. «Читаю я очень быстро, по диагонали», «Я мэтр буддизма, со мной непросто», « Я тридцать шестая дочь Далай-Ламы», «У меня двадцать приемных детей». Поверить в ее рассказы было непросто, но многие почему-то верили и с удовольствием приходили послушать очередную невероятную историю.
 
«Мой папа (дядя) в 15 лет отправил меня за границу. Я была в составе Молодежной организации, так и взяли меня работать в посольство. А у меня костюмчик такой был розовый с мини-юбочкой, каблуки 15 сантиметров. И вот я схожу такая по трапу самолета. Девочка. А там война. Везде раненые. А мне говорят: «Тащи». И я таскала первый день в своей короткой юбочке на каблуках. А потом я была снайпером (tireur d';lite). А потом работала в интернациональном госпитале. А там такие болезни. Мы такого в институте не учили. Сложно было». «Вот Вы, Лиза, были под бомбежками? Нет, а я была. В африканской стране, где я работала, переворот случился, и мы в квартире прятались, головы боялись поднять, везде взрывы, комендантский час. А у меня дети больные в госпитале умирают и лекарство надо из аптеки срочно доставить. Я беру машину и еду. Стреляют везде. Останавливают повстанцы, я стою-дрожу. (А воображение услужливо дорисовывает юбочку и каблучки.) И тут он мне на английском языке говорит : «Как ты здесь оказалась? Быстро уезжай! И в сторону, в какую показал». А мне в другую, к детям... Конечно, лекарство я привезла, но страшно было ужасно».

Люди, знакомства сваливались на Илону с неба. Из дома она в последние годы практически не выходила. С одним поклонником познакомилась, когда мусор выносила, с другим – в очереди на кассу в супермаркете.
 
Вообще отношения с мужчинами у нее были очень интересные. Она всегда говорила, что четыре раза была замужем, подчеркивала: «Это только официально».
 
Я познакомилась с Илоной, когда она была в активном поиске. В данном случае, в «активном» то и значит. Она с удовольствием рассказывала, как мужчины сходят из-за нее с ума, говорила, что никогда ни с кем не спит без брака. И что удивительно, все всегда ей предлагают замуж в первую же встречу. Мужчины у нее всегда были намного моложе ее. И она всегда кого-то любила и обязательно была помолвлена. Даже в последние годы она часто звонила мне, начиная разговор так: «Не знаю, кого я из них люблю. И этот мне руки-ноги целует, обожает, и тот» или «Я вот сегодня ночь не спала и все думала, Лиза, люблю ли я, люблю ли я этого человека?» Я пыталась понять: «Скажите, Илона, почему Вам это так важно? Мне кажется, если у Вас есть выбор, надо просто подумать, с кем Вам будет лучше, кто Вам подходит комфортнее для жизни?» Она удивлялась : «Как это? Человек всегда должен кого-то любить. Иначе зачем тогда жить? Я всегда кого-то люблю». И я слушала и восхищалась этой прекрасной, сильной женщиной семидесяти с гаком, которой необходима любовь: «Как чудесно Вы говорите, Илона, как же я Вас люблю!»

Когда мы познакомились, она любила индуса. Часто бывая на Гоа, излюбленном курорте богатых русских, Илона ощущала там себя королевой. «Поехали со мной, Лиза, там все за три копейки. Фрукты, виски, поесть в ресторане можно на четыре евро. За копейки у тебя там и femme de menage (уборщица), и все, что хочешь. У меня там аппартаменты из белого мрамора, все в цветах, сто квадратных метров – гуляй не хочу». Со своей близкой подругой, как обычно, называемой сестрой, Галей, у них сложилась традиция два-три раза в год ездить в Индию, зимой обычно они там проводили по нескольку месяцев. Илона ненавидела холод, обожала солнце, море, рыбу, фрукты. Возлюбленный был моложе лет на тридцать, Илону боготворил, каждый день по несколько раз звонил по телефону, и она вела с ним бесконечные беседы на английском: «Yes, my darling. Yes, I love you. I love you so much. Yes, I know that you also love me. Ok, you love me more. Yes, I know that I am the best woman in the world, that I am so special and fantastic. I know, my dear». Конечно, Илона была с ним помолвлена. «Он подарил мне двадцать рубиновых браслетов и красное платье к помолвке, он безумно меня любит. Вы ничего не знаете об Индии, Лиза. Двадцать рубиновых браслетов – это что-нибудь да значит!» По словам Илоны, у его семьи был ювелирный магазин, поэтому у нее было очень много золотых украшений, вывезенных оттуда. «Sure, you want to marry me. I want to marry you also. When ? I don’t know. Very soon ». Напрасно я убеждала Илону, что не стоит связываться с этим индусом, что он скорее всего просто хочет что-то от нее поиметь. «Лиза, Вы не понимаете, он такой красивый, у него такие ресницы!» Между прочим, ее подруга Валя, с которой они были погодки, так и вышла замуж за двоюродного брата Илониного принца, который был ее моложе уже на сорок лет. Илона смеялась: «Вальке всегда мой нравился. Но он меня выбрал, она локти кусала. Ну ладно, другого дурака нашла».

Шли годы, и Илоне все сложней стало выбираться в Индию, индус так и продолжал звонить и объясняться в любви, но жизнь шла своим чередом, и вокруг Илоны всегда кружили мужчины.
 
Молодой статный украинец Владимир, замирая от восхищения, провозгласил Илону своим Мэтром. «Да, Лиза, я Мэтр буддизма, я Вам сто раз это говорила. Ну, конечно, Владимир – мой ученик, я объясняю ему, как надо жить, мы с ним вместе в Индию поедем, раз Вы не хотите».
 
А однажды я попала к ней в довольно необычный день. Она встретила меня в смятении: «Лиза, по-моему, я выхожу замуж». Я не понимала: «Как замуж? За кого?» - «Вы его не знаете, он 15 лет уже в меня влюблен. Он такой красивый! У него такие ресницы!» -«Хорошо. Все это как-то вдруг, - продолжала недоумевать я, - а когда свадьба?» - «Да я не знаю, - в запальчивости отмахивалась она, - по-моему, сегодня». - «Как это? – я была в ужасе, - А почему же Вы не готовитесь?» - «А что надо делать? – Илона хлопала глазами. – Объясните мне, Лиза, а то я растеряна и ничего не понимаю...»- «Ну как... – рассуждала я, - у Вас хотя бы платье есть подвенечное? В чем Вы замуж будете выходить? Маникюр, педикюр, эпиляция, да хоть прическу надо бы сделать». - «Да тряпок у меня полно, найду что-нибудь. С прической Эка поможет. Сейчас позвоню» - «Он молодой?» - «Ну да, как обычно, немного моложе (как обычно, на тридцать лет?)» - «Ну так тем более. Откуда Вы его взяли? Как вообще все это получилось?» - «Ах, Лиза, я и сама не понимаю... Вчера у меня были армяне в гостях. Ну, армянская диаспора, как обычно. Ну, слово за слово. А этот молчит и только все смотрит на меня. Ну и их старший, Аркен, и говорит ему: «Любишь Илону – танцуй с ней», и мы станцевали. А Аркен: «Ты женщину обнимал, а у нас на Кавказе так: обнимал – женись». А Вагран молчит. Аркен: «Любишь Илону – женись. Или убирайся. Женишься?» И Вагран прошептал: «Женюсь». Аркен: «Ну а ты, Илона, что скажешь? Пойдешь за него?» Ну я сказала: «Да». Аркен: «Тогда завтра свадьба, вино и закуска с нас». Это было где-то в пять утра». – «Хорошо, сейчас уже два часа дня. Где же Ваш жених, где гости?» - «Вот я и сама думаю, где же он. Аркену звонила – он не знает. Ищут его все...». Ваграна в тот день так и не нашли. Свадьба не случилась, Илона обиделась. Но ненадолго. Она не помнила плохое, была очень снисходительна к людям, особенно к мужчинам.
 
Годы жизни во Франции показали ей, что одинокую женщину никто не уважает, хотя и говорят обратное. И Илона всегда стремилась иметь мужчину в доме. «У меня такой огромный лот, Лиза, а я всего лишь женщина, кто мне помойку вынесет? В доме так много работы. Мужчина необходим».

Стал к ней захаживать молодой сосед Алишер с еврейскими корнями. Подолгу беседовал, кофе пил. А потом двоюродного брата Майера привел, который с женой разводился. С ним-то и познакомилась Илона «у помойки». Может быть, он был на ее взгляд уже староват, ему было пятьдесят, но тут я вступилась: «Илона, прекратите уже западать на тридцатилетних, это как-то неприлично. Ему пятьдесят, он все равно Вас намного моложе. Пятьдесят – это не такой уж старый. Очень даже хороший для Вас возраст». В тот период времени она часто повторяла, что без брака с мужчинами не спит. Причем, говорила она это всем.
 
Позвонила мне ночью. «Лиза, Вы знаете, Майер сделал мне предложение. Пришел, молча положил на барную стойку свидетельство о разводе и попросил моей руки. Я ему говорю: «Мы даже кофе вместе не пили», а он – сразу замуж».
 
В этот раз была шикарная помолвка, Илона любила организовывать свадьбы. Одна ее подруга сделала все необходимые закупки, мужчины расставили мебель – гостей было очень много, а мы с девчонками резали салаты. Илона надела красное платье (получается, что это ее любимый цвет) и вела себя очень скромно. Как настоящая невеста. Но... Платье было недостаточно закрытое, и ревнивый Майер выговаривал ей потом.
 
Они вели себя как два подростка. Постоянно спорили. И даже дрались. Когда она упиралась, он переходил на визг. Италия плачет, сколько тут было темперамента. Майер постоянно хотел к ней прикоснуться, она даже пряталась от него, бегала по комнате. Я не хотела им мешать и сразу уходила, как только он возвращался с работы. Я смотрела тогда на Илону и говорила: «Ваше измученное ласками тело...». Возраст был не властен над этой женщиной.

Сама о себе она все время говорила, что у нее «caract;re de merde» (дерьмовый характер), «У меня, Лиза, с мужчинами так: «Tu montes, tu descends». Это французское выражение я перевела для себя поговоркой «На меня как влезешь, так и слезешь». Илона легко влюблялась, но и расставалась быстро. «У меня так: если разлюбила, не могу больше видеть. И до свидания. Всегда так делала: «Au revoir mon ch;ri a-do-r;».
 
Чем она занималась? В течение жизни кем только не работала. Секретарем в африканских посольствах. Директором отеля на Елисейских полях. Создавала модели одежды, имела свой магазин в центре, который так и назывался «Илона». Всегда обращала на себя внимание ее коммерческая жилка. И еще: она была прекрасным организатором, прирожденным руководителем. Устраивала ярмарки на главных площадях Парижа. «Вы знаете, Лиза, иногда на меня работали около ста человек». Точно не знаю, как они это прокручивали, но деньги получали чемоданами. «Знаете, Лиза, раньше во Франции можно было жить. Было такое впечатление, что стоит только копнуть землю – и сразу покажутся деньги». Благодаря своей предпринимательской жилке, купила много квартир в окрестностях.
 
Илона всегда работала и любила работать. Это давало ей приятное ощущение успеха. В своем постоянном стремлении к деятельности она часто видела причину личных неудач с мужьями и с воспитанием единственного сына: «Конечно, Лиза, я избаловала Микаэля. У него было все: лучшие шмотки, лучшие школы, лучшие учителя, но в результате он меня не видел, я все время работала. В общем, хотели как лучше, вышло...». Микаэль вырос очень красивым, немного нервным снобом, звонящим матери, только чтобы попросить денег.

В последние годы единственным источником ее благосостояния была аренда жилья. Поэтому мне немного дико было слышать, что по утрам ее не надо беспокоить, потому что она работает. «Я встаю рано и сразу принимаюсь ра-бо-тать!» - «А что именно Вы делаете?» - «Лиза, Вы что не понимаете, сколько у меня проблем! Я ра-бо-та-ю!» В частности она сдавала комнаты в полуподвальном помещении своего лота эмигрантам из бывших союзных республик. Очень недорого. К ней приходили, когда совсем больше пойти некуда. Условия были спартанские. Сырость, холод, одна кухня, туалет и душ на 8-10 человек. Люди в ее коммунальной квартире не задерживались, и постоянно приходилось искать новых жильцов.
 
Илона всегда решала какие-то вопросы, всегда была окружена разными людьми, которые требовали от нее внимания, заботы, понимания. И она всегда слушала, поила кофе, кормила и помогала. Помогала многим. Почему?

«Было ли нам легко?» Конечно, в Илоне было врожденное великодушие настоящей Львицы (она родилась в августе). Но, кроме того, она, как и многие из нас, эмигрантов, прошла своей курс небоевой закалки во Франции.
 
Была тут и студия, chambre de bonne, на седьмом этаже без лифта, душа и туалета, та самая, которую подарил ей дядя-министр или отец. «Есть хотелось постоянно, но денег совсем не было, мне хватало только на стакан теплого молока по утрам и багет. И я бежала со всех ног по лестнице к открытию кафе внизу, чтобы заказать молоко, и неслась в туалет, чтобы умыться и привести себя в порядок.»
Было тут и постановление о выдворении из Франции в 24 часа. И как решение – фиктивный брак. С «мужем» Илона увиделась два раза: на регистрации, после которой последовала передача некой суммы денег, и на разводе. Он оставил о себе лишь приятное воспоминание: «Такой милый был человек!»
 
И совершенно трагические истории. Первая - самоубийство в семнадцать лет сына от первого мужа, видимо, африканца (это рассказано мне было только однажды в очень глубоком опьянении и окончательно потвердилось только на кладбище: они трое похоронены в одной могиле вместе с папой-генералом(?)). И вторая – смерть любимого жениха Давида. Судя по всему, именно после нее Илона пристрастилась к алкоголю. «Знаете, Лиза, он был такой веселый, все время шутил. Итальянец. Такой красивый. И пел. Как будто и не говорил никогда, а пел. Он очень меня любил. Все время хохотал. Мы вместе вели торговлю, у нас магазин был на юге. Мы должны были пожениться, я купила платье. Ресторан зарезервировали. Я зачем-то поехала в Париж, а он остался работать там. И вдруг: телефонный звонок, и мне говорят, что он погиб: просто на дороге сбила машина. За три дня до свадьбы. Я слышу и не понимаю. Там надо было что-то решать с магазином, с похоронами, лететь в общем на юг. А я не могу... Отправила вместо себя Микаэля. А сама легла в кровать и так лежала шесть месяцев».
 
Я всегда говорила Илоне, что хотела бы написать о ней книгу, а еще лучше снять фильм. Но честно говоря, еще больше мне хотелось бы кино о ней посмотреть. Думаю, это было бы что-то в духе фильмов на ее любимом канале «Парамаунд пикчерс». Что-нибудь такое американское. Яркая, высокая блондинка, резко захлопывающая дверь ролс-ройса. Это был бы, конечно, приключенческий, а, может, даже шпионский фильм. В молодости Илона была очень спортивной, прыгала с парашютом, занималась и конным спортом, и автогонками. Всегда очень любила танцевать, конечно, под джаз или латину, могла разрыдаться от красоты понравившейся музыки. (Илона кстати снималась в кино, играла какую-то гадалку с восточно-европейским акцентом. Ей не понравилось. Сказала, очень утомительно.)

«Лиза, я сейчас Вам расскажу, и Вы будете хохотать!» - такими словами она часто начинала свой очередной рассказ. В середине были «И дядя Ваня, и тетя Маша...», «И трали-вали, кошки...». Заканчивала же часто фразой \: «В общем, как обычно, хотели как лучше, а вышло как всегда».
 
«Как вы познакомились?» Илона хотела мне помочь. Мне нужно было где-то жить в Париже, денег не было от слова «совсем». На сайте «Привет, Париж» нашла объявление «Сдаю комнаты». Ответил мужчина, у него все комнаты были заняты, дал телефон Илоны. Сказал, что она тоже сдает комнаты. Теперь, когда Алан в очередной раз задает мне вопрос «Как вы познакомились?», я смеюсь: «Так это же Вы дали мне ее телефон».

Мы подружились с первого же телефонного звонка. И она начала мне звонить каждый день. Настаивала: «Хватит сидеть в Вашей деревне (я жила в маленьком городке около Нанси), приезжайте в Париж и занимайтесь своей жизнью. С Вашим-то уровнем образования... Тем более Вам работу предлагают». - «Но где же я буду жить?» - «Приезжайте. Придумаем что-нибудь. У меня сейчас все комнаты заняты. В крайнем случае, будете у меня спать посередине салона».
 
И крайний случай, конечно, был. Но я быстро надоела хозяйке, видимо, она хотела больше Свободы. Стала звонить всем знакомым и уговаривать, чтобы взяли ее Лизу. Так я попала к тому самому Алану, потом к ее знакомой Оксане. Потом... Илона сказала: «Знаете, Лиза, Вы мне надоели. Я не Ваша мама. Возьмите и сделайте уже что-нибудь сами. Найдите себе, где жить». Я расплакалась, но нашла за несколько часов. Так начались полтора года на Барбесе – седьмой этаж без лифта, туалет на площадке, 8 квадратных метров, одно канапе, которое мы делили с Галей. Когда туда же к нам подселилась и Таня, Илона сказала: «Хватит валять дурака, у меня освободилась комната, переезжайте ко мне». В тот же день приехала на своем гольфе и забрала меня с моим немного разросшимся скарбом.
 
Илона помогла мне не сойти с ума после смерти мужа, несколько раз давала работу в своем магазине и на march; Noel. Приютила меня. Да, я жила у нее за деньги. Но это лучше, чем спать на улице.
 
«Было ли нам легко?» Часто Илона говорила мне: «Эти люди из России, они же ничего не понимают, через что нам приходится здесь пройти. Они думают, что мы в деньгах тут купаемся. Но ведь это все не так. Мы-то, Лиза, с Вами знаем». Один раз она просто «достала» мою приехавшую из России дочь рассказами о том, как нелегко было ее матери.
 
Часто Илона бывала просто невыносима. Особенно своей ревностью. Дело в том, что любой мужчина, попадающий в ее поле зрения оказывался потенциально ее поклонником, конечно, если он не был старым и толстым. Все должны были смотреть только на нее, слушать только ее, и, конечно, она была во всем всегда права. К сожалению для меня, я иногда пользовалась бОльшим успехом. В результате за наши прожитые в совместном общении годы я стала участницей нескольких крупных скандалов. В гневе она была ужасна и мерзкими, постыдными словами могла просто припечатать. Но она все равно меня всегда любила, как и я любила ее.
Ужасный характер. Могла неделями не брать телефонную трубку, а если ей что-то надо, задалбывала голосовыми сообщениями и доставала тебя из-под земли.
Но какой бы ужасной она ни была, я знаю, что всегда огромное количество людей восхищалось ей. Тем, как она выглядела, как одевалась, как говорила. Тем, как готовила, как умела красиво, на высшем уровне принять гостей. Тем, с какой быстротой и беспечностью могла очаровывать собой мужчин.

Сколько раз она меня потрясала! Например, в ресторане в Туле (я бы изменила на франц написание), когда единственный одинокий симпатичный мужчина в зале взял у нее телефон и... позвонил! Когда во время посещения «Желтой мельницы» молодой человек, участвовавший в инсталляции, заинтересовался из нашей многочисленной женской компании только ей. При всем этом надо иметь в виду, что и в том, и в другом случае Илона была намного старше всех своих потенциальных конкуренток. Часто я говорила ей: «Илона, вы хулиганка!» - «Почему?» - кокетливо удивлялась она. И смеялась.
 
«Кто такая Наталья?» - удивленно повторялся в толпе вопрос на похоронах. «Мы не знаем никакой Натальи», - говорили пришедшие проститься люди. И я до сих пор не знаю ответа на этот вопрос. Ведь у меня, как и у всех нас, была только Илона. И у каждого из нас она была своя.

Легко меняла страны, имена, национальности и биографии. Женщина мира.
Что остается на Земле после каждого из нас? Просто строка, как акт: родился, женился, дал кому-то жизнь, умер. Но это ничего не объясняет.

И хорошо писателям, художникам, музыкантам, а что остается делать нам, простым смертным? Думаю, просто не сдаваться, жить, творить, а, может, даже иногда и врать. Так, наверное, и делала ты. И ушла, оставив множество так и неразгаданных загадок.
    
Услышь меня, Илона, я здесь. И я хочу продолжать разгадывать твою жизнь. И искать смыслы в бессмысленности происходящего.

 Уносимой ветром
Утонченная, четкая, смелая,
С гордо поднятой головой.
Орхидея Вы наша белая,
Флагман, штурман, вожак, рулевой.
Мы любуемся Вашим свечением,
Набираемся новых сил.
Вся Вы в ветре до головокружения,
Вся в движении высших светил.
Одинокая, златокудрая
На вершине далекой горы,
Словно вечность играет кудрями,
Что светлы, и легки, и мудры.
Поддержать Вы готовы каждого
В черный час, в час, когда не везет,
И бросаетесь в битву отважно
За того, кто подмоги ждет.
Как красивы, как удивительны!
Как мы все благодарны Вам!
И сильны, и в порывах стремительны,
Вы небесный возводите храм.
Вас поздравляем с появленьем
На радость всем на этот свет.
Вы удивительная женщина
И уникальный человек.

Офелия в возрасте
Офелия... бабушка в венчике.
Цветочки такие умильные.
И ей никогда не стать женщиной.
Глаза ее лаской замылены.
Она без конца улыбается
Улыбкой девичьей, застенчивой.
Волосики развеваются.
И ей никогда не стать женщиной.
И дело не в розовом платьице,
Что ей никогда не стать женщиной.
И разве за голову схватится?
И разве она не обвенчана?
И дело совсем уж не в Гамлете,
Не в том, что он тоже повернутый,
А в том, что есть сердце в анамнезе,
И в том, что оно непокорное.


Илоне
А Вы гуляете по саду
И всё смеётесь невпопад.
Как будто только Вам и надо,
Что Ваших роз летящий взгляд.
И наслаждаясь, как девчонка,
Вдыхая неба синеву,
Вы скачете смешной чечёткой,
Чтобы приветствовать листву
И нежность тёплого денёчка,
Который мил наперекор
ВСЕМУ. И набухает почка,
И всё струится разговор
С собой, с природой, с благодатью,
Что наплывает, как волна,
Душа тонка, скользит, как платье,
В объятиях наважденья, сна...
А телефон забыт в квартире,
Как будто его вовсе нет.
Звоню - поговорить о мире -
Гудки в ответ.

07/02/2025